Ни дня не отдам

Как жажду средь мрачных равнин,

Измену забыть и любовь!

Но память — мой злой властелин,

Все будит минувшее вновь...

(Николай Риттер, «Ямщик, не гони лошадей»)

Но в памяти моей такая скрыта мощь,

Что возвращает образы и множит...

Шумит, не умолкая, память-дождь,

И память-снег летит и пасть не может.

(Давид Самойлов)

Осень. Осень, как же я тебя ненавижу. Слякоть, серые ватные тучи, промозглая сырость — даже одеяло по утрам сырое — дождь, дождь, дождь… ай! Еле успела отскочить в сторону, иначе окатили бы с ног до головы. И все равно пара капель на рукаве пальто — а я его только неделю назад из химчистки забрала. Ну что сегодня за день такой?! Нет, вот этого не надо. Не надо, Анна, не вспоминай, слышишь?

Только как забудешь, если внутри так паршиво, будто душу камнями набили. И нужна была мне эта дурацкая чашка? А если нужна — не так дорого она и стоит. Почему мне именно сегодня захотелось ее списать, как бракованную, а Инне Викторовне — проверить?! Она меня не уволила, конечно, но о повышении можно забыть. И о премии тоже. Не поедем мы с сыном летом на море. И доверие потеряно. Как доверять воровке? А ведь я получаюсь самая настоящая воровка. Что мне было говорить — все так делают? бес попутал?

А коллеги-змеюки рады, как же… Ах, черт, нет!!! Только не в лужу!!! Сапоги, колготки, пальто…

— Зая, не ушиблась?

Чьи-то руки подхватили Анну за плечи, остановив падение в большую лужу на тротуаре. Девушка обернулась — рядом стояла высокая худая женщина. Узкое лицо, черные крылья стильной стрижки, очень дорогой даже на вид темно-бордовый плащ.

— Спасибо Вам огромное! — Анна нервно выдохнула. — Вы меня просто спасли, с замши невозможно счистить грязь, Вы не представляете, я…

— У тебя проблемы, зая? Что-то случилось?

Анна попятилась — гадалка? Сумасшедшая?

— Успокойся, мне твои три сотни и золотое колечко ни к чему, — незнакомка усмехнулась уголком подкрашенных губ. — Я просто хочу угостить тебя чашечкой кофе. Идем.

Анна хотела отказаться, но вместо этого обнаружила, что покорно поворачивает и идет к мигающей в осенних сумерках вывеске кафе «Забытый клад». Две буквы — «к» и «л» не горели, оставаясь темными. Получалось жутковато.

— Так что у тебя случилось?

Анна глотнула обжигающий кофе, закашлялась до слез — странная незнакомка терпеливо ждала, время от времени поднося к губам тонкую сигарету. Анна чувствовала сладковатый запах дыма.

Она вытерла слезы, подумала, что нужно бы встать и уйти домой…

— Я не хочу всего этого помнить!!! Не хочу, понимаете? Я так больше не могу. Я устала!!! Одни сплошные неприятности, злоба, обиды, ошибки, я уже не могу пить снотворное, мне все равно не помогает! Каждый день, каждый день одно и то же, и вообще — мерзкий город, тупая работа — продавщица, а я консерваторию могла закончить! Да Вы не поймете…

На нее внезапно навалилась глухая усталость. Оттолкнув чашку, Анна упала головой на руки.

— Отчего ж не пойму, я прекрасно тебя понимаю, зая. Это свойство всех тонких натур — глубоко переживать каждую мелочь. Толстокожих носорогов намного больше, а таких, как ты — единицы. Неудивительно, что тебе тяжело. Скажи, ты хотела бы забыть обо всем этом? О чашке, о зависти коллег по работе, о неудачном браке, да вообще обо всех прошлых ошибках?

— Ну конечно…

— Ты это можешь.

