Глава 3

Чуть ли не с самого момента постройки дача генерала Власова не помнила такой суеты и галдежа, которые сотрясали ее, бедную, до самого основания. Кухня была захвачена врасплох несколькими парами ловких женских рук, что-то шинкующих, нарезающих, помешивающих, переворачивающих. От надрывающейся всеми четырьмя конфорками плиты к потолку валил густой пар. Старушка-духовка жалобно стонала, тщетно силясь дотла спалить ненавистных вторженцев, покусившихся на ее мирное существование. Изрыгая ругательства, бурчал и кипятился злюка-чайник. Ножи-молодцы сердито стучали о деревянные доски, пытаясь разделать их под орех. Отягощенный горами съестного холодильник шумно вздыхал и жаловался.

— Раиса Николаевна, ну что вы там копаетесь? — раздался громкий голос Марьванны.

— Щас, Марьванна, подожди, миленькая, — вторил ему голос Раисы Николаевны.

— Наташ, куда соль подевалась? — послышался недовольный Ликин голос.

— Вон она, за той кастрюлькой. Да нет, не за этой, за желтенькой, — пояснил голос Натальи.

Но даче придется еще запастись терпением — это было только начало.

Около пяти часов голоса смолкли, устроив небольшую передышку. Дом, казалось, шумно выдохнул. На большом белом диване в гостиной полулежали четыре обессилевшие женщины с распаренными руками и слезившимися от лука глазами — Наталья, Лика, Раиса Николаевна и Марьванна, четыре ударницы кухонного фронта.

— Ну что девочки, — еле ворочавшимся языком пролепетала Лика. — Пора приводить себя в порядок. В семь гости придут.

— Ага, — одновременно отозвались три голоса. Но с места никто не двинулся.

— Еще чуть-чуть, — потянула Наталья, — Сил нет.

— Ой, пироги подгорят, — спохватилась Марьванна, бросаясь на кухню.

Остальные не шелохнулись. Марьванна, видимо, вызволив из духовочного плена пироги, снова рухнула на диван.

В шесть все четверо как по команде поднялись и, не проронив ни слова, разошлись по комнатам.

Тут же раздались стоны разом заработавших четырех кранов, шлепанье четырех пар босых ног по воде, шипенье тугих струй от соприкосновения с барабанно-натянутой кожей, затихающее постукивания капель, наконец, раздосадованное жужжание одновременно работающих фенов.

Ровно в семь начали стекаться гости. Натальин телефон раскалился от обилия звонков и эсэмэсок с поздравлениями. Она сбилась с ног, попеременно встречая запоздавших гостей и отвечая на бесконечные звонки обезумевшего телефона.

После того, как гости по достоинству оценили кулинарные таланты виновницы торжества, оставив после себя горы грязной посуды, все прошли в большую ярко освещенную комнату, заблаговременно освобожденную от мебели и служившую чем-то вроде танцплощадки. Заиграла тихая музыка, кавалеры приглашали дам.

— Можно вас пригласить? — подошел к Наталье Сергей, протягивая руку.

Наталья смутилась.

— Конечно.

И он сжал ее в объятиях, кружа по комнате, то, привлекая к себе, то, отбрасывая назад, следуя каждому капризу ненавязчиво звучащей музыки. Стих Последний аккорд потонул во взрыве аплодисментов.

— А я не знала, что вы так хорошо танцуете, — произнесла раскрасневшаяся Наталья.

— А вы много чего обо мне не знаете, — усмехнулся Сергей, кланяясь.

Наталья отошла к небольшому кружку девушек, что-то оживленно обсуждающих.

«Как ты хрупка, любовь моя», — размышлял Сергей, украдкой наблюдая за Натальей из своего угла и то и дело, поднося к губам бокал. Для него Наталья была идеалом женщины — маленького роста, миниатюрная и очень изящная.

Казалось, годы были над ней не властны, за те пятнадцать лет, что минули с их встречи, она практически не изменилась, только заострились черты лица, сделав его еще более выразительным, да пролегла маленькая складка между бровями. Все его нервы натянулись как струны, биение сердца гулко отдавалось в ушах, руки дрожали, заставляя кубики льда в бокале тихонько позвякивать. Видеть Наталью было для Сергея сладкой пыткой. Каким глупцом он был, что так легко ее уступил, дал ей ускользнуть, надо было бороться, не сдаваться. И чего он в итоге добился? Женился, сделав несчастным себя и жену, теперь уже бывшую, развелся. Сергей горько усмехнулся. Он отставил пустой бокал и решительно направился к Наталье.

