Глава 2

Салон “Мадам Керо” выглядел максимально типично для подобных заведений: расслабляющая полутьма, фоновая музыка из бесплатной он-лайн подборки, расставленные повсюду свечи и благовония, мешанина из плакатов, картин и фигурок, изображающих разношерстных божеств, мандалы, пентаграммы и руны.

“На любой вкус и цвет…” — Оскар развалился на диване в “приемной”, ухмыляясь на каждый элемент декора, попадающийся на глаза. — “Какая же безвкусица!” — Лениво покачав головой, он уставился на лавовую лампу и погрузился в свои мысли. Все ниточки вели в одно место — в этот постановочный магический салон. Уже восемь жертв, потерявших рассудок вскоре после посещения Мадам Керо, по большей части, конечно, женщины от сорока, но была и парочка мужчин. Значит, здесь нет четкого профиля, кто подвернется. Вероятно, и цель этого шабаша такая же незаурядная — питание или восстановление.

Оскар обшарил сознанием все помещение — невидимые “щупальцы” пробирались сквозь стены, рисуя на внутреннем экране три комнаты — уборная, комната приема посетителей и, вероятно, ритуальная зала. Это уже было интереснее: он “увидел” магический круг, слабо пульсирующий остатками энергии, парочку оберегающих знаков и активную руну морока. “Плутовка, что-то умеет.”

Из соседней комнаты послышались шаги, Оскар мгновенно втянул свои “щупальцы” и накинул рабочий образ просточка-дурачка. Дверь открылась, и в приемную вышла ярко накрашенная Мадам, с завязанной пестрым шарфом вороной копной кудрявых волос.

— Ал? — Пухлый, коренастый мужчина лет под пятьдесят коротко кивнул и поднялся с дивана. Помятый, дешевый костюм был явно не по размеру, ботинки сильно изношены, а левый шнурок волочился по полу. — Добро пожаловать! — Женщина сверкнула глазами. — Ты уверен, что хочешь заглянуть за грань? Пути назад уже не будет… — Она говорила очень уверенным и властным голосом, стараясь произвести впечатление на растерянного посетителя.

— Да, у меня очень много вопросов.

— Что ж, я предупредила. — Драматично выдержав паузу, она отступила в сторону, приглашая гостя пройти внутрь. Тот снова кивнул и прошаркал в комнату.

Как и в приемной, здесь царила полутьма, горели свечи, пахло ароматическими палочками и травами. Повсюду были расставлены кристаллы, зеркала, стеклянные шары и прочие мистические атрибуты. С потолка свисали две ажурные лампы, бросавшие таинственные тени на стены. В центре стоял круглый стол, накрытый черной тканью. Мадам указала посетителю на стул и уселась на свое рабочее место.

— Что привело тебя, дружок? — Она мягко погладила старую колоду карт, оказавшуюся под ее рукой.

— Мне кажется, меня сглазили. — Толстячок кашлянул и протер засаленным платком пот со лба. — У меня проблемы… ну… с женщинами. Я уже несколько лет не могу завязать, так сказать, постоянные отношения. А когда дело все же сдвигается с мертвой точки, у меня возникают… ну… гм… проблемы… в интимной обстановке… — Он смущенно потупил взгляд. Мадам понимающе закивала, помешала карты и протянула их гостю.

— Сними мизинцем левой руки, столько, сколько захочется, и задай им свой вопрос. — Мужчина торопливо ткнул пухлым мизинцем в колоду. — Посмотрим… — Гадалка принялась раскладывать пестрые картинки, периодически кивая и бубня что-то под нос. — Очень интересно… — Она откинулась на спинку кресла, задумчиво теребя прядь волос. — Ты одиночка. Всегда им был и, кажется, не особо стремишься это исправить. Вокруг тебя много женщин, карты говорят, что у тебя нет с этим проблем. Более того, ты их притягиваешь… — Она коротко глянула на посетителя исподлобья, то ли скептически, то ли проверяя. — Я вижу… очень много связей. Ты популярен… Хм… — Мадам переложила несколько карт в другой ряд. — Чем ты занимаешься?

— Ну… я много путешествую, выполняю всякую работу, что подвернется… — Толстячок смущенно улыбнулся.

— Карты говорят, что ты очень азартный. Ты не боишься смотреть в лицо опасности, твой инстинкт самосохранения почти отсутствует. Ты настоящий адреналиновый наркоман… — Она снова оценивающе зыркнула на сидевшего напротив мужичка.

— Ну… Я люблю поиграть в покер… Там, иногда ставки делаю, всякое такое…

— Нет, ты любишь физическую боль. Ты любишь чувствовать телом. — Она достала из колоды еще несколько карт. Положив их в нижний ряд, гадалка скорчила мину. Быстрыми движениями она снова поменяла местами три карты. После короткой паузы, Мадам вскрикнула и, опрокинув стол на толстячка, сорвалась с места. Посетитель резво увернулся, метнулся в сторону прикрытой ширмой двери, куда, спотыкаясь, бежала Мадам и, перекрыв собой путь к спасению, громко засмеялся.

— Что, сучка, испугалась? — Вместо коренастого просточка перед ней стоял двухметровый, широкоплечий мужчина лет пятидесяти. Припорошенные сединой каштановые волосы падали на плечи, аккуратная борода подчеркивала суровые черты лица. Скулы и лоб украшали несколько старых, глубоких шрамов. — Далеко собралась? — Оскар схватил визжащую женщину за горло, развернул и впечатал в ближайшую стену.

— Неееет… — Хрипела ведьма. — Я просто… Мне надо… Я не… — Она брыкалась и махала руками, пытаясь ударить охотника.

— Ты хотела жрать, тварь. Ты отправила этих тупых коров в дурку, чтобы существовать. — Он еще раз с силой треханул ее о стену, ведьма вскрикнула, обмякла, ее глаза закатились и голова безвольно упала на грудь. — За совершенные тобой преступления я приговариваю тебя к высшей мере наказания. Приговор будет приведен в исполнение немедленно. In nomine patris et filii et spiritus sancti…

С улицы казалось, что салон “Мадам Керо” закрылся: пестрая вывеска и лампы, мигнув, погасли, бесконечная музыка замолкла, даже огонь на свечах жалобно пыхнул и потух. Помещение окутали тишина и темнота.

Pater noster, qui es in caelis, sanctificētur nomen tuum…

Запах дыма был еле уловим.

**********

1950 год

Крепкий кудрявый парнишка уверенно вел мяч по полю: он обошел одного, потом второго, сделал пас вправо. Бегущий рядом высокий блондин подхватил мяч и со всех ног ринулся вперед. Защита противника осталась позади — теперь только он и вратарь.

— Гооол! Даааа! — Мальчуган на трибунах захлопал в ладоши, почти подпрыгивая на месте. Казалось, что у него скоро рот порвется от улыбки. Блондин победоносно обежал вокруг ворот и вприпрыжку поскакал к своему главному болельщику.

