2. Обмани меня

Я сидел в комнате у Томаса и отпивался горячим чаем. Ждал его около дома целый час — после физры у нас был еще немецкий. Задрыг весь. Особенно ноги. Я обнаружил, что забыл кеды в раздевалке, только когда оделся в подсобке. Вернулся за ними потихоньку — а тютю. Нету их.

Паровозик сидел у письменного стола, молчал и испуганно смотрел на меня большими телячьими глазами. Выглядел он чутка косо и расплывчато. Не, с Томасом как раз все было в порядке. Это мне какая-то сволочь в глаз вмазала, только я в пылу боя и побега этого не заметил.

Вдруг Паровозик спохватился и полез в мой рюкзак, который прихватил с собой из школы:

— Э-э… кеды твои… — Он вытащил на свет мои «олл старз». — Я их тоже из раздевалки забрал. Думал, в классе тебе отдать. Извини.

— Ничего. Спасибо, — я поставил чашку на тумбочку у кровати и натянул плед повыше на ноги. Тотте, использовавший складки, как полосу препятствий для солдатиков, раздраженно стукнул меня по коленке.

— Сиди тихо, Джек!

— Есть сидеть тихо! — поднял я руки вверх.

— За тобой директриса приходила на немецкий, — подал наконец голос Томас.

Ясно. Наверняка будет отчиму названивать. Или письмо по родительскому интранету пошлет.

— Как там Каспар? — я помогаю Тотте заново расставить солдатиков. Стараюсь, чтобы голос звучал равнодушно.

— Ты ему бровь разбил и скулу, — Паровозик шмыгнул носом. — Когда об стенку приложил. И изо рта у него кровь текла. Что еще — не знаю. Физрук его в травмпункт повез.

Изо рта — это зубы или что-то хуже? Я глянул на свои рассаженные костяшки. Уж больно много было на кафеле кровищи.

— Не везет парню, — усмехаюсь, но в голках губ предательская дрожь. — Все его в табло лупят. Совсем некрасивый скоро станет.

Томас помолчал немного, а потом говорит:

— Я вот уже почти два месяца с тобой за партой сижу, Джек, а кажется, тебя совсем не знаю. Не понимаю, что ты за человек. То ты заботливый, добрый, немного застенчивый, несправедливость не выносишь, слабых защищаешь. А то, как вселяется в тебя что-то… Что-то темное. И ты становишься жестоким, циничным, и даже не злым, нет. Бесчувственным каким-то. Ну вот зачем ты с Каспаром сегодня так? — он мучительно скривился и потер прыщавый лоб, будто хотел избавиться от засевшего там воспоминания. — Это же была просто шутка!

Мне как будто холодной ладонью по спине провели, от загривка до копчика.

— Ты чего? — говорю. — Это не шутка была, а стеб. С этого все начинается. Сначала тебя стебут, потом гнобят, потом… Да ты сам все знаешь!

— А что такое гнобят? — спросил Тотте и поставил ракетную батарею мне на коленку.

Томас вцепился длинными пальцами в шевелюру, пискнул:

— Надеюсь, ты никогда этого не узнаешь.

— Почему? — мальчишка удивленно взглянул на брата.

Я стал потихоньку вылезать из-под пледа, стараясь не порушить Тоттовы армии.

— Ладно, пойду я.

— Нет! — Томас вскочил со стула. — Нет, не уходи! Я не это имел ввиду. Я только хотел… — он плюхнулся на кровать рядом со мной, опрокинув шеренгу пехотинцев. — Ну, если тебе нужно поговорить с кем-нибудь… Или если у тебя проблемы… В общем, ты всегда можешь на меня рассчитывать.

— А я уйду от вас на пол! — заявил Тотте, скидывая весь личный состав на палас. — Ни минуты не можете посидеть спокойно, мелюзга!

Я улыбнулся, но улыбка вышла кривой.

— О своих проблемах я с психологом разговариваю.

Томас тряхнул кудрями:

— Это не то. Просто знай, что мне ты все, что угодно, можешь рассказать. Как другу. Я могила, — он сделал движение рукой, будто застегивал на молнию рот.

Я сделал вид, что заинтересован войнушкой, устроенной Тотте на полу.

— Я это ценю, бро, но рассказывать нечего. У меня все ништяк.

— Точно?

Я кожей чувствовал его вгляд, но что я мог сказать? Знаешь, друган, меня отчим трахает, и от этого мне хочется кого-нибудь убить?

Тут тренькнул Томасов телефон. СМСка вроде. Он слазил в карман, потыкал пальцем, и комнату заполнил фоновый шум и едва разборчивые вопли:

— Фак, мэн, Джек Каспара убивает!

