Глава 4

Шел третий час ночи, а Катрин все никак не могла заснуть. Она ворочалась в кровати, пытаясь считать овец, найти удобную позу, переложить подушку прохладной стороной, подмять одеяло и еще многое, многое другое. Повернувшись на правый бок, она сонно приоткрыла глаза, чтобы проверить время на мерцающем электронном циферблате. В кресле у стены неподвижно сидела бледная, полупрозрачная фигура. Катрин подпрыгнула на месте и потянулась к настольной лампе. Щелкнул выключатель, мягкий желтый свет разбежался по спальне. Ослепленно прищурившись, хозяйка всматривалась вглубь комнаты. Луч света проходил сквозь еле заметный призрачный силуэт пожилой женщины. Она удивленно улыбнулась, помахала рукой и поднялась с кресла.

— Мама?! — Катрин несколько раз моргнула и потерла глаза. — Мама? Это ты?

Продолжая улыбаться, пожилая женщина быстро закивала.

— Мама, как? Ты же… Как ты тут оказалась? — Невнятно лопоча и неистово крестясь, Картин отползла на дальний край кровати.

Старушка нежно посмотрела на дочь, прижала ладони к груди и, словно извиняясь, склонила голову. Немного полюбовавшись своим чадом, она указала на письменный стол и торопливым жестом поманила за собой. Вытянувшись на коленях, Катрин удивленно оглядела стол — вчерашняя газета, несколько книг, стопка глянцевых журналов, пакет недоеденных чипсов. На краю лежали два лотерейных билета, которые, возвращаясь с работы, женщина по привычке купила на заправке. Призрак беззвучно подошел к столу, показал в один их них и выжидательно уставился на дочь. На ватных ногах женщина подошла к столу. Старушка водила прозрачным пальцем по цифрам, методично тыкая одну и ту же последовательность. Она требовательно смотрела то на опешившую дочь, то на бумажку.

— 73, 11, 32, 4, 50. — Дрожащим голосом повторила Катрин.

Призрак кивнул, и ее бледное, морщинистое лицо озарила гордая улыбка. Невесомая ладонь осторожно коснулась щеки испуганной женщины, обдав разгоряченную кожу прохладой. Через несколько секунд фигура начала быстро таять, пока окончательно не исчезла.

Катрин суетливо бегала по комнатам: она уже опаздывала на работу, а нужно еще найти ключи, подкрасить губы и ресницы и сделать хотя бы пару глотков кофе. Из телевизора заиграла знакомая веселая музыкальная тема начала лотерейной передачи.

— Итак, наши сегодняшние счастливые номера! — Игриво верещала яркая блондинка в коротком блестящем платье. — 89! 41! 15! 22! 64!

Выглядывая из ванной, женщина разочарованно фыркнула и вернулась к процессу превращения себя из сонного зомби в человека.

— А теперь… супер-розыгрыш! Победитель получит 10 миллионов! Вы готовы? — Раздались аплодисменты, снова заиграла громкая музыка, запрыгали шарики в прозрачном барабане. — 73! 11! 32! 4! 50!

Разинув рот, Катрин выронила помаду и медленно сползла по стене на пол.

**********

Быть рок-звездой, однозначно, имеет свои плюсы. Во-первых, никто не удивляется, если посреди ночи ты звонишь менеджеру, просишь подготовить твой загородный дом к приезду гостей и берешь отпуск на неопределенный срок. Во-вторых, у тебя есть загородный дом.

Изначально, это была небольшая охотничья изба, спрятавшаяся в лесной глуши. Метрах в тридцати, за высокими соснами, по обточенным водой и ветром валунам, бежал небольшой горный ручей. Чуть ниже по течению он расходился на три тоненьких струйки и, пенясь, падал в холодное озеро. Мэл достроил хижину в просторный двухэтажный особняк с панорамными окнами, но оставил родной фасад, чтобы сохранить настроение.

Дом пах теплым деревом, камнем и яблоком с корицей — на столе стояла большая тарелка с пышной, румяной шарлоткой. Илона, с привычной ей безмятежностью восседая у окна прямо на полу, уплетала третий кусок. Оскар держался, как рыцарь, но по скорости исчезновения пирога и отсутствию крошек на его тарелке, все итак было ясно. Анита, бросая короткие взгляды то на Мэла, то на Киру, смаковала каждый кусочек.

— Это лучший яблочный пирог, который я когда-либо ел! — Оскар, потянувшись за следующим сладким треугольничком, практически пел. — Благослови Господь человека, который это сотворил!

Локи коротко улыбнулся, переводя взгляд на Киру, задумчиво ковыряющую вилкой кашеобразную массу на своей тарелке. Ее глаза покраснели и опухли, а уставшее, зареванное лицо скрывалось под прядями растрепанных волос.

За прошедшие сутки на ее голову свалился не только бездонный ушат информации, но и совершенно неведомый, загадочный мир. Ей то и дело хотелось уточнить: “Где здесь скрытая камера? Кто вам заказал этот пранк?”. Порой, она просила паузу, чтобы хоть как-то осознать и рассовать по внутренним полочкам все, что ей рассказывали Мэл и Анита. Спокойная и размеренная манера повествования профессора очень помогала — уверенным преподавательским голосом она последовательно выдавала факты, методично разъясняла каждый пункт и отвечала на вопросы. Бессмертный же, накидывал сверху краски, чем еще больше наводил хаос, за что вскоре был отстранен от беседы и удален Анитой из помещения.

— И вы уверены, что этот Тоэр пытался заманить меня в ловушку? Это не однофамилец, которому понравилось наше портфолио? — Готовая испустить последний вздох искорка надежды все еще тлела.

— Милая, мы проверили по нескольким базам — это точно он. Чудо, что Илона и Локи смогли тебя найти за шаг до… — Анита осеклась.

— … до того, как я прыгну в его разинутую пасть. Да, да… — Девушка зажмурилась, запустила пальцы в вороную копну волос и со стоном опрокинулась на подушки дивана. — Я больше не могу… Это какое-то безумие… Я попала в фильм Вачовски и скоро мне предложат две пилюли на выбор…

Кира тихо завыла, уткнувшись лицом в мягкую обивку. На самом деле, ей хотелось орать, плакать и смеяться одновременно — все, что она знала о жизни, смерти, людях, мироздании… себе, все это было не просто полуправдой, это было обманом. Получается, она на самом деле не умная, талантливая и пробивная, а наивная глупышка, которую вели за ручку и манили на конфетку. Она не желанный ребенок своих родителей, а подменыш. Она не… Я, а всего лишь тень Ее.

