Часть 2

Нашим взорам предстало огромное дерево — гингко. Ему было по меньше мери двести лет, гигант значительно превышал окружающие его деревья как высотой, так и толщиной ствола и размахом ветвей. На высоте двадцати метров на дереве было нечто вроде дома. Это сооружение и было нашим укрытием в этой части леса. Мы с Максом потратили много дней на то, чтобы построить его — расчищали площадку от мелких ветвей и сучьев, рубили длинные ветви для стенок и пола, таскали лианы с ближайших окрестностей. В итоге жилище получилось вполне удобным и надежным — за неимением гвоздей ветви были прочно связаны лианами. Крыша дома представляла собой каркас из веток и толщу листьев, хорошо защищавшую от дождя.

Нижняя часть гингко была абсолютно голой, что делало подъем на дерево практически невозможным даже для нас, не говоря о динозаврах. Основание ствола было столь широким, что мы с Максом вдвоем не могли обхватить его. Думаю, для этого понадобилось бы человек десять, не меньше. В итоге мы имели превосходное убежище.

Мы подошли к дереву и приготовились к подъему. На высоте трех метров был единственный сук, не срубленный нами. Цепляясь руками за выступы в коре, я добрался до заветной ветки и уселся на ней, свесив ноги. На ветку была намотана лиана, уходящая наверх к самой хижине. По лиане я добрался до нашего укрытия. Там нас ждала самодельная подвесная лестница, состоящая из переплетенных лианами веток. Я сбросил лестницу вниз и спустился к спутникам, внимательно наблюдающим за моими движениями.

— Ты первый, — сказал я Максу.

— Не задерживайся, время позднее, — ответил он, и, поправив свою ношу, принялся подниматься.

Я посмотрел на Вику, оценивая ее силы. Она до сих пор полностью не оправилась от произошедшего, а перспектива подъема на такую большую высоту, вызывала у нее, судя по расширенным глазам, настоящую бурю эмоций. Она столько пережила, а теперь трясется из-за необходимости немного полазить по деревьям?

— Я, наверно, не смогу — сказала она, когда я вопросительно посмотрел на нее.

Приблизительно этого я и ожидал.

— Тогда держись, — сказал я и взвалил ее на плечи. Она издала протестующий вопль, но когда я начал подъем, испуганно замолкла и крепко держалась за меня.

Взбираться с человеком на плечах оказалось не так то просто: одной рукой я периодически поддерживал Вику, чтоб она не свалилась, что еще больше затрудняло подъем. Пару раз нога скользнула по лестнице, что вызвало вопль Вики. Но в конце концов мы благополучно забрались на дерево.

— Вот и все, — выдохнул я, поставив ее на пол нашего дома. — А ты боялась.

Она хотела отругать меня, но быстро вспомнила свое положение и сдержала гнев. Похоже, она не без характера.

Вика принялась с удивлением разглядывать убранство дома.

— Ну как? Ничего хибарка? — улыбнулся Макс.

Помещение представляло собой пустую комнату, в центре которой был круг из камней, служащий кострищем, да по углам раскиданы кучки соломы для сна. Пол и стены, несмотря на то, что были сделаны из веток, были ровными. Мы изрядно попотели, чтобы притащить столько глины, чтобы как следует отделать убранство нашего убежища. Зато теперь нам был не страшен ни ветер ни огонь.

Тут даже дверь есть — вдоль стен, где был вход, вверху и внизу тянулись две лианы. Они были туго закреплены и представляли собой опору для двери, сделанной по той же технологии, что и весь дом — из веток и лиан. Дверь выдвигалась сбоку и плотно прикрывала вход, придерживаемая лианами. Такая вот искра инженерной мысли!

Тем временем Макс принялся разводить огонь. В кострище уже лежала кучка мелких веток и листьев вперемешку с сухой травой — вполне сносная растопка. Рядом были бревна побольше, мы всегда заранее запасали все необходимое. Макс извлек на свет две из трех наших реликвий — кремень и кресало. Чтобы найти подходящие по свойствам камни, мы потратили уйму времени.