— Снимай быстрее!

— Вот он, вот он...

Паровозик торопливо шлепнул по экрану, оборвав запись, но я уже все понял:

— И тебе прислали, да?

Он понурился прыщами:

— Да. Уже второй раз. Первый раз от Луизы пришло, а вот теперь от Андреаса. Одно и то же видео. Похоже, оно по кругу гуляет.

— Можно? — я протянул руку к телефону.

Что тут у нас? Так, голый Каспар на полу, кроваво-водяной коктейль, мое лицо — остальное Андреас заслоняет — зато наезд крупным планом. Блин, просто типичный отморозок. Сам бы себя испугался ночью на темной улице. Потом все заслоняет толпа спасателей во главе с физруком. Камера трясется, в нее попадают пол, чьи-то ноги и рюкзаки, потолок, и наконец мой ничем не прикрытый зад. Блин, быстро же я улепетывал. Вот могу ведь, если захочу. Мдя, от такого вещьдока не отвертишься.

— Хьюстон, у нас проблема, — протянул я.

— Хочешь, оставайся у меня ночевать.

— Чего? — я думал, что ослышался, но Томас смотрел на меня абсолютно честными глазами.

— Я же знаю, тебе не хочется домой идти. И… может, я ошибаюсь, но мне кажется, отчим твой — не меньший козел, чем мой отец.

Я тупо сидел с открытым ртом, и глаз у меня дергался. Подбитый. Откуда, мля?..

— Что, я не прав? — Томас приподнял ногу, давая проезд колонне военной техники. — Просто когда ты о нем говоришь ты… ну, напрягаешься что ли весь. И взгляд отводишь.

— Ты чо? — я прикрыл ладонью опухшее веко. Да кончай уже деграться, блин! — Насмотрелся «Обмани меня»?

Психолог хренов!

— Есть немного, — смутился Паровозик. — Так что, останешься ночевать? У меня никто не ночевал с тех пор, как мы сюда переехали. Тотте еще не родился тогда.

Я задумался, покусывая ноготь большого пальца. Передо мной стояла дилемма. Знаете, что это такое? Нам рассказывали на обществоведении, и понял я это так. Дилемма, это когда, чтобы ты ни выбрал, тебе жопа. Разница только в том, обычная это жопа или глубокая.

— А что твоя мать скажет? — поинтересовался я.

— Да она обрадуется, — замахал крыльями Томас, — что у меня наконец-то друг появился.

— Даже такой? — я ткнул в глухо пульсирующий фингал.

Паровозик немного сник:

— Вообще-то, мать после ужина таблетки принимает и отключается. Так что навряд ли она вообще заметит, остался ты или домой пошел.

Мдя, веселуха однако.

— Ладно, — решился я. — Останусь до завтра. Только при одном условии.

Томас насторожился.

— Я помогу тебе готовить ужин.

На ужин мы сочинили макароны с мясным соусом. Макароны варил я, поэтому вышли они слипшиеся и подгоревшие. А все потому, что мне пришло в голову спросить Паровозика, правда ли, что Лэрке лежала в дурке.

Оказалось, она действительно не ходила в школу несколько месяцев — в начале седьмого класса. А когда вернулась, стала странная. Не говорила почти, от всех шарахалась. Бродила во время уроков по коридорам или вокруг школы. Одни говорили, что у нее депрессия. Другие, что крыша поехала, и что она видит призраков и разговаривает с ними. Кое-кто пытался ее чморить в начале, но она не плакала, не огрызалась, не убегала, только смотрела на всех такими глазами, будто видела, по выражению Томаса, «смерть, стоящую у них за спиной». Короче, от девчонки быстро отстали, а потом все как-то пришло в норму. Но в классе она по-прежнему ни с кем почти не общалась, только если учителя задавали групповую работу.

— Фигасе! — сообщил я свое мнение и тут сообразил, что забыл помешать макароны, а вода почти выкепела. — А с чего все началось? Ну, в смысле, почему она в школу тогда ходить перестала? Ее что, и правда могли в дурку упечь?

— Такие ходили слухи, — пожал плечами Паровозик и бухнул в соус загуститель. — Но в принципе, это вполне возможно. Не знаю, чтобы со мной было, если бы ты, например, пропал бесследно месяц назад, все бы убеждали меня, что ты утонул в озере, а я бы стоял тут с тобой и кулинарил. Причем видел бы тебя только я.

— Неправда! Я его тоже вижу! — заявил Тотте и сунул палец в мои макароны. — Фу, Джек! Ты что, опарышей сварил?

