Экзамен

Экзамены я не люблю. Все, что студенты смогли или захотели узнать, они узнали — а для чего об этом узнавать мне? Ничего нового не услышу, ничего интересного, особенно заседая в комиссии на экзамене по чужому предмету… Спрашивается — зачем и кому понадобился препод с кафедры Противоречий в классе, где сдают историю рас? Ректор говорит — положено. А сам на экзамены не ходит, некогда ему, белокрылому.

И вот сижу я сейчас и слушаю, как предпоследний студиоз, разодетый в пух и прах полуэльф, пытается раскрыть тему «Что я знаю о кентаврах из книг». И очень хотелось разрешить ему рассказать не об абстрактном книжном, а о реальном кенте, только опасаюсь, будет как в прошлый раз, когда студент вспомнил прежде всего парадоксальные кентаврийские пословицы.

Студент, наконец, завершил пересказ учебника, искусно притворявшийся, когда ему надо, старым и сонным сатир, преподаватель истории рас, благосклонно кивнул и оттиснул личную печать на зачетке счастливца. Ему тоже было скучно. Остальные — две дамы-сильфиды с кафедры Ментальности, вообще не слушали, а мысленно пересказывали друг другу свежие сплетни.

Последней к столу преподов вышла девочка, симпатичная, с искорками, которые сами по себе слетали иногда с ее пальцев, и огоньком в глазах. Из какого-то дальнего, насквозь пронизанного магией мира, где не умеют толком справляться с Силой, и считают, что не очень-то и нужно… Вышла и прочитала, какой билет ей достался:

— Происхождение драконов, официальная версия, слухи, легенды.

Я вздохнул. Не повезло… И когда студентка начала довольно бодро рассказывать эту «официальную версию», кстати, самую завиральную из всех, остановил ее:

— Это все хорошо, но сами-то вы что думаете? Откуда взялись драконы?

Телепатирующие дамы прекратили мысленную болтовню, кажется, им стал вдруг интересен экзамен.

— Много чего, — призналась девочка, пожав плечами. И дерзко добавила: — Могу предложить восемь более или менее правдоподобных версий.

Я усмехнулся:

— Предложите.

— А это пойдет в зачет экзамена? — отозвалась шустрая студентка.

Я переглянулся с дамами, с совершенно проснувшимся и словно помолодевшим историком-преподом, и кивнул.

— Пойдет. Итак, мы слушаем.

Девочка в очередной раз стряхнула искры с пальцев и начала:

— Версия первая: драконы не появились, они были всегда.

Дамы-менталки нахмурились:

— Но позвольте, так не бывает. Все имеет свое начало, таково правило…

— Но нет правил без исключений. Почему бы драконам не быть исключением? Версия вторая: их кто-то придумал, и он так верил в свою выдумку, что драконы появились. Версия третья…

— Стоп, — попросил я. — Так не пойдет. Это общее изложение, сухая выжимка, а я… мы предпочли бы услышать более развернутый ответ.

Девочка не стала сразу спорить, задумалась, даже искры перестали с пальцев сыпаться.

— Хорошо, я могу попробовать. Но это будет звучать как миф или сказка…

— Сказки — мудрость мира, — строго заметила одна из дам, явно кого-то процитировав, — а мифы — та почва, на которой вырастают все науки. Мы вас слушаем.

Умница студентка не стала спорить, хотя на миг мне показалась — собирается.

— Тогда вот такая… сказка, — она помолчала, то ли подбирая слова, то ли придумывая их. — Как-то раз где-то встретились два мира, и не просто встретились, а влипли друг в друга, сцепились так, что не разорвать. Это бывает, к сожалению или к счастью. В одном мире жили Разумные Люди, в другом — Неразумные Существа. Впрочем, полагаю, Люди просто считали себя разумными и неразумными других, а для Существ разум значил намного меньше чем, например, чувство. Даже у двух представителей одной расы может быть слишком разное мышление, так что понимание невозможно. А обитатели разных миров к нему и не стремились.

