Милорд знает толк в извращениях!

Воспитывать сына — дело нелегкое. И иногда наводящее на мысли об убийстве. То ли малолетнего придурка, способного разбудить уставшего некроманта после трехсуточного ритуала, то ли того, кто довел этого самого придурка почти до слез. Разумеется, Валь не плакал! Он просто не умел. Но отчаяние в голосе слышалось неподдельное, и Маркус обреченно вздохнул.

— Еще раз и внятно, — велел он, садясь на лежанке в рабочем подземелье. — Тебе нужен костюм для завтрашнего представления, так?

— Так! — истово закивал Валь. — Я буду Рыцарем Незабудок!

— Кем?

Когда Маркус почти истерически просмеялся, он смог уточнить:

— Рыцарем Незабудок? Напомни, речь действительно о том идиоте, который позволил себя убить якобы лучшему другу и был закопан на поле незабудок? А потом явился на свадьбу своей невесты и друга, причем незабудки торчали у бедняги изо всех мест?

— Только на плаще, — хмуро отозвался Валь.

— Ради Претемной Госпожи, ты некромант или фрейлина? Думаешь, незабудки росли на покойнике клочками? Предпочли плащ, избегая лица? Ладно, допустим. Ради чувствительных девиц… Но не могу не признать, что мысль забавная. Некромант изображает умертвие. И в чем беда? Ты не заказал костюм? Или этот старый горгуль, ваш преподаватель, предпочел другого рыцаря?

— Он сказал, что мы с Ардисом одинаково хорошо знаем роль, — мрачно сказал Валь, присаживаясь на крышку гроба, в котором Маркус хранил лабораторную одежду. — Понимаешь, Ардис три дня назад заболел, и роль отдали мне. Ристана… она играет невесту! И будет танцевать с Рыцарем Незабудок, а потом поцелует его! И я…

— И ты ухватился за случай. Ардис, кстати, заболел сам? Без твоей помощи?

— Да! — обиженно вскинулся Валь. Помолчал и признался под испытующим взглядом Маркуса: — Но спор, кто больше съест мороженого, предложил я. А его никто не заставлял соглашаться!

— Резонно. Дальше?

— Я заказал костюм! Из живых незабудок. Такого еще ни у кого не было. У Ардиса незабудки шелковые. У него отец — глава швейной гильдии… Но ведь живые лучше! А теперь Ардис выздоровел, и мэтр Сайрус говорит, что мы одинаково хороши, и обещал роль он обоим, поэтому играть будет тот, у кого красивее костюм. Это нечестно, Маркус! Я лучше танцую!

Маркус посмотрел на Валя, который даже обиженным и несчастным сидел ровно, словно шпагу проглотил. За последний год парнишка вырос и окреп, стремительно приобретая знаменитую стать Бастельеро, гибкую, но горделивую. Темные волосы, теперь уже фамильные синие глаза… Следовало признать, незабудковый плащ смотрелся бы на нем так же идеально, как и на самом Маркусе в этом возрасте. И та Регина, Ристана, как же ее… Никак не должна была устоять, по сценарию или без него.

— Конечно, нечестно, — согласился он. — Вот накормить соперника мороженым — это был образец честной игры. Ладно, дальше?

— Я купил все незабудки в столичных оранжереях и сам их зачаровал, чтоб не увяли. И заплатил швейной мастерской, чтоб сегодня ночью их нашили на плащ. Но мне отказали! Вернули деньги и отговорились, что мастерская закрыта по случаю праздника. И… я обошел еще три. Маркус, нигде не хотят брать мой заказ!

— Постой-ка… — Маркус поморщился и потянулся: уставшие плечи болели. — Ты сказал, что отец Ардиса — глава швейной гильдии? Валь, ты ума лишился? Поставить свою победу в зависимость от людей, которые служат твоему же сопернику?!