Я тряхнул головой и схватился за глаз: казалось, он сейчас из черепа выскочит и по полу покатится, подпрыгивая:

— Погоди, ты на что намекаешь? Два года газад… Тогда что, пропал кто-то, кого Лэрке знала?

— Не просто знала, — Паровозик зачерпнул соус ложкой и протянул мне. — Попробуй-ка. Соли хватит?

Да какая тут, нафиг, соль! Я кивнул, не чувствуя вкуса.

— Она дружила тогда с мальчишкой одним, он на год старше нас учился, — Томас снял кастрюлю с плиты. — Заходил в класс иногда. А потом… Он вроде как из дома сбежал. Искали его, помню, месяца три. Полиция в школу приходила, расспрашивала учителей, одноклассников. Потом в газетах писали, что он в озере утонул. Только вот тела так и не нашли, хоть и искали с водолазами. Странно это: не рыбы же его сожрали? Лэрке переживала, конечно, страшно. Бегала, разыскивала его везде. Даже после того, как добровольцы бросили. Ну а потом, видно, нервный срыв у не случился. Прошу к столу, — Паровозик приглашающе махнул на полосатые тарелки. — Маме я отнесу еду в гостиную.

— Я опарышей есть не буду! — насупился Тотте.

— Да они вкусные! — уверенно заявил я и кинул целую вилку макарон в рот. Блин, ну и отрава скользкая! Прожевал, мужественно проглотил. — Просто выглядят не очень, а на самом деле м-м-м!

— Вот сам их и лопай! — Тотте топнул ногой в дырявом носке. — А я мороженого хочу!

Томас понуро махнул рукой:

— Не обращай внимания, Джек. У нас каждый вечер так. Не в макаронах дело.

Мне жутко хотелось услышать продолжение истории о потеряшке, я на стуле так и ерзал. Но сперва надо было как-то унять Тотте, и я предложил:

— Слушай, если ты съешь макароны, то мы поиграем с тобой в пиратов. Ты любишь играть в пиратов?

Малец неуверенно кивнул.

— У тебя черная повязка на глаз есть?

— Есть, — в глазах Тотте появился интерес.

— Ну вот, тогда я буду одноглазый Джек, ты будешь главным охотником на пиратов, а Томас...

— Томас будет капитан Крюк! — завопил пацан и побежал к столу. — А у меня сабля есть, самая настоящая. И пистолет.

Паровозик облегченно вздохнул и шлепнул брату соуса на тарелку:

— Спасибо, Джек.

— Да ладно, — я почувствовал, что подыхаю с голоду, и набил полный рот облитых соусом макарон. Так они были вполне съедобными. — А этот пропавший… Не помнишь, как его звали?

Томас нахмурил прыщи:

— Да вроде Джастин… Или Джей? Что-то иностранное такое. Если тебе интересно, можно в интернете порыться. Тогда в местных газетах писали про это дело.

Я пожал плечами. Блин, не Якоб! А я уж думал… Хотя и сама Лэрке сказала, что Якоба не знает. Или это потому, что он мертв? Может, Томас ошибся просто? Или перепутал? Я решил все-таки прогуглить крминальную хронику. Может, там и фотки этого героя сохранились?

— А я уже все! — громко объявил Тотте, размазывая по щекам коричневую жижу. — Пошли, я тебе повязку на глаз одену!

Заснул мелкий прямо на полу — с саблей в руке и большим пальцем во рту. Мы осторожно перенесли его на кровать.

— Не поддержишь Тотте под спину? — попросил Томас. — Я с него футболку сниму.

Я осторожно положил ладони на теплое детское тельце. Отвернулся, когда Паровозик стал стаскивать перепачканные землей штаны.

— А мы не будем ему мешать? Ну, свет там, разговоры...

— Что ты! — Паровозик засмеялся по-бурундуковски. — Когда брат спит, над ним хоть из пушки пали, даже не всхрапнет.

— Это прям как я, — и мы заржали.

Потом залезли на койку Томаса, открыли ноут. Долго лазили по разным страницам, но нашли только одно короткое упоминание о Джастине… Или Джее? Даже имени его там не было. Стояло только, что в Брюрупе в окрестностях Силкеборга пропал мальчик тринадцати лет. Предположительно, убежал из дома после ссоры с родителями. Его разыскивает полиция и добровольцы. Все. И накаких фоток. Заметка была датирована концом мая 2012 года.

— Если тебе все еще интересно, придется в библиотеку съездить, — предложил Томас. — Там все старые газеты есть в электронном виде.

— А как насчет телевидения? Может, в новостях тогда тоже что-то показывали?

