Часть II

1

— Мария? Почему Мария? — собеседник явно не понимал моего удивления и растерянности, поэтому просто смотрел на меня, подняв брови.

— Ну вы посмотрите на меня, — я улыбнулась, стараясь унять эмоции, — я же Анита, да в конце концов Бернардо, но никак не Мария.

Мужчина устало потер виски, наклонив голову.

— Мария… Вы утверждены на роль Марии, не Аниты, не Бернардо и даже не Тони. — Он очень серьезно посмотрел мне в глаза, и этот взгляд говорил о том, что спорить бесполезно, и разговор окончен. — Я согласен, что роль Аниты, была бы для вас гармоничнее, да и вам особенно играть бы не пришлось, вы очень с ней похожи, но…

Он выдержал паузу, от чего я напряглась.

— Но в этом и смысл актерской игры, театра, исполнять роль, вживаться в образ персонажа. За это вам и платят деньги, любят зрители.

Я лишь кивнула в ответ, мысленно согласившись с мужчиной. Да, он был прав, Анита была бы для меня слишком легкой ролью, а Мария… черт, я даже не знала, как к ней подступиться. Она тонкая, нежная, искренняя, светлая … а я? Нет, от Марии у меня не было ничего. Я груба, упряма, самолюбива и закрыта.

Когда он удалился, оставив меня в одну с моими страхами в коридоре студии, я упала на ближайший стул в полной растерянности. “Как мне играть эту роль? ” “Как превратиться в нежный цветок, когда я вся была покрыта колючками? ”.

Отказаться от роли я не могла, это была мечта всей жизни, сыграть в Вестсайдской истории Леонарда Бернстайна и Артура Лорентса. Петь эти песни, танцевать под звуки этой кричащей о любви и жертве музыки. Мурашки бежали по телу, стоило только вспомнить эту историю. Но была ли я достаточно хороша для нее? Не ошибся ли Марко на мой счет, утвердив на эту роль?

Я снова и снова перечитывала сценарий, сидя у окна своей огромной квартиры, пока за окном шумел ливень. И в моей голове никак не складывался образ героини. Все крутилось и накладывалось на то, как бы я поступила в ее ситуации. Наверное, я оттолкнула бы Тони, опасаясь открыть сердце любви, или бы я спряталась и закрылась от потенциальной боли. Не смогла бы я поступить как она, даже в воображении не смогла бы. Я обессилено закинула голову назад, выронив сценарий из рук, и закрыла глаза. Групповой разбор сценария уже через пару дней, встреча с режиссером и всей труппой, а я совершенно не была готова к этой роли. Словно это была моя первая постановка и первая главная роль. Стыдно, после трех лет успешной карьеры в самых крутых мюзиклах, так бояться нового образа. Даже Ромео и Джульетта не был для меня таким стрессовым, как Вестсайдская история.

“Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте” — слоган постановки. Он был избитым, банальным, но настолько подходящим к этой истории, что лучше и придумать было нельзя. На афишах он красовался красивым курсивом, немного небрежным, и оттого казался живым и трогательным. В центре были тени девушки и мужчины, в последнем прощальном объятии, без лиц, одежды, образов, только безликая форма несчастной, но такой чистой и почти святой любви. Разглядывая афишу на входе в офис, где уже наверно собрались все артисты, я пыталась наложить себя на картинку и у меня никак не выходило.

— Как тебе? — послышался голос позади. Это был Марко, главный режиссер постановки.

— Красивая и загадочная… в ней какая-то магия, — я улыбнулась, кивая на плакат. Он ответно улыбнулся.

— Марко, могу я спросить? — Он кивнул в ответ, все с тем же умиротворенным и спокойным выражением лица. — Почему Мария? Я же с ней совсем не похожа? Не ошибка ли это? — на последнем слове я затихла, вопрос был опасный, вдруг он сейчас поймет, что выбрал не ту, и я потеряю роль в мюзикле мечты?

— Не ошибся, — его глаза сверкнули любопытством. — Ты просто пока не поняла, насколько вы с ней похожи. Пойдем, уже пора представить тебя твоему партнеру, и остальным.

Мы выдвинулись к конференц-залу, где должны были пройтись по сценарию и разобрать основные моменты. Я не стала размышлять над словами режиссера, главное, что он уверен в своем выборе, и я должна была с этим работать. Он говорил, что наконец нашли подходящего “Тони”, что молодой человек очень талантлив и мы с ним сработаемся.

Почему-то именно эта роль вызвала сложности в поиске артиста, и на сколько я знала, закрыли ее совсем недавно, поэтому даже не видела того, с кем мне придется играть неземную любовь. Но особенно это меня не беспокоило. Это же театр, и музыка и танцы сможет соединить любые личности. Меня больше волновало мое состояние, в которое никак не укладывались те эмоции, которые нужно было передать на сцене.

В комнате было шумно, артисты народ веселый, они общались, потягивая напитки, предложенные организатором встречи. Один несчастный официант делал всем кофе и чай по запросу, и скопилась внушительная очередь. Я пробивалась за кофе, потому что очень плохо спала, и, приткнувшись к Кристине, которая как раз играла вожделенную мной роль Аниты, сделала вид, что стояла в очереди вместе с ней, и никого не обделила. За светскими разговорами с Кристиной мы не заметили, как нам протянули два вкуснейших бодрящих напитка, и мы, с наслаждением, отведав по глотку, собрались занять свои места.

— Виктория, — голос Марко остановил меня, и я махнула Кристине, чтобы она заняла мне место, и обернулась к режиссеру.

— Я хочу тебя познакомить с твоим “Тони”, наконец, — Мужчина улыбался, подводя ко мне молодого брюнета, но этого я уже не видела, как и ничего вокруг. Шум вдруг куда-то исчез, а поле зрения сократилось до одной точки, в которую помещался лишь тот, кого мне хотели представить.

Это был Крис… тот самый, с кем три года назад мы так страстно сошлись, и не менее странно расстались… Тот самый, с кем провели несколько волшебных недель… Тот самый, о ком я вспоминала все это время, и всегда с печалью и тоской… Тот самый Крис, который смотрел на меня теперь холодными синими глазами, с явным раздражением.