Привычным движением он высек искру из кремня, и вскоре пламя уже задорно полыхало, пожирая дрова.

Когда огонь разошелся, мы нанизали на тонкие палки куски мяса и принялись за готовку. Вика смотрела на нас с нескрываемым отвращением.

— Сколько мы уже тут, неделю? Две? — спрашивал Макс.

— Третья пошла уже, — отвечал я.

— Как быстро летит время.

— Думаю, нам пора уходить к западному убежищу, — протянул я, — Заодно тамошние ловушки проверим. Наверняка кто-нибудь да попался.

— Согласен, — сказал Макс, поворачивая над костром румянящееся мясо. — Как с этим управимся, так и пойдем на запад. Думаю, к послезавтра.

— Не позже. Больно он костлявый, — фыркнул я.

Вика, похоже больше не могла слушать наш разговор. Произошедшее с ней несомненно оставит след в ее хрупкой психике, ее мозг не желал спокойно принимать происходящее.

— Почему вы и меня не убили? Зачем оставили в живых, зачем сюда притащили? — гневно спрашивала она.

— Потому, что живой ты доставишь нам намного больше удовольствия, чем мертвой, — ухмыльнулся Макс и одарил девушку взглядом, полным жадной страсти, — Знаешь, как давно тут не было женщин?

Вику передернуло. Она, по всей видимости, старательно отгоняла подобные мысли и хотела услышать нечто совсем иное. Как глупо с ее стороны!

— Вы как животные! — вырвалось у нее, — Скажите, в вас осталось хоть что-то человеческое?

Мы с Максом переглянулись. Макс ухмыльнулся.

— Я хорошо готовлю, — весело сказал он, — Хочешь попробовать? — и протянул ей кусок мяса.

Она ничего не ответила на это, только забилась в дальний угол дома, и больше не шумела.

— Значит решено. Послезавтра идем на запад, — сказал Макс. Потом кинув взгляд на Вику, с предвкушением улыбнулся и добавил:

— Там ею и займемся.

Я согласно кивнул и принялся уплетать аппетитно пахнущее мясо. На вкус оно было похоже на курятину, но слаще. И как я мог это забыть?

После ужина Макс направился в свой угол и завалился спать. Сил сегодня было потрачено не мало, ноги гудели, но я решил еще пободрствовать. Было над чем подумать. Подойдя к выходу, я удобно сел, свесив ноги в пустоту. Положа на колени любимый нож, я достал спрятанную в сене третью нашу реликвию — точильный камень. Его поиски стоили нам тонны перерытых валунов, множества загубленных нервов и едва не стоили жизни.

Я принялся неспешно водить камнем по лезвию, а мысли мои разбрелись по сознанию. Не смотря на то, что психология — не самая полезная наука при жизни в джунглях (динозавры то по-другому думают) я был склонен к самоанализу. Сейчас я невольно размышлял о словах Вики. Есть ли в нас хоть что-то человеческое? С одной стороны, кто мы, как не люди? Мы просто пытаемся выжить в этом мире, полном опасностей. Мы дышим, бегаем, питаемся, даже убежища сооружаем. Мы разговариваем, шутим, строим планы на будущее. Разве этого мало? Внутри, где-то в глубине, на уровне подсознания крохотная иголочка колола нутро, лишая покоя, с того самого момента, как Вика задала нам этот вопрос. Мы только за сегодняшний день нарушили чуть ли не все догмы человеческой морали. Мы — всего лишь два каннибала, убившие другого человека только потому, что хотелось есть. А девушка? Что с ней будет? Что мы замыслили с ней сделать? И сделаем, я в этом не сомневался. Лучше уж смерть, чем такая судьба. Думая об этом, я, тем не менее, оставался совершенно равнодушен к судьбе ученого, к судьбе Вики. Разве так может быть? Видимо, она была права, решил я. Мы уже не люди...

