часть 1

ГЛАВА № 8. ДЬЯВОЛЬСКОЕ УТРО…

Девятый проснулся от того, что чихнул. Он вышел из дремоты, в которую изредка впадают демоны, очень резко. Потерев под носом, он озадаченно посмотрел на длинную прозрачную соплю на своём пальце. Он не вспомнил, что это такое, но одно он знал наверняка, демоны никогда не болеют. Девятый не отнёсся к этому серьёзно, через несколько минут он забыл, что уже давно не впадал в забвение, а тем более причину, почему она иногда приходит сама, есть повод насторожиться. Сейчас он чувствовал странную потребность, она не была похожа на прежние. Ему не хотелось, есть, а это было единственное желание помимо желания убивать. Следуя странному призыву, он перевернулся на другой бок и снова впал в дремоту.

ГЛАВА № 9. НОВАЯ ЖИЗНЬ БЕЗ ПРОШЛОГО, ПЕРЕВЯЗАННАЯ ГОЛУБОЙ ЛЕНТОЙ.

Солнце проникало сквозь занавески в комнату спящей девочки. Когда ласковый лучик заскользил по её лицу, веки дрогнули и поползли вверх. Будильник должен был прозвонить через полчаса, а спать уже не хотелось, хотя ещё вчера она еле встала с кровати, успокаивая своё сознание мыслью, что день пройдёт быстро, и она уже совсем скоро снова ляжет спать. Её разбудило солнце, а не будильник! Пахло свежей зеленью и мокрой землёй. Это и есть запахи весны! Прошло время дождей, и приближается жаркое лето.

На душе было легко и радостно, ощущение, будто она избавилась от проклятия, давно тяготившего её. Она просто выговорилась, отдала часть зла накопившегося на её сердце и ставшего для неё непосильной ношей, другому, которому ничего не стоит принять этот груз.

Бодро вскочив с кровати, она подбежала к окну и распахнула шторы. Ни о чем плохом она не хотела, да и просто не могла думать, ведь этого не осталось в её голове. Она радовалась мысли, что сегодня наденет свой голубой вязаный свитер и заплетёт в волосы голубые ленты. Она пробежит мимо Элизабет, не задержав на ней долгого тоскливого взгляда. Она весело посмотрит на неё, или вообще не обратит внимания. Голубой цвет— цвет свободы и независимости, прямо как Британский флаг! Хватит притворства, хватит ложной уверенности и натянутых улыбок! Пора снова сбросить малиновую маску, разбить розовые очки! Всё это уже недоело! Прошла пора тоски и печали, больше не будет никаких полутонов и недосказанности, теперь в жизни только настоящие цвета. Это жизнь заново, с чистого листа, теперь она даже не вспомнит все свои предыдущие годы жизни, не вспомнит Лиззи. Теперь есть только настоящее и будущее, прошлого уже нет! «Я вчерашняя уже мертва! Надо переродиться, начать новую жизнь!»

— Я ненавижу дождь так же сильно, как люблю солнце! — проговорила она улыбаясь.

Элис думала, что сможет так просто освободиться от прошлого, просто взять и всё забыть, выбросить из головы воспоминания и сказать, что они ничего для неё не значат. Как просто, казалось бы, со стороны надеть голубой свитер, рассказать о своих проблемах человеку, с которым никогда не имела ничего общего, сделать вид, что освободила душу. Так легко пройти мимо бывшей лучшей подруги, которая на самом деле тебе дороже жизни, бросив на неё весёлый взгляд, удивить всех докладом по истории, рассказывая его с наигранной весёлостью и нотками счастья в голосе, так просто дарить будто бы искренние улыбки и не замечать, что снова притворяешься, снова надеваешь маску, только уже совсем другого цвета и дизайна, но ты снова обманываешь и в первую очередь саму себя. Голубая маска лишь маскирует проблемы, она тоже обманывает тебя, она не уничтожает прошлого. Элис будет счастлива, но недолго. Прошлое забыть невозможно, отголоски воспоминаний всегда будут звучать в её голове, она не сможет забыть и Лиззи, хотя бы потому, что их связывает общая тайна, такая маленькая, известная только им, что делает её ещё более значимой, а это нерушимое условие памяти…

ГЛАВА №10. РАЗГОВОРЫ ШЁПОТОМ.

Ещё ночь, двор исчерчен сгустками сиреневого мрака. Фонари бросают неверный свет на тротуар. Ещё ночь….

Девятый вышел на улицу, взирая на сумрачное небо, вслушиваясь в тишину ночи, стараясь различить в ней пение петухов. Хотя прекрасно понимал, что он в большом городе, центре вселенной, и никаких петухов здесь и в помине быть не может.

Ещё слишком рано, и лавки пока не распахнули ставни, а неутомимые люди не приступили к своим долгим дневным трудам.

Он смотрит на линию горизонта, позади него тьма растворяется в лиловый туман, и он знает, что скоро она вся порозовеет.

Уже не ночь, но ещё и не утро.… Совсем скоро взойдёт солнце, а пока мир остаётся тёмным и безрадостным.

Девятый ловит каждое мгновение пробуждения природы, раньше ему был куда больше по душе закат, когда весь мир словно умирает, погружаясь в ночь — смертельный сон. Что же изменилось в нём…? Ведь демоны не меняются…

Он сам себя не понимал, но сейчас ему хотелось увидеть именно рассвет.

Непонятные неизвестные раньше чувства метались в нем, пробуждая такие же непонятные мысли, заставляя думать о не менее странных вещах. Девятого посетило ощущение, что он заработал временную амнезию, прямо как после перезагрузки. Он не помнил, ходил ли он сегодня в школу, или же проспал весь день.

Он брёл вдоль улицы, на которой медленно гасли фонари, здесь всегда тихо, здесь хорошо.… Девятый просто шёл и думал, вспоминал о той, что рассказала ему свою историю вчера, о той, что заставила его опустить голову и просто слушать,… он думал о своей хозяйке. Ему было интересно, она напоминала героиню из какого-то романа с невероятно интересным характером. Девятому казалось, что про неё вполне можно написать книгу, рассказать о ней и её странной подруге. Но он не был писателем.…

Одним прыжком демон преодолел расстояние от земли, до соседней крыши дома, другим, оттолкнувшись от неё, взмыл в воздух. Может демоны и бескрылые существа, но летать они всё же могут.… Теперь он отлично слышит голос души, он восстановил полный контакт. Пожалуй, теперь он сможет найти её везде.

Этот дом, с вялым после зимы газоном, с высохшей на весеннем солнце каменной дорожкой, с машиной во дворе, не дорогой, но весьма приемлемой для среднего класса. Этот дом с жёлтыми занавесками, на которых нарисованы початки кукурузы, те, о которых она говорила тогда. Всё именно так, как должно быть, так, как он себе и представлял. Девятый упускает невозможность мечтать у демона.

На втором этаже открыто окно, и ветер колышет тюлевые занавески. Девочка спокойно сидела на подоконнике, свесив ноги за окно, её светлые волосы развивались на ветру, ей всё определённо нравилось. Она озадаченно посмотрела на него, а потом похлопала по подоконнику рукой, призывая его, как мы зовём собаку. Девятый подпрыгнул, сейчас он испытывал именно собачий восторг. Ее, похоже, совсем не смутило, что её одноклассник летает по воздуху и прыгает к ней в окно посреди ночи, а может.., может ей на всё сейчас было пофигу…

— мммдааа…— задумчиво протянула она, глядя вдаль, — ну ты даёшь…

Девятый немного озадачился, ему казалось, что он должен хранить своё происхождение в секрете, а может потому, что он летает, она могла обо всём узнать.

Его взгляд пополз по девочке. Сейчас её волосы распущены и кажутся неестественно белыми. На ней белая ночная рубашка, не хватает лишь крылышек, тогда бы она была ангелочком. Кожа тоже белая, а а в руках… Демона передёрнуло. Не может быть! Это именно та кукла? Кукла, которую он подарил девочке, призвавшей его 13 лет назад! Значит, это она звала его, она приняла его подарок и она же.… Девятый усмехнулся. Она же и позволила ему жить в мире людей и совершать ужасные вещи. А ещё, это она должна была стать его первой хозяйкой, её душу он, потом должен был забрать. Как причудливо сплетаются судьбы, как соединяются случайности и приводят всё к самому началу. А ведь она совсем не изменилась, всё такая же прямая с немигающими синими глазами и стальным характером, почему же он тогда не узнал её???

Можно подумать, что она уже родилась такой, словно и не была никогда жизнерадостным ребёнком. Неужели она была счастлива только тогда с этой совершенно пустой, неинтересной, глупой Лиззи и куклой точь-в-точь похожей на её подругу?! Так оно и есть, она всегда была такой, даже через много лет она не изменится.

Демон не сводил взгляд с куклы, девочка тоже смотрела на неё.

— Корнелия. Наверно уже пора распрощаться со своим прошлым и жить только будущем, поскольку в настоящем радости мало. А ещё она напоминает мне о Лиззи.

Девочка вытянула за окно руку с большой фарфоровой куклой, одетой в чёрно— белое, собираясь разжать пальцы.

— Прощай, Корнелия.

— Нет. Не нужно этого делать. — Хрипловато возразил девятый. — Она дорога вам как память, а воспоминания, это единственное, что никогда не покинет. Ведь порой только и остаётся, что вспоминать…

Разве может девятый допустить, что бы она рассталась с куклой. Ведь выброшенный подарок демона означает, что пригласивший его человек больше не желает видеть демона в своём мире, а девятому уходить отсюда совсем не хотелось. Он печально посмотрел на куклу, всё ещё висевшую за окном, чья улыбка скривилась в гримасу боли. Он осторожно потянул за руку девочки, возвращая куклу обратно.

— Ты прав. Нужно оставить её, ведь одно время она была моим единственным настоящим другом, впрочем, как и сейчас. Она никогда не предаст меня и не уйдёт. Логично, ведь она кукла… Люди, такие переменчивые создания, а ещё они постоянно предают друг — друга. Конечно, будет проблематично снимать квартиру с куклой напополам, как мы хотели делать с Лиззи, но зато, ей будет всё равно, какие занавески будут висеть в нашей кухне, и какое покрывало на кровати. А ещё она точно не будет приводить в нашу квартиру парней, и разговаривать только о них не будет. Можно подумать, что у Лиззи цель в жизни — это удачно выйти замуж и уехать из дома. Я понятия не имею, какую жизнь она себе пророчит, но знаю, что она хочет жить богато и к тому же счастливо. Она не задумывается, что такого не бывает. Ведь всегда приходиться выбирать…

Я много раз представляла свою жизнь, но радом с собой я не видела никого. Всегда одна. Но у меня будет работа, хорошая работа. Я не знаю фразу — «Любимая работа», как можно получать от неё удовольствие. К тому же любимая — как привило малооплачиваемая. Лично мне такой вариант не подходит. Как можно любить работу да еще, за которую мало платят? Работа всегда остается работой.