Я замерла, не имея возможности, что-то сказать или пошевелиться, все шло как в замедленной съемке. Я, как могла, пыталась удержать лицо от проявления всей гаммы чувств, но не уверена, что у меня хоть что-то вышло. Марко отвлекся на свой телефон, и видимо не заметил мою реакцию. Я пришла в себя, лишь когда Крис начала что-то говорить, и в мозгу вспыхнуло…

— Да, мы зна… — начал брюнет

— Приятно познакомиться, — очень быстро выпалила я, стараясь прервать Криса, — уверена, мы сработаемся, — и протянула ему руку в вежливом жесте.

Крис нахмурился, как бы всем своим видом говоря: “Что ты, мать твою, несешь? ”, но руку пожал, и даже смог выдавить улыбку. Затем я очень быстро убежала на свое место в конференц-зале, убедившись, что места рядом со мной заняты, и Крис не сможет оказаться слишком близко. “Вселенная! Да ты издеваешься на до мной?!” — мысленно взмолилась я. Эмоции, чувства…все во мне бурлило и кипело. Но раздался голос Марко, с напоминанием о начале работы, и я все же уткнулась в сценарий, откинув все посторонние мысли из головы.

Все прошло отлично, если не считать мое столкновением с прошлым. Встреча прошла продуктивно, и на перерыв все вышли лишь спустя три часа, против запланированных двух. Я спряталась в группе танцоров массовки, с которыми была знакома еще по первым своим проектам, и которых давно не видела. Но ребята быстро разбрелись по коридору, а я не успела спрятаться, когда ко мне со спины подошел Крис. Я наливала себе воды в самом дальнем углу, и услышала его голос.

— Ты же не могла меня не узнать? Это же бред какой-то...

— Узнала, — вырвалось у меня. — Но предпочитаю не афишировать наше знакомство, чтобы обстоятельства не разглашать. — Я так и не повернулась к нему, совершенно не зная, что могла еще сказать. Сердце колотилось как бешеное, словно не было этих лет, и все случилось только вчера.

— Понятно, — шумно выдохнул он, и удалился. А я осталась стоять у окна, разглядывая свое ошалевшее отражение.

2

— С чего начнем? — произнес радостный и непривычно молодой преподаватель по вокалу, обращаясь ко мне и Крису.

Я, не поднимая головы от текста песни, которую знала наизусть уже много лет, ничего не ответила. Роб был возбужден от наконец начавшихся репетиций. Это была его уже не первая постановка, но самая резонансная из всех. Режиссер собирался воплотить потрясающую версию классического и всем известного мюзикла, с размахом, которому Голливуд позавидует. Гастроли были запланированы на пару лет вперед, реклама гремела уже пару месяцев, анонсируя что-то невообразимо оригинальное, и вокруг все время сновали журналисты, стараясь урвать хоть какой-то инсайт. Уникальность идеи была еще и в том (помимо самой постановки), что будет специальная съемка, которую потом смонтируют в фильм, театральный фильм, и его будут продавать, а может и отдадут в прокат кинотеатров. Но, для того, чтобы это все свершилось, нам надо было много готовиться, репетировать вокальные и хореографические партии, прежде чем приступить к репетициям на сцене со всей труппой. И мне, разумеется, приходилось много времени проводить с Крисом, ну и Робом конечно.

Вокалист воспроизвел несколько аккордов, привлекая наше внимание, и первым нашелся Крис, предложив начать с “Вечером”.

Мы останавливались несколько раз, потому что ни я, ни Крис, не могли передать эмоции, которые требовала композиция, и Роб начал раздражаться. При том, что первые репетиции нам вполне удавалось абстрагироваться от личного, и достаточно продуктивно работать. Но не в этот раз, после недавнего инцидента, который задел за живое обоих.

Тогда, после долгой репетиции, мы с Крисом встретились возле лифта, направляясь по домам. Он явно пытался сгладить неловкость наших отношений.

— Я могу подвезти тебя до дома, на улице ливень, — произнес он, когда двери закрылись, и лифт начал двигаться вниз. Возможно, Крис слышал, что моя машина в ремонте, или не слышал… это было не важно.

— Нет, хм, спасибо. — Коротко ответила я, не желая разговаривать не столько из-за него, сколько от усталости и эмоциональной опустошенности.

— Так и будешь? Мм? — в голосе мужчины послышалось раздражение. — Я же не на свидание тебя приглашаю, а просто подвести. Проявляю вежливость. А ты мычишь, и игнорируешь меня.

— Просто я могу сама добраться до дома, но спасибо за предложение. — Тем же равнодушным тоном ответила я. Казалось, если я не буду реагировать на его эмоции, то ситуация сама собой рассосется. Но не тут-то было. Лифт ехал долго, или мне так казалось.

— Ведешь себя так, словно я тебя бросил, а не наоборот, — выплюнул Крис.

“А я гадала, когда же это всплывет” — про себя отметила я.

— Три года прошло, а ты все обижаешься, как девочка, — с ехидной улыбкой выдала я, сама того не ожидая. Нашло какое-то озарение на фоне усталости, и слова вылетали сами.

Крис наливался краской, ноздри раздулись, и казалось, что он сейчас меня стукнет головой об стену. По крайней мере, мне бы на его месте это первое пришло в голову. Лифт неожиданно открыл двери, и я выскользнула из него, мигом пересекла вестибюль и нырнула в спасительный дождь так быстро, что даже не заметила, как намокла до нитки. Пришлось укрыться в первом же магазине и вызывать такси.

Теперь же Крис явно не мог собраться для репетиции, из-за всплывшей давней обиды. Или это уже была новая обида, кто его знает. Я же, как ни старалась, тоже не могла подавить свои эмоций, хотя даже определить их толком не могла. То ли это было раздражение, то ли обида, то ли бессилие собственного разума, который полностью отдался сердцу, и никак не мог взять верх. Да и не понятно было, на кого я злюсь, на себя, на Криса или на саму Вселенную, которая поставила меня в такую ситуацию.