— Как? — Анна приподняла голову, взглянув на незнакомку сквозь спутанные каштановые пряди. — Только не надо мне говорить про всю эту эзотерику и философию, я уже пробовала. Если Вы из какой-то секты — лучше просто уходите. Квартиру за красивые слова я Вам не подпишу

— Я уже говорила, мне от тебя ничего не нужно. И я не собираюсь пичкать тебя философскими рассуждениями. Вот… — ничуть не обидевшись, незнакомка выложила на стол нетбук. На черной крышке переливалась стразами надпись «FAI».

— Что это?

— Программа. Программа, которая позволяет забыть то, что не хочешь помнить.

— Понятно, — Анна вздохнула. — Я же сказала Вам…

— Пиши, — раскрытый нетбук скользнул по заляпанной столешнице. На экране светилось стандартное окошко Блокнота.

— Что?

— О чем хочешь забыть. Не бойся, зая, просто попробуй. Что-нибудь вроде «сегодня хотела присвоить себе чашку, а начальница обнаружила и устроила выговор».

— Чушь собачья!

— Напиши по-другому. Напечатай десяток слов — тебе что, так трудно?

Анна нерешительно коснулась клавиш. «Сегодня…»

— И что теперь?

— Сотри первое предложение. Про чашку.

Буквы исчезли с экрана, слегка мигнув на прощание.

— Стерла. Теперь Вы мне скажете, что…

— Подожди пять минут. Выпей кофе… хочешь, я закажу еще?

— Не хочу! — Анна залпом допила остывшую жижу. — Послушайте, мне надоело. Мне нужно домой. Я…

— Анна, что у тебя случилось сегодня на работе? — незнакомка впервые взглянула прямо в лицо. Глаза у нее оказались черными, острыми, словно сколы на льду.

— Инна Викторовна выговор сделала…

— За что?

— Я… я ошиблась со сдачей…не выбила чек… или…я не помню!

— Ты хотела взять себе чашку. Провести ее, как бракованную.

— Точно! Но откуда… — Анна осеклась, переводя взгляд с улыбающейся женщины на нетбук. По экрану ползла надпись: «Сегодня хотела взять себе чашку…»

— Что это? Что это такое?!

— Просто программа. «Forget about it», сокращенно — «FAI».

— Такой программы не существует! Это… это колдовство… Вы меня загипнотизировали, да?!

— Зая, разве жертва гипноза это осознает? А колдовство… знаешь, если бы ты еще лет пятьдесят назад заявила, что общаешься с человеком на другом краю мира, видишь его лицо и слышишь голос — тебе бы никто не поверил. А ведь программа «Skype» реально существует, и никто не считает ее колдовством. Это всего лишь новейшая разработка ученых.

— Но это же… это же бешеные деньги, у меня столько…

— «FAI» полностью бесплатна, зая. То есть пока бесплатна, конечно. Так сказать, тестовая версия. И мой тебе подарок.

— П-подарок?

— Именно. Как пользоваться, ты уже поняла. Описываешь проблему, потом стираешь — voila, зая, ты свободна.

— Свободна… — повторила Анна, как зачарованная, глядя на светящийся экран. — А как же… о…

Подняв глаза, она увидела, что незнакомка исчезла. Вроде бы бордовый плащ мелькнул за мутным стеклом, но в сгустившихся сумерках нельзя было сказать наверняка.

— Наша Анюта вообще стыд потеряла, — фыркала на следующий день Милена, товаровед. — Вчера хотела чашку стащить, так Инночка ее застукала и уж стыдила-стыдила, как следует, только что воровкой не называла. Я бы после такого людям на глаза показаться не смогла! А эта…вообразите, девочки, вплывает сегодня утром, как королева, пальтишко распахнуто, каблучками цокает, кудряшками трясет, а на ресницы, наверное, всю тушь выложила. И улыбается мне, как ни в чем не бывало, а сейчас Инночка приехала — так она и с ней поздоровалась, даже не покраснела!