— У него не было шансов! Петер не умеет в обманку. — Он звонко хлопнул братишку по протянутой ладони. — 2:4, уделали как детей. — Блондин спешно глотнул холодной воды из термоса, рукавом тонкой рубашки стер пот со лба и устало присел на край скамьи. — Ну, что, домой? — Парнишка энергично закивал. Старший взялся за ручки инвалидного кресла и покатил мальчугана к выходу.

— Как ты красиво обошел Йонна! Я думал, все! Он тебя закроет! — Ворковал младший, ерзая по сиденью. Блондин потрепал его по затылку и гордо вскинул подбородок.

— Не в этот раз, Мэлокин. Я всегда на страже!

**********

1963 год

— Подпишите здесь, здесь и здесь. — Сухая женщина-администратор бегло ткнула ручкой в трех местах. Она почти не смотрела на него, то ли из равнодушия, то ли из жалости. Но это, в любом случае, лучше, чем ловить на себе сочувствующие взгляды.

Руки уже с трудом слушались — брать мелкие предметы было с каждым днем все сложнее. Сердито пыхтя, Мэл ворочил железное перо по гладкой поверхности, пытаясь зажать его в негнущихся пальцах. Наконец, оно поддалось. Вместо полноценной подписи он поставил три кривых галки.

— Вы прочитали пункт о возможных осложнениях?

— Да, я все прочитал. Спасибо. — Не смотря на то, что ему было уже за двадцать, голос все еще звучал высоко. Гормоны так и не смогли взять свое и превратить худощавого, угловатого подростка в мужчину. — Что дальше?

— Санитар отвезет вас в палату, господин… — Женщина пробежалась глазами по бумагам. — Геб. Добро пожаловать!

Больницы были уже привычным делом — он провел в них, наверное, половину своей жизни. Его давно не пугали ни уколы, ни лекарства, ни процедуры, ни врачи. Когда, семнадцать лет назад, ему поставили диагноз “детский церебральный паралич”, он еще мог ходить и даже бегать. Сейчас же он был прикован к инвалидному креслу, а с недавних пор не мог уже самостоятельно подняться с кровати и обслужить себя. И чем дальше, тем хуже. Мэл знал, что ему осталась максимум пара лет, пока болезнь полностью не завладеет его телом. Это было самое мучительное — понимать, что скоро ты станешь мычащим овощем, сутками смотрящим в одну точку на стене. Иногда его охватывала нечеловеческая злость, ему хотелось орать, метаться по комнате и крушить стены, но он мог только нелепо ворочаться на койке и бить себя в живот крючковатыми пальцами.

Он больше не верил обещаниям врачей, что “этот инновационный метод поможет ему встать на ноги, или вернуть подвижность конечностей, или хотя бы облегчит его мучения” — за годы проб и боли он не получил ни одного положительного результата. Он сдался. Выгорел, потерял веру и остатки надежды. Мэл мог теперь часами лежать в кровати, слушая музыкальные пластинки и воображая себя, крепким, самостоятельным, красивым, играющим на фортепьяно перед толпой визжащих фанатов. Он отпускал свое тело, оставлял его лежать скрюченным эмбрионом, и уплывал под ритм барабанов по волнам гитарных рифов. Да… Новомодный рок-н-ролл полностью перевернул его маленький мир. Он больше не мог играть сам, клавиши не слушались, превращая даже самые простые детские песенки в кашу. Но эта музыка, такая энергичная, живая, сильная, давала ему заряд — Мэл закрывал глаза и отключался, находясь в своей нереальности. Здесь и сейчас.

Дверь распахнулась, и в палату зашли три человека: уже знакомый ему невысокого роста, очень крупный, усатый мужчина, главный врач больницы, и статный военной выдержки заведующий неврологическим отделением. На прошлой неделе они подписали его обходные листы и, сахарно улыбаясь, долго жали костлявую ладонь. А вот эту строгую женщину он видел впервые. Она зашла последней и встала у стены, наблюдая за новым пациентом.

— День добрый, голубчик! — Главврач старательно изображал улыбку и теребил в руках медицинскую карту. — Что ж, завтра с утра мы начнем с уже знакомых вам процедур: физиотерапия, букет “Баклофен — Диспорт — витамины” и массаж. — Он вежливо кивнул в сторону заведующего неврологии. — Также вам начнут первый курс тех самых препаратов и занятий, коим посвящено исследование. За эту часть отвечает наша очаровательная гостья. — Усатый отвесил короткий поклон молчащей женщине в углу. Аккуратный римский нос, высокие скулы, плотно сомкнутые губы, тонкие брови, строгие темные глаза и забранные в пучок гладкие черные волосы — даже в медицинском халате она выглядела очень эффектно. Женщина коротко улыбнулась. — Мэлокин Геб — доктор Марта Кир. Ну-с, приступим…

Дни сливались в одну бесконечную полосу: он спал и ел в своей палате, затем его возили по процедурным кабинетам, крутили и растягивали, заставляя ощущать негнущиеся мышцы и орать от боли, ставили уколы и пичкали таблетками. Затем были двухчасовая прогулка на свежем воздухе и снова процедуры.

Эти круги ада он проходил уже много раз, но работа в кабинете доктора Кир была совершенно новым опытом: первое время она сажала его в удобное кресло, зажигала какие-то пахучие штуки и включала аудиозаписи с очень странными, низкими звуками, не то рык, не то голос. Позже он узнал, что это называется “горловое пение”, техника, которую используют многие шаманы для входа в состояние транса. Со слов доктора Кир эти незамысловатые процедуры должны были активизировать участки его мозга, отвечающие за физическую активность тела. Мэл не возражал — ее сессии позволяли ему расслабиться, погрузиться в мысли и на какое-то время забыть о бесконечной ноющей боли.

— Мэлокин, я заметила, что у тебя большая коллекция музыкальных пластинок. Ты — музыкант? — “Белоснежка”, так он про себя называл эту яркую женщину, заполняла какие-то бумаги и даже не смотрела в сторону пациента.

— Можно сказать и так. — Кряхтя, отозвался Мэл. — Когда-то я играл на фортепиано. Эти записи напоминают мне о хороших временах. — Женщина на минуту задумалась и молча кивнула.

И однажды, вместо привычного мягкого кресла в “звуковом” кабинете его ждали обычный стул и… старое пианино.

— Сегодня я хочу попробовать кое-что новое. — Начала доктор Кир, помогая ему удобнее усесться на стуле. — Ты будешь слушать сразу две пластинки, горловое пение и только что вышедшую песню группы The Rolling Stones, должно быть в твоем вкусе… — Она спешно продемонстрировала пациенту квадратную красно-белую коробку с незнакомыми ему лицами. — Я хочу, чтобы ты представил, как играешь эту песню. Не важно, как твоя импровизация будет звучать, но ты должен пытаться подыграть. Я думаю, что это упражнение поможет стимулировать и твой мозг, и твое тело. Тебе нужно “разбудить” рефлексы, которые ты забыл. — Мэл смотрел на безумную женщину во все глаза: он? играть? на пианино?