Но я смогу её полюбить, если она будет прибыльной, и я буду там необходима. Я начальник, я тиран, я посвятила себя работе. Пожалуй, такая роль мне подходит. Но для того, чтобы это достигнуть надо уметь делать что-то лучше других, иметь мозги, специализацию и даже талант к этому делу. Я сделаю всё и тогда я наверно стану счастлива, или просто смогу заменить своё счастье чем-то другим. Пожалуй я буду любить свою работу только в том случае, если она займёт меня всю, не оставив места для одиночества, грусти и печали. Счастье можно увидеть и в том, что еле доволочив ноги до дома купить по дороге мясной пирог в торговом центре The Exchange. Пирог, который готовили 10 дней по старинному рецепту XVII века, пирог, который украшали дизайнеры и лучшие шеф-повара Лондона, пирог, который должен был продаваться на аукционе, пирог, который стоит 3000 фунтов. А я просто возьму и куплю его, идя домой после работы.

Я очень люблю сладкое, но не просто сладкое, а безумно дорогое! Такое, как например печенье компании William Craeford and Sons. Просто придти на аукцион и выложить каких-то 15 600 фунтов стерлингов за обычную коробку печенья в форме красной машинки. А потом, с утра сидеть, и есть его перед работой с кофе за 70 фунтов, заказанном в DSTRKT— самой дорогой кофейне в Лондоне. А квартира моя будет в Империал Ворфе.

Жить только для себя, ну что может быть приятней?! Баловать только себя, заботиться только о себе, думать только о своём благополучии. Но при этом быть смертельно одинокой.…

Ну и что? Я буду одна, но при этом счастлива, мне никто не нужен. — Девочка понизила голос, — а если и нужен, то таких нет. Ведь тогда он должен быть идеальным, как и вся моя будущая жизнь, а то, он в неё не впишется. Такой же дорогой, эксклюзивный. .., он такой должен быть только у меня, как и все мои вещи. Он должен быть слишком особенный, а таких не существует. Чем можно выделиться? Как стать особенной? Как сделаться эксклюзивной?

Вот поэтому я всегда и буду одна, это же очевидно. Нет! Не совсем одна со мной будет Корнелия, моя идеальная жизнь и никаких воспоминаний о прошлом!

Она вздохнула и подняла голову на своего слушателя. Больше ей нечего сказать, лимит историй на сегодня исчерпался. А ещё через час в школу и ложиться спать не имеет смысла.

— Зачем отчищать душу от тьмы, если можно позволить захватить её полностью. — девятый не спрашивал, он констатировал факт.

— Это правда. Кстати, меня зовут Элис…

*******

Солнце бегает по карте, и по парте, и по мне…

В голову настойчиво лезут мысли, соревнуясь друг с другом в скорости, и каждая хочет первой достичь моего сознания, чтобы доказать, как безбожно я вру. Память любезно подкидывает смутные воспоминания, в которых я предстаю не в лучшем свете. Через мое сознание проходят смутные ощущения, но моя сущность заботливо пропускает через свой фильтр эмоции, недостойные демона. Но этого я не могу не помнить,… Конечно, я помню её, безусловно, это была она. Она тогда попросила меня о друге она пустила меня в мир людей и навсегда оставила здесь, ей я обязан, и почему всё это не пришло мне в голову раньше. Она же…моя хозяйка…

Я идеальное оружие, но только в руках хозяина. Мне нужен хозяин, нужен тот, кто бы управлял моими действиями, приказывал девятому кругу ада. Когда тебе отдают распоряжение, винтики в твоей голове начинают вертеться, шестеренки двигаются, и начинается игра. Игра моего хозяина, в которой я — всего лишь пешка. Но очень ценная пешка, значимая фигура на шахматной доске. По крайней мере, он так думает, мой хозяин. Победителем из любой партии выхожу я, потому что я — ферзь.

*********

Элис сидела на ступеньках школьной лестницы, она чувствовала себя совершенно разбитой, она видела лишь тьму впереди и никакого будущего. Она снова бессильна, так бесполезна, она больше не ощущает уверенности за своими ударами, она больше не может пройти мимо них с гордо поднятой головой. А всё почему…

— Лиззи, ну за что ты так жестоко со мной, неужели ты уже не помнишь о нашей общей тайне, о походах за школу с маленькими букетиками незабудок. Ты не могла всё просто так взять и забыть. Почему же я тогда помню, помню всё, каждое мгновение, проведённое с тобой, каждое твоё слово, каждое прикосновение… Ты не помнишь,… почему же тогда я смотрю каждый вечер на твою фотографию, где ты так беззаботно улыбаешься, ты же говорила, что счастлива, что нам больше никто не нужен, помнишь. Неужели ты врала, неужели твоя улыбка притворна, а слова лживы. Но почему же тогда я не могу забыть тебя так просто, как это сделала ты.…

Элис не плакала, она не могла изменить тому правилу, такому дорогому ей, нужно улыбаться, когда тебе грустно, никто не должен знать, что у тебя в душе. Так сказала она и теперь я не могу плакать… — подумала Элис. Она прогуляла урок, у неё просто не было сил снова надеть маску счастья и вести себя, как ни в чем, ни бывало, пожалуй, лучше посидеть на лестнице и подумать, чем выслушивать милые, ничего не значащие вопросы, ненужных тебе людей. Они старательно делают вид, что им есть до тебя дело, но это не правда, как может быть одному человеку дело до всех. Бывает, что накатывает усталость, и ты больше не можешь себя контролировать, вспоминаешь, анализируешь и приходишь к выводу, что ты совершенно один.

Элис сжала зубы, как жалко и пошло смотрелся со стороны этот удар, она вывернулась на изнанку, чтобы побороть гнетущий страх. Она боялась посмотреть вокруг, боялась своего противника, но собралась, сжала кулак и старательно вмазала ей в челюсть. Приложив руку к щеке, противница смотрела и улыбалась, вокруг неё собирались другие неприятели, Элис не понимала, откуда они узнали, что она теперь одна, что она ничтожна и беспомощна, что она поссорилась с Лиззи, и теперь ничего не стоит отомстить за давно забытое. Людей становилось всё больше, они смотрели на неё и улыбались, и тогда панический страх охватил её полностью, она выскочила из круга и побежала вниз по лестнице. Она знала, что поступила как самая настоящая трусиха, но ноги не поддавались ей, она не могла вернуться, она бежала всё выше по лестнице к младшему блоку. Как жалко…жалко и пошло…

Прозвенел звонок, все разошлись, и в коридорах стало пусто. Элис смотрела в окно, как смотрели они вместе с Лиззи на протяжении всего обитания в младшей школе. Она неспешно повернула на право, прошла по коридору и присела на ступеньки лестницы. Мысли погребали её бесконечной чередой, страх укутывал, а память услужливо подкидывала всё новые и новые воспоминания о прошлом…

****************

Элис бежит вперед, не разбирая дороги, задыхаясь, но не останавливаясь. Нет, она не трусиха, по крайней мере, она старается себя в этом убедить. Она не знает, куда девалась вся её чёртова сила, но сейчас ею движет страх, к тому же одна хилая девочка против компании старшеклассниц — это уже даже не геройство, а полное безрассудство. Запинаясь за корягу, она падает на колени в кучу прошлогодней листвы, хрипя от боли в легких, но цепляется за дерево, и поднимается на ноги, продолжая бегство вглубь парка, слыша за спиной свист, ругань и топот множества ног. Сегодня был явно не её день, и уже через минуту, когда она в очередной раз споткнулась, замедляя бег, её схватили за сумку, и дернули назад, бросая на землю, и обступая кругом. Теперь бежать уже было некуда…

— Зверь угодил в капкан, — Анжелика Кэптон слезает со спины одной из подруг, что несла её на себе, приближаясь к Элис и наступая на её злополучную сумку. — Что же нам сделать с добычей? Шашлык? Или может, так же, как ты с нашей подругой…… Анжелика смеется, а за ней и все остальные, что сжимают круг все плотнее, нависая над Элис, которая все еще не может отдышаться, несмотря на свои неплохие физические данные, потирая затылок, ушибленный при падении.

— А может чучело? Твоя милая мордашка украсит мой интерьер, — Анжелика хватает Элис за подбородок, и приподнимает, приближая свое лицо к её, и тихо, так, чтобы никто кроме него не расслышал, шепчет. — Не передумала?

— Убери от меня руки! — шипит Элис, хватая блондинку за запястье, и сильно сжимая, едва ли не ломая его. Пусти меня! — вопит Анжелика, отпрыгивая в сторону.

— Привяжите её к дереву! — почти истерично орет блондинка, сотрясаясь всем телом. — Привяжите эту дрянь к дереву!

Одна из её подруг оттаскивает Элис к ближайшему дереву, ствол которого не слишком толстый. Вторая хватает её руки, и связывает их сзади ремнем от её же сумки. Анжелика в это время вытирает кровь с запястья и выступившие слезы с лица платком, что подал кого-то из свиты. Её тело сотрясает крупная дрожь, а лицо как у маньяка, что собирается прямо сейчас растерзать свою жертву. Она, расталкивая соучастниц, подходит к Элис, хватая её за волосы, поднимая перемазанное в грязи лицо. Теперь оно не выражает ни страха, ни боли, как хотелось бы блондинке, Элис просто смотрит прямо ей в глаза, как всегда, зная, что Анжелика, как кошка, больше всего ненавидит пристального взгляда в глаза. Так говорила её Лиззи, и, похоже, это правда. Злить её еще больше — чистое самоубийство, поскольку шайка за её спиной уже подбирает подходящие палки, но Анжелика и так зла, как черт, так что разница не большая.

— Что ты уставилась на меня, а?! — вопит блондинка, дергая руку вверх, сжимая её волосы в кулак еще сильнее.

Элис молчит, продолжая, почти не моргая смотреть прямо ей в глаза.