— Наверное, случилась война? — спросила вторая ментальная дама.

Мне тоже пришло в голову именно это. Слишком уж четко девочка обозначила, что одни считали разумными лишь себя, а других нет, вторых же интересовал вовсе не разум.

— Нет, что вы, для войны они тоже были слишком разными — даже ее представляли себе каждый по-своему. Потому конфликт не возник. Но этим двум народам все же приходилось жить рядом. Долго, десятилетиями. А когда живешь с кем-то в одном, общем мире, так долго, то рано или поздно общим делается не только мир. Некоторые мысли. Мечты. Надежды. Даже чувства. Наконец, возникает интерес. Так и вышло. Две расы стали изучать друг друга и сделали множество открытий, удивительных и странных. Возникло еще больше общих чувств, еще больше надежд. Постепенно Люди и Существа перестали отделять себя друг от друга, их мысли и чувства слились в единую общую сферу, какая есть у каждого мира. И в этой сфере родилось новое создание, особенное, не человек и не существо, но и то, и это. Выглядело оно как чудовище, но обладало разумом и душой человека. Люди мечтали о крыльях — и новое творение имело крылья. Существам не хватало гибкости — по правде сказать, они были довольно неповоротливыми — и новое творение оказалось грациозным, способным меняться и снаружи, и внутри. Это и был дракон.

— Неправдоподобно, — заметил учитель истории рас, — без войны не могло обойтись или без хоть какого-то конфликта.

— Это же сказка, — пожала плечами девочка. — В сказке может быть все, что угодно.

— Но логика должна быть и в сказке.

Я вздохнул. Ну да, в том, что живые существа не могут обойтись без конфликтов, очень много логики.

— Тогда считайте, что я просто не рассказываю о войне, — ответила преподу девочка. — Потому что эта история не о ней. Но есть и другая.

Она потерла свои искрящие пальцы и продолжила:

— Был мир, где правили Четыре Страха. Не скажу, что это плохо. Первый страх был страхом причинить другому боль. Второй — ужасом одиночества. Третий — страхом перед ошибками. Но вот четвертый… живущие в том мире боялись дракона, но они не знали, что это такое. Не знали, пока однажды не встретились с ним. Начиналось с ерунды — два человека полюбили одну девушку… Или может быть две девушки в магазине платья выбрали для себя один и тот же наряд. Или двум гениям пришла в голову одна мысль…

— Выходит, вы не уверены, с чего началось? — переспросил «историк», кажется, решив слегка попугать девочку. Еще не понял, что она не из пугливых.

— Вариации, — ответила она тут же, — их всегда много. Возможных поводов для конфликта. А суть одна — мы слишком похожие и хотим одного и того же. И при этом никто не желает уступать другому. И вот когда просыпается эта неуступчивость, или упрямство, или вера в только свою правоту, то просыпается и дракон. Иногда в нас же, иногда в другом, а порой где-то далеко рождается новый зверь, который с тех пор начинает искать своего «родителя»…

— Отлично, — перебил я — и девочку, и почти готового задать новый вопрос историка. — Прекрасные сказки. Вы слышали их где-то?

— Нет, я их придумала, — ответила ученица. Посмотрела на меня: — Можно продолжать?

— Не стоит, — я в кои-то веки использовал внушение, чтобы мои коллеги вдруг захотели принять экзамен у девочки прямо сейчас. — Зачет сдан.

Дамы и «историк» не стали спорить — да и зачем? Девочка оставалась последней на этом экзамене, и всем хотелось свободы. Но расставшись с коллегами и отправляясь к себе, сначала пешком, а потом — лётом, я думал о том, что сказочники с богатым воображением — опасные люди. Они запросто могут придумать правду. Потому я и не позволил ученице продолжать — кто ее знает, не разболтает ли она случайно наши, драконьи, секреты?

Но потом, позже, обязательно попрошу ее рассказать еще одну сказку о драконах.