— Но… я никогда не слышал эту песню… Я не умею так…

— Это не важно. — Грубо оборвала Белоснежка. — Послушай, потом постарайся подыграть. Как сможешь.

— Я не могу! Я не умею! У меня даже нет нот! — Запротестовал он, пытаясь эмоционально жестикулировать.

— Импровизируй. — Сухо отрезала доктор. — Ты думаешь, у меня есть подсказки? Думаешь, у меня есть карта или расшифровка… тебя? У меня тоже ничего нет. Мы идем вслепую. Так давай идти вместе. — Женщина резко развернулась, прошла к проигрывателю и поставила иглу на пластинку. Раздалось монотонное шипение, затем треск и знакомый низкий рев. Через минуту эти звуки утонули в озорном гитарном мотиве, барабанах и хоре мужских голосов:

I wanna be your lover, baby,

I wanna be your man,

Tell me that you love me, baby

Tell me you understand

Незамысловатые мотив и слова, повторяемые группой по кругу, быстро запомнились и осели в голове. Мэлокин тяжко вздохнул, положил руки на клавиши и закрыл глаза. Рев и музыка совсем не сочетались — эти ритмические и тональные диссонансы страшно бесили. Он пытался поймать аккорды, попадать нотой в такт, но каждый раз выходила такая чехарда, что он злился еще больше. В какой-то момент он просто ударил по клавишам, гневно пиная ногой инструмент. Доктор молча, но очень многозначительно, зыркнула и строго кивнула — продолжай. Проклиная все свое существование, парень послушно вернул руки назад. Пару минут он просто слушал, мысленно разделяя звуковые дорожки на отдельные элементы — гитара, еще одна гитара, основной голос, бэк-вокал, сколько их? два, три? барабаны, навязчивый рев шамана, еще какие-то низкий звук — контрабас?, а бас-гитара… Он уцепился за этот инструмент и взял аккорд — вышло коряво, но он хотя бы попал в ритм. Вот здесь, еще раз…

Через пару недель практики Мэл уже мог аккомпанировать под несколько песен — конечно, это была не техничная работа музыканта, но он был ужасно горд собой. Теперь он ждал эти сессии, как праздника — раз в несколько дней доктор Кир меняла пластинки, давая ему новое задание. Коллекция знаний современной музыки стремительно росла, как и желание импровизировать. Он закрывал глаза, мысленно расслаивал какофонию звуков, искал какой-то инструмент и следовал за ним. Иногда, когда попадание было особенно четким, Мэл улыбался и начинал покачиваться на стуле в ритм барабанов. Мышцы противно ныли после процедур физиотерапии, но он не чувствовал боль — он растворялся в музыке, представляя себя там, на сцене, рядом с этой группой. Он был здесь и сейчас, вне своего скрюченного тела, вне физического.

— У меня хорошие новости. — В тот день Белоснежка встретила его прямым и очень серьезным взглядом. — Твои показатели достигли нужных цифр. Мы можем приступать ко второй фазе. — Пациент удивленно разглядывал женщину напротив. Строго забранные в пучок иссиня-черные волосы, властное лицо, большие глаза, темные, бездонные. Любой молодой человек, проводивший время наедине с такой красивой и уверенной в себе женщиной, попал бы под ее шарм. Но Мэл прекрасно понимал, что у него нет шансов. — Если ты готов продолжать, тебя придется перевести в нашу частную клинику — здесь врачи сделали все, что могли. — Она выжидающе молчала.

— Хорошо. Что будет дальше? Танцы вокруг костра? — Он попытался пошутить, но безразличное лицо Марты намекало на провал.

— Дальше… Я хочу поменять твою диету и снять с этих бесполезных препаратов. Мы продолжим работать с телом через разум. Мы достигли прекрасных результатов, но их нужно закрепить. — Она вздохнула и осторожно накрыла своими тонкими пальцами его иссохшиеся ладони. — Мэлокин, я считаю, что ты отличный кандидат для полноценного участия в моей программе. Это… необычная практика. Я не стану тебе врать и обещать исцеления. Но я могу обещать тебе новую жизнь.

**********

В баре было многолюдно: почти за каждым столом сидели шумные компании, они громко смеялись и болтали. Три запыхавшихся официанта бегали по залу, меняя напитки и собирая пустые бокалы. Играла веселая ирландская музыка.

“Она издевается?” — возмутился Локи, прочитав сообщение от Аниты.

“Сегодня, 22:30, бар “Зеленый Клевер”. Пожалуйста, не опаздывай.”

Пусть это не самое популярное место, но народ будет — а он ненавидел шумные, людные места. Там всегда слишком много ушей, глаз и внимания. Для встреч с друзьями он предпочитал тихие рестораны с VIP комнатами, куда можно было незаметно прошмыгнуть через черный ход и не сталкиваться с удивленными взглядами и щелчками камер телефонов.

Натянув капюшон поглубже и прикрывая лицо ладонью, он спешно шел мимо столов, ища знакомую блондинистую голову. Большое пространство в дальнем углу зала было прикрыто резной деревянной перегородкой, Локи с надеждой заглянул за стенку и выдохнул — весело улыбаясь, Анита махнула рукой. Он уже собирался плюхнуться рядом, как заметил за их же столом человека — здоровый, плечистый детина, бородатый, каштановые волосы с сединой. От него буквально несло неуловимым людям запахом огня и ладана — как он не почувствовал этого с порога?!

— Садись! — Невозмутимо кивнула профессор. — Локи, это Оскар. Оскар, это Локи. Обращаю ваше внимание, что мы здесь не одни. Если вы начнете выяснять отношения прямо сейчас — будет очень плохо. — Она довольно ухмылялась, наблюдая как эти двое сверлят друг друга глазами и мысленно разрывают на куски. — Спасибо, что пришли. Скоро к нам присоединится еще один важный член команды.

— КОМАНДЫ?! — Они гаркнули почти синхронно. На секунду голоса в зале притихли, повисла пауза, но посетители быстро вернулись к своим делам, не обращая особого внимания на троицу в углу.

— Называйте, как хотите. Это не принципиально. — Анита похлопала глазами и добродушно улыбнулась. — Господа, мы столкнулись с обстоятельствами, потенциально опаснее и сложнее, чем любые передряги, в которые каждый из нас попадал. Подобная ситуация требуют участия нескольких компетенций. С этой целью я позволила себе пригласить экспертов из круга, доступных мне контактов. — Оскар презрительно фыркнул, Локи уселся рядом с профессором и скорчил надменную рожу.