— Нахалка, — поддержала ее напарница Анны Людмила. — Ничего, еще поплачет. Зато я вчера такие сапожки себе присмотрела, сегодня дадут зарплату — пойду куплю. Представляешь, они такие…

А Анна была счастлива. С самого утра настроение установилось солнечное, не мешал даже зарядивший дождь. Невесть отчего хотелось петь и танцевать, и даже улыбаться змеюкам на работе.

Нетбук ждал дома, мерцая стразами и черным лаком.

Я бы дорого дала, чтобы не помнить многое из прошлого. Ничего особенно страшного, как у всех… Но за то, чтобы навсегда избавиться от этих воспоминаний, я отдала бы все, что имею. Но с меня не взяли и копейки. Наверное, мне просто наконец повезло. Должно же было хоть когда-нибудь повезти!

С чего начать? Что мучает сильнее всего — или просто, что было раньше?

Школа. Я тогда была гадким утенком. Зубрилкой с тощим хвостиком. А потом еще в уродских очках. Никаких лакированных туфелек, никаких юбочек-платьиц-бантиков, один спортивный костюм. Безразмерные штаны и олимпийка. И рубашки в клетку. И облезлый черный чемоданчик вместо портфеля с окошечком, за которым плавали разноцветные пузырьки, как у Кати Сычевой. Никаких гелевых ручек, пирожных из школьной столовой, жвачек, тетрадочек с кошечками и собачками… зато Аня всегда готова к уроку. И стишок выучила, и задачку решила. А потом… потом то же самое. Штаны, кофты, завтрак в пакетике, отличные оценки… злорадный смех из-за спины, когда случается ошибиться. И лучший мальчик класса достается, конечно же, Кате. Она танцует с ним на выпускном, а я засовываю в пакет свой красный диплом и ухожу домой. Готовиться к поступлению в Консерваторию по классу скрипки. Скрипачка, блин…

Не хочу этого помнить. Не хочу помнить, как единственный раз получила двойку и ревела при всех. Как утащила у Ленки гелевую ручку с золотой пастой. Как пыталась устроить конкурс на знание поэзии Серебряного века, на который никто не пришел. Не-хо-чу!

«Backspace». И я смотрю, как палочка курсора бежит назад, и буквы исчезают. «Диплом…тетрадочки…очках…зубрилкой…гадким утенком…школа…». Чистое белое пространство.

Проверим — что я хотела забыть? Что-то связанное со школой, кажется… я ее не любила, или… я не помню! Я действительно не помню! Боже мой, какое счастье. Я знаю — я чувствую, как исчез камень, давивший душу много лет. Исчез бесследно! Господи, спасибо. Мне так легко…

Руки дрожат. Безумно хочется забыть о… нет, завтра. Завтра выходной, я составлю список всего, что меня мучает. Всех совершенных мною ошибок. Напишу их в эту волшебную программу. Нажму «Backspace» — и буду свободна!

Звенит звонок. Малыши выбегают из класса.

— Мама! Мамочка, а я пятерку получила! За контрольную по математике!

— Анечка, ты моя умница… — высокая светловолосая женщина обнимает подлетевшую к ней дочь, заправляет вылезшую рубашечку, берет тяжелый портфель. — Идем домой, у нас сегодня жареная рыбка, дядя Витя поймал в реке щучку и нас с тобой угостил…

— Народ, сваливаем! Анька, ты с нами? Идем, на площадь цирк приехал! Ну ее, эту историю!

Май, весенний шальной ветер, солнце в глаза, сумасшедший воздух…

Школьный актовый зал. Концерт ко Дню Учителя. Екатерина Сычева спускается со сцены, придерживая двумя пальчиками подол платья. Она только что спела «Крылатые качели», ей так хлопали!

— Выступает Михайлова Анна, шестой «Б» класс! Скрипка, Бетховен «Лунная соната»

Скромный брючный костюмчик. Каштановая челка над испуганными глазами…

Худенькая девятиклассница со смешным хвостиком за второй партой третьего ряда. Урок литературы.

