Глава 1

Белые и черные клавиши глянцево поблескивали в электрическом свете. Хотелось не мигая смотреть на этот безмолвный танец отражений, а потом резко, без предупреждения, оборвать тишину и, взяв какой-нибудь безумный тритон, бахнуть по ним что есть силы, чтобы мир вздрогнул, завибрировал и, поглощенный его диссонансом, провалился в бездну безумия. Так он и сделал: пальцы побежали по клавишам, вырывая из синтезатора неистовые стоны, перетекающие то в крики, то в молитвы, пропитанные одиночеством и болью. Бам!

На глаза упала черная пелена, разрываемая только отблесками пламени, голодного, жадного, беспощадного. Она не кричала, не стонала, не металась в агонии. Она неподвижно стояла, окутанная рыжими искрами, и смотрела внутрь него, пробиралась в душу, круша остатки веры и человечности. А он видел только Ее застывшее лицо, такое безразличное, такое холодное… такое… Аккуратный римский нос, высокие скулы, плотно сомкнутые губы, тонкие брови и строгие черные глаза… Еще мгновение, и это прекрасное лицо пропало в медовом свете, утонув в языках огня. “Я проплыву на огненном плоту от Нижнего до Верхнего Нила. Я замкну круг. Это мой выбор.”

Бам! Пальцы бешено скользили по черным и белым полосам, какофония нот перешла в мелодию, тяжелую, неподъемную, словно гранитная плита, выжимая из инструмента жизнь. Как тот огонь стремительно выжимал жизнь из Нее. Как он выжимает жизнь, равнодушно ощущая метания, слыша стоны и ожидая последнего вздоха.

Пламя задыхалось копотью, проглотив Ее фигуру. Он не хотел смотреть, но не мог оторвать взгляда. Ноздри и горло жгло от паленого запаха и криков, его криков.

Пауза. 1… 2… 3… Мелодия началась из-за такта, словно спотыкаясь от собственного стона. Тихая, мрачная, робкая.

На коленях он подполз к пепелищу, тело дрожало и не слушалось. Охрипшие стоны, вперемешку с кашлем — он не мог говорить, не мог кричать, не мог плакать. Он хотел проснуться от этого ужасного сна, или забыться в любой нереальности, где этого нет…

— Нууууу… Оно, конечно, интересно, но тебе не кажется, что интро прям слишком? Ты хочешь начать с лютого тяжеляка, типа Katatonia, чтоб пробрало до мозга, а потом уйти в нежнятину… имхо, брат, оно не вяжется. — Худой, патлатый парень, сидевший на краю стола, помотал головой. Он тихо бренчал на кастомной гитаре, украшенной мистическими символами, и подбирал аккорды под “будущий хит”. — Я понимаю, что тут нужно на старте нагнать драмы, потом уйти в минор, и чтоб телочки плакали…

— Да че ты гонишь! Припев огнище! Чуть облегчить, чтоб было понятнее… Типа, в начале дать тяжеляка, всей этой меланхолии, потом куплет, как у HIMа — повесишь два аккорда, дж-дж, потом припев… упростим, без разгона в ад… А перед бриджем сделаем не паузу, а синкопнем! — Лежащий прямо на полу широкоплечий басист загоготал, активно жестикулируя и визуально поддерживая каждое свое слово. — Не-не-не, тема огнище!

— Огнище… — Локи устало ухмыльнулся, окончательно прогоняя наваждение.

Ему нравилось это садомазохистическое чувство, когда он вынимал из закромов памяти самые острые истории, самые больные моменты, и оборачивал их в музыку — это делало песни настоящими, живыми. Он мог снова и снова спускаться в подвалы своих эмоций, мыслей, поспоминаний, вырывать их из заточения и выпускать в мир. “Свобода через боль.”

— А чё по тексту? Давай только без этих твоих, языковых заморочек… — Патлатый по-прежнему бренчал на гитаре, наигрывая веселый мотивчик из трех нот и издевательски хохоча.

— Пока не знаю… — Локи наконец убрал пальцы с клавиш и отодвинулся от синтезатора. — Я постараюсь завтра что-нибудь собрать. Сложно… — Он опрокинулся на спинку стула, тихо намурлыкивая мотив, потом оборвал сам себя, чертыхнулся, попробовал еще раз и снова замолчал. — Нет, мне нужно подумать.