“Вот же коза!” — он косился на подругу, которая с очень довольным видом высматривала в толпе кого-то еще. Их молчание нарушил женский визг:

— О Боже! Локиии! — В суматохе происходящего он даже не обратил внимания на невысокую рыжеволосую девушку, возникшую рядом с ним. — Это правда тыыы?! — Она зажала руками рот и, тихо пища, таращилась на звезду. Парень испуганно завертел головой, проверяя, не привлекла ли эта сцена лишнего внимания — ни одна голова не повернулась, ни один разговор не прервался — все были заняты своими делами, совершенно игнорируя возгласы. Неожиданно девушка рассмеялась и вальяжно хлопнула Локи по плечу:

— Расслабься! Я шучу. — Гостья шмыгнула на свободное место рядом с нахмурившимся здоровяком. — Ты бы видел свое лицо… — Продолжая хохотать, она подмигнула Аните, которая все это время негодующе буравила ее взглядом. — Да ладно, подруга! Я же не со зла… — Профессор на секунду прикрыла глаза, медитативно вздохнула и потянулась за сигаретой.

— А вот и наш четвертый участник. Илона, прошу любить, жаловать и не прибить…

**********

Шесть лет назад

Странная девочка не играет в куклы.

Странная девочка не слушает взрослых.

Странная девочка спит только в круге.

Странная девочка слушает прошлых.

Ее тоже всегда называли “странной”. Только в ее юность странных или боялись, или запирали в психушке, а сейчас быть “странным” значит быть “модным” — глобальный тренд на эксцентричность, самовыражение, свободу мысли. Даже в таком консервативном заведении, как Национальный Исследовательский Медицинский Университет, теперь можно было встретить студентку с ярко-розовыми волосами, или аспиранта с пирсингом и татуировками.

Однако, эта странная девочка не особо выделялась — тихая, рыжеволосая мышка всегда сидела на заднем ряду, натянув по подбородок свитер. Она обычно молчала, но когда профессор Верт задавала ей вопросы, отвечала верно и по делу. Исторический факт, ход исследования, взаимосвязи, выводы — девочка на минуту задумывалась, а потом выдавала короткий и точный ответ. Ровно то, что хотела услышать Анита. Иногда ее попадания были настолько четкими, что Анита не на шутку стала подозревать у студентки телепатические способности.

Девочка уже ждала в кабинете, небольшой преподавательской комнате с двумя столами, вереницей жестких стульев вдоль стены и старым шкафом для хранения работ. Скромно присев на край, она скинула рюкзак прямо на пол и задумчиво смотрела в окно — там уже начиналась весна, солнце мягко грело, а голые ветки осторожно покрывались почками.

— Илона, рада тебя видеть. — Профессор непринужденно улыбнулась, прошла к рабочему месту, но не стала садиться, а примостилась на подоконнике и, подставив щеки под солнечные лучи, посмотрела в окно. Девочка тихо угукнула. — Знаешь, ты очень талантливая. Меня впечатляет твоя подготовка к каждому занятию. Ты заранее смотришь темы и читаешь литературу?

— Не совсем… — Мышонок поморщилась. — Но я стараюсь готовиться. Если вы дадите мне список литературы, я могу еще лучше…

— Обязательно. — Анита прикрыла глаза, по-кошачьи млея от тепла. — Я накину тебе несколько дополнительных материалов, думаю, будет интересно. — Девочка снова угукнула, с любопытством наблюдая за преподавателем в естественной среде обитания. — Я заметила, что у тебя не особо много друзей… Ты всегда сидишь одна… — Громкое сопение и потупившийся в пол взгляд. Утвердительно кивнув, женщина продолжила. — Илона, если ты не против, я бы хотела пригласить тебя в мою исследовательскую группу. Я веду небольшой… клуб по интересам, и мне кажется, что твой потенциал может здесь отлично раскрыться. — Не смотря на внешнюю безмятежность, Анита очень внимательно прислушивалась к каждому движению девочки. Та на мгновение замерла, как испуганный кролик, потом взволнованно запыхтела и затараторила.

— Да, конечно! Я… Мне… это очень интересно! Спасибо!

— Отлично! — Профессор почти спрыгнула с подоконника, открыла нижний ящик стола и протянула мышке увесистую стопку бумаг. — Я прошу тебя внимательно заполнила этот тест. Он не про знания, не не про книги и даже не про лекции. Он про тебя. Старайся не сильно вдумываться, отвечать честно и именно так, как ТЕБЕ кажется правильным. Даже, если твое мнение расходится с общепринятым, даже если какие-то вопросы покажутся тебе необычными или глупыми, поверь, они важны. Каждый вопрос имеет шкалу согласия: полностью согласен, согласен, не принципиально, не согласен, категорически не согласен. Выделяй тот ответ, который тебе ближе всего. Не анализируй, не включай логику, ищи ответы внутри себя и будь честна. — Солнечные блики в очках Аниты сияли яркими белыми пятнами, а светло-русые волосы создавали прямо-таки божественный ореол. — Эти тесты конфиденциальны и не влияют оценку твоей успеваемости. Стол в углу свободен. Надеюсь, ручка у тебя есть? И да… — На секунду придержав бумаги, профессор строго посмотрела на девочку. — Не забудь заполнить анкету: имя, дата и место рождения. — Профессор весело подмигнула, передала мышке тест, и, взявшись за свою папку с контрольными, глянула на пачку сигарет — курить в этом кабинете было нельзя. А как же хотелось…

Через час с небольшим Илона застенчиво положила стопку бумаг перед преподавателем.

— Я закончила. — Она нетерпеливо покачивалась с носка на пятку и, кусая губы, смотрела на Аниту. — Там были очень странные вопросы. Они не относятся к сфере точных наук.

— Так и есть. — Широко улыбнулась блондинка. — Я стараюсь смотреть на вещи… объемнее. Мы не видим радиоволны, но они есть, и существовали даже тогда, когда их не умели измерять. Поэтому я полагаю, что если мы не можем что-то увидеть, пощупать или описать на каком-то языке, это не значит, что этого нет. — Она хитро подмигнула. — Надо давать шанс чудесам.

По дороге в кампус странная девочка почти летела. Ей казалось, что за спиной выросли крылья, а мир окрасился во все цвета радуги. Она улыбалась прохожим, перепрыгивала через лужи и ловила носом солнечных зайчиков, почти как профессор. Впервые в жизни она почувствовала себя частью чего-то, а не одной против всех. Впервые в жизни она знала, что ее поймут и примут. Да будет так!

Пальцы бегали по клавиатуре, громко хлопал пробел. Периодически Анита хватала шариковую ручку, что-то чертила и писала поверх листов бумаги, перекладывала их из одной стопки в другую, затем внимательно просматривала какие-то документы на экране компьютера и снова начинала барабанить по клавишам. Время от времени она кивала самой себе, скептически хмурила брови, цокала языком и задумчиво смотрела на тесты девочки.