— Михайлова, — обращается к ней Елена Юрьевна. — Какое ты стихотворение приготовила?

Аня вздрагивает, вскакивает на ноги, едва не опрокинув стул. Выходит к доске. Поправляет очки. Класс смотрит — кто с любопытством, кто со скукой, кто с надеждой — может, меня теперь не спросят? Катя и Марина на первой парте шепчутся. Вася Лущик на четвертой парте, опустив голову, что-то чертит в тетради.

«Сжала руки под темной вуалью...

"Отчего ты сегодня бледна?"…»

Мне снилось что-то такое хорошее… Не помню, что. Но настроение — чудесное, и дождь закончился… березка за окном так и горит на солнце! Что-то я вчера собиралась сделать… А, да — составить список того, о чем хочу забыть. Что не нужно мне в этой жизни. Вот сейчас сделаю себе кофе — и займусь.

Консерватория. Мама так гордилась… А мне надоело. Просто все опротивело в один день — и я бросила учебу. Подала документы на филологический — и забрала обратно. Поступила в кулинарный колледж. Профессия — повар. Смешно… Аня Михайлова — и у плиты с поварешкой. Терпеть не могу готовить!

А после выпуска — Роман. Роман с Романом. Замуж хотела, дурочка. Хотела — получай. По полной программе. Диван, пиво, телевизор. Тяжелые сумки домой по вечерам — Ромочка любит вкусно поесть. Друзья, скандалы… токсикоз, когда забеременела Мишкой. Мокрые пеленки и ночи без сна, развод, едва Мишке исполнился годик… Нет, нет, все. Хватит! Все это больше не причинит мне боль. Никогда.

— Анька? Анька, ты? Глазам своим не верю! Круто выглядишь! Анька, ты что, не узнаешь, что ли?

— Простите… нет. — Анна с удивлением смотрела на подбежавшего к ней высокого мужчину. Лицо вроде бы знакомое… где они могли встречаться?

— Аня…да я же Рома! Отец Мишки! Я что, так сильно изменился?

— Рома? Нет… простите, не помню. А кто такой Миша?

— Анька, хватит, ну разбежались мы с тобой тогда, так по молодости чего не натворишь? Я уж сколько жалел… ты не сердись, Анют, рыбка моя, хочешь — я у тебя прощения попрошу? Хочешь, назад отыграем, а? Мишка все-таки наш с тобой сын, ему родной папка нужен…

— Извините, я не знаю никакого Мишки. И Вас не знаю тоже. Вы обознались.

Анна обошла приставучего незнакомца и торопливо забежала в первый попавшийся магазин. Если потащится следом — нужно будет милицию вызвать.

Везет же мне на психов в последнее время! Роман, Мишка… «Наш сын»… Нет у меня никакого сына! И знакомых по имени Рома тоже нет — соседа по старой квартире, кажется, так звали, только он помер давно… Кошмар, за хлебом выйти нельзя!

Телефон звонит. Кто бы это?

— Мам, привет! Как дела? Мам! Ты чего молчишь?

— Мальчик, ты ошибся номером.

— Мам, кончай прикалываться! Слушай, тут такое дело… Можно, я еще пару дней у бабушки побуду? Ты меня отмажешь в школе, ну, типа заболел, а я потом все догоню, а тут дядя Паша обещал меня на острова взять за грибами, он обычно никого не берет, а я сказал…

— Мальчик, ты ошибся номером!

— Мама! Я Мишка, ты что, не узнала?!

— Я не знаю никакого Мишки!!! Мальчик, кончай хулиганить, оставь меня в покое!!!