Басист и патлатый многозначительно переглянулись и заржали в голос. Им откровенно нравилось наблюдать, как идеальный Локи мечется в тупике собственных идей и не может сиюминутно выдать гениальное нечто. Продолжая хмыкать, гитарист уселся за компьютер и погрузился в прослушивание демо, периодически хватаясь за гриф гитары и вырывая какие-то аккорды.

Локи правда нужно было подумать: выйти на улицу, почувствовать, как промозглый ветер кусает лицо и заползает под куртку. Он пошел по привычному маршруту, от студии к набережной, усеянной круглыми фонарями и прогуливающимися парочками. Ему нравилось скользить между увлеченными друг другом людьми, подняв ворот куртки, натянув шапку как можно ниже и, словно секретный агент, подслушивать их сахарные разговоры и душевные драмы. Потом он углублялся в старый парк и шел к мысу — слабо освещенному кусочку берега, где обычно никого не было. Здесь стояла одинокая длинная лавочка, с которой открывался прекрасный вид на ночной залив, неспящий порт и мелькающее на противоположном берегу шоссе. Он мог часами сидеть, провалившись в мысли и воспоминания, сшивая в воображении новые песни и сюжеты. Закутавшись от сырости в куртку, словно нахохлившийся воробей, он незрячими глазами смотрел в пространство.

— Простите, здесь не занято? — Слова грубо вырвали его в реальность. Локи выругался про себя, скорчил кривую улыбку и отрицательно мотнул головой. — Это единственная лавочка…

Извиняясь затараторила девушка. Она замялась, но присела на противоположный край, натянула шапку пониже и затихла.

Стороннее присутствие мешало, сбивало с мыслей и не давало нащупать нить того самого вдохновения. Локи молча злился, стараясь медитировать на огоньки, прыгающие по мелким волнам залива. Мелодия в его голове тем временем стала подстраиваться под равномерный плеск воды, очищаясь от шелухи. Он вдыхал сырой воздух, впитывая запахи воды, камней, прелой листвы и тонкий, но назойливый аромат чужого парфюма. Так прошло минут двадцать, пока девушка, наконец, не стала зябко ерзать и дышать на продрогшие пальцы.

“Еще чуть-чуть… Жди.” — Локи сидел, словно каменная статуя, максимально равнодушный и отсутствующий. Громко жужжа, мимо проплыл небольшой кораблик. Он подкоптил ветер, разогнал волны, сбил их мерный ритм, и мелодия в голове теперь тоже начала спотыкаться. Локи тяжело вздохнул…

— Да, и гори оно огнем…-

Девушка тихо чертыхнулась, но ее слова врезались в поток мыслей, как раскаленный нож в кусок льда. Локи вздрогнул, уставившись на девушку, как на призрака.

— Что? — Прохрипел он. Незваная соседка ойкнула и поправила шапку с лица.

— Простите. Я не вам. — Она чуть обернулась в сторону Локи и смущенно улыбнулась. — Мы приходим сюда, чтобы забыться, но на самом деле ходим по кругу. — Девушка резко встала. — Еще раз прошу прощения, что нарушила ваше уединение. Хорошего вечера!

Кивнув, она пошла прочь, в сторону шумной улицы и оранжевого света фонарей.

Казалось, время застыло, сковав его плотной ледяной коркой. Затем мир стал вращаться, все быстрее, быстрее, быстрее, затягивая все вокруг в бешеный водоворот, центром которого стала темная удаляющаяся фигура. Локи не мог отвести взгляда от ее силуэта, ставшего в этот момент единственным фокусом вселенной — вот она свернула влево, на узкую дорожку, ведущую к центральной аллее. Луч фонаря торопливо скользнул по ее лицу, окрасив медовым светом аккуратный римский нос, высокие скулы, тонкие брови и большие, черные глаза… Мир задрожал, загудел, как несчастный синтезатор под напором безумной музыки, и обрушился в черную пропасть…

**************************

В руке завибрировал мобильный. “Задерживаюсь минут на 10. Жди в кабинете, дверь открыта.”