— Кира… — Профессор осторожно коснулась ее затылка. Ее спокойный, глубокий голос обволакивал и почти убаюкивал сознание. — Сейчас вся твоя жизнь перевернулась с ног на голову. Тебе может казаться, что есть только черное и белое. Это страшно. Это больно. Это несправедливо. Дай себе время и разреши себе это пережить. Злись, если есть злость. Кричи, круши посуду, разрывай журналы. Плачь, если есть боль. Залей эту подушку слезами, вопи во все горло. Паникуй, если тебе страшно. Позволь себя защитить, обнять и пожалеть. Отпусти контроль и проживи эти чувства.

Анита ласково гладила девушку по голове, монотонно шепча на ушко. На секунду Кира замерла, потом что-то внутри нее надорвалось, и с трясущимся воем она разрыдалась.

— Тебе не обязательно проходить через это одной. Я рядом. Я буду здесь, пока тебе это нужно…

**********

Ночью уже заметно холодало. Еще не минус, конечно, но залатанная во всех местах куртка почти не спасала от кусающегося, промозглого ветра. В парке сейчас было тихо — бродившие по дорожкам парочки уже разбрелись греться в кафе, молодые родители с колясками давно купают своих малышей в горячей ванной, а пенсионеры-шахматисты видят десятый сон под теплыми одеялами. Счастливчики… Бедный Эд же, по пояс нагнувшись в мусорный бак на парковке, искал съедобные объедки. Чем сегодня его угостят жители города? Может, остатками сэндвича? Или упавшей на тротуар шоколадкой? Бинго! Практически половина хот-дога из ближайшей забегаловки! Как же он любил их сладко-острый соус! Да тут еще и маринованные огурцы оставили! Довольно пританцовывая, мужчина потянул заваленную барахлом магазинную тележку и двинулся к следующему баку.

Тяжелая железная крышка поддалась не сразу — одной рукой поднимать эту штуку непросто. Укусив мягкую булку, Эд нырнул в темноту. Через секунду он неистово завопил, отшвырнул крышку в сторону и, продолжая орать, побежал прочь. В свете фонаря его тень казалась непропорционально длинной и худой. Что-то черное скользнуло по асфальту, вплетаясь в размахивающую кривыми конечностями вытянутую фигуру. Фонарь у мусорных баков моргнул и с хлопком погас. Эд, бежал изо всех сил, но продрогшие, больные ноги плохо слушались. Ему казалось, что кто-то схватил его за лодыжки, и ботинки стали гирями.

— По… По… Помогите!

Задыхаясь, мужчина добежал до забора из железной сетки. Если нырнуть в небольшую дырку и пробежать по боковой аллее парка, можно оказаться на оживленном шоссе, где в любое время суток полно машин, а прямо у парка есть автобусная остановка. Только бы хватило сил…

— По… мо… ги… те…

Хрипя, Эд протиснулся в колючее отверстие в заборе. Старая куртка с треском разошлась по заплатке, оставив левый рукав висеть на металлической проволоке.

Оказавшись в темной аллее, мужчина испуганно озирался по сторонам. Он пробежал еще немного, но холодный воздух сдавил горло, кислорода не хватало. Хрипя и кашляя, Эд остановился и схватился за сердце. Согнувшись пополам, он уставился в землю, пытаясь перевести дух и унять круги перед глазами. Под его ногами, прямо из грязи, на него смотрело жуткое, изуродованное лицо с пустыми черными глазницами и ошметком коши вместо щеки. Через эту дыру Эд мог увидеть кривые зубы мертвеца. Прозрачная, костлявая рука схватила мужчину за горло и потянула к себе.

Эд не знал, что умеет так быстро бегать… В мгновение ока он оказался на шумной улице. Размахивая руками и выкрикивая нечленораздельные звуки, он прыгнул на ярко освещенную дорогу. Визг тормозов на мгновение привел его в чувства, но в ту же секунду Бедный Эд ощутил сильный удар и повалился на асфальт.

**********

“Еще несколько дней назад я стоял на сцене огромного зала и наслаждался аплодисментами фанатов, а сейчас я скребу эти грёбаные тарелки!” — бубнил про себя Локи, старательно оттирая засохшие куски теста. Анита назначила ему штраф за все сотворенные безрассудства.

Почти час его, как мальчишку, отчитывали за закрытой дверью — профессор не стеснялась ни в эмоциях, ни в выражениях и даже отвесила смачный подзатыльник. Бессмертный, и без того коривший себя за балконные приключения, еще больше сгорал от стыда и ругал себя. Завершив свою красочную речь, медиум долго буравила вглядом понурившийся лоб Мэла и, резко выдохнув, уткнулась носом в его футболку.

— Как ты? — Прогундела она снизу, крепко обнимая друга. Локи тяжело вздохнул. — Колбасит? Ощущаешь ее присутствие?

— Не то слово. — Мужчина осторожно положил подбородок на блондинистую макушку. — Я смотрю на Киру, мозгами понимаю, что она другой человек… но в каждом жесте пытаюсь разглядеть Ее… Иногда мне кажется, что вот именно сейчас передо мной Марта — это ее манера так наклонять голову, так поправлять волосы, так, блин, стоять… И я хочу… Мне так нужно… — Бессмертный медленно поднял руку и развернул ладонью вверх, открывая четыре заживающие пунцовые борозды. — Я держусь.

Анита недовольно помотала головой.

— Селфхарм — это кривая дорожка, Мэлокин. Ты замещаешь одну боль другой. Это даже не сублимация твоих эмоций. Лучше сходи на пробежку, поруби дрова… Тебе нужна монотонная физическая нагрузка. Голова немного разгрузится. А чуть позже ты поговоришь с Кирой. Дай ей время прийти в себя — она сейчас не выдержит напор твоих чувств.

Локи хотел было что-то возразить, но что тут скажешь, когда профессор всегда прав? Он только тихо вздохнул и угукнул.

