Piano

Старик весь сгорбился, пропах

насквозь дешёвым табаком и спиртом

из рога недоизобилья,

из обветшало смирных трав.

Когда он был ещё живым,

ещё способным петь и сниться,

великим рыцарем души

он смог однажды воплотиться.

Старик тогда ребёнком слыл,

хотя безумие во взгляде

скрыть не пытался. Просто жил.

Жил одиноко в старом храме.

К нему наведывались сны.

Самые разные: простые,

безлунные, как соль слезы,

и дикие, как Смерти крылья.

Смотрел и таял на глазах

наш бедный отрок, распадался

на мелкие куски оплот

души предвечной, безустальной.

О смерти он молил людей,

просил не видеть больше сны,

он даже выколол глаза,

и дверь забил, и сон забыл.

Но не было ему спасенья

от бед чужих, от вечной мглы,

и вышел он на бой со скверной —

убил всех тех, кто рядом был...

Старик весь сгорбился, пропах

насквозь дешёвым табаком и спиртом.

Снов он не видел с торй поры,

но и души лишился.

Тихо.