***

Еще издали Максим увидел сквозь деревья сияющую всеми огнями дачу генерала Власова. Свет фар выхватил фигурку какого-то маленького животного, перебегавшего дорогу.

— Черт, — выругался Максим, резко ударив по тормозам.

Послушный автомобиль встал как вкопанный, чуть не выбросив Максима из салона через ветровое стекло. Он устал, битый час колеся по городу в поисках жены.

— Ну, ничего, успокойся, — шептал он, пытаясь привести себя в чувство. — Сегодня у любимой жены юбилей и я, как преданный муж (усмехнулся Максим) просто обязан ее поздравить со столь знаменательной датой.

Максим выехал из дома несколько часов назад, твердо решив сделать Наталье сюрприз. Заехал в ювелирный магазин и, распахнув двери, вошел в пустой салон. Миловидная девушка за стойкой, профессионально оценив припозднившегося клиента, продемонстрировала все свои тридцать два белоснежных зуба и, указав затянутой в белую перчатку рукой на сиявшие всеми цветами радуги застекленные витрины, хорошо поставленным голосом спросила:

— Чем могу вам помочь?

Максим со скучающим видом оглядел многочисленные витрины и с сомнением в голосе ответил:

— Не знаю.

Наталья отличалась прекрасным вкусом, и он не был уверен, что сможет его удовлетворить. Обычно она сама выбирала себе драгоценности, а он их покупал. При виде такого выбора он откровенно растерялся — никогда не умел выбирать подарки. Обычно это было обязанностью Натальи.

Неестественно широкая улыбка не покидала лица девушки.

— Кольца, ожерелья, цепи, серьги — что именно вас интересует?

— А что у вас самое дорогое? — осведомился Максим, почесывая затылок.

Глаза девушки округлились, она уже предвкушала, как потратит процент с такой крупной покупки. Ее улыбка стала еще шире, если такое вообще возможно. Охранник у входа напрягся, заученным движением положив руку на кобуру пистолета.

Девушка бережно вынула из витрины синюю бархатную коробку, и с многочисленными предосторожностями открыв ее, продемонстрировала содержимое клиенту. «Вот бы мне такое», — с завистью подумала она. В синем бархатном футляре покоилось ожерелье, блеск камней ослепил Максима, он даже на минуту зажмурился.

— Пожалуйста, колье «Ривьера», белое золото 750-й пробы, 117 бриллиантов, общий вес 6,71 карата, — выдала она поток совершенно непонятной Максиму информации.

— И сколько стоит это чудо? — поинтересовался он.

— Девятьсот двадцать пять тысяч рублей, — произнесла она на одном дыхании.

— Хорошо, я беру, — ответил Максим, протягивая кредитную карту.

Девушка не могла поверить своему счастью.

— Конечно, конечно, — засуетилась она, дрожащей рукой принимая карту.

Выходя, Максим бросил на прилавок свою визитку, которую девушка тут же проворно спрятала, не снимая с лица улыбки.

***

Праздник был в самом разгаре. Некоторые танцевали, в кружках по интересам лилась оживленная беседа, несколько пар разбрелись по дому в поисках уединения.

С оголенными нервами и жалобно трепыхавшимся сердцем Сергей приближался к Наталье, когда раздался звонок в дверь. Все застыли.

— Кто бы это мог быть? — удивленно пожала плечами Наталья, направляясь к двери.

— Я открою, — крикнула из прихожей Марьванна.

Через минуту в комнату ворвался мужчина, и, схватив Наталью на руки, исчез вместе с добычей. Все разговоры смолкли, гости недоуменно переглядывались, явно пребывая в шоке.

Сергей едва не плакал. Только что у него на глазах унесли любимую им женщину, а он даже не шевельнулся. Он подошел к бару и, налив себе полный стакан неразбавленного виски, залпом выпил.

— Пойдем, Сергей, — подошла к Сергею Лика, — нам больше нечего здесь делать. Она взяла брата под руку, и они направились к двери.

— Максим, пусти меня, пусти, я сказала, — молотила Наталья своими маленькими кулачками по спине похитителя. Она задыхалась от гнева.

— Как ты мог так поступить? Ты же выставил меня полной идиоткой, — на глазах выступили злые слезы.

Не произнося ни слова, Максим продолжал свой путь с Натальей на руках. Он спокойно подошел к своему джипу и, распахнув переднюю дверь, бросил Наталью на сидение.

