Пятница

ца

— Мне посоветовала врач!

— Ну да, кончено. Кто же еще. С каких пор психиатр занимается сводничеством?

Уже давно перевалило за полночь, а мы с Ритой до сих пор ссорились в гостиной, с трудом удерживаясь от рукоприкладства. Родители пошли спать полчаса назад, поняв бесполезность попыток разнять нас и развести по комнатам. Я сидела, развалившись на диване, наблюдая за ленивым пламенем огня в камине, стараясь справиться с пульсирующей болью в висках, которая только усиливалась от скрипучего визга «сестры». Мы толпились на одном месте, даже не сдвинувшись с мертвой точки.

— Объясни, Рит, почему мы из-за него ссоримся?– попыталась я в очередной раз воззвать к ее разуму. — Да что с тобой?

— Что со мной? — взвилась девушка, яростно вышагивая по комнате, размахивая руками. — Это не я пошла к нему с кексами, предлагая себя в комплекте.

— Мне он без-раз-ли-чен! Это так сложно понять? У меня и так достаточно проблем, чтобы ссориться еще и с тобой из-за такой мелочи.

— Мелочи? Так он для тебя мелочь? Знаешь, родители никогда не знали, какая ты на самом деле, а я молчала, не хотела их расстраивать. Ты редкостная дрянь. За этой милой внешностью серой мышки-отличницы скрывается жуткая стерва, которая не ценит никого и ничто. Я не удивилась, что это привело тебя к такому финалу. Кто знал, что творится за закрытой дверью, аплодисменты, наша девочка выросла! Ты же можешь признаться мне, кто был с тобой в машине? Что произошло?

— Я ничего не помню. — Мне хотелось закричать, хлопнуть дверью и уйти, но я приказала себе сидеть спокойно, и доиграть эту партию до конца. — Мне нечего тебе сказать.

— Это я уже слышала, — кивнула девушка. — Но я не верю, иначе бы ты так не дергалась. Родители все равно все узнают, сколько бы ты не скрывала. Мне надоело жить бок о бок с такой лгуньей, как ты. И запомни, это — война!

Она развернулась и исчезла в темном проеме, направившись в свою комнату. Я же осталась сидеть в полумраке гостиной, не в силах успокоиться. Сердце отбивало в груди неумолимые ритмы, руки дрожали, цепляясь за светло-зеленую накидку дивана. Можно было расплакаться, но слез не находилось, только скупая холодная ярость. Я злилась на всех — на родителей, которые не вступились за меня, на Яна, потому что весь скандал начался именно с него, и, конечно же, на Риту, пустоголовую «сестру», закатившую истерику на пустом месте.

Во мне крутилось слишком много эмоций, чтобы так просто заснуть. Я прошлась на кухню, выпив стакан виноградного сока, вернулась в гостиную, потушив огонь в камине, и прислушалась к ночной тишине. Дом казался мертвым, словно поглотил своих обитателей, оставив лишь пустые безжизненные стены.

Ночь же наоборот звенела, пугающе контрастируя с сонным царством, она жила, наполненная движением. Ветер забавлялся с листвой, то поднимая ее выше, то опуская, ночные мотыльки липли к одинокому фонарю у крыльца. Я прошла во внутренний дворик, усевшись на качели, заскрипевшие цепями под моим весом. Как бы хотелось, чтобы эта ночь не заканчивалась, и утро не пришло никогда. Никаких ссор, никаких страхов, никаких сомнений. Только бесконечная ночь, и никого рядом. Она не требовала от меня помнить.

Приглушенный огонек, внезапно загоревшийся справа, привлек мое внимание. Я повернула голову, всматриваясь сквозь полупрозрачную черноту. В доме Яна загорелся свет, словно пламя свечи — робкое и меняющееся. Причем все два этажа тонули во мраке, и только узкое маленькое окошко подвала сверкало огненно-оранжевым. И это в час ночи?

Я посмотрела на немые окна собственного дома, а потом поднялась с качелей, крадучись двинувшись через живую ограду, разделявшую наши с Яном участки. Что мог делать парень в подвале глубокой ночью? Разбирать вещи? Мало ли что…

Мне стоило остановиться, повернуть назад, но я была слишком зла и расстроена, чтобы соображать здраво. Вся сложившаяся ситуация просто выводила из себя, именно появление Яна по соседству пустило все наперекосяк. Из-за него я упала в обморок, из-за него разозлилась Рита, из-за него мне снились кошмары! У такого идеального паренька обязаны быть грязные секреты.