— Я… не подумал, — признался Валь, розовея щеками. — Глупо, да? Но что мне теперь делать? Завтра утром представление! Если мой костюм будет лучше, мэтр отдаст роль мне. Плаща из живых незабудок, да еще зимой, не было ни у кого за всю историю театра — я узнавал. Даже стихийники не догадались.

— Хм… От меня-то ты чего хочешь? Я же не швея. Ставлю ломаный флорин против всех склепов Дорвенанта, ни одна мастерская не возьмется за твой плащ. Им всем, знаешь ли, дорога надежда на сытую старость. А нашить столько незабудок… Их же там сотни?

— Тысячи… — прошептал Валь. — Я… вчера весь день зачаровывал…

— Тысячи… — повторил Маркус и содрогнулся, представив влажную душистую массу, которой предстояло покрыть плащ бедолаги-рыцаря. — На месте его невесты я бы бежал с воплями, увидев такое. Ведь ясно же, что обычный человек в незабудках не явится. То ли очень смелая девица, то ли просто глупая. Валь… Ты уверен, что непременно хочешь эту роль?

— Да… — выдохнул его приемный сын, глядя с мольбой и благоговением, как на Претемную Госпожу. — Маркус, ты же все можешь!

— Льстец, — буркнул некромант, поднимаясь. — Найти тебе дюжину швей на ночь в канун Солнцестояния — это на грани невозможного! Проще было бы поднять какого-нибудь бедолагу и быстренько вырастить на нем незабудки, а потом послать в театр. Но сомневаюсь, что Регина это оценит.

— Ристана… — поправил его Валь мечтательно-страдальческим голосом и снова умоляюще посмотрел.

Маркус мысленно застонал — спать хотелось просто смертельно. Но… Валь и так почти никогда его ни о чем не просил. В конце концов, ему всего тринадцать. И всякие Ристаны в таком возрасте очень важны — это некромант понимал. Да еще соперничество… И все-таки он решительно не представлял, что делать с клятым плащом. Найти швей на Слезном Рынке? Так он тоже закрыт перед праздником. Во всем городе работают только увеселительные заведения. Хм… У Маркуса забрезжила изумительная мысль.

* * *

Традиционный спектакль, открывающий бал Солнцестояния в Академии, был восхитителен. В этот раз адепты представляли «Рыцаря Незабудок», и дамы в зале вытирали глаза платочками, а девицы, не стесняясь, всхлипывали. История убитого юноши, даже после смерти сдержавшего слово явиться на свадьбу, не первое столетие завораживала зрителей.

— Посмотри, разве он не прекрасен? — шепнула Ло, прижимаясь к плечу Эйнара в магистерской ложе. — Я горжусь, будто это мой собственный сын!

На сцене Рыцарь Незабудок танцевал с невестой. Стройный, изящный, легкий каждым движением. Казалось, только тяжелый плащ, сотканный из живых цветов, не давал ему оторваться от сцены. Темные волосы рыцаря рассыпались по плечам блестящими локонами, синие глаза на бледном лице сияли ярче огней рампы, и рыцарь не отрывал взгляда от прехорошенькой девочки в свадебном платье.

— Да… И что, убийца так ему и спустит?

Эйнар, как всегда, был ужасающе прагматичен и даже к искусству подходил с позиции капитана городской стражи.

— Нет, — прошептала Ло. — Он обезумеет и ударит Рыцаря в спину, когда тот поцелует невесту. А Рыцарь рассмеется и скажет, что мертвеца нельзя убить дважды. И что он явился сюда, чтобы пожелать своей невесте счастья и уберечь ее от преступника. Схватит его и провалится сквозь землю. Только незабудки разлетятся.

— Красиво, — оценил Эйнар. — Ублюдка наказал, девчонке дал свободу… И слово сдержал. А разве эту роль должен был играть Валь? Я видел в афише совсем другое имя.