— Я хотел поздравить жену с днем рождения, — с обезоруживающей улыбкой ответил он, садясь за руль. — Или не имею права?

Наталья была просто в бешенстве.

— Ты… ты… подонок, сволочь, гад, ненавижу…

— Ага, — произнес Максим, заводя двигатель. — И еще какой, — усмехнулся он, немного отъехав и остановив автомобиль у обочины.

— Не смей, слышишь, не смей, — округлившимися от ужаса глазами Наталья смотрела на мужа.

— О чем ты, дорогая? — с невинным видом спросил Максим, отбрасывая назад спинку водительского кресла.

Наталья беспомощно дергала ручку закрытой двери.

Иди сюда, я так соскучился, — прошептал Максим, взяв Наталью в охапку и подмяв ее под себя. Он рывком задрал на ней платье и, спустив брюки, рыча, вошел в податливую плоть, вдавливая Наталью глубже в сиденье, безжалостно нанося удар за ударом, пока не услышал ее тихий всхлип и не почувствовал как обмякло распластанное под ним тело.

После примирения Наталья вернулась домой. А через неделю Максим повез новообретенную супругу в Мюнхен.

***

— Рады вам сообщить, что наш самолет совершил посадку в аэропорту Мюнхена. Местное время — семнадцать десять. Температура за бортом — минус четыре градуса. Желаем вам приятного отдыха. Благодарим, что воспользовались услугами нашей авиакомпании, — произнесла бортпроводница сначала на немецком, а потом на английском языках.

Пассажиры столпились в проходе, переступая с ноги на ногу и нетерпеливо ожидая, когда к самолету подгонят трап.

Мюнхен встретил их неприветливо. Шел мокрый снег и дул пронизывающий ветер, заставив спешащих к автобусу пассажиров запахнуть верхнюю одежду. Люди набились в автобус, голова Натальи оказалась практически под мышкой Максима. Задрав голову и поймав его взгляд, она счастливо рассмеялась.

Погрузив вещи в ожидающий их автомобиль, они устало устроились на заднем сидении, разомлев от идущего из печи жара.

Максим о чем-то оживленно болтал на немецком со словоохотливым водителем. Наталья ни слова не понимала, да и не тянуло на разговоры. «Как в сказке», — думала она, с интересом наблюдая из окна за пролетавшими мимо старинными зданиями с засыпанными снегом черепичными крышами, за изогнутыми фонарями, отбрасывавшими тусклый свет на расчищенные тротуары, за кутающимися в теплую одежду бюргерами.

— Наташа, — тряс ее за плечо Максим. — Выходи, приехали.

— Я что, задремала? — спросила она, неохотно открывая глаза.

Ярко освещенное здание отеля «Кемпински» манило внутрь, над входом колыхались на ветру флаги, услужливый швейцар тут же настежь распахнул дверь, пропуская гостей. Максим что-то шепнул посыльному и их чемоданы как по мановению волшебной палочки оказались на тележке.

Уладив формальности у стойки размещения, они вошли в аквариум лифта, прошли по скрадывавшему шаги коридору и оказались в тишине до боли шикарного номера со стерильно белоснежной ванной комнатой.

— Ого, — проговорила Наталья, с разбегу взлетев на широкую кровать и смяв с хирургической точностью застеленную постель, в голос засмеялась.

— Ну, как тебе, фрау Стужева? — самодовольно спросил Максим, снимая тяжелые ботинки.

— Ты еще спрашиваешь? — хохотала Наталья, перевернувшись на живот и смешно болтая в воздухе ногами.

Через минуту к ней присоединился Максим, и кровать жалобно заскрипела под тяжестью их тел.

Времени еще полно, они спустились в бар. Наталья долго штудировала меню, изучала пестревшие этикетками бутылки, расставленные за спиной бармена.

Максим что-то сказал официанту по-немецки, Наталья встрепенулась.

— Что ты заказал?

— Виски с содовой, а ты что будешь?

Наталья глубоко задумалась, снова уставившись в меню.

— Что-то неохота пить, — наконец, выдала она.

— Так не пей, — усмехнулся Максим, — как будто тебя кто-то заставляет.

Официант, мявшийся за их спинами, надев дежурную улыбку, решил еще раз попытать счастья.

— Колу, — важно ответила Наталья, возвращая с облегчением выдохнувшему официанту меню. — Максим, а ты завтра поздно вернешься?