“Богатое воображение. Разносторонняя. Интеллектуально крайне развита. Анализ, планирование, реализация. Рассудительна. Интуиция на высоком уровне. Сила воли. Уверена в себе, решительна. Не любит быть в центре внимания. Интровертна, раскрывается в узком круге. Не любит правила и ограничения. Не понимает социальные ритуалы.

ТС стабильна. Медиумизм отсутствует. Ясновидение отсутствует. Союзники 13. Прямой диалог с ВЯ. Вопрос — ответ.

Яснознающая.”

Профессор откинулась на спинку стула. Последнее слово она стирала и набирала несколько раз — почему-то ей было неловко делать такой предварительный вывод. Ее странная девочка, оказывается, не странная — она просто очень редкая. Она просто очень другая.

**********

Подперев спиной стену, Локи хмуро оглядывал сборище: святой бугай развалился на диване и периодически бросал в его сторону такие же подозрительные взгляды; рыжеволосая, отобрав у того плед, уселась на пол и зачем-то растапливала камин; Анита же сразу поднялась наверх и громко хлопала ящиками своего “волшебного” комода. Окна гостиной были плотно зашторены, а привычный хозяйке рабочий хаос старательно прибран: стопки студенческих работ аккуратно сложены, университетская литература расставлена по книжным полкам и даже пепельницы лишились своих запасов окурков.

Бессмертному все еще было стыдно за свой прошлый визит. Он игнорировал лежавшие в углу останки круглого стола медиума, но воспоминание о покрытом глубокими царапинами дверном проеме на верхнем этаже прожигало в затылке дыру. Однако, годы тренировок по самоконтролю не прошли даром, и Анита была невредима — Локи успокаивал себя, что именно это имеет значение. Где-то в глубине сознания, он даже гордился собой.

— Коллеги… — Голос хозяйки все еще звучал сверху, но торопливые шаги предсказывали ее скорое появление в гостиной. -… как я уже говорила, мы столкнулись с обстоятельствами, которые пока не в силах понять и предсказать. Что мы знаем точно…

Блондинка наконец-то впорхнула в комнату и торопливыми шагами направилась к столу.

— 54 года назад некая Марта Кир покинула наш мир. Из разных источников удалось выяснить, что госпожа Кир владела частной клиникой, где проводила эксперименты над восстановлением физических тел тяжелобольных пациентов, возрождением только что умерших пациентов, восстановлением дееспособности тела после физической смерти, а также неизвестными нам работами с ментальными телами и душами. Ее ближайшее окружение состояло из 6-9 человек, но слушателей и последователей было гораздо больше. Здесь нет точных данных и достоверных источников. — Анита методично раскладывала на большом столе свечи, какие-то баночки, пучки трав, большую медную чашу, свой рабочий блокнот, диктофон и еще несколько вытянутых предметов. — Четыре дня назад Мэ… Локи, видел в нашем городе девушку, имеющую уникальные внешние сходства с госпожой Кир. Контакт с объектом был слишком коротким, чтобы подтвердить личность. — Медиум глубоко вздохнула и наконец села за стол таким образом, чтоб гости были в ее поле зрения. Все выжидательно молчали. — Моя прогулка по теням подтвердила, что душу госпожи Кир призвали в наш мир. Я полагаю, что это произошло в промежутке от 25 до 30 лет назад. Установить местонахождение нового воплощения мне не удалось.

— Призвать душу старого некроманта не так-то просто… — Оскар упер подбородок в кулак и хмуро глядел на разгорающееся пламя в камине. — Если мы имеем дело с практиковавшим нетрадиционным некром, у которого еще и… орден свой был… — Инквизитор резко выпрямился. — К чему ты упоминала культ Тота?

— Я смогла найти несколько свидетельств очевидцев… — Блондинка спешно поправила очки, пододвинула к себе раскрытый ноутбук и пролистала пару страниц блокнота. — Некий господин утверждал, что присутствовал на закрытом показе, целью которого было продемонстрировать успехи Марты Кир перед группой потенциальных спонсоров. В присутствии свидетелей она умертвила кошку, а затем воскресила ее. По описанию процесса, используемых ею средств и антуража обряда становится очевидно, что она вдохновлялась работами Лепсиуса, Уайята и даже Кроули. — Анита глянула на гостей поверх очков — крайне сосредоточенные выражения лиц Локи и Илоны намекали на непонимание. Профессор вздохнула. — Это известные авторы околонаучных и оккультных работ. Во многом они посвящены практикам и философии культа Тота. — Двое быстро закивали, Оскар тихо хмыкнул. — Марта однозначно владела большим объемом информации и какими-то тайными знаниями. Я также нашла свидетельства ее путешествий в Египет: она была членом нескольких научных экспедиций в Гермополь, Саккару, Бахру и другие города, где в разные периоды процветал культ Тота. — Профессор замолчала, провалившись в текст на экране ноутбука. Ее любовь к сбору данных, изучению архивов и научной подборке иногда играла с ней злые шутки: закопавшись в прошлом, Анита долго не приступала к решению текущих задач, ей хотелось сначала узнать все и казалось, что без этих знаний она что-то упустит, чего-то не поймет. Затянувшееся молчание прервала Илона, все это время скромно сидевшая у камина.

— О великий архиватор, хранитель пыли и тысячи букоф! — Беззаботно улыбаясь, девушка смиренно склонила голову. — Давай я посмотрю? Так же быстрее…

Локи моментально подался вперед, наконец отлипнув от стены, и нетерпеливо затоптался на месте, глядя на хозяйку. Чуть помедлив, Анита капитуляцинно подняла руки.

— Хорошо. Мэл, погаси верхний свет, пожалуйста.

Все сакральные действия любят полутьму — яркий свет отвлекает, создает тени и помехи. Тьма же укутывает окружающий мир, позволяя сфокусироваться внутри и видеть только то, что тебе нужно. Илона, закрыв глаза, сидела рядом с медиумом. Ее обычно доброе лицо сейчас казалось каменной маской — неподвижное, отстраненное, неживое. Непослушные пряди упали на лоб, отбрасывая глубокие тени и делая юные черты очень взрослыми, почти старческими. Рядом горели несколько свечей, на тарелке тлели травы, укрывая комнату плотным ароматом мирра, ладана и чего-то еще.

Она стояла в столбе белого света, не здесь, не в этом мире — она была где-то вне. Свет бил сверху, словно фонарь, нависший над головой, очень ярко, но ей не хотелось отвернуться — свет был теплым, зовущим. Опора под ногами растворилась, ее потянуло вверх, и она полетела, сквозь потолок и железную крышу, через пасмурное небо и облака, выше стратосферы, удаляясь от Земли в бесконечный космос. Свет нес ее, словно речной поток. Хотелось петь, смеяться и, подняв голову как можно выше, отдаться этому потоку, раствориться, словно кусочек рафинада в теплом молоке.