— О… это такая странная история… — пробормотала Ло, не отрываясь от сцены. — Я тоже. И даже слышала — почему. Ты же знаешь Валя, он никогда не просит о покровительстве. А в этот раз я и сделать бы ничего не смогла. Невозможно найти швейную мастерскую в ночь Солнцестояния, когда на тебя точит зуб глава швейной гильдии. Ума не приложу, как Маркус это устроил. Просто не представляю… Кстати, вот и он! Мои поздравления!

— Благодарю, — улыбнулся некромант, появляясь в ложе. — Доброго утра, и спасибо за приглашение… Финальную сцену действительно лучше смотреть с высоты.

— Будет что-то особенное? — заинтересовалась Ло, не отрываясь от представления.

— Всего лишь цветочный каскад с огнями, — с деланной небрежностью махнул рукой Маркус. — Самое сложное было сделать так, чтоб клятый барготов плащ исчезал один, без незабудок.

На сцене убийца с искаженным лицом ткнул Рыцаря в спину кинжалом. Тот демонически расхохотался, произнес положенные обвинения и, попрощавшись с невестой, рассыпался фейерверком цветных огней, унося мерзавца с собой. Незабудки, плавно кружась в воздухе, осыпали темно-голубым дождем невесту и полетели в зал под звуки бессмертной музыки мэтра Легостана… Зал взорвался аплодисментами. На сцену бросали букеты живых и искусственных цветов, перевитые лентами, выкликали актеров…

— Он хорош, правда? — помолчав, с мягкой гордостью произнес Маркус. — Этот каскад он делал сам, я только подсказал кое-что.

— Очень хорош, — убежденно подтвердила Ло. — Но, Маркус, признавайся, как? Кто расшил плащ? Только не говори, что ты запугал главу швейной гильдии.

— Ло! — возмутился некромант, приобретая вид оскорбленной добродетели. — За кого ты меня принимаешь? Ты же знаешь закон, адепты должны разбираться между собой сами, без родителей. Положим, отец Ардиса его нарушил, пустив в ход профессиональные связи, но не я. Угрожать почтенному мастеру — как можно?!

— И что ты сделал? — поинтересовался Эйнар.

— Ну… почти ничего. Просто дал мальчику денег, проводил его в одно место, где ему могли помочь, и научил, что сказать. Остальное он сделал сам. И я, безусловно, им горжусь!

— Маркус, проклятье! Что именно ты сделал? Или он… Не томи! — не выдержала Ло. — Все равно ведь потом узнаю, вся Академия изнемогает от любопытства.

— Да ничего особенного, — рассмеялся некромант. — Мы всего лишь пошли и сняли на всю ночь самый приличный бордель столицы. Не смотри на меня так! А где еще в канун Солнцестояния можно найти пару дюжин свободных женщин, желающих заработать? Правда, они были весьма удивлены, узнав, каких услуг от них требуют.

— Вы… сняли бордель?!

— Ну да, — беззаботно подтвердил Маркус. — Пришли вдвоем и заплатили всем свободным девочкам за ночь вперед. А потом притащили им плащ и этот барготов чан с незабудками.

— Боги… — после молчания сказала ошеломленная Ло. — Я бы дорого дала, чтоб увидеть лицо хозяйки и ее девиц. Что? Что они сказали?

— Ну, что сказали девицы, я, пожалуй, в обществе повторять не буду. Но потом стало даже весело. Я пригласил музыканта, заказал пирожных и вина… Мы отлично провели время, поверь. Во всяком случае, Валь провел, пока ждал плащ, а потом чаровал его. Не зря он сегодня бледноват — это от бессонной ночи. А я завалился в хозяйскую кровать и до самого утра использовал ее по прямому назначению. То есть выспался от души.

— Хозяйка тоже промолчала? — ухмыльнулся Эйнар.

— Нет. Она сказала, что теперь совершенно спокойна: на ее век хватит и заработка, и развлечений. Раз уж оба молодых лорда Бастельеро знают толк в извращениях.