— Наташ, ну не начинай, — скривился Максим, — мы уже сто раз говорили на эту тему.

— Так давай поговорим в сто первый, — не сдавалась Наталья.

— Ну, я же сказал — постараюсь управиться быстрее, но ты же сама прекрасно знаешь немцев — пока они каждый пункт контракта не обсудят — они с меня не слезут.

Наташа печально вздохнула.

— Мне будет скучно одной, — жалобно сказала она.

— Придется потерпеть, — ответил Максим, подзывая официанта и, видимо, прося повторить. — Ты что-нибудь еще будешь?

— Нет, — печально ответила Наталья.

— Блин, Ваня, ну ни хрена я в этом меню не соображаю, — ныла женщина.

— Машенька, ну ты чего? Ну, я-то тебе чем могу помочь? — отозвался ее спутник.

Наталья обернулась. За соседним столиком сидела очень приятная молодая пара. Услышав родную речь, она обрадовалась.

— Ребята, вам помочь? — спросила она.

— Ой, а вы можете? — просияла Машенька.

Спустя несколько минут они с Максимом уже сидели за столиком Машеньки и Ивана, и весело болтали.

— Ой, Максим, ты меня обманываешь, — заливисто смялась Машенька.

— Да бля буду, — отозвался Максим, кулаком ударив себя в грудь.

— Максим, прекрати, — засмеялась Машенька еще громче, — ой, не могу уже.

Болтали в основном Машенька с Максимом. Иван с Натальей оказались более сдержаны, да и видно было, что они чувствовали себя не совсем комфортно.

— Ну, а ты чем занимаешься? — решился начать разговор Иван, обращаясь к Наталье.

— Я — бывший экономист, когда Максим стал более востребован, я уволилась, и стала кем-то вроде его имрессарио, агента и юриста в одном флаконе. Ну, а ты? — Наталье импонировал этот серьезный молодой человек.

— Я — врач, — ответил Иван.

— Да ты что, как интересно. В какой сфере специализируешься?

— Гинекология.

Машенькин смех становился все более навязчивым. К тому же, перед ней стоял очередной, неизвестно какой по счету коктейль.

— Ну что, будем? — спросил Максим, чокаясь с Машенькой.

— Маш, может тебе хватит? — деликатно спросил Иван, наклоняясь к Машеньке.

— Вань, ну прекрати, — оттолкнула она его. — Расслабиться не даешь.

— Ну, что, Машунь, еще по одной? — подначивал Максим.

— А, давай, — махнула рукой Машенька.

Наталья почувствовала усталость, глаза слипались, она все чаще зевала.

— Максим, может, пойдем уже, — обратилась она к мужу.

— Наташ, ты иди, а я еще посижу — мы тут с Машей только начали. Да, Машунь? — обратился он к тут же зашедшейся в смехе Машеньке.

— А то, — ответила она уже достаточно пьяненьким голоском.

— Ну, ладно, вы ребята, как хотите, а я — спать, — произнесла Наталья вставая.

— Приятных снов, — прыснула Машенька.

— Подожди, Наталья, я тебя провожу, — поднялся Иван.

— Ой, как хорошо все устроилось, — захлопала в ладоши Машенька.

Оставив спутников в баре, Наталья с Иваном направились к лифту.

— Вы не подумайте ничего плохого, — извиняясь, произнес Иван. — Машенька хорошая, только выпить любит. Это у нее наследственное. — Иван тяжело вздохнул.

— Не нужно извиняться, — ответила Наталья, — я понимаю.

Они молча шли по коридору к номеру Максима и Натальи.

— Мы живем этажом ниже, — сказал Иван, останавливаясь возле двери. — Очень приятно было с вами познакомиться, тем более, как оказалось, мы не только земляки, но еще и в одном городе живем. Спокойной ночи.

— Спокойной, — ответила Наталья, закрывая дверь номера.

Она быстро приняла душ и тут же легла, заснув, как убитая.

Сквозь сон она почувствовала, что матрац со стороны Максима прогнулся. Она украдкой взглянула на часы — два часа ночи. Максим тут же захрапел, распространяя вокруг себя запах алкоголя, перемешанный с табаком.

Услышав хлопанье дверей шкафа, Наталья открыла глаза. Лучи солнца проникали сквозь занавески, обещая прекрасную погоду.

— Максим, который час? — сонно спросила Наталья.

— Восемь утра, — недовольно ответил Максим.

