Пролог

Небо надо мной расчертили разноцветные всполохи. Или мне так кажется? Или оно просто голубое? И почему я ничего не слышу?

Грудь-то как сдавило! Не вздохнуть!

Какой дымок странный. Белый, белый. Парит, перемешиваясь с синевой. А куда звуки все пропали?

Нет, вроде послышалось что-то. Далеко. То ли свист, то ли шелест. Не пойму.

С трудом поворачиваю голову. В небо впиваются обгорелые кончики травинок, и сквозь них я вижу МИ-8. Вертолет, ощерившись из боковой открытой двери частыми выхлопами серого дыма, медленно заходит на посадку. Встает на шасси, слегка подпрыгнув. Из него выскакивают три фигуры, приседают, и почему-то направляются ко мне. Черт, не вижу кто это!

И совсем неожиданно все чувства возвращаются. Слух, обоняние. В моих глазах, будто кто-то наводит резкость. В уши врывается какофония выстрелов, свист рассекающих воздух лопастей, и крики. В нос ударил запах горелой травы, горелой краски и сожженного двигателями керосина.

Я вижу ее.

Алька! Мелкое чудо нашей медицины. Несется в мою сторону, пригибаясь. За ней бегут два солдата, один сжимает в руках неразложенные носилки. Смешно как болтается на бегу выпавший кусок брезента.

Она пришла резко. Странно. До этого я не чувствовал ее. А тут! Словно пару железных штырей мне запихнули в ногу и в бок. И кто-то, ухмыляясь, вертит эти штыри в моем теле. Мозг будто взорвался монотонной, режущей мое сознание, нестерпимой болью, от которой захотелось кричать. В полный голос, не стесняясь.

— Велимир, — комэск водил по карте пальцем, — вот здесь, в этом квадрате, «духи» выходят из кольца. Видимо, пойдут по этой расщелине. Ваша задача — обнаружить, и постараться задержать их. Точных данных нет, они двигаются скрытно. При обнаружении вами противника мы поднимем всю эскадрилью. Задача ясна?

— Так точно, — ответил я.

— И будьте крайне внимательны, — предупредил комэск. — У них могут быть «Стингеры».

— Не волнуйтесь, товарищ майор, — я усмехнулся. — Первый раз что ли?

Он кивнул, и побежал в сторону диспетчерской. Я немного проводил его взглядом. Майор трусил бегом, изредка спотыкаясь о траву, которая пробивалась пучками из отверстий покрытия, настеленного на грунт. Да уж! Вот такие полевые аэродромы. Выберут площадку ровнее, накидают на нее металлический настил с дырками, пройдутся разок катком — все, а на взлете вертушку трясет потом на кочках. Хорошо разбег маленький.

Наблюдая, как заправляют мою машину, подошел к кабине. Оружейники сноровисто вешали блоки с ракетами, пихали осколочные снаряды в пушечную ленту. Из кабины взял шлем, стал не спеша его надевать.

— Летим, Гергич? — спросил, подходя мой ведомый Лешка. Что за глупый вопрос? А то не ясно! Волнуется пацан. Второй вылет всего. Но, я ответил:

— Да, Алексей. Заводи.

Ведомый поспешил к своему вертолету.

— Товарищ капитан, — услышал я своего механика. — Машина к взлету готова. Тягу я поправил, как вы просили.

Прежде чем взгромоздится на кресло пилота, обхожу вертушку. Трогаю уже нагретые от солнца ее железные бока, проверяю флажки взрывателей. Вертолет немного присел под тяжестью всей этой смертоносной нагрузки, ощерился поблескивающими головками ракет.

В кабине щелкаю тумблерами подключения систем. Загорается дисплей, дрогнули стрелки приборов. Машина немного задрожала, как живая.

— Первый, я — ноль седьмой, — говорю в микрофон под шлемом. — К взлету готов.

— Ноль седьмой, взлет разрешен, — отвечает диспетчер полетов.

Закрываю колпак кабины, смотрю в зеркала. Техники отходят от машины, оружейники толкают перед собой пустую тележку. Запускаю стартер. Смотрю, как провернулись лопасти винтов, и медленно набирают вращение. Показываю технику большой палец. Он кивает, и отходит на край взлетного поля.

Смотрю на машину ведомого.

— Двенадцатый, взлетаем, — говорю Лешке.