Репетицию было решено отложить на пару часов, потому что толку от нее никакого не было. Роб в приказном тоне велел нам отправиться выпить кофе, погулять, потанцевать, посмотреть фильм, в общем, делать что угодно, лишь бы вернулись мы уже настроенные на рабочий лад.

— Так дело не пойдет, — сказал Крис, когда мы вышли в коридор.

Я же продолжала идти вперед, не обращая внимания на его присутствие. Не хотела сейчас говорить, больше потому, что не знала, как вообще себя с ним вести, что я чувствовала, и какие именно чувства мне нужно подавить. Крис шел рядом, и продолжал говорить.

— Если мы хотим работать вместе… вернее, — он замялся, — нам нужно работать вместе, надо прекратить так себя вести, мы же взрослые люди.

— Согласна, — я, наконец подняла на него глаза, и увидела снова голубое небо, а не грозовые тучи, которые обычно стреляли в меня молниями гнева. — Только давай не будем делать вид, что мы друзья, или что-то в этом роде. Просто коллеги, которые не обязаны общаться, если им этого не хочется… кроме работы конечно.

Крис заглянул мне в глаза, с каким-то интересом, пытаясь в них что-то найти, но, вероятно, это ему не удалось, и он просто кивнул. Я не знала, согласился ли он со мной, или просто подчинился, но дальше обстановка между нами стала менее напряженной. И с каждой новой репетицией у нас получалось все лучше, Роб был доволен, Марко, которые периодически посещал нас, тоже.

Петь с Крисом было легко, он потрясающе владел голосом, и актерским мастерством, и я рядом с ним, кажется, поднималась на его уровень. Но ничего кроме работы нас не связывало. Выходя за дверь, мы снова превращались в чужих людей, которые не более чем случайные знакомые.

Репетиции шли полным ходом, в том числе хореография, которую теперь мы должны были отрабатывать уже не индивидуально, а с партнерами. Танцы с Крисом были также легки, как и вокал. Он был чудесным танцором, как я и предполагала несколько лет назад, творческая натура. Но контакт с ним был только профессиональный, тактильный исключительно в танцах, и больше никаких взаимодействий. Лишь мурашки покрывали мое тело от его прикосновений, как и в те наши ночные встречи. Я старалась скрыть это одеждой с длинным рукавом и стараться не обращать внимание. Но тело отзывалось привычными реакциями, а вот с этим сделать я ничего не могла. Гораздо легче мне давались репетиции с частью Каста, игравших Пуэрториканцев, с Кристиной, Луисом выступавшим в роли Бернардо и остальными. С ними было весело, да и танцы моей любимой латиноамериканской тематики грели душу. Я все чаще вспоминала время, проведенное в Corazon Latino, и была полна намерениями отправиться туда в ближайшие выходные. Я жутко скучала по всем, и не только по людям, но и по самому Бару. Его стены, свет, сцена были частью меня, моей души.

Конечно, первое время я выполняла данное Мартину обещания и раз в месяц выступала там со старой программой, и в эти вечера народу было столько, что Бар буквально лопался от наплыва посетителей. Люди сидели на стульях, стояли между столов, за барной стойкой, а иногда приходилось выносить дополнительные стулья на улицу. Мартин даже заказывал афиши, с анонсом ближайшего выступления. Но моя загрузка не позволяла регулярно приезжать и выступать, поэтому обещанные “раз в месяц” стали превращаться в “раз в три месяца” а то и реже. Но Мартин не обижался, и даже пытался ругать, что я в ущерб основной карьере вырываю из графика эти пару дней на перелет, репетицию и выступление, вместо того, чтобы отдыхать. Но он не понимал, что именно в Баре я отдыхала лучше, чем если бы отправилась на пляж или заснеженный горный курорт.

То время было для меня настолько интимным и душевным, что никакие последующие успехи и достижения не смогли бы значить больше, чем небольшой Бар, в закоулке курортного города.

3

Изумрудное платье легко струилось по моему телу, бретелька изящно соскальзывала с плеча и под конец вечера я перестала ее поправлять. Веселящие напитки, громкая музыка и аромат праздника заставляли меня улыбаться совершенно без причины и всем и каждому, с кем я встречалась взглядом. Вечеринка была посвящена началу репетиций полным составом на сцене театра, когда подготовка была завершена, и, весь каст собирался вместе, уже в костюмах и прогоняли постановку в полном обмундировании. Конечно, это было совсем другое ощущение, когда ты видишь не просто отдельные элементы, песни, танцы, а когда все пазлы начинают складываться в единую картину и вокруг творится магия театра и музыки. Работы предстояло много, и нам дали неделю на передышку, перед почти непрерывным графиком подготовки. А этот вечер должен был расслабить нас всех, сплотить и настроить на дружную работу. Марко, был не только опытным и гениальным режиссером, но и потрясающим психологом, который видел у кого в труппе есть недостаточный контакт и взаимопонимание, и старался работать с нами не только на сцене, но и в жизни.

— Любопытная картина мне открылась, когда я видел, как вы с Крисом работали, — начал он, когда мы уселись за столик, с коктейлями. — Вместе вы работаете так живо и трогательно, что я каждый раз удивляюсь, как идеально друг другу подходите. — Он следил за моей реакцией, а я продолжала улыбаться по инерции, стараясь не вникать в его слова. Как же мне не хотелось сейчас разбора полетов и душевных разговоров. — Но вне сцены, вы словно друг друга не замечаете.

— Мы хорошие актеры, наверно? — Я попыталась отвести этот вечер от скользкой темы.

— Безусловно, — Марко прищурился, — и это ценно. Но…

— Но… — ответила я тем же вопросительным взглядом.

— Вы с ним не сошлись характерами или что?

— Да, наверно так. Что-то не тянет нас друг к другу, — отведя взгляд в сторону танцующих, я потянула коктейль через соломинку.

— Впервые вижу, чтобы артисты так чувствовали друг друга без достаточного контакта вне сцены, серьезно. — Он говорил уже не мне, а скорее себе самому. Но я была признательна, что он не вникал в наши отношения вне сцены и не пытался их наладить. Пока наша работа его устраивала, он этого делать не станет, думалось мне.