— Илона… — Анита говорила очень тихо, но даже этот мягкий звук затряс пространство и заставил вспомнить. — Ты на месте? — Ей очень не хотелось останавливаться, ей хотелось продолжать свой полет сквозь звезды и сиреневые облака. Усилием воли, она вошла в белую комнату с бесконечным потолком. Свет был везде, не оставляя места даже скромным теням. И она была этим Светом.

— Да. — Илона слышала свой голос издалека, словно эхо — здесь не было звуков, они все были там, внизу.

— Я обращаюсь к Высшим за помощью и обещаю использовать полученные знания во благо. — Медиум почти шептала, боясь помешать таинству.

— Говори.

— Я ищу заблудшую душу. Где она? — Блондинка развернула экран ноутбука к девушке: с черно-белой фотографии не самого лучшего качества смотрела худая брюнетка. Илона боролась с тяжелыми веками, медленно открывая очи.

— Мне нужны ее глаза. Я не вижу. — Анита перелистнула страницу и открыла еще одну фотографию. Илона отрицательно мотнула головой. Тоже самое повторилось с последующими вариантами. — Мэлокин… — Рыжая двигалась очень тяжело, словно перемещая неподъемные каменные блоки. — Покажи мне ее. — Локи в один прыжок оказался подле, встал на одно колено и уставился на девушку. — Вспомни ее. Покажи мне любые детали.

Его затрясло: огненное копье пронзило позвоночный столб, голова резко стала невесомой, словно воздушный шарик, а тело онемело. Комната исчезла, и перед глазами появился белый экран. Словно художник, он стал вспоминать лицо Марты: острый подбородок, римский нос, плотно сомкнутые, без намека на улыбку, губы, подкрашенные красной помадой, по-моде тонкие черные брови, несколько небольших шрамов на лбу и щеках, морщинки в уголках глаз… Он вспомнил ее глаза: такие темно-карие, что не видно зрачков, отчего они казались неестественно большими и черными. Он вспомнил ее почти всегда уставший взгляд, сосредоточенный, холодный. Лишь пару раз он заметил в них отголосок одобрения и гордости. Его стало тянуть вперед, ближе и ближе, словно кто-то менял фокус на этих черных дырах. Белый экран быстро сужался, проваливаясь внутрь. Через секунду Локи повалился на бок, истошно моргая и вертя головой — он все также находился в гостинной Аниты Верт, свернувшись на полу в позе эмбриона. Тело не слушалось, руки и ноги свело судорогой. Он хватал ртом воздух и дергал конечностями, пытаясь отогнать наваждение.

— Интересно. — Илона снова закрыла глаза и окаменела. — Она двоится. Старшая и Младшая. Как сестры. Они связаны не кровью, но костью. Старшая ушла, потому что не смогла победить. Она сама так решила. В тенях ей было хорошо. Младшая пришла не сама. Слишком рано. Они еще не были готовы. Младшую создали из кости Старшей и крови Рода. Это Она, но не Она. Старшая захотела быть рядом. Рядом со своей кровью, а не с кровью Рода. Старшая привела Младшую. Привела сюда. — Девушка замолчала. Казалось, что это статуя, искусно созданная скульптором с живой модели.

— Где сейчас Младшая? — Все это время шариковая ручка профессора металась по бумаге, делай короткие заметки, несмотря на красный огонек работающего диктофона.

— Она близко. Из окна она видит наш город. Ей бы хотелось видеть залив, но такой вид слишком дорого стоит. Залив у нее за спиной. Она смотрит на город сверху. Дом с большими окнами и открытыми балконами. Кирпичные стены. Рядом с домом — кофейня. Почти каждое утро она спускается туда. Ей нравится, как там пахнет кофе, корицей и орехами. Она видит большую улицу. Много светофоров. Гудят машины. Она почти всегда дома. Это ее храм. Ее крепость.

Скрюченные конечности, наконец-то, разжались. Локи шумно выдохнул и смог сесть. Завороженно слушая девушку, он разминал пальцы и плечи — эхо забытой болезни все еще резонировало по всему телу, отдаваясь ноющей болью. Ему хотелось встать, выйти на улицу и побежать, убедиться, что все это осталось в прошлой жизни, что он снова может управлять собой, быть “живым” и “настоящим”. Но он молча пыхтел на полу у ног застывшей девушки.

— Младшая и Старшая знакомы? — Анита продолжала хладнокровно вести допрос, не обращая внимания на копошащегося друга.

— И да, и нет. — Илона нахмурилась, словно от резкой мигрени и сделала несколько глубоких вдохов. — Старшая ведет Младшую. Уводит, если нужно. Она так устала. Она хочет назад, в тени. Она тяжелая, как гиря. Ее разочарование сильнее боли. Она пахнет костром и горелым мясом. — Девушка захрипела. — Старшая ненавидит себя. Старшая… ненавидит свою жизнь.

Рыжая замотала головой, корча лицо и прерывисто порыкивая. Ее пальцы вцепились в ручки кресла, а пятки впечатались в пол.

— Я благодарна Высшим за эти знания. Илона, возвращайся. — Анита торопливо дописывала последние слова, тревожно поглядывая то на девушку, то на размашистые буквы в блокноте. — Илона! — Медиум резко повысила голос, почти приказывая. Девушка же продолжала бороться с только ей понятными переживаниями. Бородатый, все это время безмолвно наблюдавший за происходящим со своего места, вскочил с дивана, одной рукой подхватил голову девушки и стал с силой трясти ее за плечо.

— Давай, всезнайка, возвращайся. Ну! — Девочка обмякла, почти упав на Оскара. Ее тело безвольно качалось от мощных толчков, хрип постепенно сменился тихим плачем.

— Все хорошо. Я здесь. Все хорошо. — Бугай осторожно обнял рыжую и стал укачивать, как ребенка, продолжая что-то шептать на ухо. Вскоре, Илона затихла и, так и не придя в себя, заснула на его руках.

Все долго молчали, погрузившись в свои раздумья. В камине потрескивали поленья, но даже этот домашний уют не мог стереть повисшую тревогу.

— Видимо, пора рассказать вам про мое знакомство с Мартой Кир.

Локи глянул на Аниту, которая сидела на диване и поглаживала дремавшую на ее коленях рыжеволосую девушку. Он глубоко вздохнул и уставился на свои пальцы.

— Я родился в 1941. Мне было пять, когда врачи поставили диагноз “детский церебральный паралич”. Все началось с небольших проблем с ногами — сначала мне стало сложно бегать, а потом ходить. Как и сегодня, в тяжелой форме этот диагноз фактический приговор — болезнь неизлечима, можно только откладывать неизбежное и поддерживать физическое и моральное состояния… В общем, через несколько лет я сел в инвалидное кресло. К двадцати двум я всецело зависел от старшего брата.