Локи быстро погасил экран, засунул телефон поглубже в карман куртки и поднялся с дивана. Длинные потолочные лампы тихо гудели, убегая вглубь пустого коридора. Табличка на двери напротив важно гласила: “Профессор Анита Верт. Заведующая кафедрой психиатрии.” Хмыкнув, Локи повернул ручку и прошмыгнул внутрь.

Яркий свет неприятно ударил по глазам: вдоль двух стен на железных полках стоял с десяток клеток и террариумов с копошащимися внутри мышами и крысами. Всюду что-то пищало, шуршало, звенело и бегало. Спертый воздух был наполнен запахом опилок, шерсти и табачного дыма. Голова закружилась от резкого напряжения всех органов чувств — слишком много шумов, таких мелких, хаотичных, назойливых. Он немного постоял, прислонившись к косяку, настраивая слух и обоняние — сотни маленьких сердечек барабанили невпопад, приводя шерстяные тельца в броуновское движение. Хорошо, что хозяйка кабинета не видит это “эффектное” появление дорогого гостя…

Слегка пошатываясь, Локи прошел вглубь комнаты и заглянул за перегородку, оказавшуюся массивным книжным шкафом. У окна располагался большой стол, заваленный стопками бумаг настолько, что даже рабочий компьютер еле выглядывал из-за белых башен. Рядом приветливо ждала пара потертых кресел. Локи неторопливо прошелся вдоль книжной стены, выхватывая взглядом названия на разноцветных корешках, развернулся к несчастному столу и громко вздохнул — перфекционист внутри негодовал и стонал. Ему захотелось взять тряпку, несколько коробок и расчистить пространство, заваленное работами студентов, научными исследованиями и припорошенное сверху двумя пепельницами, полными окурков. Пока он оценивал фронт работ и прикидывал, сколько часов потребуется на спец операцию, дверь скрипнула:

—… к пятнице. Это последнее предупреждение. Все, скройся с глаз моих! — Дверь громко хлопнула, каблуки сердито вбивались в пол. — Такой талантливый, и такой бестолковый! Ну вот, что мне с ним делать? Не могу отчислить такую светлую голову!

Высокая, худющая блондинка лет сорока в крупных круглых очках быстро клюнула Локи в щеку и упала на стул, спрятавшийся за стопками бумаг.

— Что? — Она поймала его возмущенный взгляд, направленный на бардак вокруг. — Ой, отстань! Я выращиваю самый гениальный поток за всю историю кафедры! Они еще не успели выйти из-за парт, а уже готовы работать над докторскими и исследованиями для изданий! И я могу открыть им столько дверей!

Локи выдержал долгую паузу, стараясь выглядеть сурово и непреклонно, но все же осекся и громко засмеялся.

— Ничего нового, моя дорогая Анита! Как же я рад тебя видеть! — Очень фамильярным движением мужчина потрепал блондинку по затылку, нежно поцеловал в лоб и плюхнулся в ближайшее кресло. — Профессор! Зав кафедры! Мое почтение! — Он наигранно склонил голову. — Наша странная девочка теперь большой человек!

Анита фыркнула и отодвинула пару стопок на край, освобождая вид на своего гостя.

— Одно другому не мешает. Но да, я молодец. — Ее усталое, худое лицо озарилось гордой улыбкой, а носик вздернулся вверх. — Эта работа стала моим спасением, Мэл. Ты знаешь, я бы иначе совсем свихнулась.

— Теперь меня называют Локи. — Он улыбнулся.

— Ах да, простите! Локи, великий и таинственный! — Озорная искорка вспыхнула в серых глазах. — Загадочный лидер самой успешной рок-группы десятилетия! Покоритель женских сердец и звезда таблоидов! Скандинавский бог коварства и обмана… Ууууу! Тебе подходит. — Женщина хитро разглядывала его изящное бледное лицо. — Ладно… Давай к делу, плут. Выкладывай.

Гость поерзал, выпрямился, улыбка исчезла, а в черных глазах промелькнули грусть и тревога.

— Ани, мне нужна твоя консультация.

— В качестве кого?

— Во всех твоих ипостасях. Расскажи мне все, что придет на ум и… что нашепчут духи.