Закончив этот разговор, я вылетела на улицу, встречая Лауру, которая должна была присоединиться к проекту в небольшой массовочной роли. Мне думалось, что ей просто хотелось этого небольшого приключения, хотя она могла бы и побольше роль получить, если бы захотела. Но натура она была непредсказуемая, и делала только то, что хотела. Никаких амбиций и целей — она просто жила для того, чтобы хорошо проводить время, даже если это было время в толпе на задворках сцены. А еще, мне казалось, она по мне соскучилась, поэтому и нырнула на кастинг, где без проблем получила свою роль. Но признаваться в этом она не собиралась, она же “кошка, которая гуляет сама по себе” и привязанность свою никогда не покажет. Но и не нужно было ее показывать, все было очевидно, когда она звонила мне, требовала встреч, жила у меня неделю. Мне было понятно все и без слов, и она знала, что я давно ее раскусила, хотя никогда эта тема не затрагивалась.

Я была рада ей всегда, она как искра, прилетала в мою жизнь, которая тут же вспыхивала новыми красками.

— Я устала быть моделью, и думаю, не вернуться ли к работе бармена, — вещала возбужденная Лаура, сидя у барной стойки, на этот раз со стороны посетителя.

— Давай, конечно, — я рассмеялась, — а то я уже устала крутить головой, когда с тобой разговариваю, проще, когда ты по ту сторону бара, напротив меня. А карьера модели в модном доме, да кому она нужна? Правда ведь? Скукотища. — И рассмеялась самой себе еще громче. Лаура ответила улыбкой, и заказала еще напитки для нас с ней.

— Расскажи, кто тут что? Ты же давно уже в этом варишься. Есть кто интересный симпатичный, неженатый? — она подмигнула мне, словно это был какой-то очень тонкий намек.

Я снова рассмеялась, и, стала перечислять известных мне мужчин, кто попадал в поле зрения. Лаура отметала каждого кандидата по каким-то нелепым причинам: “у этого усы”, “у этого нет усов”, “у этого подбородок острый” и все в таком духе. Я насмеялась вдоволь, и это был один из немногих вечеров, когда я была искренне весела и свободна. Ни одной тучной мысли, никаких сомнений, просто приподнятое настроение, и в основном из-за встречи с Лаурой.

Лишь когда мы встали, чтобы потанцевать, она вдруг остановила меня, взяв за локоть, спросила серьезным тоном.

— А это кто? — Она кивала на Криса, который стоял в дальнем углу один, и внимательно всматривался в свой телефон. На его лице не было ни тени хорошего настроения, словно что-то случилось. Брови нахмурены и острый внимательный взгляд. — Лицо знакомое у него.

— Это Тони, ну в смысле, он играет Тони, а так это Крис, — на этом я надеялась закончить разговор о нем, но подруга так и продолжала смотреть в его сторону, не собираясь продолжать путь до танцпола.

— Он… — на этот раз она посмотрела на меня. — Он так странно на тебя смотрел, пока мы сидели у бара. Что-то у вас с ним… хммм. короче ты поняла.

— Как смотрел? — подперев бока руками, я заняла оборонительную позу, что ты вечно придумываешь, пойдем.

Я развернулась, и начала уходить от подруги и от этого разговора, но кучерявая меня не отпускала, шла рядом и нашептывала.

— Он как-то злобно смотрел, вернее нет, расстроено наверно. Не знаю. Но раз он не подошел ни разу к тебе, хотя вы с ним очень плотно работаете… ну это о чем-то говорит.

Мне надоели эти ее намеки, она же не отстанет, пока не докопается. Плюс, проницательности и внимательности ей было не занимать, поэтому если она что-то заметила, значит ей стоит поверить. Я вымученно вздохнула, понимая, что ситуация с Крисом требовала обсуждения, и мне давно надо с кем-то поделиться. Ведь все это время я держала в себе, вернее подавляла, странные, не понятные мне чувства, которые мешали жить и работать, как бы я не отрицала этого.

— Пойдем, — я взяла ее за руку и вывела из общего зала, — помнишь Криса, который… ну курортный роман, пока мы работали у Мартина? Пару недель он был принцем на белом коне, а потом… — я замолчала, не желая признаваться самой себе, как эта история закончилась. Я вообще старалась забывать все неприятные события в жизни, и за годы, они почти стирались из памяти, пока что-то не всколыхнет их… как сейчас. не курортны

— Ну, — Лаура непонимающе смотрела на меня. И что? — ее большие глаза стали еще шире. — Причем тут это?

— Не понимаешь? — я наклонилась близко к ней, чтобы этот разговор остался только между нами, и зашептала еще тише, — Крис? Этот Крис и тот Крис? Ну?

— О-о-о, о боже! Это он? — она почти запищала, а я схватила ее за локоть, призывая вести себя тише. — Ой, прости.

— Да, он… понимаешь, почему мы не особенно дружим?

Лаура лишь кивнула и захихикала

— Что смешного? — я нахмурилась.

— А то, что ты в тот раз сильно опростоволосилась, подруга. И теперь жизнь тебе преподнесла этот урок… пов-тор-но, — по слогам выговорила она, — и снова улыбнулась.

Я лишь махнула рукой в ответ и направилась обратно в зал.

— Маши сколько хочешь, только в прошлый раз ты уже так отмахнулась, и вот результат. — Шепнула мне девушка, и, обогнав меня, начала пританцовывать под музыку. А я не совсем поняла, о каком уроке она говорила, и решила подумать об этом позже, и присоединилась к подруге.

Но сколько бы я не пыталась отвлечься от затронутой темы, больше у меня это не получилось. Я все чаще замечала тяжелый взгляд Криса, который мне не казался печальным или злым. Просто это был не обычный взгляд… я никак не могла его охарактеризовать, просто было что-то странное в нем, сложное. Брюнет, вроде как, и не отбивался от коллектива, но и особенно активным в этот вечер не был, просто оставался где-то на границе веселья, на виду, но в гущу событий не вмешивался. И сколько бы я не обращала на это внимание, мне все сильнее казалось, что я причина его настроения. Наверно я слишком много на себя брала. Последнее время между нами не было напряжения, и работа шла как по маслу. Крис ничем не выдавал своего отношения ко мне, разве что, равнодушие. А уж сколько времени утекло с того вечера, когда я выставила его за дверь своей квартиры… это просто не могло сейчас иметь значения. Но Крис был хмурым, и от этого факта никуда было не деться. Тем более что я знала его слишком хорошо, или чувствовала… физически мы были очень… очень близки. Могла ли сохраниться эта связь теперь?