Короткие гудки…

Что со мной? Мишка… Второй раз за день… но у меня же нет детей! И никогда не было… наверное, это ошибка, точно, ошибка… или просто балуются… но тот парень на улице, он сказал… «Наш сын, Мишка» — просто совпадение? Голова кружится… нет, надо забыть, не надо об этом думать, это трудно, я не хочу, я сейчас забуду, забуду… где «FAI»? Она мне так нужна, она поможет…забыть…

Как я оказалась на улице? Я же не собиралась… Уже вечер… Какой сегодня день? Мне нужно на работу… разве я работаю? Где? Не помню… Эта осень, эта ужасная осень, перепады погоды, поэтому у меня так болит и кружится голова, это давление, мне нужно домой… что это за место? Я его не знаю… похоже на парк, фонари, скамейки, мокрые дорожки, листья, что это?! Просто качели скрипят… детская площадка, но какой противный звук… мне холодно… дождь… мне нужно домой, кофе, лампа, мой плед, его вязала моя… мне нужно домой! Надо спросить у кого-нибудь, как отсюда выбраться. Прохожего… никого… нет, вон там, кажется, кто-то идет по дорожке… женщина в бордовом плаще… женщина, подождите! Подождите, пожалуйста, я потерялась! Да подождите же!!! Мокрая листва под ногами, туфли скользят… почему я надела туфли — ведь осень же? Женщина!

— Мама! Мама, что с тобой? Мамочка!!!

Кто это меня обнимает — мальчишка? Что ему надо, зачем он меня держит, не пускает, мне ведь нужно догнать ту женщину, она сейчас уйдет, да отпусти же меня, маленький негодяй, отстань!!!

— Дяденька, помогите! Дяденька!

— Что? Что такое? — высокий мужчина в синей куртке, услышав крики, останавливается. — Что у тебя случилось, парень?

— Там моя мама! Она… она с ума сошла, она от меня убегает, помогите, пожалуйста!

— Идем. Где ты ее оставил?

— Вон там, — мальчишка, всхлипывая, тычет пальцем за деревья парка. — Она за какой-то тетей погналась, а меня… меня толкнула…

— А ну отставить! Развел мокроту, тут и без тебя воды хватит! Ну-ка, подержи… — мужчина сует в руки мальчику свой зонт, дождь обрадовано принимается поливать русую голову. — Стой здесь, никуда не уходи, сейчас мы с твоей мамой вернемся!

— Женщина, подождите! Пожалуйста…

Анна уже задыхается от быстрого бега, но незнакомка продолжает удаляться. Если она уйдет… если Анна ее потеряет, случится что-то страшное! Нет, только не это, жизненно важно ее догнать и спросить… спросить…

— Девушка, стойте!

Кто-то дергает Анну за руку, останавливая. Опять этот противный мальчишка? Нет, на этот раз мужик. Высокий громила в синей куртке, мокрые патлы прилипли к лицу, глаза бешеные… Маньяк?!

— Пусти! — Анна бьет каблуком по грязной кроссовке. — Пусти, гад!

Бордовый плащ мелькает в конце дорожки и пропадает за поворотом.

Отчаяние придает сил — извернувшись, Анна впивается зубами в запястье насильника, а когда тот от неожиданности ослабляет хватку — вырывается и мчится вперед.

— Помогииите! Женщина, убивают, подождите!!!

— Стоять, идиотка! — стальной капкан смыкается на талии.

— Ах ты ж…

— Тихо, не дергайся! Я тебе ничего не сделаю. Тихо, я сказал, тихо… Вот так, умница, хорошая девочка, я тебя держу… стой, стой, не надо никуда бежать… и не надо меня бояться, я ничего тебе не сделаю, обещаю, просто подержу, чтобы ты не…ладно, это не суть важно, главное — не бойся и не дергайся, просто стой… вот так, да, видишь, это легко, гораздо легче, чем куда-то бежать…такие красивые девочки не должны носиться по парку в темноте, девочки вообще должны вести себя хорошо и слушать старших… и не убегать из дома под дождь…

Теплый, ровный голос успокаивает. А руки обнимают так ласково, надежно, что невольно хочется расслабиться, самой прижаться к груди, и так стоять… если бы только не дождь…