Молодая женщина нахмурилась, вперив острый взгляд в гостя. С минуту они молча смотрели друг на друга, затем она взяла помятую пачку сигарет, щелкнула зажигалкой и шумно затянулась.

— Жги. Я вся во внимании.

— Я начну с вопросов. Потом отвечу на твои. Договорились? — Анита кивнула, продолжая мять в пальцах тлеющую сигарету. Локи глубоко вдохнул. — Как много в мире случаев идентичности внешности? Возможно ли, что люди, не связанные родственными связями, рождаются очень похожими?

Блондинка удивленно изогнула бровь и выпустила струю дыма.

— Это не совсем по моей специальности… — Она мягко хмыкнула. — Ну… Насколько я знаю, случаи сходства внешности не редки. Люди могут родиться на разных концах планеты, не иметь явных родственных связей, но визуально быть очень похожими друг на друга. Не близнецы, конечно, но очень близко.

Локи спешно кивнул. Хозяйка кабинета поправила очки и нахмурилась.

— Я читала исследование группы ученых и фотографов, посвященное сходству личности и внешности. Не сильна в генетике, поэтому не буду пытаться объяснить сам эксперимент, но вывод был, что внешнее сходство никак не влияло на сходство личностное. Это просто игра типажей, которых на самом деле не так много.

Гость угукнул и потер лоб.

— Теперь сложнее. Ты когда-нибудь встречала, чтобы душа реинкарнировала в старой внешности? — Он сам поразился, насколько глупо звучал сейчас этот вопрос. — Что происходит с сознанием после реинкарнации?

— Что? — Анита прыснула со смеху. — Реинкарнация? С каких пор тебе интересна эта тема? — Поймав на себе угрюмый взгляд друга, девушка быстро посерьезнела. — Так, ладно… Возможно ли возвращение души в тело, идентичное утерянному? Наверное, возможно. — Она пожала плечами и снова затянулась. — Но лично я такого не встречала. Обычно, тело — это всего лишь сосуд. Часто не важен даже пол. Возвращение происходит не по внешним признакам, а по связям прошлых жизней, прожитому опыту, задачам на новый круг. Одним словом, карма решает. — Словно отбивая следующий пункт, она постучала пальцами по столу и продолжила. — Что происходит с сознанием? Личность редко помнит прошлые воплощения — это очень глубокие слои подсознания. Есть уникумы, типа тибетских Лам или других духовных наставников, душа которых обладает настолько высокой частотой, что способна заменить новую личность на более сильную, но таких случаев единицы. — Женщина вздохнула. — Как связаны внешность и душа? Единственное, что точно внешне может связывать прошлое и новое тело — это небольшие признаки, типа родимых пятен или деформации кожи. Родинки часто могут обозначать место фатального ранения, пули, например. А проблемы с кожей, акне, большие родимые пятна и другая кожная пигментация, могут быть последствиями, например, смертельных ожогов. Но я не сталкивалась с тем, чтобы новое тело было внешне схоже с прошлым. Привычки, мимика, увлечения, род деятельности, страхи, особенности здоровья, как физического, так и ментального, — да, но внешность — это случайный фактор… Внешность наследуется от родителей, а не от прошлого воплощения. — Локи вздрогнул. Блондинка вопросительно смотрела на гостя, пытаясь угадать, куда тот клонит и что его так беспокоит. — Некоторые умы проводили эксперименты над… сохранением не только души, но и тела.

— Что значит “эксперименты над сохранением тела и души”? — Гость нахмурился еще сильнее, а тонкие черты лица заострились, делая его похожим на белоголового орла. Анита затянулась и отвела взгляд на книжную полку.

— Ну… например… жрецы древнего Египта проводили эксперименты над удержанием души в нашем измерении и восстановлением ее тела после физической смерти. Насколько мы можем понять, мумификация как раз быта частью этого ритуала. — Локи молча уставился на хозяйку кабинета. — Есть сведения, что жрецы древних культов считали возможным не только сохранение связи с Великими сознаниями, но и возвращение их в собственные тела. Тщательная мумификация, саркофаги, специфическое расположение гробниц — это не просто элемент прощания с усопшим, это магический ритуал, направленный на сохранение телесной оболочки и удержание сознания в физическим мире. Они полагали, что есть способ не только оживить и восстановить тело, но и вернуть в него душу, запечатанную в артефактах. Верховные жрецы, фараоны, должны были дождаться того момента, когда их можно будет вернуть в наш мир.