Кривой полумесяц освещал доисторический лес своим тусклым, печальным светом. В хижине на дереве гингко спали все кроме девушки. Она лежала, зарывшись в солому, словно хотела скрыться в ней от всех ужасов этого мира. Ее глаза были широко открыты и испуганны, она всем телом дрожала. До ее слуха долетали многоголосые крики тварей, что вышли на ночную охоту. По ее спине тоненькой струйкой стекал холодный пот.

***

Рассветные лучи показались из-за полоски леса, предвещая скорое наступление нового дня. Макс еще сопел, лежа на своей подстилке, Вика сонно моргала, разбуженная ревом какого-то крупного хищника.

Я проснулся, рывком поднявшись и уставившись испуганным взглядом в стену. Я был мокрым от пота, напряженная рука сжимала нож. Опять. Это случилось опять.

Макс, увидев вопросительный взгляд девушки, объяснил:

— С ним всегда так. Каждое утро он просыпается, как будто его живьем жрут.

На этот раз мне снился аллозавр. Его ужасные желтые глаза смотрели на меня, словно хотели дыру прожечь. Они были как два огненных шара в адской темноте, от них исходило желтое свечение. Монстр приближался ко мне все ближе. А я стоял и смотрел, не мог убежать. Чертовы кошмары! Они меня доконают. Каждую ночь одно и тоже. Когда же это кончится?

Макс будто прочитал мои мысли:

— Ничего. Ты живой, это главное. А отдохнуть мы и на том свете успеем!

С этим не поспоришь. Я убрал нож в ножны и принялся за завтрак. Подкрепившись, мы обнаружили, что запасы воды уже на исходе. В качестве емкостей для воды мы использовали выдолбленные изнутри плоды одного из деревьев, напоминающие кокосовые орехи, но больше по размеру. В одну такую "канистру" помещалось около трех литров воды. Таких тар у нас было пять.

— Сбегаем за водой? — предложил я.

— Надо бы, — нехотя признал Макс.

Дорога до ближайшей реки была неблизкой.

— А ее тут оставим? — спросил я, кивая на нашу пленницу.

— Нет. С собой возьмем. А то удерет еще.

— Шутишь? — улыбнулся я. — Она без нас и дня не протянет. Станет кормом для местных.

Весь этот диалог был постановкой. Так мы хотели дать Вике понять, что ей нет никакого смысла убегать. Ведь не могли же мы вечно водить ее на привязи, как собаку. Это слишком хлопотно. А так она в скором времени привыкнет к нам.

— Хорошо, я пойду с вами, — кивнула она. Это предприятие явно ей не нравилось, но выбора у нее не было.

Макс навешал на себя ореховых скорлуп, скинул вниз лестницу и первым полез вниз, забавно раскачиваясь из стороны в сторону. Он был похож на цирковую обезьянку, исполняющую номер с бочками.

Когда он оказался на достаточном расстоянии, я подошел к Вике и выразительно посмотрел на нее.

— Ну уж нет. На этот раз я сама, — заверила она и принялась за спуск, стараясь не смотреть вниз.

Когда они благополучно спустились, я поднял лестницу наверх, а сам полез по лиане. Это было, как альпинистская прогулка — ногами я отталкивался от ствола, а руками перебирал лиану. Благодаря такому методу я приближался к земле намного быстрее, чем мои спутники. Свежий ветер приятно холодил тело, и я перестал думать о моем сне, сконцентрировавшись на предстоящей вылазке в опасный, но такой удивительный мир.

— И долго нам идти? — поинтересовалась Вика, когда мы направились в джунгли. Видимо вечное молчание было ей непосильно.

— Минут тридцать, если ни на кого не наткнемся, — ответил Макс.

Арсенал наш не отличался новизной: нож, лук и копье у меня, Макс был вооружен аналогично, лишь нож ему заменяли висящие на его плечах ореховые скорлупы. Этакая кокосовая броня! От тираннозавра конечно не спасет, но комаров он отпугивал знатно! Лишь Вика была безоружной.