Я старалась держаться в тени, двигаясь медленно, тщательно нащупывая дорожку, чтобы случайно не споткнуться и не поднять шум. Наш дом так и оставался спокоен, «родители» и Рита уже крепко спали, не способные остановить меня. Я замерла, только оказавшись на территории Яна, прижавшись к гладкой поверхности отштукатуренной стены — она все еще казалось теплой, после солнечного дня, будто дом был живой и дышал. Подвальное окно все так же горело приглушенным светом, притягивая меня, словно мотылька. Я медлила, на секунду представив, как эта ночная вылазка смотрится со стороны. Как шпионаж? Прошлого подглядывания было недостаточно?

Я прислушалась, из дома не доносилось ни звука — может он просто забыл выключить свет в подвале? Или это воры? Пожалуй, я нашла достойное объяснение своему поступку — просто удостовериться, что все в порядке, тем более у Яна точно не стояла сигнализация, любой мог пробраться внутрь.

Опустившись на колени, и не заботясь, что светло-голубые джинсы бесповоротно испачканы едкой черной грязью, я осторожно заглянула в окно. Сначала свет играл только на темно деревянном полу, пуская на него пугающие тени, шевелящиеся, словно змеи, затем мне удалось различить на половицах странный рисунок, выполненный красным. Ян стоял спиной, чем-то занятый у стола. На нем не было рубашки, отчего оранжевые блики огня играли на загорелой спине, подчеркивая сильные мускулу. Казалось, свечи располагались повсюду, превращая небольшое помещение подвала в пылающий кокон. Словно маленькие светлячки они расползлись по стенам, пугливо дрожа от легкого сквозняка.

Ян резко обернулся, и я ахнула, в ужасе прикрыв рот рукой, чтобы не закричать — его ладони были красными, словно он окунул их в краску. Алые капли сбегали по рукам, падая на пол неаккуратными кляксами. Он выглядел крайне сосредоточенным, обходя темные свечи, выставленные кругом, губы медленно шевелились, но из-за стекла до меня не долетало ни звука. Это напоминала странный ритуал, темный, опасный. Краска ли это была на полу? Или же кровь? Мне не удавалось рассмотреть, что лежало на столике. К горлу поступила внезапная тошнота.

Мой взгляд прошелся по загадочным линиям, сложившимся на полу в замысловатый рисунок. Ни один из этих символов не был мне знаком. Они теснились друг к другу, сплетаясь в странный орнамент.

Ян шагнул в центр круга, низко опустив голову и не переставая что-то шептать. Он закрыл глаза, опускаясь на колени и по памяти рисуя на полу еще несколько знаков, которые, казалось, вспыхнули кроваво-алым сиянием под его прикосновениями.

Я бредила! Такого просто не могло происходить. Это не могло быть реальностью. Только сон, страшный сон. Но картинка не исчезала. Я моргнула, прогоняя наваждение, но Ян оставался на месте — огромная фигура, замкнутая в мерцающем свечении искр. Разве это был тот же самый улыбчивый парень, живущий по соседству? Проще казалось поверить, что я окончательно сошла с ума.

Неожиданно фигура напряглась, сжимаясь как под тяжестью невидимого груза, а потом резко распрямилась. Ян вскочил на ноги, оборачиваясь в сторону единственного маленького окна. Меня буквально отбросила назад. Я повалилась на спину, задыхаясь и едва сдерживая крик. Он видел! Он все видел! Мне с трудом удалось подняться, спотыкаясь и скользя неудобными шлепанцами по траве, хватаясь за ветки кустов, чтобы не упасть, чтобы двигаться дальше.

Я не помнила, как оказалась дома, но только за закрытой дверью, мне удалось перевести дыхание. Горло горело, грудь сдавили невидимые тиски, по щекам бежали слезы, на секунду застывая на подбородке и падая вниз. Я медленно сползла на пол, притягивая к себе колени и сжимаясь в глубок. Страх пульсировал по телу, вынуждая дрожать как в ознобе. Я не могла успокоиться, ритмично раскачиваясь взад-вперед и тихо всхлипывая. Глаза меня не обманывали. Но разве можно было в это поверить? Ян колдовал? Проводил какой-то оккультный ритуал? Свечи, странные символы — как вообще такое можно было объяснить?

Но самое страшное — он почувствовал меня. Но увидел ли мою фигуру? Даже если нет, глупо было не понять, кто еще в округе мог бродить около его дома? Какой черт потянул меня туда?