— Выглядишь неважно, — заметила Наталья, вглядываясь в покрытое двухдневной щетиной лицо мужа.

Максим промолчал, голова раскалывалась. «Явно перепил, а теперь злится», — подумала Наталья. Муж быстро обулся и, не промолвив ни слова, с грохотом захлопнул за собой дверь.

Наталья еще немного повалялась. Около десяти отправилась на завтрак.

Войдя, она тут же увидела вчерашнего знакомого, в гордом одиночестве восседающего за столиком у окна. Наталья приветливо улыбнулась и, подходя, бросила:

— Привет.

— Привет, — просиял Иван. — Как спалось?

— Спасибо, отлично. Почему без супруги?

Иван тут же помрачнел.

— Лежит с головной болью, — ответил он.

— Как это знакомо, — рассмеялась Наталья. — Ладно, пойду, наберу поесть.

Она бродила между накрытыми столами с тарелкой в руках, не зная, на чем остановить свой выбор. Наконец, положив немного сыра, несколько видов колбас и пару кусочков хлеба, присоединилась к Ивану.

— Слишком большой выбор тоже не есть хорошо, — философски произнесла Наталья.

— Это точно, — согласился Иван. — Какие планы на день?

— Ой, еще не знаю. Максим уехал по делам, приедет не скоро, — печально произнесла Наталья.

— Так давайте с нами, все ж лучше, чем одной, — предложил Иван, несказанно обрадовав Наталью.

— Правда, — с надеждой в голосе произнесла она. — А я вам не помешаю?

— Да что за глупости, в одиннадцать встречаемся возле входа, — произнес Иван, уходя.

Настроение было таким же солнечным, как и погода. Празднично убранный Мюнхен в преддверии Рождества радовал яркими красками, приветливыми улыбками горожан и по-весеннему теплым днем. Наталья, отстав от Ивана с Машенькой, любовалась щедро украшенными витринами многочисленных магазинов, привлекающих покупателей. Зайдя в один из небольших магазинчиков, разбросанных по Нойхаузер штрассе, Наталья в нерешительности остановилась перед богатой коллекцией галстуков. Хотелось сделать приятное Максиму, но она не знала какой выбрать.

— Ты идешь? — заглянула в магазин Машенька.

— Ага, сейчас, Максиму галстук куплю, — отозвалась Наталья, вытащив два наиболее понравившихся. — Ты как считаешь, какой лучше взять? — спросила она совета у Машеньки.

— Не знаю, — раздраженно ответила та, выходя из магазина.

Наталья недоуменно пожала плечами.

— Оба, — сказала она по-английски, подавая продавцу галстуки.

Наталья вышла из магазина с пакетом в руках, довольная собой, покупкой и окружавшей ее действительностью.

Ивана с Машенькой нигде не было видно, и она остановилась, оглядываясь по сторонам. Вдруг налетели неизвестно откуда взявшиеся тучи, скрыв солнце. Наталья могла поклясться, что секунду назад на небе не было ни облачка. Сразу стало неуютно, поднялся ветер. Она удивленно подняла голову, устремив взгляд на затянутое небо. Когда она опустила глаза, перед ней стояла цыганка. Типичная цыганка, каких в нашей стране можно встретить практически везде — только не по сезону одетая в многослойные цветастые юбки, в легкую блузку, с болтающимися на шее цветными дешевыми бусами, почему-то без верхней одежды. Она откинула за спину длинные цвета вороного крыла волосы и уставилась на Наталью черного цвета глазами, темным пятном выделявшимися на смуглом красивом лице. Цыганка улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами и протянув Наталье руку, проговорила на чисто русском:

— Давай, красавица, погадаю.

Изумленная Наталья как под гипнозом протянула ей руку. Цыганка тут же цепким движением схватила ее руку и, перевернув ее ладонью вверх, внимательно уставилась на узор.

— Беги, беги от него, девочка, беги и не оглядывайся, — зловещим шепотом произнесла цыганка, отбросив руку девушки.

Наталья всем телом задрожала, нехорошее предчувствие охватило ее.

— Подожди, — крикнула Наталья. Но увидела только мелькнувшие пестрые юбки растворившейся в толпе цыганки. «Исчезла, как и не было», — с возрастающей тревогой подумала Наталья.

В ту же секунду рассеялись сгустившиеся тучи, выпустив на волю радостно улыбнувшееся апельсиновое солнце.