— Хочу напомнить, что тебя ждут тарелки…

**********

— Это уже четвертый подобный вызов за ночь… Рей, какого черта происходит? — Облокотившись на стойку регистрации, молодой офицер заполнял бумажки. Медсестры с бледно розовой униформе бегали по коридору, шумно перекрикиваясь между палатами. — Какой наркоты они все нализались?

— Судя по их бредням, что-то мощное… Не знаю, Карл. Пусть детективы занимаются. Нам и так хватает забот.

Он развернул к напарнику экран рабочего планшета: на карточке, мигающей красным, помимо адреса было написано “Жалобы на крики и шум. Визуальное подтверждение агрессивного поведения. Возможны пострадавшие.” Офицер глянул на адрес — тот же район, откуда полчаса назад они доставили подозреваемого в больницу в неадекватном состоянии. Парнишка лет двадцати, если не меньше, сначала зарезал свою девушку, выбежал на улицу в чем был, напал на трех случайных прохожих, а потом попытался покончить с собой тем же ножом. Все пострадавшие рассказали, что он безостановочно называл их демонами, орал молитвы и плакал. В машине скорой помощи парню вкололи конскую дозу успокоительного, и перед тем, как вырубиться, он, почти скуля, сказал молодому офицеру: “Я видел демона. Он вошел в Мэг, и она тоже стала демоном. Потом он начал прыгать в других людей, делая их демонами. Когда люди закончились, он пошел ко мне. Пожалуйста, спасите меня. Я не хочу быть демоном.”

Пустая улица была хорошо освещена — спокойный, пригородный район с прямыми, зелеными улицами и уютной частной застройкой. Обычно в это время ночи здесь тихо, разве что собаки перелаиваются через низкие ограды. В нескольких домах все еще горел свет, и офицеры, прибывшие по месту вызова, заметили, как отдергиваются шторы, и встревоженные жильцы выглядывают на улицу. Упитанный, небритый мужичок в полосатой майке, округлив глаза, жестом указал куда-то налево, вниз по улице.

Фонари там почему-то не горели, даже автоматический ночной свет на домах не работал. Вооружившись фонариками, офицеры двинулись вдоль невысокого деревянного забора, прошли два дома и услышали сбоку тихие, булькающие звуки. Кто-то хрипел. Круг яркого света побежал по газону, вырывая из темноты фигуру лежащего на аккуратно подстриженной траве человека в домашнем халате. Из тонкой раны на его горле фонтаном брызгала густая, темная кровь, губы посинели, а глаза незряче шарили по сторонам.

— У нас раненный! Скорую срочно! Ножевое в горло!

Офицер Карл Локиш перемахнул через ограду, подлетел к пострадавшему и, зажимая ладонями пульсирующую артерию, склонился над мужчиной. Тот беззвучно открывал рот, словно рыба, выброшенная на берег. Вдруг, из неоткуда, на Карла выскочила белесая фигура. Она повалила офицера на землю и с дикими воплями, рыком и визгами начала лупить по торсу и лицу. Пятно света от фонарика метнулось вбок, пробежав по молодой девушке в разорванной кружевной ночнушке, измазанной кровью и грязью.

— Это полиция! Мэм! Успокойтесь! Это полиция! — Орал Рей, доставая из кобуры пистолет.

На мгновение девушка замерла и подняла лицо — полицейский увидел впалые скулы с острыми костяными наростами, полностью белые глазницы, без радужки и зрачка, сморщенный лоб с двумя кривыми рогами, торчащими в разные стороны, и оскаленный, полный мелких клыков рот, откуда свисал длинный раздвоенный язык. Существо зарычало, сверля полицейского безумным взглядом. Раздались три громких выстрела. С мерзким чавкающим звуком пули пронзили плоть, покрытую полупрозрачной слизью. Девушка застыла и, как мешок, хлопнулась на бок.

— Карл! Ты как? — Офицер подбежал к напарнику, лежавшему на спине, прикрывая лицо руками. — Эй, дружище!

Рей торопливо глянул на застывшее в неестественной позе тело в ночнушке и быстро потрогал пульс у затихшего мужчины в халате. Его сердце больше не билось. Утыканные порезами и ссадинами, оба были неподвижны.

— Доложите обстановку! — Зашипел встревоженный женский голос в нагрудной рации.

— Здесь два трупа. Офицер ранен.

Карл, наконец, заерзал, глубоко вдохнул, немного раздвинул окровавленные ладони и приподнял голову. В полутьме, через дрожащие, бледные пальцы на Рея хищно смотрели два огромных, белых, почти бесцветных глаза.

**********

Осторожно взяв Аниту за локоть, Оскар поманил ее на кухню.

В доме было тепло, а по каменной полу с подогревом можно было ходить босиком. В просторной гостинной светили только три настольные лампы, и через панорамные окна безмолвно заглядывал густой сосновый лес, продрогший и почти готовый к зимней спячке. Солнце уже скрылось за неровным краем горы. У вершины ее облепил редкий кустарник, сползающий вниз по склону к колючим шапкам деревьев. Этот умиротворенный вид уютно дополнял потрескивающий поленьями камин.

Илона перетащила мягкий ковер из прихожей так, чтобы можно было одновременно греться у огня и смотреть в окно, и, притулившись спиной к дивану, тихо болтала с Кирой, устроившейся рядом. Девушки что-то увлеченно обсуждали, иногда переходя на тонкий, сдавленный писк и смеясь.

Казалось, что Кира постепенно приходит в себя: почти сутки она сидела в своей спальне, отказывалась от еды и общения. И вот сегодня, прямо перед закатом, она вышла в гостиную, заварила чай и, вооружившись двумя ароматными кружками, заговорила с Рыжей. Так они ворковали уже несколько часов, подбрасывая поленца в камин, потягивая чай и любуясь пейзажем. После коротких переговоров, только что проснувшийся Локи был отправлен колоть дрова, которые за этой уютной болтовней, стремительно заканчивались.

— Я тут навел справки про “Тоэр Кир Ко” и нашего братика.

Тихо сказал Оскар, включив воду в кухонном кране. Анита взяла в руки полотенце и принялась натирать чистую посуду.