— Парень, тебя как звать? Мишка? Хорошее имя, а твою маму как зовут? Анна Владимировна, понял. Аня, идем. Идем, нужно уйти из парка, посидим в кафе… Вот, рядом. Что? Не хочешь туда? Вывеска не нравится? Ладно, пойдем в другое место. Сюда хотя бы. Сюда подойдет? Хорошо. Пей кофе, он, конечно, дрянь, зато пирожки с картошкой вкусные. Ешь, ешь — тебе согреться надо, твоему сыну мама здоровая нужна. Какому сыну? Как какому — вот, Мишке. Да, он твой сын. Знаю, ты не помнишь. Но неужели не чувствуешь? Хорошо, я не буду так говорить, а ты, Мишка, не реви. Ты парень или девчонка? Пей вот чай, ешь пирожок, а мы с твоей мамой поговорим. Да вспомнит она тебя, вспомнит. Слово даю.

Анна, а ты давай рассказывай. Стоп-стоп — с самого начала. Что помнишь. Хорошо, про осень я понял. Что-то случилось на работе, что-то плохое для тебя, ты расстроилась, а тут еще пальто грязью заляпала, а та женщина тебе не дала упасть и повела в кафе. Как она выглядела? Имя сказала? Бордовый плащ, значит. А имя не называла. Угостила кофе и сказала, что может тебе помочь. Ага. Она всегда так говорит. Да, я эту «заю» знаю. Встречались, бывало… Почему «заю»? А словечко у нее такое любимое. Она и тебя так называла? А ты что ей ответила? Что тебе надоело так жить, ты не хочешь вспоминать о страхах и обидах, ты устала жить с чувством вины за ошибки… А она сказала, что забыть можно и дала тебе программу. Ты ей не поверила? Правильно, забывают не так. Так — все равно что себя изнутри в «Белизне» выполоскать. Но она предложила, ты попробовала — и получилось. Забыла, что там у тебя на работе произошло. Ну да, хлорка здорово цвета сжирает… Тогда «зая» сказала, что это подарок, и ушла, а ты захотела снова попробовать. Опять все получилось, просто здорово. И ты стала стирать все, чего не хотела помнить. Спасибо, хоть имя не стерла. Конечно, красивое, а бывает, кому-то не нравится. Да, ты не одна такая, не смотри на меня так. Эта программка давно по миру гуляет, правда, раньше такие штуковины назывались «амулетами», и принцип работы был немного другой. А теперь на нетбуки перешли, в ногу со временем шагают, черти… Нет, это я просто так выразился, дьявол здесь ни при чем Официально, по крайней мере.

Что ты еще забыла? Школу? Романа? Роман — это твой муж. Да, был муж, почему развелись? Нет, он был не сволочь, он тебе не изменял… просто не поняли друг друга. Не захотели слушать. Молодые были, такое часто случается. Ладно, сейчас другое важно. Ты где этот нетбук оставила, дома? Допивай кофе и идем. Нет-нет, не надо никуда бежать, та женщина давно ушла. Да она и не знала ничего, откуда ж ей знать, где ты живешь? Если к тебе сейчас вон тот усатый мужик подойдет и спросит свой адрес, ты ему разве скажешь? Как мы тогда дом найдем? А Мишка? Привыкай, солнышко, у тебя сын. Ты, Мишка, дорогу домой помнишь? Пять минут? Отлично. Аня, надень мою куртку. Надень, говорю, там холодно. Хорошо, дождь прекратился. Куда? В этот двор? Нет там никого, это просто тень от машины. Кто-то машину у подъезда поставил, вот и все. Второй этаж. Налево. Аня, подожди. Ты меня приглашаешь? Какая разница, зачем мне это надо — просто ответь, да или нет? Большое спасибо, а теперь посторонись-ка… Все чисто, заходите. У тебя здорово… уютно… Где ты нетбук оставила, на столе в той комнате? Если боишься, можешь не заходить. Ладно… этот? Надо же, какое пижонство, со стразиками… Ответь мне, только честно — ты хочешь вспомнить?