— Дрянь! — Анжелика ударяет Элис кулаком под дых, но её руки явно не приспособлены к драке, и она сам шипит, потирая ушибленные костяшки пальцев, на что Элис усмехается, почти не почувствовав удара.

— Что ты ухмыляешься? — выпаливает блондинка, пихая её в живот.

— Анжу, милая, побереги себя, давай дальше мы сами с ней разберемся, — рука одной из подруг ложится на плечо блондинки, но та сбрасывает ее, веля им отойти назад.

— Ты сейчас встанешь на колени, и сделаешь все, чтобы вымолить мое прощение, поняла? — шипит Анжелика, вставая вплотную к Элис, упираясь одной рукой рядом с её головой, второй так же держа волосы. Девочка на пару секунд делает задумчивое лицо, после плюнув в лицо блондинки, снова усмехаясь.

— Лучше сдохнуть.

— Нет… — еле сдерживая себя, шепчет Анжелика срывающимся голосом. — Нет.… Это бы было слишком благородно с моей стороны.

Она отходит на шаг назад, стирая грязным рукавом плевок. Элис, продолжая усмехаться, чуть склоняет голову на бок, почти умиленно смотря на противницу напротив, что глубоко и часто вдыхает через рот, опустив голову, и сжав кулаки. Через полминуты одна из шайки блондинки зовет её по имени, но Анжелика не отзывается. Тогда другая медленно приближается к ней, но Анжу вдруг срывается с места, с диким ревом хватая Элис за голову, лишая возможности вертеться и резко надавливает двумя пальцами на левый глаз девочки.

— Ты больше никогда не будешь смотреть на меня, как на ничтожество, слышишь, Элис?! — истошно кричит Алоис, с наслаждением слушая ответные крики девочки, что пытается увернуться, извиваясь всем телом.

— Стой! — кричит Элис, пиная её ногами, на что Анжелика только полубезумно хохочет. — Прекрати! Прекрати это!

Глаз пронзает боль, сравнимая с ударами сотен иголок, и она кричит, кричит, не сдерживаясь, впервые проявляя слабости вырваться наружу. Глаз уже кровоточит, но блондинка не останавливается, надавливая все сильней.

Но вдруг, когда кровь, сползая по щеке, попадает в рот Элис, все словно замирает на несколько секунд, и в мозгу отчетливо звучит чей-то голос, нашептывающий такой странный и почему— то знакомый ей стишок.

— На секунду прикрой лишь глаза,

И почувствуешь привкус крови.

Ты узнаешь, есть выбор всегда.

Выше смерти и слаще боли….

Кто— то напевает его дружелюбным голосом, но от него Анжелика пугается и отступает назад. Все затихают, вслушиваясь в слова, уже никто не может пошевелиться. Теперь Элис шепчет охрипшим от криков голосом вместе с этим странным существом. Глаза она уже практически не чувствует, правая сторона лица словно совсем онемела, и только кровь сочится по щеке, продолжая затекать в её рот.

— Моя Госпожа.

Девятый садится на одно колено перед Элис, развязывая ремень от сумки, которым она была привязана к дереву. Она не в силах стоять, ноги подгибаются, и Элис облокачивается на дерево. Девятый улыбается, не отдавая себе в этом отчёт, улыбается так, как под силу только тёмной силе. Анжелика смотрит на него, широко распахнув глаза, она только открывает рот, силясь, что — то сказать, но звука нет. Словно даже сама тишина замерла, застыла в воздухе, заледенела от убивающих ноток в его голосе. Ощущение, словно воздух понизан ледяными нитями, которые всё сильнее спутывают обидчиков. Вот — вот что — то произойдёт…

Струны изо льда повсюду, один щелчок пальцев, одно мгновение, один выдох и кровь в стылом воздухе. Она крупными ало — черными каплями летит вокруг Элис и разбивается об землю, её лицо, руки. Вокруг крупными кусками мяса распадаются тела бывших подруг. Всё происходит как в замедленной съемке и казалось длиться бесконечно. Она смотрит, широко раскрыв глаза на голову Анжелики, разрубленную пополам, лежащую прямо её ног, на руки и ноги обидчиц. Изабелла, Эмили, Мэдисон, Оливия, Соманта, Катрин все они здесь, как всегда вместе, но теперь они больше не причинят ей зла и боли.… Элис пустым взглядом обводит место резни, всё оно в кровавых лужах — слезах солнца, и зачем оно снова плачет… всё же хорошо, радоваться надо, но почему же не весело. Голова снова начинает кружиться, мысли танцуют в беспорядочном буйном танце, и каждое их движение сопровождается острой болью. Она бездумно чертит кружок на земле носком туфли, главное ни о чём не думать, а то голова точно треснет. Теперь Элис, не в силах открыть глаза, она даже не чувствует своего лица, словно ей вкатили тройной наркоз, все, что она может чувствовать, это вкус крови на языке. Несколько капель крови падают на землю, в полукруг, что она очертила, и уши заполняет ужасный шум. Элис чувствует, что сознание покидает её, и бороться с этим, уже нет сил. Она облокачивается на дерево тряпичной куклой, сознанием погружаясь в беспросветную пустоту.

Элис с трудом приподняла свинцовые веки, левый глаз пронизала острая боль, им она почти не видела, всё было в какой-то дымке, но одно она видела чётко. Её светлую и красочную комнату очень оттеняло чёрное пятно на столе. Свесив ноги, и с любопытством смотря на неё, на столе сидел демон. Этот маньяк, серийный убийца, устроивший вчера резню в парке, теперь так невинно и мило улыбается ей, и, свесив ноги с её стола, покачивает ими в воздухе. Первым делом, со свойственной ей ответственностью Элис подумала о таких насущных делах, как уборка после убийства.

« Неужели он не убрался в парке, так и в тюрьму можно угодить, я то поосторожней его буду.»

Часы показывали 4 часа утра, было очень темно и холодно, окно почему-то было открыто нараспашку и ночной ветер неприятно пробегался по телу Элис. Девятого это, похоже, совсем не волновало.

— Кто ты? — устало спрашивает Элис, — ты же не мой одноклассник.

— Ты вроде и сама уже ответил на этот вопрос, — девятый удивленно приподнимает тонкие брови, а улыбка становится шире, он ощущает себя страшно нужным, а жизнь приобретает новый интересный оттенок.

— Нет… — девочка мотает головой, — КТО ты? Что ты за существо?

— Демон, — честно отвечает парень, обнажая длинные острые клыки. — Демон, которого ты звала в отчаянье. Демон, который явился на твой зов.

— Бред…— выдыхает Элис, но это уже совсем не имеет значения, у неё просто нет основания, ему не верить.

Она вспоминает вчерашнее, смотрит на того, кто защитил её, ток, кто спас, когда она была бессильна. Элис кладёт руку на больной глаз, его могло вообще не стать.

Девятый спрыгивает со стола и делает шаг вперед. На его лице улыбка, больше напоминающая снисходительную ухмылку, а глаза жутковато-бардового цвета, обрамленные пышными ресницами. Он делает движение головой, сбрасывая с лица мешающиеся пряди длинных шелковистых иссиня-черных волос, теперь Элис замечает, что они невероятно длинные, струящиеся чуть ли не до поясницы.

Элис безразлично смотрит на него одним глазом, закрывая другой ладонью. Он приподнимаете её голову, заставляя посмотреть на себя, и прикасается двумя пальцами к левому глазу. Свет меркнет на секунду, а после Элис изумленно смотрит на незваного гостя, теперь уже обоими глазами. Ощупывая правое веко, она убеждается, что глаз видит нормально, хотя, она точно знала, что проблем со зрением не избежать, когда веко все же раскроется.

— Ты открыла для меня врата в этот мир, — изрекает парень прежде, чем Элис успевает хоть что-то спросить. — И позволила обрести телесную оболочку. Моя госпожа, я ваш… И буду исполнять все ваши приказы, но после заключения контракта. — демон садится перед ней на одно колено, прижимая руку к сердцу, или что там, вместо него.

Элис не может ничего сказать, в голову настойчиво лезут мысли, планы мести, то врагам, то бывшим друзьям, то даже Лиззи или её парню. Она снова представляет себя сильной, только уже совсем по-другому, она не будет вершить правосудие своими руками, теперь у неё есть человек, который восстановит справедливость по её приказу, который поможет ей не лишиться рассудка.

«Да, — думает Элис. — За это можно и душу демону продать».

— Да, — выдыхает девочка, — пожалуй, я согласна.

Сейчас она совсем не хочет думать о последствиях, она думает лишь о том, чего может достичь, заключив сделку с демоном. Всё кажется каким-то нереальным, и всё так легко сойдёт с рук.… Всё будет хорошо…

— Что ж…Моя госпожа…, может, освободимся от этих ненужных формальностей типа прочтения всех формальностей, не будем тратить, туева кучу времени на изучение. Вам просто нужно установить причину, по которой контракт должен будет перейти в исполнение.

— Причину? — Элис вздрагивает. Она не знает, что сказать, она уже запуталась, всё происходит слишком быстро, хоть она давно уже научилась быстро принимать решения, сейчас она понимает, что хочет лишь одного, впрочем, как и всегда….

— Ты должна определить конечную цель, после достижения, которой я могу поглотить твою душу, — парень распрямляется, чуть отшатываясь

— Единственное, чего я хочу… это знать, почему она бросила меня, почему я одна теперь должна расплачиваться за наши общие грехи и каждый день тянуть одну и ту же рутину.

Элис говорит медленно, иногда замолкая на несколько секунд, словно собираясь с мыслями. Этот вопрос не давал ей покоя и мучил каждую ночь, отчего жизнь в итоге превратилась в одно сплошное «почему» и «за что».

Лицо девочки, искаженное то ли злобой, то ли призрением к самой себе и всему миру вокруг.

— У меня есть причина, что бы заключить с тобой, этот чёртов контракт! Я хочу вернуть её! Хочу, снова быть сильной и не свихнуться окончательно!

— Очень хорошо, — улыбается девятый, придвигая к Элис контракт, — теперь подпись. Она и станет последней точкой в нашем контракте, закрепляя его.

— Кровью? — как-то нервно усмехается Элис.

— Совершенно верно.

Элис оборачивается, ища что-нибудь острое. Взяв ручку, она, как ни в чём не бывало, надрезала руку. Она не шелохнулась, не дёрнулась, не издала ни малейшего звука. Лишь внутри её пробрала нестерпимая дрожь.