— В районе 1993 года… — Он зыркнул в сторону девушек у камина. — … произошли сразу несколько трагических случаев, связанных с кампанией. Во-первых, мои ребята нашли дело о пропаже той осенью сразу трех замов Тоэра Кира. Якобы, они пошли рыбачить на лодке, попали в грозу и не вернулись. Поиски длились две недели и не дали никаких результатов. Дело закрыли.

Анита монотонно водила тканью по салатнице.

— Во-вторых, на следующий год фермер вспахивал поле, которое стояло под паром несколько лет, и наткнулся на массовое захоронение. Были обнаружены десять тел мигрантов, смогли установить личности только двоих, остальные по сей день остаются неизвестными. Официальная причина смерти у всех — сердечная недостаточность, но в ранних отчетах мои ребята нашли упоминание обескровливания.

Поджав губы, медиум все энергичнее натирала керамическую поверхность. Оскар осторожно вытянул из пальцев профессора салатницу и сунул ее в шкаф.

— Бери следующую, эта уже сверкает. — Кивнув на стопку тарелок, он продолжил. — Официально ни в одном рапорте или документе это не упоминается, как и тот факт, что двое установленных мигрантов были разнорабочими и часто “халтурили” в особняке Кира. Знаешь, где нашли захоронение? Тридцать километров от особняка.

Анита тихо выдохнула.

— Это не всё. Пять лет назад из озера, где пропали три зама, выловили ящик с телом неопознанной женщины. Из отчета судмедэксперта известно, что она пролежала на дне около двадцати пяти-двадцати шести лет. Причина смерти — травма передней области шеи несовместимая с жизнью. Ей перерезали горло. — Охотник осторожно взял медиума за плечи и развернул спиной к девушкам. — Перед смертью она родила. Тело младенца возрастом не более суток было найдено вместе с матерью. Ему, скорее всего, пронзили сердце. Это была девочка.

Тарелка выскользнула из рук медиума. Оскар виртуозно поймал блюдо, отставил в сторону и прижал Аниту к себе. Со стороны казалось, что парочка отвлеклась от уборки, нежно обнимается, и мужчина что-то шепчет на ухо блондинке.

— Орден завел дело против Тоэра Кира. Моей группе дали добро на наблюдения, включая прослушку особняка, телефона и компьютера. Ребята уже выехали на место, я присоединюсь к ним завтра. — Охотник прижался щекой к белокурой макушке. — Здесь вы в безопасности, а я буду следить за каждым его шагом. Если он оступится хоть на один миллиметр, я лично вынесу приговор и приведу его в исполнение.

Оскар замолчал. Анита обвила руками его плечи, тихо вздохнула и замерла. Ее сердце быстро заколотилось, кровь громко запульсировала в висках. По позвоночнику пробежала стайка мурашек, разбредаясь колючими ежиками по рукам.

— Ты тоже его чувствуешь? — Шепотом спросила медиум.

— Лучше. Я его вижу.

В дверном проеме, разделяющим старый дом и гостинную, стояла полупрозрачная мужская фигура. Тусклый свет легко проходил сквозь его тело, не отбрасывавшее тени. Бородатый, немного сгорбленный, но все еще очень крепкий старик держал в руках ружье и с яростью смотрел на воркующих у камина девушек. Он беззвучно передернул затвор и не прицеливаясь пальнул. В ту же секунду на массивной круглой люстре, висевшей в центре гостиной, хлопнули лампочки. Мелкие искры рассыпались по полу, оставляя в воздухе запах паленого металла. Барышни громко взвизгнули, вскочили на ноги и уставились на призрака. Мужчина снова передернул затвор и направил ружье на испуганных Илону и Киру.

— Стой! — Голос Аниты наполнился стальными нотками. Ее глаза покрылись легкой дымкой, волосы встали торчком, а лицо обратилось восковой маской. — Я буду говорить с тобой.

Призрак медленно развернулся и уставился на медиума.

— Я буду говорить с тобой. Представься. Кто ты и что тебе нужно? — Приказным, холодным тоном проговорила женщина.

Старик немного помедлил, резко вскинул ружье и выстрелил. Кран лопнул, разлетелся шрапнелью по кухне, из трубы вырвалась мощная струя ледяной воды. Оскар одним рывком успел перекинуть Аниту в кладовку, укрыв ее от металлических осколков.

— Кажется, он не готов к переговорам. — По его щеке побежала тонкая полоска крови, а на светлой футболке в области лопаток появилось большое алое пятно.

В ту же секунду входная дверь распахнулась, и в прихожую ворвался Локи. Глаза инквизитора не успевали за его движениями, и казалось, что Бессмертный превратился в рябую стрелу, пробившую белесое тело старика насквозь. Лоскуты призрака, словно тысяча ледяных игл, врезались в кожу Мэлокина. Там, где они впивались, оставались черные, дымящиеся пятна, прожигающие плоть холодом. Заслонив собой испуганных девушек, он замер.

Через открытую дверь в комнату ворвался промозглый осенний ветер. Камин обиженно пыхнул, поджимая языки пламени, словно кот замерзшие лапы. Поток воздуха закружил призрачные нити, и старик снова сплелся около вешалки. Его челюсть гневно ходила ходуном, немой вопль исказил морщинистое лицо. Часть старой деревянной стены, теперь служившая декоративной колонной, визуально отделяла прихожую от гостинной. Призрак поднял ногу, чтобы обойти препятствие, мешающее стрельбе, замер, потоптался на месте и медленно двинулся вдоль.

— Он не может выйти за пределы старого дома. — Громко сказал Оскар. — Он привязан к месту. Где заканчивалась хижина?

— У лестницы. Задние комнаты тоже новые. — Ответил Локи.

— Дамы, прошу вас пройти в мою спальню и ждать там. — Крикнул Охотник, испуганно выглядывающим из-за спины Бессмертного девушкам, и кивнул в сторону двери слева. — Локи отвлекай его на себя. Я скоро вернусь. — Он зыркнул в сторону притаившейся в углу Аниты и выскользнул в заднюю дверь.

