Раскинулось море широко

… Раскинулось море широко…

Эту песню я пел.

Эту песню мне пели,

Когда я не хотел засыпать.

Под высокий, певучий голос

Я покорно закрывал глаза

И видел море.

Оно действительно было широким.

Настолько широким, что не умещалось в моих ладонях.

Я слышал крики голодных чаек,

Гудок парохода. Протяжный, злой.

Чувствовал кожей жар кочегарни…

Всё проносилось перед моими глазами,

Словно кадры киноплёнки,

А голос продолжал петь.

Казалось, песня бесконечна,

Казалось, если голос смолкнет —

Пусть на сотую долю секунды —

Мир перестанет существовать.

Наконец, мёртвого кочегара бросали за борт.

Небо наливалось свинцом.

Исчезало море, корабль.

Появлялась горница в деревенском пятистенке

И старушка, прячущая слёзы

В ситцевый платок у лица.

Позади неё горела свеча.

Отблески пламени падали на лик Богородицы

И освещали взгляд её,

Исполненный болью,

Отчаянным бессилием изменить что-либо,

Пониманием Матери, потерявшей Сына…

Выл за окнами ветер,

Шептались, словно волны, ветви деревьев.

На мгновение появлялось море.

Такое широкое, что я не мог его удержать в ладонях,

И белый корабль,

Теряющийся в этом иссиня-чёрном мареве,

Плыл из пункта А в пункт В —

От засыпающего под тягучий материнский голос мальчика

К полубезумному старику,

Твердящему зеркалу:

… Раскинулось море широко…

Так широко, что я не могу

Удержать его в своих ладонях…