Задержав дыхание, я прислушалась, стараясь понять, что же происходит снаружи. Сначала за дверью гулял лишь ветер — корявые ветки деревьев скреблись о стекла, словно просились внутрь, пуская на пол пугающие тени, напоминающие цепкие руки, тянущиеся схватить и утянуть с собой. В следующую секунду раздался шорох, едва слышимый, слишком похожий на шелест травы, но в тоже время совершенно другой. Снаружи кто-то двигался, обходя дом и приближаясь к окнам, что-то высматривая.

Мышцы стали похожими на желе, и мне с трудом удалось встать на колени и ползком добраться до гостиной. Эта беспомощность пугала, как в кошмарных снах, когда бежишь за отдаляющейся дверью. Я спряталась за кресло, закрывая глаза и уши, лишь бы не слышать шорохов снаружи. Он не мог пробраться внутрь. Просто не мог. Так почему же я не ощущала себя в безопасности? Потому что она была иллюзией. Никакие стены не могли сберечь меня.

Я сжалась в комок, молясь про себя, чтобы эта ночь закончилась, чтобы скорее показались лучи солнца, в свете которых происходящее покажется всего лишь дурным сном. Новый день должен был наступить…

— Оля, я думаю это крайности.

— Мне плевать, что вы думаете, — коротко ответила я, не удостоив врача даже взглядом. — Это мое решение.

— Но твои родители…

— Они считают меня сумасшедшей!

— Оля…

— Да, и вы, вероятно, тоже.

— Дело не в этом. Я верю, что ты боишься, что что-то напугало тебя прошлой ночью. Мы здесь, чтобы в этом разобраться.

— Да не в чем разбираться, — тяжело вздохнула я, на секунду прикрывая глаза. — Давайте забудем об этом. Мне что-то приснилось, и все тут.

Я чувствовала себя ужасно, сидя в этом глубоком темном кресле. Никто мне не верил. Да, возможно, это звучало действительно глупо — парень по соседству по ночам колдует в своем подвале! Когда утром родители нашли меня в гостиной, то хотели вызвать скорую, видимо понадеявшись, что я окончательно сошла с ума. Да, они пытались успокоить, то в тот момент мне требовалось не сочувствие, а помощь. Рита только посмеялась над моей историей, поаплодировав, и отправившись обратно спать. Им всем было плевать, что творится по соседству. Возможно им, но не мне. Я хотела знать правду.

— Ты напугана, — констатировала факт женщина. — Мы не можем все так оставить. Что бы ты ни видела этой ночью, нам нужно во всем разобраться.

— Я видела, как парень в подвале при свечах игрался с кровью и рисовал странные символы — достаточно? — Этот разговор начинал раздражать все сильнее.

— Ты уверена, что это именно кровь? — вскинула бровь врач. — Откуда?

— Ну, допустим, я не знаю наверняка, но это было очень на нее похоже, — пришлось отступить мне.

— А эти символы, если они тебе не знакомы, это еще не значит, что они оккультные. В мире существует множество религий. В исламе, например, принято совершать намаз — пятикратную молитву, это тоже может показаться странным и непривычным.

— В подвале? — саркастически хмыкнула я.

— Какая разница, где мы ищем уединение? Я просто прошу тебя признать, что некоторые вещи могли показаться иными в свете последних событий. Ты видела, как твой сосед что-то делал в подвале, и это очень напоминало какой-то ритуал. Встает вопрос — и что с того?

— Что с того?!

— Оля, мы свободные люди, — мягко улыбнулась женщина. — Он находился на своей территории и не совершал ничего противозаконного. Да, он напугал тебя, но согласись, не стоило гулять ночью по его участку.

— Возможно, — пришлось согласиться мне. — Но это же странно, совершенно ненормально.

— Пожалуй, не нам с тобой решать. Но, Оля, это не повод идти на крайности.

— Какие крайности? Вы сами мне это предложили.

— Да, но как крайнюю меру. Тем более мы же с тобою только начали продвигаться вперед.

— Я вижу Яна в своих снах, — призналась я, отворачиваясь и уставившись в окно, где как в замедленной съемке из стороны в сторону покачивались ветки деревьев. — И это не самые приятные сны.

— Это вполне объяснимо, — пожимает плечами женщина. — Ты чувствуешь опасность от его близости, а воображение дорисовывает картинку уже за тебя. Тебе нужен образ врага, на который можно свалить все неудачи и страхи, и ты нашла его.

— Глупости.

— Нет, не глупости. Давай будем честными. Что плохого сделал этот парень, кроме того, что снится тебе и странно ведет себя по ночам.

Ничего, ровно счетом ничего. Он был даже… мил со мной. Но это не имело значения. Механизм уже был запущен, и это затягивало все сильнее.