Профессор замерла, удивленно рассматривая друга. Тот с отстраненным видом продолжал.

— Мы пробовали все возможные лечения, но результат всегда был одинаковым — на какое-то время мне становилось легче, а потом все возвращалась к тому же, если не хуже. Так что я сдался и просто ждал. Во время очередного курса терапии меня внесли в “новаторскую” программу доктора Марты Кир. Она занималась исследованиями тяжелобольных… таких, как я. Ее методы были нестандартными для моего времени, местами даже смешными и, как мне казалось, бесполезными. Но к тому моменту мне было уже настолько все равно, что я согласился стать подопытным кроликом. — Гость пробежался пальцами по своим коленям и расправил невидимые складки. — Ее частная клиника больше походила на загородный клуб — там не было привычных палат, медсестер, таблеток и аппаратов. Это был… замок с десятками комнат, залами, коридорами и огромной библиотекой. Методика лечения доктора Кир состояла из уроков медитации и цигуна, занятий историей, теорий мироздания и прочих “странных” активностей. Почти сразу она перевела меня на вегетарианскую диету и добавила в изначальное расписание музыкальные классы. Где-то через год я перестал обращать внимание на состояние своего тела, которое с каждым днем теряло подвижность — я научился жить вне физического и почти все время проводил в тонких мирах.

Провалившись с воспоминания, Локи задумчиво улыбался. Его умиротворенное лицо казалось издевательским контрастом к словам.

— Когда я уже был по уши… в методе Марты, она стала готовить меня к “переходу”. Тогда она впервые рассказала про свою теорию: телом правит душа, и тело будет следовать за душой. Нужно полностью уничтожить тело и вознести душу, чтобы они очистились от “судьбы” и могли “воссоединиться в новом дне”...

— Это из текстов пирамид. Там описаны обряды мумифицирования и ритуалы загробной жизни… — Анита грубо прервала ностальгию друга. Ее хмурый взгляд, все это время буравящий Локи, открыто выражал обиду. — Тело покойного лишали органов, которые символизировали привязку личности, и проводили ритуал физического очищения. Заклинания из “Книги Мёртвых” же должны были провести душу по загробным испытаниям, чтобы очистить и ее. А вот что дальше, не известно. Что делала с тобой Марта?

Локи поймал ее суровый взгляд. Его безразличие и отстраненность пугали — словно в гостиной профессора сидел совершенно другой человек, не тот добродушный и веселый Мэлокин, которого она знала столько лет.

— Она превратила меня в “мумию”, Ани. По сути, я и так бы ей стал, но она ускорила процесс… Я не мог двигаться, только дышать, глотать жидкую пищу через трубочку, думать и односложно говорить — я уже не был “жив”. А вскоре она и вовсе отправила меня на ту сторону: мне положили на стол в ритуальной зале, в окружении нескольких “врачей” Марта вколола мне “лекарство”, и я провалился в черноту и холод. Это совсем не похоже на твой “путь”, на то, как ты описываешь переход в тени, это было… как по сценарию. Я не помню страха или отчаяния, мне было… все равно. Я выучил наизусть огромный текст — древние заклинания, которые должны были помочь мне пройти испытания духа. Как попугай, я тараторил эти слова снова и снова, переходя через огромные двери и бесконечные залы белого дворца, а потом я увидел лица, очень похожие на картины в книгах. — Он коротко улыбнулся. — Я не знал подробности того, что меня будет ждать на той стороне, только последовательность действий. Марта не посвящала меня ни в детали, ни в сами ритуалы — она управляла мной, словно марионеткой, и я смиренно подчинялся. Что она делала с моим телом, мне неведомо — я был глубоко мертв.

Анита почти не дышала, но ее тревожный взгляд говорил сам за себя. Оскар же тяжело вздохнул и смущенно уставился в пол. Локи снова откинулся на спинку стула и задумался.

— Когда я очнулся, я все еще был похож на мумию, но мог двигать руками и ногами. Все казалось таким замедленным, тягучим. Я существовал в “киселе”… Марта поила меня странной смесью, позже я узнал, что это была кровь. После каждого "кормления" тело обретало более человеческий вид, и вскоре я впервые смог выпрямиться. Мои конечности выросли до нормальных размеров, стали появляться мышцы и… взрослое тело. Я все больше становился молодым мужчиной, а не скрюченной, немощной козявкой. Вскоре я встал на ноги, а потом начал самостоятельно ходить. Но… я не был собой… Я почти не помню те дни или недели, помню только постоянный голод и тупую ненависть… Все люди виделись мне ходячими кусками мяса и сосудами крови. И я мечтал только об этой крови. Я был животным… хищником в клетке. Я хотел убивать самым безжалостным образом, смотреть на мучения и ощущать, как чужая жизнь становится моей. Я часами сидел на полу и воображал, как и кого убью.

С каждым словом аристократичное лицо Локи заострялось, мышцы под кожей натягивались канатами, черты становились все более и более орлиными, а тонкие пальцы с хрустом вцепились в стул. Оскар медленно поднялся и замер в боевой стойке. Анита тревожно прижала к себе дремавшую на коленях девушку.

— Единственное существо, которое я не хотел видеть мертвым, была Марта. Я всегда знал, где она и в каком настроении. А когда она была рядом, мне казалось, что это — самое прекрасное существо во вселенной. Выяснилось, что все это время она поила меня своей кровью. Наверное, поэтому только она могла успокоить мои вспышки агрессии и практически подчинять своей воле. Я стал ее цепным зверем, которого она воспитывала кнутом и изредка пряником. Вскоре мы обнаружили, что можем обмениваться короткими мыслями. Это открытие восхитило ее настолько, что каждый день мы стали проводить много часов вместе, почти молча — мы учились общаться без слов. Марта пыталась вернуть мое прежнее сознание, смиренное и покорное, а я старался укротить Зверя внутри. Не знаю, сколько это длилось — я сидел в запертой комнате без окон и виделся только с ней.

Локи глубоко дышал, было видно, как он старается унять спазмы и вернуть себе контроль. Очень медленно он перевел взгляд на бородатого и кивнул, инквизитор расслабился и присел на подлокотник дивана, рядом с замеревшей Анитой.