Мэл зарычал, частично от боли, частично от злости. Его пальцы удлинились, ногти заострились и почернели, мышцы набухли и проступили через кожу. Призрак снова выстрелил, окно за спиной троицы треснуло, и по гладкой поверхности побежала мелкая паутинка. Барышни завизжали и, закрывая головы руками, ломанулись в другую комнату.

Бессмертный оттолкнулся от пола и влетел в старика. Призрак развеялся, снова обдав Локи дождем из ледяных игл. Руки еще больше почернели, и парень взвыл от пронизывающей боли. Вой резко перешел на рык — почуяв схватку, Зверь все больше брал верх. Пепельный ежик его волос встал дыбом, футболка натянулась на швам и вот-вот была готова разорваться. Старик напал сзади, зарядив из ружья четко в поясницу. Казалось, что позвоночник Мэла пронизали тысячи тонких спиц, ноги подкосились, и он повалился на колени.

Зверь ждал этой боли. В громогласным ревом, он сорвался с цепи и выбрался на свободу. Зверь ликовал. Огромные, когтистые лапы разрывали воздух, стоило очертанию призрака только зарябить. Вытянутая, похожая на койота, морда щелкала пастью и яростно расплетала еле заметные нити.

Что-то зашипело, раздался тихий хлопок и поле боя покрылось густым, белым дымом. Яркая вспышка света озарила весь этаж, послышался запах ладана. В распахнутой двери мелькнул Оскар и тут же пропал в светящихся клубах.

Дым, разгоняемый порывами врывающегося в дом ветра, неторопливо осел. На полу, рядом со входной дверью, лежала горстка белого пепла. Она таяла, словно лед, и исчезала еле заметным туманом. Нависнув над Инквизитором, Зверь со всей силой давил когтями на тонкий, немного изогнутый кинжал, которым Оскар прикрылся от удара. Клыки щелкнули в сантиметре от уха охотника, он оттолкнулся и, повалившись на спину, отлетел к камину.

Зверь почуял запах крови. Зверь услышал бой сердца. Зверь жаждал плоти. Зверь предвкушал хорошую схватку. Зверь наслаждался.

— Мэлокин! — Она стояла в дверях задней спальни. — Мэлокин! — Она сделала шаг вперед. Зверь замер. — Пожалуйста, хватит. — Ее голос был очень спокойным и мягким. — Ты победил.

Зверь удивленно водил ушами, не отводя взгляда от лежавшего на полу Охотника.

— Ты нас спас. Все закончилось. — Кира медленно огибала разделявший их диван. — Спасибо. — Она сделала еще шаг и оказалась перед его мордой. — Пожалуйста, возвращайся.

Теперь Зверь смотрел ей в глаза, такие черные, такие бездонные. Девушка нежно коснулась его плеча и провела пальцами по тонкой, чуть кудрявой шерсти.

— Возвращайся, мой хороший. Я рядом.

Зверь тихо заскулил и прижал уши. Мышцы обмякли, а хищная морда постепенно втягивалась, возвращая лицу человеческий вид. Кости медленно деформировались, вставая на привычные места под светлеющей кожей.

— Я здесь. — Встав на цыпочки, Кира обняла Локи за плечи и, продолжая гладить по шее, ласково шептала в его щеку.

Оскар поднялся и, не выпуская из вида обнимающуюся пару, быстрым шагом направился к кладовке. Его голова еще гудела, в ушах стоял противный звон. Анита уже вылезла из укрытия и спешно отряхивалась.

— Ты цела? — Тихо сказал он, бегло осматривая медиума. Та утвердительно кивнула, искоса наблюдая за преображением друга. — А девочка молодец, храбрости ей хватает. Дури, правда, тоже…

— Кто бы говорил. Ты всерьез собирался с ним драться? — Профессор удивленно глянула на охотника.

— Возможно. У меня не было плана на этот случай. — Оскар поморщился — адреналин закончился, и теперь все ссадины и синяки одновременно вспыхнули. — Что это старый призрак тут забыл? Чем мы его так потревожили?

— Мне показалось, он был так же удивлен, как и мы. Он словно не понимал, что происходит.

— Это был один из прошлых владельцев хижины. Я видел его фотографию, когда отбирал вещи — дизайнер предлагал сделать что-то типа коллажа памяти. — Вклинился Мэл, все еще держа Киру за руку. Через обрывки футболки было видно, что весь его торс был усеян большими, темно-синими пятнами, а на скулах налились пунцовые кровоподтеки. — Кажется, он умер прямо в доме.

— Была зима, он заболел и не мог топить печь. А из-за вредного характера, никто из деревни не приходил его проведать.

Илона, вынырнув из укрытия, печально оглядывала последствия битвы. Помимо окна, люстры и крана, пострадала почти вся мебель в прихожей и коридоре: останки резных, антикварных стульев были разбросаны по полу, картины и фотографии, развешанные на прежде гладких стенах, превратились в щепки.

— Он замерз. Его нашли весной, когда снег начал таять, и похоронили на территории. Тут недалеко, у большого камня.

— Мэл, а ты когда-нибудь его раньше видел? Ощущал? — Чистым полотенцем Анита промакивала раны инквизитора. Тот недовольно ерзал и шипел. — Может, странные запахи, холодный ветер в доме, звуки по ночам?

— Нет, никогда такого не замечал. — Локи наконец-то выпустил ладонь Киры и, кряхтя, пытался освободиться от обрывков футболки. Девушка осторожно натягивала края дыр, чтоб ему было проще найти выход. — Я уверен, что здесь было чисто.

Настала тишина, периодически прерываемая мужскими протестующими охами и женскими строгими шиками. Усадив обоих героев за стол, девушки терпеливо обрабатывали ссадины и синяки, строгими взглядами пресекая попытки ретироваться в свои берлоги. Илона неторопливо бродила по комнате, собирая крупные куски сломанной древесины в аккуратную стопку у камина. Она нагнулась за ножкой стула, на секунду замерла и прервала молчание.

— Оскар, проверь телефон. Что-то случилось.

**********

Десять лет назад

“Группа ищет музыканта” — Мэлокин кликнул на любимый раздел музыкального форума и пробежался глазами по новым объявлениям: гитарист, барабанщик, басист, снова гитарист, снова барабанщик… Он нашел заветное слово “клавишник” и прильнул к экрану.

