Глава 3

За окном продолжал хлестать дождь. Мокрый асфальт, превратившийся в сплошное серое зеркало, отражал огни проезжающих машин. Улицы совсем опустели. Большинство питейных заведений закрыли свои двери, тем самым сигнализируя о том, что ночная жизнь выходного дня подошла к концу. Практически во всех домах уже был выключен свет, и их окна взирали на мир темными безжизненными глазницами. Но в одной квартире, принадлежащей Петру Семеновичу Незабудкину, жизнь не только не замирала, а, наоборот, начинала бурлить непривычными для ее хозяина страстями.

Двухкомнатная квартира в высотном панельном доме типичной застройки досталась Незабудкину от его матери. Нина Павловна Незабудкина, мастер-конфетчик первого разряда, всю жизнь проработала на фабрике Красный октябрь. Она воспитывала своего сына в одиночку. Отец Пети, узнав о вероятности скорого появления на свет ребенка, предпочел внезапно исчезнуть из жизни так сильно любившей его женщины. Вернувшись после очередной ночной смены, Нина Павловна не обнаружила на месте ни тапочек супруга, ни его самого. Через восемь месяцев на свет появился маленький трехкилограммовый Петя, а в почтовом ящике было найдено письмо с документами на развод.

Такой подарок не смог подорвать боевой дух женщины. Она мужественно продолжала работать и воспитывать вдвойне любимого сына. Было тяжело, но чего только русские женщины не выносили на себе. Так и Нина Павловна поставила на ноги и воспитала человека, подававшего после окончания школы большие надежды. Мальчик очень неплохо учился в школе, особенно любя точные науки. Окончив школу с приличным аттестатом, он поступил в физико-технический институт. Вместе с тем, чрезмерная заботливость и любовь к сыну со стороны Нины Павловны воспитали в Пете чрезвычайно высокое мнение о себе, которое постоянно подкреплялось похвалой со стороны преподавателей, восхищающихся способностями молодого человека.

До окончания института мама Петра Семеновича не дожила, оставив его одного на белом свете. Попрощавшись с мамой, молодому человеку пришлось начать самостоятельно зарабатывать на жизнь и при этом продолжать учиться.

— Ну что? Полегчало? — обратился Хольцман к Петру Семеновичу, после того как растерянный и испуганный хозяин дома послушно выпил еще одну порцию воды и уселся на одну из потертых табуреток напротив исполнителя.

Ответа не последовало. Незабудкин не отрывал взгляда от пиджака в том месте, под которым располагалась кобура с пистолетом.

Петр Семенович привык совершенно по-другому общаться с представителями старшего поколения. Будучи главным менеджером в магазине по продаже электроники, он выполнял и перевыполнял план по сбыту товара именно за счет доверчивых и зачастую недалеких пенсионеров. Он всучивал им дорогие или совершенно ненужные бытовые приборы, играя на их незнании и доверчивости. Именно поэтому, обнаружив перед собой сухонького старичка, Петр Семенович достаточно быстро пришёл в себя. Для него было вполне привычным и естественным без всякого уважения треснуть дедку по шее и, выкинув его за порог дома, спокойно отправиться спать. Наличие же огнестрельного аргумента заставило Незабудкина пересмотреть свое отношение к некоторым представителям «кому за пятьдесят» и безропотно выполнять приказы незваного гостя.

В свою очередь, Ибрагим Иванович, видя перед собой сто килограмм покорности, несколько успокоился. Его раздражение прошло, уступив место некоторому сочувствию к судьбе сидящего перед ним человека. Понимая, что субъект вряд ли сможет сейчас самостоятельно изучить лежащий перед ним официальный документ, он решил ему помочь.

— Ну что ж… давайте-ка начнем, а то время уже, действительно, позднее. Как я уже говорил, я являюсь по своей профессии судебным исполнителем. В мои обязанности входит уведомление приговоренных о наличии в их отношении некоторых судебных актов, а также исполнение этих актов. Вы меня понимаете? — решил проверить внимание своего подопечного Ибрагим Иванович.