Девочка глубоко вдыхает, медленно поднося палец к листку под пристальным взглядом демона. И она почти прикасается к нему, но в глазах темнеет, ощущается тошнота. Хочется закрыть глаза и провалиться в бездонный сон, а кто-то ласково зовёт её, протягивает сквозь темноту руки, призывая не делать этого, но холодные руки подхватывают хрупкое тело, не давая, провалится в бездонную тьму.

— Что это было?

— Потом, — демон приподнимает лицо, устало взирая на Элис. — Сейчас поставь свою подпись. Потом можешь спрашивать меня о чем угодно.

Элис щурит глаза, но все же вновь собирается с духом, поднося кровоточащий палец и прижимая его к поверхности листа…

Девятый словно танцует некий странный танец по её комнате, очень похожий на вальс, шепча на непонятном языке, пугающем, и в то же время завораживающем, какие-то слова. На его левой руке ярко сияет пентаграмма. Перед ней снова её молчаливый сосед, сейчас он уже мало напоминает демона, глаза потухли, волосы снова короткие, да и сам он уже не кажется таким высоким, только вот пентаграмма.… Элис вытягивает руку вперёд, изумлённо смотря на свои ногти, на которых изображены странные мелкие пентаграммки, такие же, как и на руке девятого. И снова, как и полагается расчетливому, серьёзному человеку, Элис в первую очередь думает о том, что никто ничего не заподозрит, посмотрев на её ногти, снова бестолковые одноклассницы будут восхищаться её «безупречным» вкусом и фантазией. Никто не будет знать, что это не просто наклейки, а очень важная часть их контракта, по которой демон всегда сможет её найти, где бы она ни была. На секунду Элис задумалась о том, что больше никогда не напишет чёрной ручкой на ногтях шпаргалки по физике, и не покроит их каким — либо изысканным лаком…, но это всё такие мелочи жизни, совсем ненужные, совсем не обязательные, от которых давно пора отвыкать, она уже не маленькая девочка.

Элис вопросительно смотрит на демона, который стоит перед ней, всё ещё улыбаясь.

— Объясни мне всё! Это приказ!

— Конечно, моя госпожа, вы хотите знать, почему перед подписанием контракта почти потеряли сознание, ведь так?

— Именно.

— Таким образом, мы подбираемся к главному герою этой истории. Твоему ангелу.

— Ангелу? — Элис недоуменно приподнимает брови, заинтересованно пододвигаясь поближе. — Какому ангелу?

— Ангелу-хранителю, — усмехается девятый, видя все большее удивление на лице девочки. — Значит, ты в них не верила? Зачем же так усердно ходила в церковь на все праздники и читала молитву? Они не имеют телесной оболочки, как обычные ангелы, и даются каждому человеку от рождения. — Так вот, эти самые ангелы-хранители обязаны защищать своих подопечных в течение жизни. Ну, это в идеале. На деле же получается совсем иначе. Они слишком тесно связанны с душой, и чем греховней она, тем слабее ангел. В итоге, захлебываясь в пороках подопечного, они просто погибают. С каждым столетием срок их жизни становится все меньше, а ваш мир все больше утопает во тьме, — демон довольно облизывается, на секунду сверкнув розовым огоньком глаз. — Так вот, эти самые ангелы-хранители обязаны охранять душу не только от соблазнов, но и ещё важнее, от таких, как я. Не уберечь человека от контракта с демоном, значит не смерть для ангела, а нечто похуже — изгнание. Что только они не придумывают, что бы спасти человеческую душу от контракта с демоном. И как раз твой прибегнул к самому эффективному — потеря сознания, погружение в глубокий сон, или временная кома. Но я не дал погрузить тебя в этот сон, иначе, вдруг бы ты облагоразумилась и отказалась контактировать сл мной.

Но мне не пришлось очень усердствовать, я знал, что ты уже точно никуда не денешься. Ты пустила меня в этот мир ещё очень давно, но я при всём своём желании не смог бы заключать контракты с людьми, потому что хоть я и получил человеческое тело, никто не дал мне имени, попробовать пищи, и не впустил в свой дом.

Но вот ведь удача — ты взяла, и угостил меня круассаном, тогда вечером. Без этого невозможен бы был контракт. И дальше все виделось довольно просто. Я получил доступ в твою комнату, спасая тебя. Во время заключения контракта я был готов, и вытянул твоего ангела наружу, отлепив от твоей души, к которой он присосался как паразит. Парадоксально, но ангелы-хранители, не имея даже телесной оболочки сильнее демонов, и чем сильнее душа, тем большей мощью обладает хранитель.

Хотя Рай после смерти для нее только что стал непостижим.

— Я заключила контакт, значит, теперь он изгнан? — Элис почувствовала необъяснимую жалость.

— Совершенно верно, моя смышлёная госпожа, — усмехается девятый, сам поражаясь, что он так много знает, хотя почти не слушал на уроках историю происхождения ангелов. — Но вот в чем проблема — ангел, сброшенный с небес, падает на землю, ломая крылья и становясь человеком, после смерти попадая прямиком к нам, — парень указал пальцем на пол, подразумевая преисподнюю. — Хранитель же вынужден скитаться бестелесной сущностью целую вечность, не находя покоя. Из них получаются неплохие барабашки, буйные и злобные. Но и у них есть способ обрести человеческий облик. А обретя его, он непременно захочет найти меня. И тебя тоже. Так что возможно с ним мы еще встретимся.

— И человек ничего не чувствует, когда умирает его ангел?

— Нет, не чувствует. Но это чувствуют окружающие. Чем более мучительно погибает хранитель, тем сильнее меняется характер человека совсем не в положительную сторону. Человечество придумало много названий этому — переходный возраст, кризис среднего возраста и так далее. Хотя иногда душа все же чувствует смерть своего хранителя, и тогда человек впадает в безумие.

Элис задумчиво хмыкает, пытаясь понять, чувствует ли она в себе изменения. Хоть её ангел и не умер, но все же…

Ей интересно, где жил её одноклассник, или, как оказалось демон. Ей было интересно, зачем же он всё— таки решил заключить с ней контракт, хотя и так мог спокойно пожирать души. Питается ли он только душами, или же может воспринимать и другую пищу. И главное, где он будет проживать сейчас. По его виду едва ли можно было сказать, что он, куда — либо собирается уходить.

— Нужно много чего решить, — говорит Элис. Девятый поднимает голову, вскидывая на неё глаза, в которых светились огоньки радости, — слушай, раз ты мой слуга, мой телохранитель, да и просто мой личный демон, ты должен быть всегда со мной. Смотри, — Элис приветливо приоткрыла дверцу шкафа, в котором очевидно хранилось пастельное бельё, — сейчас от сюда всё уберу, и ты здесь сможешь спать и прятаться.

С этими словами Элис широкой рукой выгребла из шкафа всё содержимое.

— Спать, мне это не нужно! — улыбается демон — мы же не можем спать!

— Эх, ну ладно, значит, слушай мой приказ, ты не должен попадаться на глаза никому из моих родственников, ясно?

Девятый послушно кивнул головой, убирая с глаз волосы, что бы хоть как-то видеть свою хозяйку. Пентаграмма, вырезанная на руке, очень привлекает внимание. Элис кивает сама себе, поднимаясь с пола, и подходя к шкафу, в котором у неё хранятся некоторые зимние вещи. Копаясь в одежде, она постоянно косится на демона, что с интересом разглядывает фотографии Лиззи на её столе, чувствуя, что рутинная жизнь определенно сегодня оборвется, вот только не факт, что ее заменит что-то хорошее, хотя определенно нечто интересное.…

Девочка подходит к демону, протягивая ему ярко— голубую перчатку, причём одну и на правую руку, вторая, очевидно, потерялась и возможно давно. Девятый принимает её со странным оскалом и хитрым прищуром, но вместе с этим и с какой-то благодарностью, но Элис не отпускает их.

— Я даю тебе её взаймы, — произносит он, пристально смотря в пылающие огнем преисподней глаза. — Это не подарок.

— О… — изящный изгиб бровей удивленно приподнимается. — Ты видимо много знаешь о демонах

— Никогда не дарите демонам ничего, даже самой бесполезной вещи, ибо с ней вы безвозмездно подарите ему душу, — Элис все-таки отпускает перчатку, и девятый чуть разочарованно вздыхает. — Я не отдам тебе душу просто так. У меня есть цель, и она важна.

— Да, я помню, ты хочешь, что бы я вернул тебе её, это странно, как я это сделаю? Но тебе же всё равно, ты приказала, и знаешь, что я выполню этот приказ любой ценой, но в обмен…

— Да, я помню, в обмен ты получаешь мою душу, но, сколько я смогу прожить, после исполнения моего желания?

— Ровно 24 часа после выполнения контракта, — ухмыляется девятый.

Элис замирает, всего сутки, так мало, но…контракт заключён, ничего уже не вернуть. Она не хочет показаться демону слабой, лишь поднимает голову вверх, что бы выступившие слёзы впитались обратно.

— Ну что я успею за 24 часа? — с тоской спрашивает она.

— Это уже не мои проблемы, ответил демон, старательно натягивая на левую руку, бирюзовую перчатку, которая ну никак не желала налезать на часть тела, не предназначенную для неё.

Прошёл где-то час, Элис не была уверена, что спала, хотя, может, на несколько минут и забылась беспокойным сном. Демон стоит у окна, вглядываясь в унылый пейзаж раннего пасмурного утра. Того и гляди пойдет дождь, небо затянуто серыми, громоздкими тучами, что вяло плывут по небу, кажется, совсем близко к земле, почти задевая крыши домов. Где-то в вышине промелькивает молния, а затем слабый раскат грома. Странно, вчера была такая хорошая погода, а сегодня… Девятый измерил комнату неторопливыми шагами, подходя к кровати хозяйки. Он наклонился над девочкой и щёлкнул пальцами перед её носом.

Элис погружается в сон, глубокий и долгий, буря её уже не волнует, она устала от нахлынувших впечатлений, устала от забот дня и даже от нового приятеля, или вернее слуги…

Глава №12. Разочарование…

Девятый подходит к окну, узрев весьма интересную картину — по улицам струятся просто реки воды, снося все на своем пути, однако, не затопляя дома вокруг, поскольку все они находятся на возвышенности. Течение, видимо, подхватило где-то машину, и она катится вниз по склону, а следом с гневными криками, борясь со стихией, бегут несколько парней, пытаясь поймать авто, шлепая по воде, что поглотила их по колено. Дождь все еще моросит, а где-то неподалеку дорогу перегородило обгоревшее дерево, в которое видимо, попала гроза. Серое небо нависает все так же низко. В целом это выглядит как миниатюрный апокалипсис, случившийся за какие-то пару часов.