Выпив еще пару коктейлей для смелости, я все же решила поступить как сознательная партнерша по работе, и поговорить с ним. Ну, или я так прикрывала желание к нему приблизиться. В алкогольном опьянении было уже не разобрать мои мотивы.

Когда я к нему подошла, он, словно и не заметил меня, продолжал рыться в телефоне, попивая свой напиток.

— Крис, — я решила начать сразу с главного, без прелюдий.

— М? — Он поднял брови, но не поднял головы. Меня это задело, но вида я не подала.

— Все нормально? — Он в ответ просто поднял на меня глаза, в них не было интереса ни ко мне, ни к моему вопросу. И промолчал.

— Крис?! — Я уже раздражалась.

— Что? — Наконец он сосредоточился уже на мне, заблокировал экран телефона, но в сторону его не отложил, продолжал крутить в руке. Взгляд был открытый и совершенно ничего не выражающий.

— Я спросила, все ли хорошо, а ты не ответил. — Я пыталась говорить медленно, чтобы не выдавать подступивший хмель к разуму и языку.

— Вики, тебе же это совсем не интересно, к чему вопрос? — он улыбнулся как-то мило и очень спокойно. Странно было видеть его таким, словно он был расслаблен и спокоен, но он нервно теребил телефон, а нахмуренные брови говорили совсем об обратном.

Я закатила глаза в ответ, и пробурчала “Стала бы я тебя спрашивать, если бы мне было не интересно”. Он лишь снова улыбнулся в ответ и сказал:

— Ну может тебя подослали спросить об этом. — Логичный был вывод, чего уж. Но это было неправдой.

— Не подсылали меня, — я нахмурилась и отвернулась. — Мне кажется, все так увлечены, что никто и не заметил твой хандры.

На этой фразе Крис внимательно посмотрел на меня, даже как будто сдвинулся в мою сторону.

— А ты, значит, заметила? — в его голубых глазах блеснула искорка интереса.

— Видимо я знаю тебя чуть лучше.

“Что я несу” — я мысленно дала себе пинка. “К чему это вообще? ”

Крис ничего не сказал, и продолжил вглядываться в мое лицо, с каким-то непониманием и интересом. В то же время, казалось, он мысленно находился далеко отсюда.

— Я расстался с девушкой, — вдруг выдал он, после долгой паузы, которая, мне казалось, уже не закончится, и разговор завершился.

Я чуть не поперхнулась от такого откровения… я даже не знала, что он с кем-то встречался.

— Печально, — выдавила из себя я, не имея сил скрыть удивление.

— Ни сколько… — он отпил напиток. — Тяжело, но не печально.

Он не смотрел на меня, его взгляд потемнел и гулял по окружающей обстановке.

— Если хочешь поговорить об этом… — начала я, но Крис меня прервал.

— Не надо, Вики, что за дежурная фраза, — он сморщил нос, словно почувствовал неприятный запах. — Это совсем на тебя не похоже… сочувствие, и бла-бла-бла.

“Ох, я значит бесчувственная что ли? ” — пронеслось в голове. Но потом я поняла, что он говорил о наших отношениях, а не обо мне лично.

— Это была моя инициатива, мое решение, — он легонько стукнул ладонью по столу, — как и всегда, так что… — вдруг он задумался. — Хотя нет, не всегда, — на лице появилась ехидная ухмылка. — Была одна единственная девушка, которая выгнала меня…

— Да, да, я поняла… — я снова закатила глаза. — Я та самая стерва, что тебя бросила, не продолжай. Проходили это уже.

Я потянула свой коктейль через соломинку, вдруг вспомнив, что все еще держу его в руке. И тут на меня нашло какое-то пьяное озарение, и я засмеялась. Крис поднял одну бровь, пытаясь понять, что меня рассмешило. До меня дошло, что он мог подумать, что я смеюсь над его разрывом.

— Нет, нет… — я с трудом подавила смех. — Просто подумала, что мы с тобой можем общаться только под действием алкоголя, обрати внимание, — и я кивнула на его стакан, подняв свой.

Он ухмыльнулся, и прикоснулся своим бокалом к моему, бросив “За тебя”.

— А чего расстались-то? — меня вдруг понесло на разговоры, надо было заканчивать пить и вообще уходить отсюда.

Крис сначала не ответил, а оценивающе на меня взглянул, словно принимал решение, стоит ли мне говорить.

— Говори уже, а то завтра снова станем воротить нос друг от друга, а пока рассказывай — ох и игривое настроение на меня вдруг нашло. И почему-то мне стало так комфортно рядом с ним, не иначе как алкоголь был необходимым ингредиентом для нашего общения.

— Другая, — только и ответил брюнет, отвернувшись, и через минуту добавил, — есть другая. Решил не пудрить Меган мозги и поступить честно.

— Молодец, поступаешь достойно, — я не смотрела на него, продолжая уменьшать количество жидкости в своем стакане. — Но что-то радости тебе это явно не принесло.

— И не принесет, скорее всего, — пробубнил он, наконец, совсем отложив свой телефон в сторону. — Пойдем потанцуем?

Как я в тот момент удивилась словами не передать. Вот так вот просто, без объявления войны, пригласил танцевать. Крис заметил мое удивление, и то, что я буквально отшатнулась от него.

— Брось, сама сказала, что завтра будем игнорировать друг друга, но пока еще сегодня, — и улыбнулся самой обаятельной своей улыбкой, от которой и тогда, и сейчас я таяла как шоколад на солнце.