“Молодая группа, играющая в жанрах… ищет клавишника для совместного творчества… В постоянном составе: соло-гитарист, басист и барабанщик… Также свободно место вокалиста (вокалистки)… Покорять мир… Есть своя студия… Любим зависать по ночам… Зверь, мы ищем тебя!”

Его передернуло: “А вы точно ищите Зверя?”.

Мэл все еще сомневался, что он уже готов оставаться один на один с человеком и заводить близкие знакомства. Много лет он приручал своего Зверя, ежедневно наблюдая за веселыми стайками людей. По вечерам он приходил в шумные места, садился в стороне и пропитывался простой человеческой жизнью: шебутные подростки скакали на раздолбанных скейтах по перилам, звонкие подружки обсуждали симпатичного новичка в их классе, группа студентов с тревогой зубрила конспекты к экзамену по математике, влюбленная парочка тихо ворковала у фонтана. И, наконец-то, его Зверь замолчал, не пытаясь разорвать их всех на части.

Чуть подумав, парень открыл личные сообщения автора поста и написал:

“Зверь вас нашел. Завтра в 21:00. Пришли адрес студии.”

Набирая свою подпись, он задумался: Мэлокин… Мэл… Звучит как-то “не круто”. Если уже решился на новый этап, делай это дерзко. Он завертел головой по сторонам, выискивая глазами вдохновение. Бирюзовый корешок на книжной полке неожиданно привлек его внимание: “Мифы и легенды Викингов: от Одина до Локи”. Мэл громко рассмеялся, беззвучно зашевелил губами, пробуя имя на вкус и, медленно вдавливая каждую букву, подписал сообщение.

“Локи”

Бетонные стены небольшого, вытянутого гаража были завешаны плакатами популярных рок и метал групп, железные ворота изнутри обшили ободранной, пыльной шумкой, а на грязном каменном полу хаотично валялись старые ковры с расходящимися дырками.

Худой, долговязый парень лет двадцати гордо мотнул отросшей до плеч гривой.

— Йо, Локи! Добро пожаловать на нашу студию!

Он энергично протянул гостю кулак, но, не дождавшись ответного, разочарованно ткнул его в плечо и направился к гитаре, стоявшей на облупившейся стойке.

— Я — Дот, это — Мистер Баз и Тин. — Патлатый кивнул сначала на круглолицего парнишку-басиста едва достигшего восемнадцати лет, потом на упитанного барабанщика, который на вид еле тянул на старшеклассника.

— Здорово! Привет! — невпопад буркнули оба. Мэл смущенно гукнул и помахал рукой.

Как он вообще оказался в этой помойке? С этим совсем еще зелеными ребятами, мятыми, сальными, грубыми… Посреди окружающего хлама, покрытого пылью в десять слоев, он выглядел совершенно неуместно: высокий, стройный молодой мужчина в узких джинсах с дырками на коленях и идеально сидящем по фигуре пиджаке с заклепками. Одним словом, сладкий мальчик с обложки музыкального журнала.

— Мы, значит, уже накатали всякого своего музла и поняли, что для крутого саунда не хватает убойных синтов. Мы не очень любим электронщину, хочется оркестра, скрипочки там, виолончельки… Ну, ты понял… Расчехляй свой аппарат, вон пульт, втыкайся. Давай че-ньть лобанем. — Гитарист вальяжно указал на допотопный, раздолбанный микшер, замотанный во всех возможных местах синей изолентой.

Локи тяжко вздохнул и принялся торопливо вытаскивать из жесткого чехла свой новый, дорогущий синтезатор. Озираясь по сторонам, он искал взглядом стойку под клавиши — обычно это такая устойчивая конструкция в форме буквы "Х".

— Чуваааак, я только щас понял, что у нас нет для тебя стола. Бляяяя… — Хлопнул себя по лбу патлатый.

— Есть две табуретки… — Промямлил басист. — Положишь на них свой чехол…

Локи потребовалось все его самообладание, чтобы сдержаться и выдавить непринужденную улыбку. Хорошие манеры не позволяли развернуться и уйти. Скрипя зубами, он кое-как соорудил себе рабочее место и, мысленно чертыхаясь, все же победил доисторический пульт. Две здоровые колонки, такие же пыльные, как все вокруг, лампово загудели. Мэл пробежался пальцами по клавишам, выстраивая громкость звука.

— Хера ты быстрый! Нормааально! — Довольно закивал гитарист. — Ну-ка, а за мной успеешь?

Он дернул переключатель на гитаре, из комбика за его спиной прорезался рев гитары, и парнишка на огромной скорости пошпарил по грифу — его пальцы виртуозно прыгали по струнам, идеально зажимая сложные аккорды.

Глаза Локи зажглись: “Вот оно как!”. Он безошибочно поймал последовательность и на четвертый квадрат впрыгнул в эту музыкальную дуэль. Восторженно переглядываясь, они переговаривались и заигрывали минут пять. Потом Дот кивнул заскучавшему барабанщику, потянул ручку гитары, инструмент протяжно зажужжал, пухлый Тим отстучал ритм и все трое ворвались в пустоту. Замерев над клавишами, Мэл завороженно плыл по волнам очень энергичной, запоминающейся мелодии. Ребята исполняли на удивление ровно, ему даже не к чему было придраться. Он набрался мужества и присоединился. Теперь он отлично умел импровизировать и менять на лету звуки инструмента, подбирая самое сочное под свои идеи.

— Это было ахуенно! Чуваааак, ты реально зверь!

Парнишки эмоционально переговаривались, приправляя свою речь восторженно окрашенной обсценной лексикой. Уши Мелокина сворачивались в трубочку, но не смотря ни на что, он испытывал настоящий щенячий восторг. Эти молодые ребята на деле оказались очень талантливыми.

— Слуууушай, а вдруг ты еще и петь умеешь?

Локи округлил глаза и на мгновение задумался.

— Когда-то в детстве я пел в церковном хоре.

— Ща, давай попробуем. — Баз, воодушевленный всем происходящим, быстро размотал длинный провод, валявшийся в углу, снял с бочки Тина видавший виды микрофон и сунул его в нос гостю. — Во!

Мэлу не хотелось даже притрагиваться к этой грязной, помятой штуке. Он осторожно покосился на сияющего от счастья и гордости басиста, взял всю волю в кулак и кивнул.