Мы поостереглись идти обычной тропой и направились вокруг. Не стоит ходить там, где нас видел Ти-рекс. Лучше уж перестраховаться. Хотя это еще вопрос, где будет опасней — на старой тропе, или на новой? Джунгли непредсказуемы. Именно об этом я думал, пробираясь вслед за Викой сквозь едко-зеленые заросли папоротника. Никогда не знаешь, что ждет за следующим поворотом. По этому мы принимали все меры предосторожности: общались только посредствам знаков, внимательно смотрели под ноги, чтобы не наступить на сухие ветки, и постоянно вслушивались в шумы леса. Даже самый незначительный звук может означать опасность. Вскоре папоротник закончился и мы вступили в рощу секвой. Эти гиганты всегда поражали меня своими размерами — средняя их высота была около пятидесяти — шестидесяти метров, но встречались и стометровые исполины. Поистине удивительное зрелище!

Увлекшись рассмотрением рощи, я не сразу заметил знак, данный Максом. Он поднял вверх правую ладонь. Больших кустов рядом не было, и мы спрятались в корнях секвойи.

Справа от нас метрах в пятнадцати виднелась большая куча из листьев, щепок и другого лесного мусора. По виду она напоминала гигантский муравейник или бобровую хату.

— Это гнездо тираннозавра, — шепотом ответил я на немой вопрос Вики.

Мы были еще живы потому, что матери рядом с гнездом не было. Обычно они не отходят от кладки, охраняя ее от множества падальщиков, коими изобиловала округа. Но нам повезло — мать отлучилась. Видимо, чтобы подкрепиться.

— Надо уходить, пока тварь не вернулась, — начал я, но замолчал, увидев то, что так удивило моего напарника. В гнезде было движение. Нам никогда прежде не доводилось видеть вылупление тираннозавров. Вот послышался тихий треск, скорлупа яйца лопнула, и на свет показался крохотный динозавр. Будучи новорожденным, он уже имел определенное сходство со своими грозными родителями: миниатюрные челюсти, форма головы, хвост — он был копией тех монстров, что держали в страхе всю округу. Отличали его только глаза. В них пока не было той безудержной свирепости, что отличает взрослых тираннозавров. Всего мы насчитали трех детенышей.

Вика умиленно вздохнула, любуясь крохами. Я вопросительно посмотрел на Макса — время сейчас решало все. В любой момент сюда мог прийти родитель, и тогда нам не спастись. Мы ужасно рисковали, оставаясь здесь. Но представление еще не закончилось. Из-за ближайшего к гнезду дерева вдруг показалась огромная змея. По виду и форме она напоминала питона, чешуя ее была темно-зеленого цвета. Змея подползла к гнезду, и, обернувшись толстым, как шпала, телом вокруг гнезда, принялась пожирать детенышей. Маленькие тираннозаврики пищали, призывая на помощь, но матери все не было видно. Бегать они еще не могли, и им ничего не оставалось, кроме как смотреть, как их заживо прогладывает хладнокровная рептилия. Вот последний из выводка отчаянно пискнул, и змея сожрала его. В пустом гнезде осталась лишь горка скорлупы.

Это было жестоким, но обыденным зрелищем. Смерть здесь — обычное дело. Змеи не могли прокусить твердую оболочку яиц, и поэтому их обычной тактикой было выжидание, покуда детеныши не вылупятся, а там можно и пообедать. Природа во всем стремится к балансу, и без такой и других подобных регуляций численности хищников тираннозавры давно бы заполонили все окрестности. Но не смотря на это, произошедшее оставило в наших сердцах след печали.

Вика прижала ладонь ко рту, чтобы не вскрикнуть. На нее событие имело самое большое влияние. Мы с Максом лишь пожали плечами.

— Пора, — сказал я, и, пригнувшись, мы покинули место трагедии.

Вскоре мы благополучно добрались до цели нашего путешествия. Выйдя к реке, Макс сразу приступил к наполнению скорлуп. Слишком много времени мы потратили на дорогу, и теперь нужно было торопиться. К тому же водоем — это всегда риск быть замеченным. Оставаться тут надолго не следовало.