4

Он снова вошел в мою жизнь неожиданно, и я снова не была к этому готова. Я не смогла объяснить ему, почему ушла, Он не смог понять. Так и было суждено видимо… Пришлось лгать, чтобы Он ушел, оставив меня наедине с разочарованием в себе и любви. Куда деться от самой себя? Оставалось только закрыться, игнорировать, отворачиваться, при каждом напоминании о собственной беспомощности. Он вышел за дверь, и закрыл ее за собой. Только это не было концом. Финальной точки так и не было поставлено, ни мной, ни им. Он снова вернется, будет больно, страшно, стыдно, горько. Сейчас оставалось лишь вздохнуть полной грудью и притвориться, что это ничего не значило, его появление и уход просто сон, мираж, который раствориться в рабочей суете. И я нырнула в нее, в надежде, что это спасет...

Его взгляд, полный обиды и непонимания, еще долго преследовал меня. Но я знала, что время сотрет его, до следующей встречи. А пока надо было жить и делать вид, что все у меня отлично, и не гложет вина, боль и тоска. Что нет никакой причины закрываться от всех чувств, а надо до изнеможения костьми ложиться на работе, чтобы вечером организм выключался, стоило лишь коснуться подушки головой.

Когда же Ему надоест, и он смирится? Наступит ли этот момент?

Работа, конечно, спасала, но подавленные чувства так и норовили вылиться наружу, в любое доступное им русло. Несмотря на теплый разговор с Крисом на вечеринке, мы действительно вернулись к холодному взаимодействию, как, собственно и договаривались. Хотя казалось, что холодком веяло в основном от меня, скорее от того, что мне было неловко после собственного легкомыслия.

В тот вечер все ограничилось танцем, хотя потом я долго не могла уснуть из-за нахлынувших чувств. Мои инстинкты от его близости было сложно подавить, слишком остро организм помнил его прикосновения и ласки. От этого становилось тошно, и я пыталась минимизировать контакты с ним, хотя это было сложно, ведь мы много времени проводили в танцевальном зале.

Вспыхнуло все очень неожиданно даже для меня. Я очнулась, когда во всю глотку кричала на него в раздевалке, понимая, что это не Крис, это Он вызвал во мне столько чувств. Но было поздно уже что-то с этим делать. Эмоции перехлестнули, огонь в глазах вспыхнул, слова вылетали с такой скоростью, что слышала я их уже после того, как произносила вслух. И в тот момент я ненавидела себя, ненавидела Его, ненавидела весь мир. Но весь этот заряд влетал в Криса…

Начиналось все с легкого раздражения, больше от себя самой. Я фыркала, капризничала и нервничала всю репетицию. Крис мужественно делал вид, что не замечал, хотя очевидно же, что он просто пытался не лезть на рожон.

Но и он не выдержал, в какой-то момент он просто припер меня к стенке своей прямотой. Снова та же тема, тот же оголенный нерв, его обида и мой страх сошлись в схватке, которую никто не хотел, но которая, пожалуй, должна была случиться.

— Черт тебя возьми, — возмущался Крис, еще немного, и его голос перешел бы на крик. — Ты выставила меня за дверь, ничего не объяснив, словно щенка… А теперь еще и злишься? Серьезно?

— А мне надо было ждать, когда ты сам меня бросишь? Нет уж… — понимая, что вот-вот вцеплюсь ему в лицо ногтями, я пыталась сложить вещи в рюкзак, и покинуть раздевалку.

— Ой, да брось. Будто тебя это волновало, — он наигранно закатил глаза. — Ты с самого начала вела себя так, словно я твой домашний питомец. Захотела — приласкала, не захотела — “пошел вон”. Не строй теперь из себя жертву.

— Жертву? — я взорвалась. — Для тебя я была девочкой по вызову, с которой можно было провести время, бесплатно и когда тебе захочется. — Сквозь пелену гнева, я заметила, как глаза Криса округлились на секунду, а потом сузились в гневе. — Ты приходил, когда хотел и брал то, что хотел. Нет, я не была против, мне нравилось. Но выбросить себя из жизни после всего я бы не позволила.

Вдруг ударила тишина, он молчал, но это молчание отдавалось в голове гулом. Его лицо искривилось в гримасе боли и обиды, пальцы сжались в кулаки, ноздри вздымались в унисон тяжелому и частому дыханию. Казалось, он сейчас просто свернет мне шею, и я отступила на шаг. Но это не спасло… он приближался. За секунду у меня в голове пронеслось все…

— Ты знаешь, зачем я пришел в тот вечер? — Крис прошипел мне в лицо, схватив за плечи, — Знаешь? — прокричал он. Я лишь смогла покачать головой в ответ.

Наверно я не настолько боялась его самого, сколько той правды, которую он собирался выдать. Его лицо не было гневным, злым или яростным. Оно было полно обиды и отчаяния.

— Я пришел в тот вечер, чтобы… — он схватил ртом воздух. — Чтобы позвать тебя собой… уехать со мной. Купить билеты и начать новую жизнь, вместе… — глаза, голубые распахнутые глаза впились в меня, я не могла пошевелиться. Я чувствовала, как обмякаю в его сильных руках, ноги подкосились, глаза наполнились слезами.

— Я был готов на все ради тебя… Даже принять то, что я для тебя никто… — он замолчал, но и так было понятно, что он хотел сказать… самое болезненное для себя.

Он отпустил меня, неожиданно, словно сам отшатнулся от своих слов. Он повернулся ко мне спиной, и я была уверена, что он выйдет за дверь, но он замер. Слова послышались издалека:

— Я наступил себе на горло, когда решился на это. — Его голос стал хриплым, и мне показалось, что он немного дрожал. — Я не знал, что ты чувствуешь ко мне, и чувствуешь ли хоть что-то…

Он снова глотнул порцию воздуха, закинул голову назад.

— Я даже вернулся за тобой, однажды… но тебя там уже не было… ты уехала.

Больше всего на свете я боялась увидеть в тот момент его взгляд. Но он обернулся, и это стало последней точкой… Потом он вышел, оставив меня наедине со своим отчаянием.

