Глава 3

Глава 3. Исчезновение

К материалам дела прикладываются копии записей из дневника патологоанатома районной больницы Алексея Николаевича Панина, не являющихся свидетельскими показаниями, и, по просьбе адвоката, исключенных из списка вещественных доказательств стороны обвинения. В записях отражен сугубо личный взгляд А.Н. на произошедшее и не может быть воспринят судом объективно по причине возможного психологического расстройства автора, пока психиатрической экспертизой не подтвердится обратное.

Из дневника Панина А.Н.:

«Привкус льняного масла в носоглотке не покидал меня весь тот день.

Сальвадор Альенде тоже работал в морге, а потом стал президентом Чили, и я тут не на всю жизнь.

Хорошо, что я не убрал кислоту, а то бы им туго пришлось…

Какой же бред хаотичный в голове… но нужно собраться и описать все, что там произошло. По порядку.

Дверь открылась. Из динамиков вдруг полился мелодичный голос Адель «rolling in the deep», к которому присоединились ударные. Под эту, вдруг ставшую жуткой, песню все зашли в операционную по приглашению Лизы. Они будто спали… Только что я разговаривал с Витей, а теперь он повесил голову и шаркающей, смиренной походкой направился к своей подопытной.

Лиза медленно отходила к операционному столу, а шесть тел, словно намагниченных тянулись за ней, обступая со всех сторон. Она легла на свое прежнее место. Полицейский, следователи, системный администратор и ученый со своей ассистенткой заняли свои места, скрыв из поля моего зрения мертвое тело, которое я вскрывал два раза за последнюю неделю.

Не знаю почему, но в тот момент я даже завидовал им. Зачем она оставила меня тут? Меня так тянуло к Лизе, снова хотелось прикоснуться к ее холодной, сухой, сероватой коже, погладить волосы, провести пальцем по контурам правильного красивого лица. Я бы снова аккуратно сложил все тряпочки…

Я вроде невысокого роста, но в тот момент чувствовал себя чуть выше всех. Пальцы сжимали спинку стула так, что материал под ногтями скрипел.

Неторопливые движения окруживших Лизу стали через несколько минут более резковатыми и нервными. Кто-то отталкивал соседа. Участковый недовольно фыркал. Мне даже показалось будто я слышал звуки…

Вдруг что-то свалилось на пол и тут же к упавшему рвануло двое. Рука профессора потянулась к банке с кислотой.

Первую вырвало Анну Сергеевну…

И тут до меня дошло: живые пожирали мертвую!

Ноги подкосились, но я устоял. В это невозможно было поверить, но когда Витина ассистентка, Паша и тот следователь, что был пощуплее согнулись в рвотных порывах, картина открылась ужасающая. Половина тела уже была съедена, часть черепа растворена в кислоте. Профессор убрал с губы участкового остатки кошмарной трапезы и, намотав на палец, засунул себе в рот, сочно причмокнув при этом. Ох, ёп… не думаю, что он сможет после этого преподавать.

Полицейская форма изрядно потрепалась: левая погона моталась на плече полуоторванной, пуговицы расстегнуты.

Второй следователь попытался отнять у участкового отгрызанный палец, благо силушка позволяла, но тот выхватил ПМ и с криком: «Назад!» вернул свою добычу.

Ненасытная жадность, вызванная необъяснимым, потусторонним приказом, превратила людей в тех, кем они быть не должны, но вполне могли бы стать при других обстоятельствах. Возможно на работе или в семье они делали тоже самое, но под масками обязанностей, добродетелей или самопожертвования это выглядело человечнее, но здесь, на час или около того они потеряли все маски и стали просто хищниками, безжалостными, беспринципными и свободными.

Лиза исчезла. Или ее тело. Или та, кто возвращала ее назад.

Вспоминать об этом никто не захочет, но забыть те события не сможет никто из присутствующих».