— Пока не очень… — едва выдавил из себя в ответ Незабудкин. Алкоголь, по причине большого количества волнений, пережитых за последние полчаса, куда-то необычным образом испарился, оставив Петра Семеновича в одиночку разбираться с реалиями суровой жизни.

— Ничего. Не все сразу понимают, — ободряюще продолжил исполнитель. — Перед вами находится как раз судебный акт, с которым вы должны ознакомиться. После ознакомления я должен буду ответить на все ваши вопросы, а уж потом...

Воцарилось молчание. Хозяин дома не спешил брать бумажку и ознакомляться с ней. Он продолжал молча сидеть, уставившись на Ибрагима Ивановича, который в свою очередь смотрел на него в ожидании хоть какой-то реакции.

— А можно мне еще… воды? — после минутного молчания робко произнес Петр Семенович.

— Ну, конечно, вы же у себя дома! Знаете, а давайте я вам сам прочитаю — так будет немного быстрее.

Не получив на свое предложение от хозяина, направившегося в сторону раковины, никакого ответа, Ибрагим Иванович взял бланк приговора и, достав из нагрудного кармана рубашки очки, начал медленно и с выражением читать:

«Комиссия по оценке существенности существования индивидов в ходе своей работы ознакомилась с деталями биографии Незабудкина П.С. В связи с возникшими сомнениями в правомерности существования данного гражданина было возбуждено судебное судопроизводство с передачей его на рассмотрение в двенадцатую судебную коллегию.

Дело об Незабудкине Петре Семеновиче 13 октября 2013 года было рассмотрено на очередном собрании двенадцатой коллегии. На данном заседании рассматривалась дальнейшая судьба вышеупомянутого господина. Процесс совещания был полностью соблюден, нарушений в порядке судопроизводства выявлено не было. Коллегии не потребовалось дополнительного времени для принятия решения.

14 октября в 12.49 по местному времени двенадцатая коллегия в полном составе вынесла следующее решение:

«Ввиду полного отсутствия признаков жизни обвиняемого, а также каких-либо веских оправдательных аргументов в его пользу, двенадцатая судебная коллегия приговаривает Незабудкина Петра Семеновича 1978 года рождения к физическому устранению с удалением его из памяти человечества.

Приговор подлежит исполнению 26 октября сего года. В качестве исполнителя назначается...»

Кто был назначен исполнителем, Ибрагим Иванович не прочитал, не потому что он был скромным человеком, и не потому, что это было очевидно, а по причине падения чайной кружки. В тот момент, когда Петр Семенович услышал свой приговор, он как раз жадно глотал воду. Теперь же он ошарашено смотрел на старичка с немым вопросом: правда ли это все, что он тут услышал?

— Я вас, конечно, понимаю. Не каждый день такое приходится слышать. Но надо собраться и принять это как неизбежность — начал исполнитель успокаивать Незабудкина, который принял такой жалкий вид, что смотреть на него было невозможно.

— К какому устранению? — не обращая внимания на увещевания старичка, спросил мужчина.

— К физическому… ну или, если быть точнее, это смертный приговор, но, поверьте, это еще не самое страшное...

— За что?

Незабудкин воспринимал только часть ответов Ибрагима Ивановича, совершенно не обращая внимания на все остальное.

— Я же прочитал: «Ввиду отсутствия признаков жизни».

— Как так? Что это, по-вашему, значит?

— Это значит, Петр Семенович, что вы не живёте...

— Я не живу? А что я сейчас тут делаю? Если я не живу, значит, я умер, а если умер, то и разговаривать с вами не смог и… вообще лежать или там летать должен...

— О да, посуду все-таки не дух побил, и дышите вы на меня перегаром, как самый обыкновенный живой человек. Физически вы, уважаемый, здесь присутствуете: воду пьете, думаете, меня боитесь и ненавидите. Все признаки существования Петра Семеновича Незабудкина на лицо… — Ухмыльнулся палач и, разведя руками, уже серьезно и с некоторой сталью в голосе продолжил, — Но, увы, передо мной не Петр Семенович Незабудкин, а так — оболочка, его шкура и копыта, от которых в данной бумажке мне указано избавиться, потому, как человек с этим именем умер уж лет 7 назад. Вам еще повезло, что дел у нас невпроворот, слишком много таких товарищей пустотелых развелось.