Я снова, как и в тот вечер, сползла на пол, захлебываясь слезами, болью и жалостью к себе и к нему. Это откровение перевернуло во мне все, даже больше чем Его появление. Он, тот самый Он, чье сердце я разбила вместе со своим, будто перестал существовать в этой реальности. Только Крис, его обида и моя глупость существовали для меня и застилали весь мой мир.

С каждым новым днем мне все тяжелее давались движения, работа, даже дыхание. Единственное что спасало, это люди вокруг, от которых я инстинктивно скрывала свою разорванную душу… Улыбалась, пела, танцевала, шутила и захлебывалась болью глубоко внутри. Неделя прошла как во сне, пьяном, душном, противном сне, от которого никак не можешь проснуться. Возвращаясь домой, мне хотелось выть от безысходности… “Что, если бы я тогда дала Крису высказаться первым? Что если бы не струсила? Что если бы дала себе шанс? Ему шанс? ”

Еще противнее становилось от того, что Крис оставался джентльменом и профессионалом. Ни взглядом, ни жестом не выдавал своей ненависти ко мне, ни одного грубого слова или намека, только холодная вежливость и отдача своей роли. А у меня в голове не укладывалось, как он мог держать меня за руку, смотреть мне в глаза, и его не выворачивало наизнанку от отвращения. Потому что меня тошнило от себя самой.

Когда скрывать свое состояние уже стало невыносимо, я рассказала все Лауре, ожидая, что она отлупит меня первым, что попадется под руку. Она же предупреждала меня, еще тогда. Но на удивление она лишь покачала головой и улыбнулась.

— Плохо конечно, что все так сложилось, — она потянула вино из фужера, которое сама себе и налила у меня дома. Я пить отказалась. — Но зато, есть шанс все исправить.

Мой вопросительный взгляд, заставил ее продолжить.

— Да брось, ты, правда, не понимаешь? — Я покачала головой. — Ты думаешь, он все это тебе сказал почему?

— Потому что хотел показать, насколько подло я поступила. Потому что ему больно, он обижен…

— Стоп, — она показала мне открытую ладонь, призывая замолчать. — Ты опять начинаешь бред нести. — Я лишь пожала плечами.

— Три года, три года он копил в себе обиду на тебя, и так не смог с ней справиться. Три года, Вики!!! Понимаешь?

— Нет, — честно ответила я. — Его очень сильно зацепило, я это понимаю….

— Ох, и дурочка ты. — Лаура закатила глаза. — Поговори с ним.

— Еще чего.

— Поговори, разберитесь наконец со своими чувствами, иначе так и будете таскать за собой эти обиды.

— Что мне ему сказать? — Я закинула голову назад на диван. — Что я трусиха последняя, испугалась и оттолкнула его? Что мне было проще поверить в его равнодушие, чем признаться самой себе в чувствах к нему? Так я буду еще большей дурехой.

— Да, именно это ему и скажи. А еще, было бы неплохо извинится.

Я ничего ей не ответила. Но мысль закралась. Мне было больно смотреть на Криса каждый день, больно видеть в уголках его голубых глаз обиду, длинной в три года. Было больно, что я снова заставила страдать того, к кому питала чувства. Но переступить через собственную гордость-глупость было еще сложнее.

Но проходили дни, а кроме глаз Криса я ничего не видела перед собой. Даже когда закрывала глаза, мне виделся он, та же глубокая бездна ужаса на его лице, после ссоры в раздевалке, что и в моей квартире три года назад. Лаура была права, он не пережил тот разрыв, он продолжал его переживать снова и снова, как и я сама.

5

Премьера через неделю, а я бродила возле театра под моросящим дождем, даже не обращая на него внимание. Моя репетиция закончилась пару часов назад, но я знала, что Крис еще оставался там, и просто не смогла уехать домой. Меня настолько заполнили чувства вины и стыда, что если я не разберусь с этим сейчас, то просто взорвусь.

И я, как помешанная на кумире фанатка, околачивалась возле черного входа в театр, в надежде, что он выйдет, и выйдет один, а я смогу хоть что-то ему сказать. Но время шло, а он не появлялся. Мимо меня проходили танцоры, осветители, даже Марко уже давно ушел, к счастью, не заметив меня под навесом театрального гаража. Я уже было потеряла надежду, решив, что Крис мог выйти через главный ход, или я его пропустила. Но тут из-за двери показалась знакомая фигура, в темных джинсах и легком свитере. Он не смотрел по сторонам, не открыл зонт, который был у него в руках, он просто шел вперед, словно убегая от чего-то.

— Крис, — я окликнула его, надеясь, что он не захочет говорит, или не услышит меня за шумом дождя, или что это вообще не он, и мне показалось. Но он остановился, обернулся, но ни сделал и шагу навстречу ко мне.

— Крис, надо поговорить.

Он лишь покачал головой в ответ.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — в моих глазах была мольба, а в его холод.

— Говори. — Его голос пробрал меня до костей, настолько он был равнодушным.

— Прости меня, — слова дрожали, то ли от холода, толи от чувств. — Я знаю, что очень обидела тебя, сильно задела за живое. Прости.

— Не стоит, — он растянул губы в улыбке. — Правда, уже это не имеет значения, столько времени прошло.

И тут я вспомнила слова Лауры о том, что, если он спустя годы продолжает злиться, значит, эти его слова ничего не стоят, он лукавит, что уже ничего не важно. И не удивительно, он сам наверняка стыдился, что позволил себе такую слабость, как разозлиться на меня.

— Не надо, Крис, пожалуйста, — взмолилась я. — Мы же оба понимаем, что эта рана не зажила.

Он опустил голову, тяжело вздыхая. По его темным волосам стекали капли воды, проходя по лицу, шее, спускаясь по телу вниз. Он не замечал этого, как и я. Наверно мы оба уже промокли до нитки, но разве это имело значение?

— Крис, — я шагнула к нему, но остановилась. — Я… я хочу, чтобы ты знал, что тогда я просто испугалась своих чувств, испугалась, что у тебя не было чувств ко мне. Наверно ты это и так знаешь…

— Нет, не знаю, — он наконец поднял на меня глаза.