— Знаете что, Ян это или нет, но меня кто-то преследовал, а потом произошла эта авария. Не странно ли? Это не просто амнезия, со мной что-то произошло, и я хочу понять, что именно. Никто не может сказать, что случилось, что если опасность не миновала?

— Ладно, — наконец сдалась врач, откладывая в сторону свой блокнот. — Мы попробуем, но не рассчитывай на чудо. Следует быть крайне осторожными. Некоторые люди вообще не подаются гипнозу.

— Но вы же профессионал, — ухмыльнулась я, поднимаясь из кресла, и направляясь к черной кушетке у окна. — Я хочу, чтобы вы вели запись.

— Конечно, — кивнула она, — тебе не кажется, что нам стоит пригласить твою мать?

— Нет, не думаю, я совершеннолетняя и могу сама решать за себя. Не думаю, что ее особо порадует такая терапия.

— Мы не будем заходить слишком далеко, только проверим, что есть на поверхности. Такой сеанс требует большей подготовки.

— Мне все равно как вы это сделаете, главное, чтобы мы получили хоть какой-то результат.

— Закрой глаза. — Я расслабилась на кушетке, невероятно удобной и мягкой, хотя со стороны выглядевшей как пыточное кресло. — Расслабься, почувствуй, как уходит напряжение из каждой мышцы. Сосредоточься на своем дыхание, глубокий вдох, глубокий выдох…

Ее голос казался музыкальным, убаюкивая, успокаивая. Я плыла, раскачиваясь на волнах, погружаясь все дальше, скрываясь в черной дымке. Ускользая. Растворяясь.

— Как ты себя чувствуешь?

Я удивленно смотрела на женщину, не до конца понимая, что произошло. Она выглядела слегка напуганной, карие глаза казались невероятно огромными на бледном лице.

— Как все прошло? — Женщина не ответила, качая головой, и мне совсем не понравился этот жест. — Что не так?

— Мы не смогли пробиться сквозь твою защиту, так что, вероятно, не очень успешно.

— Совсем ничего? — удивилась я, принимая вертикальное положение. — Но…

— Боюсь, что нам ничего не удалось, — развела руками женщина, почему-то пряча взгляд. — Но мы попытаемся снова, позже, когда ты будешь к этому готова.

— Я хочу забрать пленку.

— Нет. — Врач через силу расслабилась. — Не имеет смысла, там нет ничего интересного.

— А не интересного?

— Мне не удалось достучаться до тебя, я же говорила, что такие сеансы не проводятся спонтанно, и необходимо вложить больше усилий. Думаю, на сегодня достаточно. Я просто хочу донести до тебя, что не стоит поддаваться своим страхам. Ты можешь позвонить мне в любую минуту.

— Да, я определенно собираюсь это сделать, — саркастически хмыкнула я, поднимаясь на ноги и подходя к двери. — Так что на пленке?

Женщина бросила взгляд на черную коробочку, а затем на меня.

— Полная бессмыслица, ты отвечала мне на каком-то странном языке, даже не уверена, что это вообще что-то значило. Твое сознание поставило преграду, защищая прошлые воспоминания, понадобится время, чтобы пробиться сквозь нее. Не волнуйся, у нас получится, просто ничего не дается так просто.

Я кивнула, соглашаясь. Несмотря на разочарование, которое буквально преследовало меня, этот сеанс помог. Гипноз принес в тело позабытую легкость, словно после долгого сна, расставляя все по местам. Мысли упорядочились, плавно кружась в голове, сменяя друг друга. Что-то в поведение врача было не так, она определенно не договаривала мне всего.

— Подождешь в коридоре? Мне нужно поговорить с твоей мамой.

Я настороженно замерла, прищурившись от нехорошего предчувствия.

— Есть что-то, что вы не можете сообщить мне лично? Это не она потеряла память, а я.

— Ей тоже нужна помощь, Оля. Она тянет на своих плечах всю семью, пытаясь склеить ее вместе, как кусочки разбитой вазы, так что тебе стоит быть к ней внимательнее. Ей тоже сейчас сложно.

Я пристыженно опустила взгляд, чувствуя себя неблагодарной сволочью. Собственные страхи настолько захватили меня, что реальный мир просто перестал существовать. В моих мыслях не существовало места ни для «родителей», ни для Риты, ни для прежних «друзей». Потерянностью поглотила собою все, что раньше имело смысл.

— Простите, я перегнула сегодня палку. Мне следовало во всем разобраться, прежде чем врываться к вам и что-то требовать.