«И это всё из-за перемены моего настроения, не хорошо…, но кто же знал, что всё так получится. Я думал, она совсем другая…»

Девятый вспоминает, как она рассказывала ему о своих проблемах и о своём будущем, все рассказы неминуемо сводились к её странной подруге, но всё же, это было весьма интересно. Он вспоминал, как думал о том, что про неё можно написать книгу, сравнивал со своей любимой героиней.… Светлые слегка вьющиеся волосы, синие глаза, которые, оказывается, могут наливаться кровью в гневе, и пугать не хуже демонических, но вся она в целом — ангел. Маленькая девочка, с чёрной тенью, такая милая на вид, но тёмная внутри. Злая тень улыбается, контрастируя с милой улыбкой девочки, она просто притворяется, зачем же ещё ей нужна эта улыбка.…

Девятый мимоходом вспомнил, как спас её от толпы старшеклассниц, а потом…, заключил с ней контракт. Он думал, что сможет помочь ей, исполнить её самое заветное желание, и он сделал бы это. А она тем временем может вспоминать о своей утерянной подруге, рассказывать ему интересные истории и мечтать о будущем с ней, он же, просто будет рядом, всегда, до самой её смерти, лежать возле её ног, свернувшись калачиком. Если бы девятый знал, насколько романтично это всё звучит, задвинул бы поскорее свои мысли в самый дальний ящик, повесил бы на него тысячу замков и никогда бы не открывал, но он этого не знал и продолжал думать, как бы здорово сложилась их судьба.

« Да, теперь я на себе ощутил, как колоссально меняется человек, потеряв ангела — хранителя. Она стала совсем-совсем другой, не такой, какой должна быть. Она резкая, грубая, хотя, пожалуй, я заслуживаю именно такого обращения, ведь я её слуга, и моё дело подчиняться.» Почему-то он ощущал странное чувство, незнакомое ему раньше— обиду. « Нет не такой! Совсем не такой должна она быть.»

Девятый едва заметно дёрнулся, заметив шевеление на кровати. Элис приоткрыв глаза, посмотрела на электронные часы, и, увидев, что ещё только полвосьмого, повернулась на другой бок и снова заснула. Девятый едва ли не облегчённо вздохнул и снова обратил взгляд в окно. Уже совсем светло, и люди должны были уже идти на работу и приступать к своим ежедневным делам, но из-за потопа на улице не было ни души, кроме тех, что до сих пор пытались спасти смываемую машину, но вскоре и их поглотила водная гладь. Теперь смотреть в окно стало совсем скучно, и девятый перевёл взгляд на стол Элис. Это был самый обычный деревянный стол, какие есть у всех школьников. На нём стоял стакан для карандашей и ручек, целая кипа рефератов и всевозможных папок. Девятый был мало знаком с хорошими манерами, поэтому бесцеремонно открыл первый ящик стола и заглянул в него. Это был школьный ящик, в котором хранились все учебники и школьные тетради, почему-то оценки Элис его совсем не заинтересовали, и он беззвучно закрыл этот ящик, чтобы не разбудить свою хозяйку. Второй ящик оказался куда интересней, он был доверху заполнен разноцверными папками и файлами, а на всём этом богатстве лежала тетрадь с надписью: « Death Note». Она то и больше всего заинтересовала девятого, и он с трепетом ласково взял её в руке, ощущая с ней какое-то сходство. Он осторожно погладил рукой обложку, вычерчивая каждую буковку пальцем. Наконец он открыл её, и его глазам предстала исписанная детским подчерком страница. Он листал и листал, казалось бы, именам нет конца, девятый мог видеть, как меняется подчерк, как выравниваются буквы, приобретая нужный наклон. Он не мог представить, скольким же людям она желала смерти. В детстве, все более эмоциональны, едва задевшим их людям они уже желают смерти, или же мечтают умереть самим. Они злятся на учителей, переживают из-за плохой оценки, будто бы на этом кончается жизнь. В школе они больше всего на свете желают смерти учителю, а потом, придя домой и, выслушав полный спектр ругани родителей и получив свою долю ремня на сегодня, они мечтают умереть сами. Ребёнок думает, что если бы его не стало, то тогда бы все пожалели о том, что так плохо с ним обращались, они бы плакали и сожалели, но ничего уже не вернуть.… Согласитесь, ведь у каждого такое хоть раз было.…

Обычные дети очень любознательны. Их может заинтересовать любая незначительная мелочь. Они могут оценить прелесть вещей, которые взрослые принимают как должное. Дети хотят знать все. Когда в книжке попадается незнакомое слово, дети тут же бегут к матери, стремясь узнать о диковинке как можно больше. Мама, смеясь, толкует значение непонятного слова.

Еще мама говорит, чтобы малыш не смел, таскать папины папиросы, потому что курение — это плохо. Малыш знает, что такое «плохо», но малыш не знает, что такое «курение». Раз отец курит, почему же это плохо? Ведь родители становятся для ребёнка идеалом, и дети всегда будут за ними всё повторять, стараться скопировать их манеры как можно достоверней. Дети очень пытливы. Поэтому, как только родители уходят из дома на базар, чтобы купить немного свежих фруктов, малыш, воровато оглядываясь, забирается в отцовский кабинет, чтобы взять из красивой позолоченной шкатулки папиросу «Вайлд и Ко» — лучшей табачной компании, как гласит этикетка. А все потому, что дети очень пытливы.

Но девятый никак не мог подумать, что маленький ребёнок додумается завести специальную тетрадь для своих неприятелей, которая якобы их убивала. Бережно хранимая тетрадь, вся исписанная именами преподавателей, друзей и недругов, с поставленным числом, месяцем и годом возле каждого имени.

Но потом, все записи оборвались,… Что же случилось, что Элис прекратила всех ненавидеть, что могло произойти такого.… Неужели, из-за неё?

Девятый осторожно перевернул страничку и увидел записанные в столбик имена со вчерашним числом: Изабелла, Эмили, Мэдисон, Оливия, Соманта…и … Анжелика…

Приторная улыбка тронула губы демона, пожалуй, это единственные люди, записанные в тетрадь смерти на которых она подействовала.

Снова шевеление на кровати, девятый резко закрывает шкаф с такой силой, что стенка за столом жалобно трещит, и по ней идут трещины, которые он старательно замазывает ярко-жёлтым лаком, за использование которого, девятый точно не соберёт костей.

Она садится на кровати и смотрит на девятого такими ясными и чистыми глазам, что ему становится не по себе.

— С добрым утром, Госпожа, — улыбается девятый, стараясь выкрикнуть это как можно радостней, чтобы не показать, как он волнуется, приветствуя хозяйку. Но на его невинное пожелание доброго утра, сыплется целая куча колкостей и обвинений. Элис нехотя встаёт с кровати, подходит к шкафу и озадаченно в него смотрит. Там не осталось ничего, кроме нескольких платьев, пиджаков и блузок различных цветов и фасонов. Посмотрев в её шкаф, сразу можно сказать, что она человек настроения, здесь было вся самая разная и непохожая друг на друга одежда. Девятый стоял за её спиной, внимательно изучая одежду. Его взгляд печально пробежал по голубому свитеру и малиновой блузке, по этим печальным, обманутым вещам…, теперь его взгляд остановился на кроваво — красной блузке, он буквально пожирал её глазами.

Элис поймала его взгляд, и поинтересовалась в своей неизменной непосредственной манере, словно она уже давно знала, что он здесь стоит:

— Думаешь надеть её?

Девятый усердно закивал, и Элис улыбнулась:

— Ты прав, тварь, она сегодня как никогда мне подходит… Красный цвет самый натуральный, он основа, так же как синий, жёлтый и зелёный, он ни с чем не смешивается, он не даст себя обмануть, и не даст обмануться мне. Уже и так надоело, я всё время ошибаюсь, я не знаю, какой же цвет не врёт? Какой мне предпочти? Какой из них мой? Наверно красный… Цвет крови, пожалуй, я, наконец, нашла его. Правильно тварь! Теперь уж точно натуральные цвета! Тебе нравится кровь?

Девятый изумлённо слушал её, она с ним разговаривает, дарит ему слова, но это совсем не то, что он хотел бы услышать, эта уже не та Элис, которая стояла с ним на школьном крыльце под дождём, не та, что попросила у него солнце, не та, что рассказывала ему свою печальную историю. Она совсем другая! А во всём виноват он. Ведь это он её испортил, он убил её ангела — хранителя, он заключил с ней контракт и изменил её.… А теперь огорчается, разве не такой она должна была стать? Она — истинная хозяйка демона не должна быть другой.

Во всём всегда виноваты безликие тёмные существа, именуемые демонами.…

Он виновато опустил голову.

— Простите, госпожа…я…

— Выйди, я переоденусь, и помни, что не должен попадаться никому на глаза, понял? А и ещё кое-что. Прекрати наводнение, а то я в школу не попаду, это приказ.

Девятый быстро кивнул и со сквозняком выскользнул за дверь.

Глава № 13. Смерть и кровь правят миром.

Она шла по коридору так, словно ей принадлежит, по меньшей мере, вся эта школа, а по большей — весь мир.…

Все смотрели на неё широко распахнутыми глазами, и даже дежурные учителя не могли выдавить из себя ни единого обвинения в её адрес, по поводу ненадлежащего внешнего вида. Самые противные девушки школы, которые всегда издеваются над теми, кто проявляет индивидуальность, засунули своё недовольство подальше и тоже продолжали созерцать прибытие новой правительницы.

Кроваво— красную блузку прекрасно дополняла такого же оттенка юбка с длинным разрезом. Красные туфли на шпильке разрезали шум школы, как нож, режущий модные сладости коллекции Pret-a-portea. А за ней тенью следовал девятый, давая уверенность в себе не хуже чем Элизабет Милфорд.

Власть одурманивает наш разум, запутывает в лабиринте. На Элис она действовала ещё хуже, поскольку, она уже была убитой, бессильной душой. Она окончательно запуталась в себе, но уверенность в необходимости вернуть Лиззи, её не покидала.

