Трилистник.

Обреченный.

Они убивали всех, кого я когда-то любил,

И гнались за мной по пятам, как будто за бешеным псом.

Я погиб и родился вновь, но ничего не забыл!

И я буду мстить, и встречу смерть как счастливый сон.

Пусть болтают о том, что нужно прощать врагов.

Как могу я простить тех, кто вместе с людьми сжег мой дом?

Пепелищем стала душа, отпевают меня крики сов,

Жизнь и смерть заплелись одним неразрывным узлом.

В этом мире без света царит непроглядная тьма.

Только память о мести еще заставляет жить.

От меня отступилась, отвернулась и смерть сама...

Тянет камнем на дно, и до берега мне не доплыть.

А на красных клинках запекается кровь друзей,

Снова песню затянет зловещее воронье.

Лязг мечей для кого-то девичьего смеха милей,

И полынью вино обернется в кубке моем.

На губах снова горечь, а в сердце опять пустота.

К безымянной могиле далек ли, короток путь?

Где застелет глаза мне последняя темнота

И позволит, как в детстве, спокойно и сладко уснуть.

Но пока еще в сумерках ярко пламя костра.

Не оттает душа, только тело можно согреть.

Стала память проклятьем, и тянутся сны до утра.

Завтра, чтобы я жил, должен кто-то другой умереть.

Мне легко убивать, ведь и сам умереть я готов.

Да и кровь в этом мире ценят дешевле вина.

Мне не жаль свою смерть разменять на гибель врагов.

Если отнято все, кроме жизни, зачем мне она?

Только что же мне делать, когда я сполна расплачусь?

Самый верный мой спутник — Отчаянье — не отстает.

К пепелищу, до боли родному, я раненым волком вернусь.

Пусть земля моих предков тело изгоя возьмет...

Канцона

Леди Ангел, имя Ваше вновь зовет меня из плена.

Перед образом чудесным преклоняю я колена.

Что мне сталь, и яд, и пламя, гром небес и рык звериный?

Я покину кущи рая для служения Любимой.

Нет слуги у Вас покорней и надежней нету друга —

Мне вовеки не покинуть зачарованного круга.

Но живя одной мечтою об улыбке Вашей светлой,

Пусть в награду за покорность я увижу взгляд приветный.

Одного прошу смиренно: на пиру или в сраженье

Образ милый мне позвольте сохранить в воображенье.

Для того чтоб днем и ночью, в час веселья иль ненастья

Лишь о Вас я мог бы думать и мечтать о Вашем счастье.

А когда, настигнут смертью, я пред Господом предстану,

То о Вас с благоговеньем я молиться не устану.

Леди Ангел, перед вами я колени преклоняю.

Да сияет Ваше имя, жизнь мне солнцем озаряя…

Бродяга

За моей спиной уже не вырастут крылья,

Догорел костер давно и песня спета.

Был я фантазером и мечтателем был я,

Но зимой так трудно вспомнить песни лета.

* * *

Побреду с рассветом по дороге пыльной,

Все мое имущество — сумка за плечами.

Я сложу легенду, чтоб забыть о были,

Назову я счастьем, бывшее печалью.

Мой усталый голос не поет богатым,

В поле меня слушают воронье да волки.

Кто-то мне оставит жизнь мою как плату,

Торопясь на битву, не дослушав толком.

С нищенкой у церкви поделюсь я хлебом,

Вслед благословенье тихое услышу.

Мне грехи нетрудно отмолить пред небом:

Небо одеялом служит мне и крышей.

Но зато воров мне незачем бояться —

Крошки от обеда я оставлю птицам.

Мне осталось только с памятью расстаться —

Все мое богатство — голоса да лица.

Я слагаю песни небесам и ветру,

За моей спиною тянется дорога.

Далеко осталось жизни моей лето,

И конца пути мне ждать уже недолго.

Повстречать бродягу — славная примета.

Но судьбу скитальцу не предскажут руны.

Я бы мог добраться хоть до края света,

Да боюсь в дороге изорвутся струны.