— Я рада, что ты это поняла, — кивнула женщина, изобразив улыбку. — Мы справимся, поверь мне.

«Мама» провела в кабинете чуть больше пяти минут, а выйдя, не казалась расстроенной, хотя я отчаянно пыталась отыскать на ее лице следы беспокойства. Казалось, ничего не изменилось, так ли это? Сама того не понимая, я перешла какую-то черту, что-то сломалось в наших и так натянутых отношениях.

— Прости за сегодняшнее шоу, не знаю, что на меня нашло. — После всех разговоров, я уже и сама не особо верила, что именно видела это ночью. — Наверное, просто ночной кошмар.

— Да, милая, я понимаю. Ничего страшного, хорошо, что мы все прояснили. Но если тебе некомфортно рядом с Яном, то мы больше не будем приглашать его к себе, и ограничим все контакты.

— Рите это не понравится.

— Хватит думать о ней, лучше подумай о себе. Это ты попала в аварию, тебя преследовали.

— И как много тебе про это известно? — осторожно спросила я, надеясь, хоть что-то разузнать, потому что полиция не хотела со мной это обсуждать.

— Нет, они так и не нашли того парня. Лариса попыталась описать его, но сама видела лишь мелком. Тебе не стоит об этом волноваться, нет никаких свидетельств, что он имел хоть к какое-то отношение к произошедшему. Сейчас главное вылечить тебя.

Выходя из машины, я не удержалась и посмотрела на дом Яна. Он уже не внушал мне былого страха, но сердце неприятно сжалось от одной мысли, что мы можем случайно столкнуться с его хозяином. Никто не сомневался, что Рита уже разболтала ему о моем припадке, желая унизить меня, а заодно заслужить его внимание. Если я и могла сгореть со стыда, то лучше бы это произошло именно сейчас, лишь бы не чувствовать себя полным психом.

— Я буду в своей комнате. — Никто и не собирался мне перечить.

День тянулся неимоверно медленно, словно назло мне, а спустившись на кухню за стаканом воды, я натолкнулась на немую сцену — «семья» застыла, тут же замолчав, как только увидела меня в проеме. Последним, что донеслось до моего слуха, было «закрыть в психушке», что давало понять, о чем именно шел разговор.

— А вот и сама героиня лучшего шоу ужасов, можно автограф? — хмыкнула Рита, скрещивая на груди руки. — Что-то еще пришло в твою безумную голову?

— Рита, — строго прикрикнула на нее «мама». — Хватит.

— Да, ладно. Сначала ее преследует таинственный незнакомец, потом она попадает в аварию, теряет память, а теперь еще и наш сосед оказывается режет в подвале куриц для вызова Люцифера. Даже у меня не такая богатая фантазия. Что уж говорить о трюке с гипнозом…

— Рита, — вновь одернула дочь женщина, когда ее лицо стало пунцово-красным. — Тема закрыта.

— Что за трюк? — не поняла я, так и замирая со стаканом воды, поднесенным к губам.

— Начинается, — закатила глаза девушка, смеясь. — Как тебе вообще пришло в голову разговаривать с психичкой на никому незнакомых языках. Да еще кричать на нее?

Я перевела удивленный взгляд на «мама», но та смотрела в пол, не поднимая глаз. Ладно, это становилось все невыносимее.

— Почему ты не веришь, что это может быть правдой, Рит? — постаралась взять себя в руки я. — Я не знаю, что происходит, но мне это тоже не нравится, так же, как и тебе, а порой еще и больше. А твое вечное нытье не красит эти чертовы дни.

— Знаешь, когда закончится это безумие? — зло произнесла она. — Когда главного психа запрут в лечебнице.

Девушка резко развернулась, и вышла из кухни.

— Не обращай внимания, — ласково произнесла «мама», подходя ко мне ближе.

— Ты мне это уже советовала. И когда ты собиралась рассказать правду о сеансе гипноза? Врач сказала, что об этом не стоит волноваться, но что-то совсем не похоже.

— Оль, он-то и продлился всего несколько минут.

— А почему он продлился всего несколько минут?

— Она испугалась, что затронула не ту часть сознания, что должна была. О чем ты вообще думала, делая это за моей спиной?

— О том, что устала так жить, пугаясь каждой тени!

— Оля, ты не одна. Мы рядом с тобой, мы тебя поддерживаем.

— Но вас я тоже не знаю!

В кухне повисла гробовая тишина. Я опустила взгляд, силясь что-то сказать и исправить ошибку, но в голову ничего не шло. «Родители» тоже молчали. Мне оставалось только развернуться и уйти.