— Да, хочу.

Анна прошла мимо, стараясь не глядеть на стол, села в кресло.

— Даже если это причинит тебе боль?

— Даже если это причинит мне боль.

— Аня, послушай… там ничего такого не было, я могу просто сейчас покопаться в коде и все тебе рассказать. И Мишка расскажет, и мама твоя, друзья-коллеги помогут… То есть ты будешь знать только информацию, без эмоций.

— Как тебя зовут?

— Славен. Славен Ясенский. К Вашим услугам, сударыня.

— Славен, я хочу помнить. Ты можешь мне помочь?

— Я-то? Я могу… — он как-то странно усмехнулся и сел к столу — Ладно, пошаманим…

Непонятный он какой-то. Кроссовки, куртка, джинсы вроде приличные, а свитер драный… вон, на локте заплатка. Медведь медведем… Как Илья Муромец из сказок, с нашим городом никак не вяжется. Может, спортсмен? Улыбка добрая, как у ребенка, а глаза то доверчивые, то вдруг проскользнет что-то такое… как ветер шальной… Боже, о чем я думаю? Привела в дом незнакомого мужика, а у меня сын… Хотя я только с его же слов и знаю, что этот мальчик — мой сын! Или все-таки чувствую? Ромка говорил, я плохая мать… Кто такой Ромка?

— Твой бывший муж, Роман Мирошин. Да, ты была замужем. Да, вы расстались. Не поняли друг друга… слушай, я это уже говорил. Не мешай мне, пожалуйста, лучше принеси кофе.

Раскомандовался! Кофе ему, как же… Ставя чашку на стол, я не удержалась — глянула в экран. Какие-то разноцветные символы, закорючки… Бред. И эта ерунда могла заставлять меня забыть?

Как тихо… Мишка, наверное, уже спит. Устал, бедняга, не пущу его завтра в школу. А как он вообще домой добрался? Один? Почему мама не проводила? Может, что-то случилось? Да нет, он бы сказал…

А Славен все сидит. Уже и фонарь за окном погас… весь стол чашками заставил, спасибо хоть, не курит. Какие у него большие руки, наверное, неудобно на маленькой клавиатуре печатать…

Опять дождь пошел. Стучит по подоконнику. И ветер… надо форточку закрыть, но не хочется вставать… под маминым пледом тепло… так спокойно… у него смешная тень. Волосы сбились в хохолок, а кажется, будто он шлем надел, как на картинах про богатырей…

— Анна! Солнышко мое, проснись. Мне нужно тебе что-то сказать. Да, важное. Да, сейчас. Проснулась? Хорошо. Я почти закончил. Осталось только запустить процесс — и ты все вспомнишь. Или не все… меня можешь забыть.

— Но я не хочу!

— Может так получиться. Но это не страшно, я для тебя — просто эпизод, это ничего не значит. Совсем не важно.

— Я не хочу тебя забывать!

— Солнышко, так должно быть. Тут уж ничего не поделаешь. Но я тебя не за этим разбудил. Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала. Обещай, что больше не будешь так делать, ладно? Знаю, что ты поняла, но может снова захотеться. Это ведь так легко — забыть и не мучиться… Но так нельзя. Если хочешь забыть — отпусти. Пойми, солнышко, ты — это ты, и все твои ошибки — тоже ты. Никто не вправе тебя обвинять, запомни это. И ты сама — тоже не вправе. Просто ты-вчерашняя сделала что-то такое, чего ты-сегодняшняя уже не повторишь. Потому что поняла — это было ошибкой. А жалеть, или винить себя — не надо. Можешь что-то предпринять, чтобы ситуация изменилась к лучшему — сделай это. Но не кори себя. Понимаешь, прошлого не вернешь. Чтобы там ни было — оно прошло, и это не повод отнимать у себя счастье сегодняшнего дня. Стерев из памяти, ты ничего исправишь. Еще раз — просто прими себя вчерашнюю, и будь собой сегодняшней. Обещаешь? Вот и умница! И еще…не думаю, что ты снова увидишь ту женщину… но если встретишь — она тебе ничего не может сделать. Ты свободна. Помни об этом.