Девятый едва слышно вздохнул, он не имеет права читать мысли хозяйки, но никто не запретит ему читать мысли других людей. Элис оглядела класс. Все заметили её, но уже через несколько минут, забыли, о её существовании.

— Демон, что они обо мне думают? Отвечай, это приказ.

Девятый поколебался, больше всего на свете он не хотел, что бы она приказала ему это

— Госпожа, я…— хотел было возродить девятый, но быстро отбросил эти мысли — я исполняю Ваш приказ.

Девочка с веснушками на первой парте восхищается Вами, она думает, что никогда бы так не смогла одеться, что у неё нет умения и денег. Ещё она вспоминает какого-то мальчика из интернета, который вас…

— Достаточно, что думает она?

Девятый ловит два — уловимое движение глаз своей хозяйки, взгляд, который она бросает на девочку с волосами странного оттенка серы, густыми бровями такого же цвета и большим толстым носом. На секунду он задумывается, что может значить для его хозяйки мнение этой уродки, но послушно исполняет приказ.

— Госпожа, она думает, что вы — демон на секунду запинается, думая, как бы более безобидно и красиво изложить нецензурные прозвища, которые завистница использовала для неё. — Она говорит, что вы странная, слишком вульгарная, а ещё она утверждает, что вы девушка весьма не высокого интеллекта и ума, чем полностью обладает она. А ещё она думает, что красота не главное в жизни, но моя госпожа, я думаю…— он замолкает, понимая, что его мнение совсем ей не интересно. Теперь она переводит взгляд на высокую девушку, к которой даже больше подходит определение длинная. Девятый тоже с интересом смотрит на неё, она кажется ему, по меньшей мере, оригинальной. У неё немного изнеможенное лицо, коротко остриженные прямые русые волосы и огромные круглые очки на пол лица. Одета она была совсем не по моде, но весьма живописно, похоже у неё слабость к ожерельям и каким-то необыкновенно— большим серьгам. Она резковата, мгновенно подмечает чужую глупость, язычок у неё острый и поэтому многие её не любят, а некоторые даже ненавидят и старательно пытаются её извести, или надавить на какую либо слабость. Правда из всех споров она всё равно выходила победительницей. Все знают, что она умная и никому ещё не удалось этого оспорить. Она ходит в музыкальную и художественную школу и на редкость тонко чувствует искусство. Хотя понимание искусства у неё весьма своеобразное. Вся тетрадь её изрисована моделями в разной необычной одеждой, щедро сдобренной украшениями и аксессуарами. С возрастом она станет интеллектуалкой, но даже сейчас вкус у неё едва ли не безошибочный её суждения здравы и восторги непритворны. Пожалуй, вторую такую едва ли можно найти.

Девятый вслушивается в её мысли, его захлёстывает поток различных идей ему интересно, он любопытный, но девятый преодолевает свою слабость и продолжает старательно искать мнение о её хозяйке. Она её почти не заметила, даже не удивилась, заметив её в столь необычном обличии. Только лишь подметила, что юбка могла бы быть и чёрная, а серьги яркие и совершенно не подходят к блузке по оттенку.

— Госпожа, она…

— Не говори, я знаю, она ничего не думает обо мне. Она не замечает таких как я, она может поддерживать беседу только с теми, кто ей интересен, но это не я…

*************

«Вкусный торт» — думала Элис, поспешно глотая кусочки изысканного кулинарного произведения, точнее, настолько изысканного, насколько может быть изыскана кулинария в школьных столовых. Закончив с обедом, она метнула взгляд на демона, сидевшего вместе с ней за столом, будто вместо лица, у него были настенные часы. Девятый быстро понял её, предоставляя её вниманию электронные часы на своей руке. Отлично, у неё в запасе еще десять минут. Подхватив сумку, она резко встала и, бесцеремонно потянувшись, смахнула крошки с безупречной алой блузки и вылетела из столовой. Зачем задерживаться здесь, где никому нет до тебя дела! Девятый ни на секунду не выпускал её из виду, следовал за нею попятам, не давая никому и пальцем к ней прикоснуться, с виду это конечно смотрелось немного странно, но до мнения людей девятому было, по меньшей мере, всё равно.

Вместе с нею в раздевалку проталкивались и её одноклассники. Может быть, они заметили, что Элис и Лиззи, две закадычные подруги уже не сидят вместе, что они больше не обнимаются в коридоре, встречая друг друга. Это происходит каждое утро, если Лиззи случайно надо идти к первому уроку на немецкий язык, а Элис ко второму. Они радуются друг — другу так, словно не виделись год или того более, несмотря на то, что всё время проводят вместе, расставаясь только вечером. Они приходят вместе, ходят по школе вместе, вместе едят, сидят тоже вместе, а в конце школьного дня уходят, что бы потом расстаться на несколько минут, разойтись по домам и снова встретиться, отправляясь вместе в бассейн, аэробику или танцы. А может это и вовсе не заинтересовало их, бывает, что даже самая крепкая как, казалось бы, дружба рвётся и забывается. И тогда возникает вопрос: была ли это просто дружба…

********

Элис гордо шлёпала по лужам, ей доставляло безумное удовольствие, бросить мимолётный взгляд на подруг Анжелики Кэптон— ее давнего врага, которые в ужасе шептались, поглядывая на неё. Они не могли знать о произошедшем, но факт, что подруга со своей прочей свитой не была сегодня в школе, а исчезла она именно тогда, когда преследовала маленькую беглянку. Они видели ужасающую перемену в Элис, её глаза светились едва ли ни красным светом, походка была уверенной, плечи гордо разведены, но взгляд был страшнее всего, можно было подумать, что она действительно заключила сделку с дьяволом. Элис прошла вдоль школы, по такому знакомому с детства маршруту и завернула за угол, оказавшись с другой стороны школы. Она просто шла, сама не понимая этого чувства. Наконец-то она на месте! Элис огляделась, вот эти ворота, вот этот вход в ТП. Они иногда были закрыты и четверо девочек перелезали через забор, одержимые желанием поскорее попасть в страшное местечко.

Вдруг Элис почувствовала на себе пристальный взгляд, она обернулась и увидела белоснежного кота. Она крайне удивилась, откуда здесь может быть кот, да ещё такой чистый. Её пронизывал прямой взгляд посланника небес, а она просто смотрела на него… Время застыло…

Вода тонкими струйками всё ещё сочилась по мостовой, доказывая, что потоп Лондону не приснился и вполне бы мог уничтожить этот город, но такие мелочи не привлекали внимание Элис, сейчас она погружалась в себя всё больше и больше. Кот мурлыкал, а она гладила его. Вспоминались кое — какие эпизоды из детства, её родители, Лиззи и их большая тайна, разрезанная на куски, и превращённая в маленькую. Не такая уж она была и значительная, не такую большую роль играли они в ней, просто, когда она стала старше, осознала, что они сделали, и как должны были заплатить…

Глава № 14. Memory.

— Пришла весна! Посмотри, Лиззи, Солнце! Ты чувствуешь! Пора! Пора снова организовать наш комитет и отправиться в ТП!

В страшный общество избранных, которое они именовали комитетом, входило только два человека: она и Лиззи. Раньше их было четверо, раньше все вместе после школы они ходили проверять всё ли в порядке с их кровавой стеной, мишенями, планшетами на которых были написаны права для часового. Даже сейчас Элис рассказала бы их наизусть, так сильно они впечатались в её память. Но самым ценным экземпляром была картина, которая собственно и характеризовала всё ТП. это был рисунок баллончиками, рисунок, который нарисовал, очевидно, какой-то неуравновешенный. На ней был изображён человек с вылетающем из орбиты глазом и отсекающимися пальцами. Сама картина не очень их пугала, хотя нормального человека точно бы вывела их душевного равновесия, но они были ещё слишком маленькие, чтобы понять весь ужас изображённого.

Элис была самой энергичной, ведь это она, по сути, создала комитет. Её интересовало всё о бермудских треугольниках, солнечных затмениях, пропаже людей, а так же Лох-несском озере и снежном человеке. Впрочем, всё мистическое, что попадалось ей на глаза, было непременно усвоено, записано в специальную тетрадь свешенного комитета ТП, кишащую вырезками из газет и журналов, громкими цитатами о мистических происшествиях, а так же своими личными наблюдениями. Всё это затягивало, казалось таким интересным и захватывающем, всё это так нравилось ей. К тому же с ней была её Лиззи, которая фанатела не меньше её от мишеней, до которых нельзя дотрагиваться, раздвоенных деревьев, посередине которого лежит самый обыкновенный теннисный мячик и монстрах, которые якобы бегают по крышам и убивают нарушивших правила. Элис до того хотела сохранить веру своих подопечных в мистику, что когда пропал с раздвоенного дерева мячик, который как она утверждала нельзя было оторвать от развилки, она бегала по всем магазинам и искала совершенно такой же, а когда нашла, тщательно измазала в грязи, восстанавливая по памяти каждое пятнышко, и положила на то же самое место, приклеив клеем моментом, что б теперь наверняка. У неё удавалось придумывать всякие мистические истории, странных героев, которые бегали с ручкой пилот и норовили воткнуть её всем в глаз, часовых, которые случайно дотрагивались до мишеней и исчезали, а так же кидать камушки в жёлтую стену и утверждать, что они отскакивают как — то по-другому, чем от обычной стены. Они старательно наклеивали на стену наклейки и верили, что они продержаться на ней пока комитет не закончат школу. Кстати Элис так и не сходила посмотреть на них, а ведь раньше это казалось жизненно необходимым. Вскоре две комитетницы (как они себя называли) покинули их.

Всё было так здорово, так интересно, но потом, всё что им, было, дорого разрушила она...

Анжелика была старше Элис на три года, она никогда не отличалась ангельским характером, а ещё её бесило, когда кто-то счастлив. Почему бы не сломать кому-то его увлечение, почему, ведь это так легко!

Комитет смотрел, как Анжелика со своей свитой и бывшими подругами Элис прошла через свешенные ворота ТП, что переводиться, как страшное местечко и спокойно подошла к мишеням. Она потёрла одну из них рукой, повернулась в комитету и громко захохотала. Этот смех до сих пор отдавался эхом в сознании Элис, она помнила каждую секунду надругательства над угольными мишенями. Её отвратительный рой, такой огромный — хохочущая пасть, её зубы с железными брекетами, прищуренные глаза и волосы, которыми она трясла как гривой. Раскатистый смех разлился по всему Страшному Местечку. Второклассницы с ужасом перешептывались, теребя друг— друга за рукава курток:

— Почему она не исчезла?! Она же коснулась мишени! Всё это было неправда?