— Знаете Disturbed? — Молодые музыканты воодушевленно закивали, сверкая глазами.

Тин отбил ритм, громко отсчитывая удары вслух, заиграло любимое вступительное соло, грянули тома, с мощным гулом ворвался малыш Баз. Локи набрал в легкие воздуха и запел.

Никогда прежде он не слышал свой голос со стороны: из колонок на него лился бархатный, глубокий баритон. Ноты давались легко и непринужденно, а иногда он даже позволял Зверю выпустить осторожный рык, чтобы вокал звучал еще эмоциональней. Окрыленный этим открытием, Мэл нажал на клавиши и продолжил петь — теперь звучание наполнилось объемом и оттенками.

Доиграв последний аккорд, парнишки скинули инструменты и заголосили наперебой.

— Локи! Мы искали именно тебя! Чувак, пожалуйста! Давай попробуем рубить вместе! У нас такой мэтч! — Они взволнованно окружили его, нетерпеливо топчась на месте.

Мэл задумался, взвешивая свои ощущения, реакции Зверя и все прочие за и против.

— У меня есть одно условие. — Холодно сказал он. Ребята переглянулись и закивали. — Сначала мы вычистим этот хлев и переделаем студию в комфортное место.

**********

Огромный плоский телевизор работал беззвучно. На экране мелькали встревоженные лица репортеров, ведущих и случайных свидетелей, а бесконечная бегущая строка пестрила пометками “СРОЧНО”. Кадры городов и мегаполисов сменяли деревенские пейзажи и роскошные загородные виллы, а с солнечного побережья зритель переносился в суровые северные регионы. Журналисты вещали из обычных многоквартирных домов, у стен старинных крепостей и даже с кормы корабля.

Мобильный Оскара непрерывно жужжал. Инквизитор чертыхался и периодически что-то говорил в гарнитуру, надетую на одно ухо.

— Изгнали?.. Закрывайте район… Сколько еще осталось?.. Нет, этот не опасен. Скоро сам уйдет… Группа 2, на Портовую улицу, квадрат 35… Группа 1, упокойте души погибших. Уборка на подходе… Генерал Нильсон! Ваши парни опять лезут вперед. Квадрат 18. В этот раз нужно без жертв… Группа 4, доложить обстановку…

Уже несколько часов он непрерывно смотрел в монитор, переключаясь с одного окна на другое, и пытался внести порядок в расползающийся хаос. Контролировать такой поток информации с одного небольшого ноутбука было крайне неудобно — Оскар путался в программах, смачно матерился и рычал на “тупую машину”. Локи притащил свой студийный монитор и терпеливо ждал подходящего момента, чтобы воткнуть его в раскаленный ноут охотника и хоть немного упростить его работу. Инквизитор поднял глаза, молча кивнул и убрал руки с клавиатуры. Через секунду черный экран моргнул, загорелся ярким белым светом и все увидели разделенную на квадраты карту города с мигающими зелеными, красными и желтыми точками. Анита насчитала тридцать три очага активности.

Этой ночью духи посетили не только их убежище — со всех уголков света каждую минуту приходили новости о загадочных призрачных фигурах. Кто-то клялся, что видел своего умершего родственника, кто-то рассказывал невероятные страшилки о полтергейсте, разбушевавшемся посреди его дома, кто-то заявлял о наступлении Конца Света и пришествии Всадников Апокалипсиса. Появления духов казались хаотичными: одним они помогали, других сводили с ума и доводили до смерти. В нескольких городах произошли настоящие бойни с десятками жертв среди гражданских и стражей порядка. “Массовое помешательство!” — кричали СМИ, “Грядет Судный День!” — вопила желтая пресса, интернет разрывался короткими постами и лонгридам о теориях заговора и открытии Преисподней.

Впервые за много десятилетий Орден Святой Инквизиции работал рука об руку с полицией — даже самые хладнокровные стражи порядка не были готовы ко встрече с потусторонним. Восемь инквизиторов, оказавшихся неподалеку, вместе с патрульными приезжали на вызов, изгоняли призрака и торопились на следующую точку — людей катастрофически не хватало. В больницах “дежурили” священники, напуганный народ прятался в церквях, где пасторы вели ночные мессы. Оскар тоже рвался на поле боя, желая присоединиться к своим братьям, но Кардинал поставил его управлять ситуацией и координировать работу с полицией и медиками. До рассвета еще четыре с половиной часа.

Кира прервала тревожное молчание:

— Эти призраки… это же души уже умерших людей? Они же должны быть в тенях? Почему они вернулись? — Девушка исподлобья смотрела на Аниту. — Такое разве возможно?

— Нет. — Медиум прикусила губу и растерянно покачала головой. — Когда человек умирает, его душа переходит в загробный мир. Там она очищается от опыта завершившейся жизни и перерождается, когда приходит ее время. Если человек перед смертью испытывал очень сильные эмоции, или накопил за свою жизнь много тяжелой, низкочастотной, энергии, это может побудить его дух плутать по земле в поисках решения или выхода этой энергии. Такие души называются неупокоенные. Поэтому многие религии проводят специальные обряды, например, отпевание — молитвы живых могут помочь духу отпустить прошлое и уйти в тени. Но в загробный мир не ведет двухполосное шоссе, по которому души перемещаются туда и обратно. Правила очень строгие, и нарушить их получается либо у неупокоенных, либо у очень “тяжелых” душ, которым требуется больше времени на очищение. — Она задумчиво наблюдала за мигающими разноцветными точками на экране инквизитора. — Что-то очень нехорошее случилось на той стороне. Души, не завершившие свои дела на земле, возвращаются.

— Согласна. — Подхватила разговор Илона. — Я не понимаю, что именно произошло, но я знаю, что привычный порядок не работает. Словно… замок сломался и дверь не закрывается. — Девушка напряженно хмурила лоб, пытаясь прорваться сквозь неумолкающий поток мыслей. — “Дверь не закрывается.” Больше ничего не могу разобрать…

Анита недоуменно вскинула руки:

— Я ни разу не видела никакой двери! Это скорее… Авалон… остров посреди бесконечного океана, укрытый туманом. Там нет зданий, нет стен, нет дверей… Душам не нужны кров, пища и другие мирские вещи…

— Ты ходишь в мир духов своей тропой, через черный ход. — Локи осторожно присел рядом с медиумом. — Ты не проходишь через Врата.

