Воспоминание второе

Нет, это не мемуары на исходе жизни. Для мемуаров она не дала мне стоящих материалов: не было знакомств со знаменитостями, не участвовал в героических трудах. Просто это отрывочные воспоминания о некоторых, застрявших в памяти, событиях моей, в общем-то будничной и монотонной, жизни. Решил запечатлеть эти события на носителях (электронных, а может быть, и бумажных), чтобы любознательный читатель, в первую очередь мои потомки могли иметь представление о тех, уже давних временах, увидев их моими глазами.

Сразу предупреждаю, что персонажей этих воспоминаний в большинстве случаев называю истинными, а не выдуманными именами. Это потому, что, во-первых, большинства из них уже нет в живых, а во-вторых, мне нечего о них сказать плохого, за редким исключением.

Материал подаю в хронологическом порядке.

Итак

Воспоминание первое. Раннее детство. Великая Отечественная Война. Это время и события, связанные со мной, я отразил уже в размещённом здесь очерке «Не детская война». Кто не читал его и хотел бы это сделать, может увидеть очерк на странице https://writercenter.ru/project/krupnye-formy-poemy-ballady-esse1/65599.html

Воспоминание второе. О физике.

Разговор пойдёт не о науке и не о предмете преподавания. Героем этого воспоминания является мой школьный учитель — преподаватель физики и астрономии. Я его так и буду называть Физиком, как это было принято среди учеников. Странный и неоднозначный человек. Не знаю ничего о его частной жизни, был ли он на фронте. Мужчина средних лет, симпатичной наружности, с волнистой шевелюрой шатеновой окраски. Одет модно и даже ярко по тем временам. К сожалению, он был поражён очень распространённым пороком — пьянством. Частенько, приходя в школу, когда первым уроком была физика или астрономия, мы заставали дверь кабинета физики запертой. Принимались стучать, зная, что Физик иногда остаётся ночевать в своём кабинете. Открывал дверь, слегка помятый. Быстро приводил себя в относительный порядок и начинал урок.

Отдаю ему должное: преподносил материал он превосходно, вкладывая в объяснения всю душу. Очень хорошая речь в сочетании с богатой мимикой и щедрой жестикуляцией полностью овладевала вниманием учеников. И резким контрастом с донесением материала до слушателей была его манера опроса.

Все ученики боялись уроков физики и астрономии именно из-за юродствования Физика при вызове юноши к доске для ответа. Больше всего доставалось ребятам еврейской и смешанной национальности с еврейскими фамилиями. А таких была треть класса. Ещё при перекличке по журналу присутствующих он намеренно перевирал эти фамилии. Например, Физик называл Розентуллера Розеншулером, Купермана Куперштейном, а Зильберштейна Зильберманом и т.д. Во время опроса задавал иногда задачки, выходящие за рамки школьного курса, и издевательски потешался над «тупостью» своей жертвы. А если уж он не слышал вразумительного ответа на вопросы текущего урока, то ученик садился за парту не только с двойкой в дневнике, но и оплёванный и униженный до нельзя.

Помню был такой случай на уроке астрономии. Физик зачитывал оценки за четверть. При этом он предложил подымать руку тем, кто не согласен с поставленной ему оценкой. И вот один из «хорошистов» с еврейской фамилией поднял руку, когда услышал, что ему поставлена за четверть тройка. Физик с ярко выраженным недоумением на физиономии поднял «недовольного» и спросил:

— Ты считаешь, что знаешь астрономию более чем удовлетворительно?

— Да, — еле слышно произнёс юноша.

— Ну что же, проверим твои знания. Скажи-ка мне …

Далее следовали два-три вопроса, явно выходящие за пределы школьного курса. Естественно, ученик только мямлил в ответ, что не знает.

— Садись и смотри как нужно понимать основы астрономии, — продолжал Физик. — Ну-ка, Самодуров, давай поговорим с тобой. Я сколько тебе поставил? Тройку? Устроим перепроверку твоих астрономических познаний.

Этот самый Самодуров вполне соответствовал своей фамилии. Он за весь срок обучения не получал оценки выше тройки, да и те давались ему не с первого раза. Короче, тупой был ученик. И вот Физик задаёт ему вопросы:

— Правда, что Земля вокруг Солнца вращается?

— П— п-правда, — после недолгого раздумья выдавливает из себя Самодуров.

— Правда, что Луна вокруг Земли крутится?

— Правда, — уже более уверенно подтверждает испытуемый

— Молодец. Повышаю тебе четвертную оценку на балл. Садись. А ты, недовольный, понял, как нужно отвечать? Бери пример с Самодурова и не рыпайся.

Вобщем, впечатления от уроков этого преподавателя остались самые что ни на есть мрачные. За наши муки он был наказан одним из наших соучеников. Этот парень был еврей с фамилией Майзель. Что самое удивительное, у него ничего общего с известными чертами людей этой национальности не было. Здоровенный переросток, неоднократный второгодник, хулиган и воришка. Так вот, как-то встретился он с Физиком за пределами школы, в пивной. После второй или третьей кружки «ерша» их беседа приняла несколько скандальный характер. Майзель не выдержал издевательской снисходительности тона Физика и набил ему физиономию. Этот инцидент не вышел за пределы класса и потому никаких «служебных» последствий не имел. Но класс после этого случая стал посвободнее дышать в кабинете физики, а Физик вдруг выучил правильное произношение всех еврейских фамилий.