Элис гневно уставилась на Анжелику, её глаза светились ненавистью, противный смех оглушал ее, и она больше не намерена была этого терпеть. Лиззи гладила её по руке нашёптывая стишок, который они напевали всегда, когда им было особенно страшно идти в ТП.

— На секунду прикрой лишь глаза,

И почувствуешь привкус крови.

Ты узнаешь, есть выбор всегда.

Выше смерти и слаще боли….

Да, вот откуда она его знает, его придумала Лиззи, неужели она могла это забыть, они пользовались этим стишком. Элис с умным видом прижимала палец к губам и закрывала глаза.

— Чувствуете? — спрашивала она. И все старательно кивали в знак согласия. Так глупо, казалось бы, но ведь не все дети любят кукол и цветы, некоторых тянет к чему— то более замаскированному и интересному. Ведь все люди такие разные.…

Но сейчас стишок не мог успокоить Элис. Честь комитета утеряна, в существовании мистики усомнились! Весь комитет больше не верит ей!

terrible place-(англю)-страшное местечко.Символизирует две первые буквы названия общества.

Сжав кулаки, Элис осторожно убрала со своего плеча руку Лиззи, удостоверилась, что её подруга и остальной комитет в безопасности и медленно шагнула вперёд. А дальше всё произошло очень быстро, никто ничего толком и не понял, четверо из комитета в страхе убежали, осталась лишь Лиззи, она спокойно смотрела, как Элис схватив Анжелику за волосы, рывками сворачивает ей голову, как разбивает её лицо об землю и зубы, об коленку. Никто не останавливает её, никто не может понять, почему хрупкая, тощая девочка вдруг избивает ту, что старше неё на три года. Анжелика уже без сознания, безжизненным куском мяса она лежит на земле, Элис садиться на неё, осторожно раскрывая её глаза пальцами, рассматривая закатившийся зрачок. Она осторожно надавливает на глаз, Лиззи встаёт и подходит к ней. Она знает, что нужно остановить подругу, ведь Элис такая любознательная, ей может показаться интересным экземпляром глаз обидчицы, она может выдрать его, законсервировать в специальном растворе и ежедневно наблюдать за ним. А потом, возможно, она проденет через него ниточку и повесит на шею, она будет думать, что это здорово, что теперь это новый символ комитета. Перед походом в ТП все будут кланяться ему и тоже считать, что это жутко весело, а всё потому, что Элис чересчур любознательная, она может заразить всех своим энтузиазмом и все пойдут за ней, поверят и будут выполнять всё, что она придумает.

Лиззи подходит к подруге и кладёт руку ей на плечо, поглаживая:

— Послушай, Элис, всё, уже достаточно.

Фраза, сказанная ею впервые и навсегда впечатавшаяся в память, сохранившаяся на года. Её произносила Лиззи, её Лиззи, но теперь просто Элизабет Милфорд.

Элис окинула безразличным взглядом, корчащуюся на земле и что-то шипящую сквозь зубы на земле Анжелику. Элис не была жестокой, ей даже не казалось странным и противоестественным, что она так сильно избила недоброжелателя. Это было очевидно, тот, кто покусился на её честь и честь других подруг должен понести наказание.

На следующий день об этом происшествии узнала вся школа. Сара Уодингтон — классная руководительница 2А класса старательно допрашивала Элис, поскольку Анжелика, несмотря на то, что была намного старше неё, благополучно донесла всё до учителя.

— Элис, ведь это ты побила Анжелику Кэптон, скажи, зачем?

Из Элис не пришлось долго выколачивать признание, после заданного вопроса, она тут же была готова ответить, но чья-то рука бережно, но крепко закрыла ей рот.

— Моя подруга не могла такого сделать. То, что сказала Анжелика не правда.

Лиззи говорила уверенно и твёрдо, в полной уверенности, что так оно всё и было, заставляя поверить и других в подлинность своих слов.

— Зачем же Анжелике обманывать нас?

— У нас есть доказательства в невиновности Элис. Девочки — Лиззи бросила взгляд на четырёх притихших комитетниц, — скажите, что Элис не виновна.

Четыре многострадальные и до смерти, напуганные старательно закивали головой. Им совершенно не хотелось больше быть причастными к этому делу, но помочь Элис тоже было необходимо, особенно тогда, когда они находятся под пристальным взглядом её строгой подруги — Лиззи.

Сара Уодингтон поверила в невиновность Элис. Как же такая маленькая послушная девочка могла избить пятиклассницу? Безусловно, Элис вела себя хорошо, не опаздывала на уроки, не хулиганила, хорошо училась, правда не всегда делала домашнее задание, но отвечала на уроках безупречно, что опровергало надобность домашних заданий.

Элис смотрела на Лиззи круглыми глазами

— Лиззи, почему ты соврала? Почему не сказала, что это я побила Анжелику! Это же весело! Я же защитила наш комитет! Неужели ты не довольна мною?

Лиззи улыбнулась, поглаживая Элис по голове.

— Нет, конечно, ты молодец, но если бы я дала тебе сказать правду, тебя бы отправили под надзор в детскую комнату милиции, и тогда я бы не смогла с тобой видеться так часто, а ведь мы неразлучны, мы всегда вместе, и никто нам больше не нужен!

Элис закивала и обняла Лиззи, прижимаясь лбом к её лбу.

— J Мы всегда будем вместе! Я знаю! J

Сегодня никто кроме Лиззи и Элис не пошёл в ТП. Они сказали, что всё это не правда, и что там стало слишком страшно. Это был удар по самолюбию Элис, она любила своих подопечных и не могла представить, что они когда — то откажутся от неё. Это было просто не честно, она так старалась защитить их и честь комитета.…

Теперь она в полной мере осознала, что никто кроме Лиззи не понимает её и никто кроме Лиззи ей больше не нужен.

— На секунду прикрой лишь глаза,

И почувствуешь привкус крови.

Ты узнаешь, есть выбор всегда.

Выше смерти и слаще боли….

— Чувствуешь, Лиззи? — теперь Элис обращалась лишь к ней. Лиззи усердно закивала головой в знак полного согласия, заменяя с лихвой старания всех комитетниц.

Все, как и было, только стена больше не кажется такой приторно — кровавой, теперь она напоминает обычную стену, облитую краской. Наклейки поблёкли от дождей, хотя раньше они этого не замечали. Мишени уже не привлекают, так как раньше, не манят, не грозят унести в далёкие миры, открыть тайны прошлого и будущего.

Только лишь картина остаётся неизменно яркой.

Всё та же репрессивно-жизнерадостная!

Элис и Лиззи уныло бредут вдоль забора, ограждающего ТП от внешнего мира, делающего его таким тайным и незаметным. Но теперь забор кажется совсем прозрачным, не скрывающем тайны и мистику. Они перелезают через сетчатый забор, не заботясь о порванных колготках и запачканных белых блузках. Теперь они больше не на территории ТП. Здесь жилые дома, бесконечные подъезды с железными дверьми, здесь скучно, здесь как-то печально и не интересно. Одна из дверей открывается и из неё выходит женщина, приветливо улыбаясь девочкам. Возможно, у неё тоже есть дети и смутное сходство радует её, поэтому она приоткрывает дверь, впуская их в подъезд. Им этого только и надо, давно уже хочется узнать, как живут люди в квартирах в этом странном нищем квартале. Они оказались в тёмном помещении, с тусклой лампочкой под самым потолком. Здесь было неприятно. Лестница уходила вверх, приманивая их, но девочек куда больше заинтересовала приоткрытая дверь подвала. Элис заглянула за неё, вниз вели ступеньки, недолго думая, она стала спускаться, вниз призывая с собой подругу. Было не глубоко и вскоре они достигли низа. Здесь тоже была лампочка, светившая куда лучше, чем та наверху, а к железной перекладине под потолком висела веревка, на которой болталось…безжизненное тело. Элис вздрогнула от неожиданности, а Лиззи вцепилась в плечё подруги, не проронив ни звука. С минуту они смотрели на труп девушки лет двенадцати, она была вся синяя с перетянутыми мышцами шеи. Можно было понять, что она умерла часов пять назад, и убийство ещё не было раскрыто. Элис со своей устойчивой психикой, такой несвойственной характеристикой для восьмилетнего ребёнка, и скоростью мышления, сразу перешла к делу.

— Лиззи, первое правило комитета!?

— Похоронить любое мёртвое существо, найденное вами!

— Правильно! За работу!

Элис встала рядом с висящим трупом и задумалась.

— Лиззи! Вставай мне на плечи и отвязывай трупешник!

Лиззи кивает и моментально вскарабкивается на подругу, вдавливая каблуки туфель в её хрупкие плечи. Элис молчит, лишь тяжело сопя. Лиззи долго возиться с верёвкой, маленькие пальчики не слушаются её, руки дрожат. В конце концов, Элис подаёт ей линейку, предлагая перепилить ненавистную верёвку. Наконец-то! Труп с глухим звуком падает, ударяясь об пол. Нога застывает в неестественном положении, очевидно, она сломалась при падении.

— Элис, сестрёнка, как мы её перенесём?

Элис долго смотрит на покойницу и на её сломанную ногу. Ей в голову приходит идея.

— Сломаем! — произносит она, садясь рядом с трупом и выворачивая ему руку. Она не понимает, что они не должны так поступать, что они должны сообщить в милицию, а не хоронить девушку за школой…

Все люди разные, а дети вообще очень оригинальные существа, их порой невозможно понять, а их действия невозможно объяснить. Все дети разные, различных характеров настолько много, что вряд ли можно найти хоть двух похожих детей в одном районе. И наверняка никто не ответил бы, почему Элис и Лиззи совсем не смущает, что их руки по локоть в крови, что сейчас они сидят и просто ломают руки трупу лишь для того, чтобы вынести его из подвала в школьных портфелях и похоронить за школой. Элис улыбается, укладывая обе руки в свой мешочек из под сменной обуви, и затягивая его покрепче. Лиззи следует её примеру, пряча две ноги.

День клонился к вечеру, бесчисленное количество, раз девочки сбегали вниз и вверх по лестнице с различными частями тела в мешочках. Родители были совершено, спокойны, думая, что их дети остались в школе на продлёнке.