Все уставились на Бессмертного, даже Оскар снял бубнящий наушник. Мэл прикрыл глаза и заговорил. Его голос звучал непривычно низко, он гудел и тек по воздуху, словно молитва.

— ...Открыты Врата Загоризонтья, выдвинуты засовы их. Пришел я к тебе, Красная Корона. Пришел я к тебе, Вездесущая. Пришел я к тебе, Великая. Пришел я к тебе, Великая Магией, причем чист я перед тобой, страшусь я тебя. Да будешь ты довольна мной. Да будешь ты довольна чистотой моей. Да будешь ты довольна речью моей, которую говорю я тебе: «Сколь красиво лицо твое! Довольная, обновленная и юная, породил тебя Бог, Отец Богов». Пришел я к тебе, Великая Магией. Стою я у Врат Загоризонтья… — Продолжая свою загробную песню, Бессмертный ускорился. — Отвори врата Прохладных Вод и позволь встать мне впереди них, подлинно Гебом во главе Эннеады своей. Вхожу я и сметаю препятствия, выхожу я и поднимаю лицо свое, чтобы увидеть тебя, подлинно Мина, предстоятеля Двух Святилищ. Встал я, должный встать позади тебя: встал брат твой позади тебя, встал позванный тобой позади тебя. Не погибну я, не окончусь я: будет длиться имя мое у людей, хоть и воссуществовало имя мое у богов…

Локи замолк. Его бледное, острое лицо походило на мраморную маску. Он слышал, как тихо-тихо свистит дерево в объятьях пламени, как мягко шелестят иглы продрогших сосен, как тревожно бьются сердца его друзей, проталкивая по венам горячую кровь.

— Я шел по прямой, мраморной дороге. Мне казалось, это длилось вечность… — Он больше не пел, но голос все еще был глубоким, проникающим в каждую клеточку тела. — Дорога заканчивалась у огромных, белоснежных врат, уходящих в небо настолько высоко, что они терялись в облаках. Когда двери распахнулись, я видел только свет. Такой яркий и теплый, он проходил сквозь меня, заливая собой мое тело, пока не осталась только оболочка. Потом я увидел фигуру, огромную, почти как эти ворота, она шла ко мне, постепенно уменьшаясь, но все еще нависая словно палач над тараканом. Я увидел его лоснящуюся, черную морду шакала в золотом головном уборе и смуглое, человеческое тело, обернутое в белое одеяние. Я запел первый гимн. “… Открыты Врата Неба, отворены Врата Прохладных вод для Осириса, дабы вышел он в начале дня, дабы очистился он в Топи камыша...” Тогда, он взял меня за руку и повел в Свет.

Мэл улыбался и казалось, что он вот-вот протянет руку к невидимому существу, встанет и, ведомый богом-шакалом, уйдет в ночь. Сидящая рядом Анита осторожно накрыла своей ладонью неподвижные пальцы друга.

— Анубис, бог бальзамирования и погребальных ритуалов, проводник душ в царстве мертвых. — Тихо прервала она воспоминания Бессмертного. Наконец, он открыл глаза и, все так же улыбаясь, качнулся к блондинке.

— И все же, там есть дверь...

— Которая сломалась. — Нелепо вставила свои пять копеек Кира, хмуро наблюдавшая за этой сценой из кресла напротив. — У богов нет волшебных ремонтников?

Вдруг Илона округлила глаза, громко хлопнула в ладоши и вскочила с места. Мечась по комнате в поисках чего-то, она почти кричала:

— Какое сегодня число? — Схватив со стола жужжащий телефон инквизитора, она судорожно тыкала в экран. — Он же настаивал именно на вчера! Какой там часовой пояс?

Все недоуменно следили за хаотичными движениями рыжей, попутно пытаясь расшифровать ее мысли. Илона, продолжая искать что-то очень важное в телефоне, не замолкала.

— Сегодня первый день полнолуния. Точно! Ему нужна была именно эта дата! Он не просто так торопился! Ему нужно именно сегодня! И началось все часа три назад — это четыре с чем-то утра у него! — девушка резко подняла лицо от экрана и уставилась на Оскара. — Сколько длится ритуал омовения и отпевания усопшего?

Охотник опешил и неуверенно произнес:

— В христианстве около трех часов… основной ритуал. Потом еще три дня, потом девять… Только я же не совсем священник, у меня другое… — Илона закатила глаза и громко цокнула.

— Это все равно не то… Он же не по христианству…

Кира, тихо подошедшая к новоиспеченной подруге, мягко взяла ее раскрасневшееся лицо в ладони и заглянула в глаза:

— Я правильно понимаю, что Тоэр настойчиво звал меня приехать в его поместье именно вчера, чтобы сегодня в полночь провести свой ритуал?

Илона судорожно закивала. В спокойном голосе девушки промелькнули стальные нотки. Локи слышал, как ровно и хладнокровно бьется ее сердце, споткнувшееся и замеревшее на мгновение еще минуту назад.

— И даже без моего присутствия он все равно пошел на риск… Как же сильно у него чешутся руки… — Марта нахмурилась. — Братец до сих пор не смирился с поражением. Признаюсь, я не удивлена, что он наломал дров, но никогда бы не подумала, что настолько.

Она, наконец, выпустила испуганную Илону из своих пальцев и задумчиво уставилась в пространство. Яснознающая отпрыгнула к Оскару, стараясь спрятаться за его спиной. Локи, как верный пес, уже стоял рядом, готовый в любой момент подхватить Марту.

— Даже неправильно проведенный ритуал воскрешения не может привести к таким последствиям — опасность грозит только жрецам и испытуемому. Если Тоэр осквернил тело или песни, он просто не возродился, остался в мире мёртвых. Но негодник умудрился нарушить сам ход вещей… создать хаос в порядке… Не мог же он…

Девушка замерла, словно только одна эта мысль звучала абсурдно. Она долго смотрела в глаза Мэла, ища в нем решительный отпор своей теории. Молчание было невыносимым.

— Не мог же он убить бога?