— Показывали, конечно, — кивнул Томас. — Только ТВ архив в Копенгагене находится. В Государственной Библиотеке. Это же еще до перехода на электронный сигнал было!

— Блин, откуда ты столько знаешь, бро? — я потрепал его по буйным кудрям.

Паровозик смутился:

— Да это… Проект делать надо было в прошлом году, по СМИ. Ну вот я и… — Тут с экрана послышался тихий щелчок. Томасу пришло сообщение с Фейсбука.

— Я проверю, ладно? — покосился он на меня.

— Валяй! — я отодвинулся от экрана.

Мой-то профиль давно паутиной зарос. Я спецально в соцсеть не выходил, чтобы на старых друзей не наткнуться. Смотрю, Томас чего-то залип, пялится в комп, не моргая.

— Что, кто-то порнушкой поделился? — подколол его я.

Он экран от меня отворачивать. Ну, меня любопытство разобрало, и я, конечно, нос туда сунул. Блин! Там то же видео, что в телефоне, только уже обработанное. «Массакра в школьном душе: голые парни мочат друг друга!» называется. Туева хуча просмотров. Лайков… да у нас во всей школе столько учеников не наберется. И моя голая жопа на заставке. Ёпт, Джек, похоже, ты стал-таки порнозвездой интернета!

— Прости, — лепечет Томас, весь багровый, так что прыщи с фоном сливаются. — Это Наташа со мной поделилась.

Адамс?! Вот коза!

— Она тут написала...

А вот, точно! Ее комментарий: «Это мой парень. Он вас всех порвет, козлы!» Ответ от Фанни16: «Боже, какая попка! Поделишься?» Наталанге: «Перетопчешься!» Сензама: «Больной урод». ВСТ14: «Он труп!» Бойтубой: «Какие самцы! Блондин — просто красавчик!» Самурай: «Фак, мэн, почему у нас такая скучная школа?» Шоугерл: «А как зовут голозадую няшку? Дадите телефончик?»

Все! Я начитался достаточно! Экран захлопнул так, что чуть Томасу пальцы не прищемил.

— Ну, все не так плохо… — он робко положил мне руку на плечо. — Там много положительных комментов...

— Положительных?! — я взвился на кровати, но вспомнил про Тотте и понизил голос. — Это ты про «поделишься попкой», «красавчика» или «больного урода»? И ладно бы, блин, там только жопа моя засветилась! Так нет, морда тоже на весь экран! Как мне теперь по городу ходить?! В маске из «Крика»?

Мой фонтан прервал звонок телефона. На этот раз он доносился из гостиной.

— Это мамин, — объяснил Томас. — Я возьму, а то она спит наверняка.

Я даже ответить не мог, только рукой махнул. Блин, нет, это какой-то кошмар! Этого просто не может быть на самом деле!

Паровозик вернулся в комнату с потерянной мордой. Протягивает мне трубку:

— Джек, это тебя.

Я даже не врубился сначала. А когда доперло, кто это мог быть, у меня аж рука затряслась. Но делать-то нечего. Взял я телефон:

— Джек? — Себастиан, мля!

— Да, — соскочил с кровати, сделал Томасу знак рукой, что типа на кухню пойду, поговорю.

— Значит, ты все-таки там, — голос холодный, без эмоций, будто он своему деловому партнеру звонит, который облажался, или клиенту, который соврал, что невиновен. — Собирайся, я сейчас за тобой заеду.

Чувствую, у меня слабость в коленях. Хорошо, рядом стул оказался. Блин, как он меня нашел?!

— Но… я договорился у Томаса переночевать. Его мать не против.

— Я против, Джек, — Себастиан сделал упор на «я». — Буду у вас через пять минут. И без глупостей, ясно?

— Ясно, — тихо ответил я. В трубке загудел отбой.

— Чего твой отчим хотел? — спросил Томас, появляясь в дверях.

Я встал, молча прошел мимо него в комнату. Стал натягивать носки и кеды.

— Ты что, уходишь? — забеспокоился Паровозик.

— Себастиан заедет за мной, — я завязывал шнурки и был рад, что мне не надо смотреть на друга.

— Вот дерьмо! — выпалил Томас. Кажется, это был первый раз, когда я слышал, чтобы он ругался. — Ему уже сообщили? Что тебе будет?

Я закинул рюкзак на плечо.

— Я пойду на улицу. Подожду его там.

Паровозик рванулся было за мной, но я остановил его:

— Не провожай, не надо. Все будет окей.

Он не поверил, но за мной не пошел. Я успел выкурить сигарету, прежде чем фары мерса мазнули желтым стену соседнего дома.