— Мне было проще убедить себя, что для тебя этот роман ничего не значил, чем признаться себе, что он много значил для меня. — Он молча смотрел на меня, и я не понимала, что выражало его лицо за пеленой дождя. — Я испугалась этого снова, когда мы встретились здесь, — я махнула рукой в сторону театра. — Надо было бы поговорить, а не строить из себя обиженную, но…

— Но ты испугалась, — закончил он за меня, — я понял.

Я замолчала, ожидая, что он начнет говорить. Но проходили минуты, а он продолжал молчать.

— Скажи что-нибудь, — мне стало так тошно от его молчания, что я готова была разрыдаться.

— Я не знаю, что сказать, — он снова отвернулся.

— Тогда, — я из последних сил сдерживала слезы, — тогда спасибо, что выслушал, — и как смогла быстро удалилась, надеясь лишь, что мне хватит сил сдержать подступающие к горлу рыдания.

Я не помнила, как добралась до дома, как открыла дверь и ввалилась в квартиру. Сознание стало возвращаться, когда я уже как откупорила бутылку вина, и заливала в себя красную жидкость, в надежде, что она хоть немного облегчит боль. Даже слез не было, я просто скрутилась в комок на полу гостиной, в обнимку с бутылкой, понимая, что это ночью уснуть не получится. Мысли ходили ходуном, но никакой логики в них не было. Меня словно закрутил водоворот воспоминаний, которые путались, перемешивались, складывались в неправильную мозаику. Я дала волю этому хаосу, потому что уже не видела смысл его останавливать. Я заслужила все это, такое мыслекружение, растерянность, это вино и холод пола под телом, даже этот промозглый дождь пришелся мне впору, и его друг ветер.

Из этого полуобморочного состояния меня вывел стук в дверь. Именно стук, а не звонок. Значит, этот кто-то уже прошел консьержа внизу, и поднялся на этаж. Конечно, это могла быть только Лаура, кого еще могла пропустить воинственная женщина-консьерж. Я с трудом поднялась с пола и прошаркала к двери, даже не выпуская бутылку из рук. В голове вдруг загудело, вино таки дошло до точки назначения. Я дернула дверь на себя, и замерла. На пороге стояла не Лаура… в дверном проеме стоял Крис, все в том же сером свитере и темных джинсах. Он весь был покрыт дождем, с волос стекали ручейки.

— Уходи, — взмолилась я. Мой голос был слабый, тихий, но искренний. Его я не хотела видеть, потому, что его прощением уже ничего не исправить. А мне от этого станет только хуже. Я все испортила еще тогда.

Он не ответил, и я попыталась закрыть дверь, но он не позволил, все-таки войдя в квартиру. В следующую секунду он забрал из моих слабых рук бутылку, поставил на тумбочку и обернулся ко мне, так и не сказав ни слова. Несколько мгновений он смотрел мне в глаза, с каким-то странным огоньком. В них не было обиды, ненависти и даже отвращения, он просто смотрел, и этот момент растянулся в бесконечность. А через секунду, я почувствовала, как он притянул меня к себе и впился в губы поцелуем. Я очнулась, когда уже сама прижимала его к себе, теребя мокрые волосы на затылке, и поглаживая аккуратную щетину. Разум окончательно растворился в его объятиях, сердце словно остановилось, опасаясь спугнуть этот момент.

Его руки не скользнули мне под одежду, как это бы произошло в нашем прошлом, губы не втягивали мою кожу на шее, легко покусывая, он не прикасался к моей груди. Это был лишь поцелуй, страстный, желанный, но был только он. И когда я это поняла, мне вдруг стало понятно, что ночь не завершится полным разоблачением прошлых ошибок, конец этой истории не наступит, облегчение не придет. Я примкнула к нему чуть сильнее и отпустила, потирая свои горячие и влажные губы, стараясь стереть с них эту сладость. Он все еще держал меня, но позволил отстраниться от его лица, дал передышку.

— Я просто больше не мог сдерживать это, — вдруг прохрипел он, — я так хотел тебя поцеловать, — прошептал он, прижимаясь губами к моей щеке и обнимая крепче.

Я ответила ему молчанием, положив голову на плечо и впившись руками в свитер. Мне не хотелось его отпускать, но… Того, что свело нас когда-то, больше не было. Мы не хотели наброситься друг на друга, срывая одежду, не могли, молча наслаждаться объятиями после бурной ночи. Пропала та магия, которой не нужны были слова, где было достаточно только нас самих.

Этот порыв был совсем другим. На этот раз это не было страстью, как тогда ночью, перед рассветом у двери моего дома. Этот поцелуй был вызван не желанием, а чувствами, настоящими и сильными. Мы оба понимали, что настал тот момент, когда нужно было принять этот выбор, или сделать другой.

Он словно понял, о чем я думала, и произнес, отпуская меня:

— Я понимаю, что это уже не то, что было раньше, — он внимательно смотрел на меня, и я ответила ему, покачав головой, подтверждая его слова. — Но я по-прежнему готов забрать тебя с собой, — он улыбнулся своей метафоре.

Я молчала, прекрасно понимая, что он предлагает, и на что я могла бы согласиться. Я, стараясь не подавать вида, но он сам прочитал ответ в моих глазах, которые стали наполняться слезами.

— Я понял, — его лицо стали напряженным, но не потеряло тень улыбки.

— Просто… я…

— Не надо, не объясняй, — он выдохнул и провел ладонью по моей щеке, от чего я прикрыла глаза, и набухшая слезинка скатилась вниз. — Надо наконец признать, что все закончилось.

А мне захотелось прокричать, что нет, ничего не закончилось, что я только осознала свои чувства. Но не сделала этого по многим причинам, в основном, чтобы дать ему возможность отпустить обиду, которая три года не давала покоя. Да и как отличить горечь от прошлых ошибок, от истинного желания? Ответа не было, как и уверенности в собственных мыслях. В голове гудели его слова, на губах горел поцелуй, на спине остались следы его рук, а в горле застряли слова…

Он снова вышел за дверь моей квартиры, прикрыв ее за собой. Но на этот раз он ушел с улыбкой, с послевкусием моих губ, с каким-то облегчением.