Наталья почувствовала слабость, ноги стали как ватные, страх стальными тисками сжал бившееся пойманной птицей сердце. Она шумно выдохнула, пытаясь успокоиться.

— Наташа, что с тобой, тебе плохо? — подбежал Иван, поддержав с трудом державшуюся на ногах Наталью.

— Мне нужно сесть. Ничего страшного, сейчас все пройдет, — через силу пробормотала она, оперевшись о дружеское плечо Ивана.

— Да, сейчас, сейчас, — произнес Иван, заводя Наталью в ближайшее кафе.

Машенька всем своим видом выказывала презрение к Наталье, закатывая глаза и демонстративно отворачиваясь.

— Наташа, что случилось? — спросил Иван, протягивая стакан минералки.

— У меня было видение, — проговорила она, не слушающимися руками поднося стакан к губам. Зубы часто стучали о стекло.

Машенька фыркнула.

— Да тебе к психиатру надо, милочка, — проговорила она, громко рассмеявшись.

— Машенька, как тебе не стыдно? — устыдил ее Иван.

— Ладно, я сыта по горло этими бреднями, — произнесла она, вставая. — Я не намерена больше слушать всякую чушь. Я иду в гостиницу.

— Машенька, — позвал Иван, обращаясь к удаляющейся спине жены. — Ну, и черт с тобой, — разочарованно махнул он рукой ей вслед. — Катись.

— Ваня, прости, мне так неудобно, — начала оправдываться Наталья. — Мало того, что я за вами увязалась, так вот теперь еще и стала причиной вашей ссоры.

Она была на грани истерики.

— Наташа, о чем ты? Ты здесь совершенно ни при чем, мы ни минуты не можем прожить, чтобы не поссориться, — печально произнес он. — Лучше скажи, тебе лучше?

— Да, Ваня, спасибо тебе огромное, — благодарность к этому великодушному человеку переполняла Наталью.

— Да брось ты, — улыбнулся он. — Давай посидим, подкрепимся, здесь, вроде бы, уютно (он огляделся по сторонам) и пойдем гулять дальше. Как тебе мое предложение?

Наталья искренне улыбнулась.

— Прекрасно, я согласна.

Они подозвали официантку, и Наталья попросила принести меню.

***

Преодолев полосу аквариумно-ковровых препятствий, отделявших его от номера, Максим распахнул дверь и вошел внутрь.

— Это ты, дорогой? — раздался голос из спальни.

— Смотря кого ты имеешь в виду, — усмехнулся он.

Максим разулся и, сняв верхнюю одежду, прошел в спальню, большую часть которой занимала широкая кровать. На кровати лежала женщина, не обремененная никакой одеждой. Напряженные соски ее больших тяжелых грудей стояли как взведенные курки.

— Ну, что ты так долго? — капризно спросила она, переворачиваясь на живот и подставляя жадному взгляду Максима свою аппетитную круглую попку.

— Все дела… дела, — неопределенно ответил он, пожирая глазами представшее его взору великолепие.

Максим всегда любил именно таких женщин — рослых, в теле, обязательно с большой грудью и тонкой талией. «А женился на Наташе», — усмехнулся он своим мыслям.

— Ну, что, так и будешь стоять? — насмешливо спросила женщина.

Максим улыбнулся и, избавившись от одежды, одним прыжком очутился на кровати, тут же припав губами к зазывно-розовым соскам. Через несколько минут раздались женские стоны и мужской шепот:

— Маша, Машенька, вот так, хорошо…

Максим утомленно лежал на кровати, подложив под голову руки и блаженно улыбался. «Да, Машенька оказалась что надо», — удовлетворенно размышлял он, выжидая, когда Машенька освободит душ. Такого пыла он не ожидал. Не отказался бы встретиться с ней еще раз.

— Тебе пора, скоро Ваня придет, — произнесла Машенька, вытирая банным полотенцем свои искрящиеся рыжие кудри, резким контрастом выделяющиеся на фоне белоснежного полотенца.

Максим подскочил и начал одеваться. Уходя, он подошел к Машеньке и, поцеловав ее в припухшие от поцелуев губы, вышел.

Убедившись, что Максим ушел, Машенька упала на кровать и потянулась всем своим кошачьим телом, на ее пухлых губах играла улыбка.

— Я на все пойду, ни перед чем не остановлюсь, но ты будешь моим, — шепотом произнесла она.

Машенька уже предвкушала все трудности, которые возникнут у нее на пути. Играть она любила.