— Это я пустотелый?! Да какое право ты… вы… имеете меня оскорблять? — нерешительно взбунтовался совсем уж оскорбленный хозяин. Страх страхом, а высокое мнение о себе росло в нашем герое давно и имело весьма мощную корневую систему.

— Да, к сожалению. Весь сегодняшний вечер посвящен исключительно вам. Вы сегодня звезда. А оскорблять вас — Боже упаси! Я лишь констатирую факт, который уже в соответствующем месте рассмотрен и доказан. Ну, вот скажите мне: ради чего вы живете?

— Как ради чего? — на время растерялся Пётр Семенович. — Работа у меня хорошая… Друзья… Семью хочу завести, чтобы детишки были.

— Врать-то не надо. Ни о какой семье вы и думать не думаете. Давным-давно думали и мечтали даже, пока не умерли. А сейчас никто вам не нужен, кроме самого себя. Работа? Главный менеджер по втюхиванию бесполезной электроники, которая ломается через месяц! Гагарин, наверняка, вам бы обзавидовался, а вот Пётр Незабудкин, поступающий в университет, вряд ли. Друзья… Знаете ли, дружба — понятие взаимное, так сказать обоюдное: ты мне сегодня плечо подставляешь, я тебе завтра, а если надо, то и послезавтра и послепослезавтра. Однако дело в том, что пустая оболочка плечо подставить не может, она только на самообеспечение работает: все берет и ничего не отдает. Так что ваши увещевания — это пустота за красивыми словечками.

Старичок раздраженно залез во внутренний карман пиджака, что заставило уже отвлекшегося Петра Семеновича вновь вспомнить о пистолете. Но, вопреки страхам, на свет появилась небольшая фляжка. Открыв ее, Ибрагим Иванович сделал большой глоток. Напиток заставил его поморщиться, но при этом как будто дал сил продолжить: — Петр Семенович, вот зачем вы ходили на митинг «Стратегии 31»?

Петру Семеновичу понадобилось время, чтобы понять, о чем его спрашивают. Он вспомнил, что почти месяц назад, 30 сентября, участвовал в очередном собрании организации «Стратегия 31» на Триумфальной площади. Неофициальное сборище нескольких десятков людей на фоне памятника свободолюбивого и гордого Маяковского. Толпа решительно требовала соблюдения своих прав и свобод, и, как обычно, была не менее решительно разогнана полицией. Досталось всем, в том числе и Петру Семеновичу. Шишка на голове только недавно перестала напоминать о себе. Воспоминание окрылило нашего героя, и он гордо и решительно ответил хамоватому старичку: — Я отстаивал конституционные права россиян!

— И какие же именно права вы отстаивали? — ехидно улыбнувшись, спросил Ибрагим Иванович.

— Изложенные в 31-ей статье нашей Конституции. Я вместе… — все также гордо отвечал хозяин дома. Его распирало от самодовольства. Вот он сейчас расскажет о том, как он ценой своего здоровья боролся и не был повержен, как его жизнь осмыслена отстаиванием свобод.

— И о чем же эта статья? — продолжая ехидно улыбаться, прервал на полуслове мужчину палач.

В комнате повисла тишина. Пётр Семенович хотел было с налету ответить и на этот очевидный вопрос, но… не смог. Он пыжился и мучился, осмотрел всю кухню в поисках подсказки, однако ничего, кроме того, что эта бедная статья попирается кровавыми властями, вспомнить не смог.

— Вот такие вот оболочки, как вы, от нечего делать лезут в политику, а собравшись толпою побольше, еще и перевороты совершают. Всю жизнь так, вместо того, чтобы делом заниматься, на морозе носы и глотки не берегут. Настоящий же Петр Семенович должен был другим заниматься...