— Когда мы первый раз вышли на прогулку, я думал, что сойду с ума: свет, цвета, резкость — весь мир был другим, таким ярким, четким… Я даже не могу это писать! Мне казалось, что все вокруг меня стало огромным, почти бесконечным: я замечал каждую щербинку и пылинку, а сквозь каменные стены замка я “видел” точки живых тел и кожей ощущал их пульс. Когда я, наконец, посмотрел на небо, меня словно прибило к земле — я помню тысячи звезд, млечный путь, далекие скопления и невероятные оттенки космоса. Тогда я впервые осознал, что мы гуляем ночью, и что темнота вокруг не мешает. Наоборот — свет фонарей резал глаза, а любая тень казалась уютной и ясной. Потом я услышал, как ветки деревьев трутся друг о друга, как падают капли на щебенку, как от каждого движения шуршит ее халат, и как спокойно бьется в груди ее сердце. — Бессмертный нахмурился и запустил пальцы в волосы, словно отгоняя воспоминания. — Каждую ночь я изучал новый мир и нового себя. Это было сложно, потому что Зверь всегда был начеку и искал моменты слабости. Когда я ослаблял контроль, увлекшись чем-то, он тут же вырывался на волю и начинал буйствовать. Сложно сказать, сколько жертв попались мне под руку в те дни. Не знаю, скольких я убил и покалечил… — Он коротко глянул на Аниту — она все так же неподвижно смотрела на друга. — Я чувствовал, как Марта все чаще злилась и теряла… надежду. Если первое время она терпеливо помогала мне вернуться назад, то потом она просто приказывала, заставляла меня распластаться на земле и ждала, когда я сам справлюсь…

— Как умерла Марта? — Оскар перехватил инициативу разговора, явно переводя монолог самобичевания в инквизиторский допрос. Уперев подбородок в сомкнутые ладони, он подался вперед и равнодушно смотрел на Локи. — Что случилось, поводок не сработал? — Тот резко нахмурился, явно не рассчитывая на подобную фамильярность.

— Я понимал, что Марта отдаляется. Она стала редко навещать меня, а когда мы виделись, она казалась особенно отстраненной и закрытой. Однажды она не заперла за собой дверь и велела мне выходить, общаться с другими людьми. Я выжидал момент, чтобы вокруг никого не было, и бродил по коридорам в одиночестве, охотился на зверей и убегал в свою темницу, когда рядом оказывался человек. Однажды младший брат Марты, Тоэр, сам пришел в мою нору. Тогда ему еще и семнадцати не было, щуплый, невысокий парнишка, ходил за Мартой, как хвостик, когда она ему позволяла. Мне казалось, что он боготворил сестру, но в отличие от нее, был эмоциональным, заносчивым и избалованным. Мы сразу не сошлись, еще когда я был… мумией… С каким отвращением он смотрел на меня… с каким пренебрежением наблюдал мои метаморфозы… Не знаю, о чем он думал, когда приперся… — Локи ухмыльнулся и самодовольно сложил руки на груди. — Ему хорошо досталось, но я смог его не убить, припугнул, немного потрепал и вышвырнул за дверь. На следующую ночь, Марта позвала нас в ритуальный зал. Она велела каждому встать на метку на полу и сказала: “Я проплыву на огненном плоту от Нижнего до Верхнего Нила и сама замкну круг”. Я не понимал что происходит, но Тоэр взбесился и стал кричать, обвиняя ее в предательстве, потому что "он должен быть следующим". Он попытался ее ударить… Дальше я плохо помню, потому что его выходки спровоцировали Зверя, а я изо всех сил пытался не прибить паршивца. Когда я пришел в себя, Тоэр был жив, но лежал без сознания в другом конце зала, а Марта… уже полыхала. Я не мог даже шелохнуться, хотя всеми силами старался сдвинуться с места… — Он нахмурился и ненадолго замолчал. — Марта покончила жизнь самоубийством на моих глазах. Она сожгла себя, стоя на напольных рисунках и провозглашая те самые гимны, которым когда-то учила меня. Вопрос “зачем” преследует меня все эти годы. И у меня нет ответа, только второсортные догадки. Могло ли это быть частью какого-то ритуала возрождения? Могла ли она спланировать все так, чтобы тоже вернуться и жить вечно? — Локи открыл глаза и продолжил. — Но выходит… мог ли Тоэр вызвать ее раньше срока? Если да, то для чего? Исполнить обещание?.. Но “это не совсем по моей специальности…”

Локи ухмыльнулся и нежно посмотрел на Аниту. Профессор задумчиво и немного машинально гладила свою странную девочку, котенком свернувшуюся на ее коленях.

— Вынуждена признаться, что ты прекрасный лжец и невыносимый стрелочник. — Чуть помедлив, отозвалась хозяйка дома. — Жаль, что ты не рассказал мне свою настоящую историю лет так цать назад.

Гость смущенно опустил глаза. Немного помолчав, Анита вздохнула.

— Получается, что Марта действительно не хотела жить и не торопилась возвращаться. А теперь не торопится воссоединиться с братом, который в свою очередь, все еще желает получить ее знания. Полагаю, мы можем принять это за рабочую теорию. Остается неясным, чем все это время был занят Тоэр и какой у него план.

Тишина не казалось неловкой — никто не торопился высказывать предположения, а мысленно пережевывал этот вечер. Озорно потрескивало пламя в камине, облизывая черные поленья, иногда вспыхивающие мелкими искрами.

— А сколько раз ты сам пытался самоубиться? — Неожиданно подала голос Илона. Она неторопливо потянулась, приняла вертикальное положение и, хитро улыбаясь, уставилась на Локи. — Спорим, ты пробовал все, кроме огня…

Повисла долгая пауза. Бессмертный несколько раз поменялся в лице, палитра удивления и негодования сменилась глуповатой улыбкой, и Локи громко захохотал.

Стрелки кухонных часов качнулись и остановились на пятерке. Еще немного, и шторки свинцового неба начнут подниматься, пропуская в город утренний свет. Дом профессора Кир наконец-то погрузился в тишину. В камине еще тлели угольки, а еле уловимый аромат трав смешался с запахом горячей древесины.

**********

Закутавшись в халат, пожилой мужчина методично разглядывал бумаги, лежавшие перед ним на письменном столе. Антикварные часы в углу кабинета только что пробили семь утра. Сморщенные, тонкие пальцы поглаживали седую бородку. Периодически старик задумчиво крехтер, рассматривая под лупой цветные фотографии молодой брюнетки.

— Мастер, я уверен — мы ее нашли. Феноменальное сходство. — Крепкий смуглый мужчина в небольших квадратных очках нервно переминался с ноги на ногу.

— Год рождения? — Несмотря на возраст, сиплый голос мастера все еще был властным и уверенным. Мужчина захлопал глазами, нагнулся над бумагами и ткнул пальцем в текст.

— 1993. — Старик задумчиво откинулся в кресле, продолжая гладить морщинистый подбородок.

— Я хочу встретиться с ней через три дня. Свободен.

Смуглый кивнул и быстро вышел из комнаты. Он старался отогнать подступающую панику: у него было три дня, чтобы придумать план и доставить некую Киру Тирс в особняк господина Тоэра Кира. Главное — действовать быстро.