Вика, тяжело дыша, села на поваленное дерево. Ей явно с трудом давалась эта прогулка. Утром, помнится, она не была так утомлена. Но сейчас она буквально выбивается из сил, хотя мы только слегка размяли ноги. В чем тут может быть дело? И тут я понял. Она же не ела ничего со вчерашнего дня! Мясо ей противно, а больше у нас ничего нет. Она просто очень голодна. Я был уверен, что она не станет есть человечину ни при каких условиях, она еще не на столько одичала, и скорее помрет голоду. Но и просить нас о помощи она не будет. Размышляя, я наткнулся взглядом на плодовое дерево. Плодовые культуры — редкость в наших лесах, а те фрукты, что растут, быстро поедаются местными динозаврами и птицами. На верхних ветвях дерева аппетитно висело несколько сочно-желтых плодов, похожих на манго. Не знаю что меня толкнуло рисковать быть укушенным змеей или ядовитым пауком, но, поддавшись внезапному порыву, я полез на дерево. При восхождении я издавал немало шума, и этим вдобавок рисковал привлечь хищников. Но вот я уже на вершине и, срывая манго, кладу их в небольшую заплечную сумку. Затем я аккуратно слез, умудрившись при этом порезаться об острые шипы дерева.

— Держи, — я протянул ей фрукты.

Вика одарила меня удивленным взглядом. Она не ожидала, что я способен на такой жест великодушия. Я, по правде сказать, был удивлен не меньше ее. В самом деле, чего это я вдруг?

— Спасибо, — пробурчала Вика, принимая дар. Она настороженно понюхала один из манго, потом с жадностью набросилась на еду, брызгая соком.

Я поймал на себе взгляд Макса, вышедшего на берег с полными тарами воды. Во взгляде его было удивление, настороженность и что-то еще. Мне показалось, или это искорка гнева?

Ни сказав друг другу больше ни слова, мы отправились в путь. По другой тропе, разумеется. Мимо мелькали изумруды зарослей, переливающиеся в лучах солнца, вокруг стоял гомон динозавров, чавканье Вики и мерное бултыхание воды в скорлупах. Примерно через полчаса мы вернулись к нашему гингко. Остаток дня мы провели, не выходя из хижины. Незачем лишний раз рисковать. Макс возился, мастеря очередное копье, Вика лежала на соломе и смотрела в потолок, о чем-то мечтая.

Я же никак не мог найти себе места. До самого вечера я шатался по дому, не зная, чем себя занять. Я был обеспокоен тем, что со мной творилось. Иголочка, сидящая в подсознании, стала колоть сильнее, она лишала меня покоя.

Закат я встретил, сидя на толстой ветке гингко, и смотря на мир, простирающийся под нами. Зачем я дал ей еду? С чего это вдруг у меня такой приступ мягкосердия? Что со мной творится? Я не знал ответа на эти вопросы. Ей была нужна помощь и я помог. Просто не смог ничего с собой поделать, глядя, как она голодает. Такие действия были не в моем характере. Это противоречило моей природе. Я давно считал себя хищником, одним из тех тварей, что копошились сейчас там, внизу. Только меньше и умнее. Это не к добру. Я успокоил себя тем, что если ее не кормить, она станет бесполезной нам и умрет от голода. Поэтому я всего лишь сделал необходимое. Я заботился не о ней, а о себе. Да, так и есть. А еще этот взгляд Макса. Он никогда на меня так не смотрел. Сомнений быть не могло, в его взгляде была злоба. Как? Почему? Мы же столько лет прожили вместе, не раз спасали друг друга от смерти. Неужели потому, что я позаботился о Вике? Ему это не понравилось? С чего это?

Думая об этом, я чувствовал, что положение дел может измениться. Менялся мой мир. Появление этой девушки могло вызвать перемены в наших с Максом отношениях. Все менялось. И это точно не к добру. Перемены всегда сулят опасность.

Сердце мое учащенно билось, терзаемое неясной еще тревогой. Я постарался унять неожиданно подступившее волнение. Закатное солнце переливисто играло на лезвии верного ножа, сжимаемого моей рукой. Завтра нам предстояло трудное путешествие, и я не мог предугадать, чем оно кончится...