— Ноль седьмой, я готов, — слышу в ответ.

Выжидаю, пока винты примут нужную частоту вращения, затем даю двигателям газ. Вертолет плавно пробегает по взлетке немного и отрывается от нее вверх.

Я люблю ощущение полета. Особенно на малой высоте и высокой скорости. Буквально вживаюсь в свою вертушку, чувствую каждое движение ее частей, приборов и лопастей. А она слушается меня.

Мы с Лешкой идем невысоко, огибая с боков широкие и довольно высокие холмы, поросшие деревьями и густым кустарником. Встречаются и скалистые горки. Голая порода смотрится как серая проплешина на зеленой голове великана.

Радар пока не показывает признаков жизни на земле. Настраиваю его решетку на более чувствительный диапазон. Мы подходим к нужному квадрату. Заглушаю выхлоп двигателей, активирую вооружение, и на шлеме опускается вровень с моими глазами планка визуального прицеливания. Я теперь могу ловить в нее цель, не разворачивая машину, и если нажать кнопку захвата, компьютер сам развернет вертолет в нужную сторону при стрельбе. Типа, сиди себе, крути головой, да кнопку жми. А машина все сделает сама.

В кабине резко заверещал сигнал оповещения захвата вертолета системой прицеливания, перекликаясь с писком моей станции наведения. Бросаю вертолет в сторону, включая комплекс активных помех. От машины разлетается веер огненно-желтых огоньков. Быстро выключаю визуальное прицеливание, отдавая локатору возможность найти цель самому.

— Леха, внизу ПЗРК, — говорю своему ведомому. — Уходи вправо от лощины.

— Понял, — отвечает он. — Духов вижу. Идут тремя группами по дну.

Моя станция нашла цели и выдает на экран схему расположения.

— Первый, я ноль седьмой, противника обнаружил, — передаю диспетчеру. — Начинаю работу.

Опускаю машину за хребет сопки.

— Леха, беру головную группу. Ты бьешь замыкающую. После захода работаем каруселью, — командую ведомому.

— Команду принял, к работе готов, — отвечает он.

— Погнали, — я взмываю над хребтом, нажимаю наведение. Бортовая РЛС отзывается короткими сигналами захвата. Снимаю предохранитель с гашетки, жму пуск ракет с блоков.

Вертолет дернулся, огненные стрелы уходят вниз, на дно лощины, оставляя после себя ворох серого дыма. Машина Лешки тоже подернулась множеством дымных следов.

Не хочу смотреть, что там внизу. Боком отвожу вертолет в сторону, уходя от беспорядочного автоматного огня снизу. Духи начинают разбегаться по краям холмов. Еще раз делаю залп ракетами по обоим краям. Летят вверх горящие деревья и осколки камней.

Немного опускаю нос машины, даю винтам максимум оборотов, медленно вползая в лощину. Воздушный вихрь рвет и отгоняет стелящийся дым. А вот теперь можно поохотиться. Небольшое круглое окошко прицела опускается вровень с правым глазом, и я переключаю выбор оружия на пушку. Кручу головой, стараясь найти карабкающиеся по склонам группы духов. Вертолет движется боком, зависнув хвостовым оперением вровень с хребтами холмов. Машина ведомого так же зависает над противоположном гребнем. Крутимся по часовой стрелке, огнем пушек не давая противнику выбраться, загоняя его на дно.

И все же они как-то сумели быстро развернуть «Стингер». Сигнал моей станции предупреждения захвата противно заверещал вместе с пуском ракеты в мою машину. Я пытался уйти от нее, подняв хвост вертолета вверх, и отстрелив целую кучу помех, но слишком мала была дистанция. И ракета грохнула рядом, осыпав вертушку ворохом поражающих элементов. В кабине поднялся невообразимый гвалт от датчиков различных систем.

— Я ноль седьмой, атакован «Стингером». Выхожу из боя, — только и успел проговорить, как пробитые лопасти верхнего винта скрутились жгутом, противно заскрежетали по обшивке, и вертолет, потеряв управление, рухнул на хребет сопки носом. Последнее, что я помню, как отстегивал ремни на сидении и вываливался рядом с покореженной машиной, уже занявшейся светлым пламенем.

Тогда Алька спасла меня. Моя маленькая курносая девочка. И всего один год она была мне женой, другом и женщиной, которую я не сумел сберечь…