Три шага до стола. Я никогда не провожала солдат, отчего же такое чувство, будто он уходит в бой? В бой, из которого не вернется?!

— Славен! Славен, подожди…

— Да?

— Эм…возьми вот это!

— Шарфик?

— На память… просто…в общем…

Боже, какая я дура. А его волосы пахнут полынью…

Маленький парк на пересечении улиц Свободы и Петровской. Осенние предрассветные сумерки. Накрапывает затяжной дождь, ветер раскачивает качели на детской площадке. В этот час даже дворники еще спят. Пахнет мокрой листвой, промозглый холод забирается под куртку, сигарета обжигает пальцы — фильтр тлеет, а он не заметил…

В тишине стук каблуков слышен издалека. Бордовый плащ в сумерках кажется черным.

— Привет, Каинна.

— Здравствуй, Славен.

Узкие губы растягивает усмешка.

— Не думала, что ты придешь.

— Я всегда прихожу. Пора бы тебе привыкнуть.

— Зачем? Тебя скоро не будет, придется менять привычку… это утомительно. Что на этот раз пришлось тебе не по нраву?

— То же, что и всегда.

— А, эта девочка… Такая забавная, правда? Но, милый мой, я просто шутила. Ставила эксперимент, так сказать. На живом материале.

— Ты оставишь ее в покое.

— Да пожалуйста. Я ее и не трогала, она сама все делала. Мне оставалось только наблюдать. Сейчас заберу программу…

— Опоздала. Я разломал твою игрушку.

Красивое лицо искажает ярость.

Ветер срывается из-под туч, смерчи листвы взмывают к коленям, скрипят качели, стая воронья кружит над парком, дождь хлещет по лицу, гнутся и трещат ветки, в доме напротив хлопает рама, звон разбитого стекла, сигнализация машины…

— Ты уйдешь! Я победил!

— В этот раз…

— Всегда! Всегда, слышишь?!

— Радуйся, мальчик. Потом сам ко мне кинешься — забвение так сладко…

— Не бывать этому никогда!

Шорох листвы. Стук капель. Скрип качелей.

Дождь закончился. Но Мишку я все равно заставила взять зонт. Забрать из школы я его сегодня не смогу, у нас в магазине учет, работаем до вечера… Надо будет завтра вызвать мастера — ночью хлопнула рама, стекло разбилось.

Мишка, Мишенька… Мой сын. Мама сейчас звонила — говорит, убежал от дяди Паши, всем поселком ищут, не могут найти! А он меня спасать помчался. Господи, как я могла его забыть? Из-за Романа… ну и пусть в моей жизни был Ромка, зато теперь у меня есть Мишка! И это моя жизнь. Я ни дня из нее не отдам!

А чашка — ерунда. Инна Викторовна умная женщина, она понимает, что больше я такого никогда не сделаю. Так что и повышение у меня будет, и премия. И с Мишкой на море съездим следующим летом.

Кажется, стало теплее. Солнце так и сияет в мокрой листве! Вот такая осень красива…

Надо перейти на другую сторону — здесь на тротуаре грузовик поставили, какие-то вещи таскают…

— Славка! Заснул, что ли? Тащи сюда эту х…ню!

Надо же, какой силач. Огроменную тумбу один волокет. Просто богатырь…

Что за ерунда? Откуда у него мой шарфик?!

Порыв ветра приносит аромат полыни, вспыхивают острым блеском какие-то искры… Вот черт!!! Окатили с ног до головы!!!

Осень, как же я тебя…