Наконец-то вся покойница была перенесена за школу и спрятана под пышно цветущем кустом сирени. Элис ни сколько не смутилась, не обнаружив лопаты, она твёрдо была убеждена, что похоронить её нужно сейчас же!

— Лиззи! Мы должны это сделать! Осталось совсем немного, и мы проводим её в последний путь. Мы же должны позаботиться о том, чтобы она попала в рай!

Элис присела на коленки, впиваясь ногтями в землю. Она остервенело копала, всё таки энергии у этой девочки было хоть отбавляй, к тому же её безумно подбадривало, что Лиззи здесь, вместе с ней, тоже копает ямку.

По истечению нескольких часов яма была вырыта. Феноменальное зрелище: две маленькой девочки без лопаты вырыли довольно глубокую яму. Элис осторожно разложила в ней части тела, составляя из них человека, и стала поспешно зарывать.

Ещё несколько часов спустя похороны были завершены, Элис отряхнула юбочку и позвала Лиззи обратно, в школу, пока никто не обнаружил их пропажу. К тому же скоро за ними придут родители…

Глава № 15. Всё большое можно разрезать и превратить в маленькое…

Они молчали как партизаны, ни единым жестом, не выдав себя, когда в школе творился переполох по поводу убитой девочки. Но подруги точно были уверены, что спасли её, помогли попасть в рай, поэтому нельзя что бы её достали и проводили следствие. Надо лишь немного потерпеть, помолчать, не выдать её и себя.

Никто и не думал их в чём — либо подозревать, ведь они такие маленькие, но несколько вопросов, как и другим одноклассникам, им всё же задали, но, пожалуй, можно было подозревать всех кроме них. Наверно у каждого дрогнет голос, каждый только лишь из страха засомневается в самом себе, но только не Элис, и только не Лиззи.

Выслушать лекцию участкового, порадоваться за упокоенную душу и за то, что их не разоблачили, и каждый ленч в школе приносить на могилу по маленькому букетику.

И всё— таки, дети очень странные существа. На самом деле они способны очень на многое, только мы об этом не знаем. Они даже сильнее взрослых, только с виду они беспомощные, а мы забываем об этом, когда вырастаем.

Никто ничего не нашёл, хоть полиция обыскала всю школу и весь школьный двор. Девочки хорошо поработали, они тщательно скрыли все следы преступления, всё было так, как и всегда было, ничего не изменилось, земля казалась нетронутой. Это идеальное полу-преступление.

Прошло несколько лет, вспоминать это стало страшно. Никакой гордости, только страх и слёзы в подушку, а ещё шёпот среди ночи: « Я убила человека…»

Стало страшно, стало всё понятно, а что — то ещё больше запутывало.

— Нет, это была не ты, она сама умерла, она же повесилась! — шепчет Лиззи на ухо подруге.

— Но я убила её доконцаааа…

— НЕ одна ты, мы сделали это вместе, слышишь, вместе! Мы будем всегда вместе. и никто нам не нужен, помнишь!

Такой родной, успокаивающий шёпот Лиззи, её рука, гладящая по голове…

— Расскажи стишок, как всегда, Лиззи. — просит Элис. Лиззи улыбается.

— На секунду прикрой лишь глаза,

И почувствуешь привкус крови.

Ты узнаешь, есть выбор всегда.

Выше смерти и слаще боли….

Это страшный стишок, но он давно никого не пугает, они даже не задумываются про что он. То ли он призывает кончить жизнь самоубийством, то ли наоборот говорит этого не делать.… В нём каждый волен видеть своё, поэтому он успокаивает…

Элис вспоминала детство, большое дерево, кровь из разбитой губки и Лиззи, здесь, рядом с ней, которая гладила её по голове. Какие ассоциации были с ним связаны у Лиззи, до сих пор остаётся загадкой.

Глава № 16. Зависть или ностальгия?

Смотреть, как они идут вместе после школы одно мучение!

Элизабет Милфорд чуть не свернула шею, пытаясь увидеть, как эти двое заходят за угол школы. Она видела, как Элис, её Элис улыбается. И кому? Какому-то парню, не ей! Её раздирало множество противоречивых мыслей. Этого быть не должно, ведь она теперь не одна, у неё есть парень…, но всё таки…они же столько лет дружили и её было как — то легче видеть, что Элис ничего не забыла, всё ещё бросает на неё тоскливые взгляды. Слишком самодовольно, подло, но Лиззи это нравилось.

Как могла Элис забыть всё так быстро, ещё вчера она искала её, а Лиззи убегала вместе с её новой мечтой, пряталась в коридорах школы и хихикала?

Чья— то рука легла ей на плечё. Она закрыла глаза, в голове закружился рой жёлтых бабочек и картинок из прошлого.

— Лиззи, солнышко. — Раздался над её ухом знакомый голос, голос, который сейчас больше всего ей не хотелось слышать. Она даже удивилась этому, удивилась тому, как сейчас её отталкивает этот человек, которого она совсем недавно обоготворяла.

— Джон, привет. — Преодолевая неприязнь, отозвалась Лиззи.

Парень изумлённо посмотрел на неё, удивляясь холоду в её тоне.

— Что— то случилось?

Лиззи и сама испугалась, ведь она так потеряет его, потеряет того, кого искала, кто необходим ей для дальнейшей жизни. Ведь начиная со своей сознательной жизни, она чётко составила его план, расписала характеристики и поставила на первое место в своей жизни. Нет, она не позволит Элис взять и так просто вывести её из колеи, она уже не маленькая и вполне может… Лиззи кинула быстрый взгляд на Джексона, в нём же нет ничего отталкивающего, ведь всё действительно хорошо…

— Нет! Всё просто отлично! — почти крикнула она наигранно весёлым голосом и, подпрыгнув с силой поцеловала парня в губы, чуть не сломав и ему е себе при этом все зубы.

Глава № 17. Несбывшиеся мечты или начало новой жизни.

Тепло, невероятно тёплый вечер. Вся улица кишит любителями роликов, скейтбордов и велосипедов. Никто, казалось бы, и не вспоминал о недавно случившемся потопе. Асфальт снова был сух и чист, всё было, как и всегда, как бывает каждую весну.

Элизабет протиснулась через толпу, наконец-то началась долгожданная Лондонская Коктейльная Неделя. Люди толпятся, желая прокатиться на знаменитых красных автобусах и попробовать разнообразные коктейли за 4 фунта. Здесь теперь стало очень много туристов, в другое время бы Лиззи остановилась послушать их речь и посмотреть, как они будут смешно пытаться изъясняться на английском, но только не сейчас, сейчас она слишком занята.

Им с Элис необходимо поговорить, сейчас Лиззи даже жалеет, что так плохо с ней обошлась, так наплевала на их долгую дружбу и благополучно выкинула все воспоминания касающиеся их прошлого. Они поговорят, и может всё наладиться, всё будет, как и в прошлом, а ведь совсем недалёком прошлом.

Такая знакомая дорога, как родная. По ней каждое утро летом она бегала к Элис, чтобы выпить чашку кофе и обсудить последние новости. Они были действительно неразлучны, и теперь Лиззи удивлялась, как могла променять ту Элис, которая всегда поддерживала её и защищала, на какого-то едва знакомого парня, пусть даже безумно любившего её. Неприязнь прошла, осталась лишь тоска, тоска по чему-то потерянному, тому, чего больше не вернуть. Лиззи отлично помнит ту фразу Элис, что потерянного однажды, больше никогда не воротишь…

Лиззи подошла к дому. «Может сейчас не врем заходить…» — Подумала она.

Раздавались голоса с кухни, и Лиззи пригнувшись, проползла под окном, осторожно заглядывая с боку. За столом сидели трое: Элис и её родители. По лицу подруги было видно, что она определённо чем-то недовольна. Наконец, схватив печенюшку, она рывком поднялась с места и убежала. Лиззи подскочила тоже, едва ли не ударяясь головой об карниз. У неё что-то случилось, но Лиззи об этом не узнает, теперь они совершенно чужие люди, они больше не лучшие подруги…

Да, Элис права, потерянное однажды больше никогда не вернуть…

Лиззи стояла в растерянности. Что же ей теперь делать… В памяти невольно всплывали какие-то фрагменты из жизни. Порванные колготки, совсем новая юбка, которая за месяц вышла из моды, сломанный ноготь, украденный телефон, глупая влюблённость… Элис всегда была рядом с ней, как теперь можно взять и вычеркнуть из жизни всё время, прожитое с ней бок о бок. Элис всегда помогала, всегда утешала, несмотря на то, что все проблемы были глупы и материальны, а теперь, когда ей самой нужна помощь и поддержка, Лиззи не будет рядом. Вряд ли это была простая ссора с родителями, в их семье такого не случалось, произошло что-то серьёзное, что-то такое, что выбило из колеи всегда спокойную и сдержанную Элис…

Теперь Лиззи просто шла вдоль дороги, вспоминая, почему же они все-таки поссорились, неужели действительно из-за того, что она решила один день посидеть с Джексоном и пойти домой с ним, а не с Элис. Ну и что, что она сказала, что теперь будет с ним, может это прозвучало грубо? Элис такая чувствительная к их дружбе…

Лиззи продумывала возможные варианты. Они не раз слышала диалоги лучших подруг в такой ситуации. « Ах у тебя парень появился! Значит, я тебе больше не нужна?!» Но потом они смеялись, обнимались и называли друг — друга дурочками. Почему же так не получилось с Элис…

Интересная всё-таки штука— жизнь… Совсем чужие люди приходят в неё, и ты начинаешь с ними общаться, привыкаешь к ним, даже начинаешь их любить, а они не соглашаются со всем и начинают пытаться её изменить. А когда ты не разрешаешь им делать этого, обижаются и снова покидают тебя, забывая всё с тобою связанное. Так же и Элис, не желая перемен, просто исключила Лиззи из своей жизни, хоть и не забыла её до конца… Кто же был прав в этой ситуации? Чьего мнения придержалось бы большинство людей? Как бы лично я поступила в такой ситуации? Элис боялась чего-то нового, что ж… это её право, она может оставить всё как есть, но забыть при этом Лиззи. А Лиззи, она же не виновата в том, что Элис не правильно её поняла.

Но слишком сильна, слишком мучительна была их дружба…

Конец 1 части книги « Жёлтые бабочки — слёзы солнца».

.Демон за последней партой.