Голос Аниты гудел в голове Локи, как набат. Он не моргая смотрел на профессора, стараясь сохранить хладнокровный вид, но мелкая дрожь не поддавалась контролю. Мысли хаотично носились, пытаясь выстроиться в логичный ряд.

— Они преуспели? — Осторожно спросил гость.

— Насколько я знаю, нет. — Анита усмехнулась. — Но было бы забавно, если бы пациенты, называющие себя Тутанхамонами или Аменхотепами, оказались бы не психами. — Девушка снова затянулась и медленно выдохнула горький дым. — Можно заточить душу и удерживать ее очень долго, можно даже пользоваться знаниями этой души и управлять ей. Но восстановление тела, после таких катастрофических травм, и помещение души в это восстановленное тело… не знаю… Мне кажется, это не просто высшая некромантия, Мэл, это что-то из ряда фантастики… Чисто теоретически, это потребовало бы огромного количества жертв, а контролировать ритуал такой сложности должны, наверное, десятки высших некромантов. И даже после всего этого, вероятность успешного завершения, мне видится, крайне малой… Скорее всего, все участники круга погибли бы… Я не уверена, это не совсем мой профиль… Я не слышала, чтобы подобные эксперименты завершились успешно. — Блондинка, наконец, повернулась с гостю и одарила его холодным взглядом. — Ты готов рассказать, что привело тебя ко мне, и что происходит?

Локи был растерян, теперь еще больше, чем прежде. Он обмяк в кресле и бесфокусно смотрел в пространство. В его голове роились самые безумные теории, предположения и надежды — все металось и разрывало его в разные стороны. После долгой паузы он, наконец-то, заговорил.

— Сегодня я видел человека очень похожего на того, кто погиб много лет назад при страшных обстоятельствах. Я не верю, что это случайность. — Он было упер подбородок в переплетенные пальцы, но, шумно пыхтя, схватился за голову. — Она была верховным некромантом, Ани. Она была безжалостна и творила страшные вещи. Ее амбиции и таланты восхищали и пугали одновременно. Она собрала вокруг себя немало поклонников и покровителей, организовала закрытый “клуб”, что-то типа культа, школы. У нее были и власть, и сила — ей открылись тайные знания, "способные перевернуть ход мироздания". Но чем больше она погружалась в свои идеи, тем безумнее становилась. И… — Локи приподнял голову, глядя на Аниту как побитый щенок. — Это Она создала меня.

Блондинка громко свистнула, быстрым движением затушила сигарету и вскочила со стула.

— Ты хочешь сказать, что ты — не “естественно рожденный”, а результат эксперимента? Тебя создал некромант? Как новое существо? Новый вид? — Глаза Аниты наполнились удивлением и гневом. — Почему ты солгал?! Как ты мог? Это же ставит под сомнение все наше исследование! Это же… — Она снова рухнула на стул, запустила пальцы в белокурые пряди и гневно засопела. — Ты ходячая головная боль, Мэлокин. Прибью.

Локи снова опустил голову. Он буравил взглядом паркетный пол.

— Ани, моя история очень… запутана. Но если кратко, да. Я — результат эксперимента, который пошел не по плану. — Бессмертный резко мотнул головой, словно сбросил наваждение. — Послушай, если это не то, что я думаю… если это моя паранойя… мы вернемся к твоим исследованиям, я честно выложу тебе все и покорно отдамся приборам, опросникам, тестам и чему только пожелаешь. Но если мои опасения не напрасны, если она как-то вернулась… — Гость тихо застонал. — Все может быть куда страшнее. — Он качнулся вперед, схватился пальцами за край столешницы и пригвоздил девушку взглядом к стулу. — Анита, спустись в тени, так глубоко, как это потребуется. Найди ее. Запри ее душу в самом надежном месте. Она не должна вернуться. Никогда.

Словно по щелчку, миловидный профессор поменялась в лице: скулы еще больше впали, кожа почти обесцветилась, а серые глаза наполнились дымкой.

— Я не управляю душами, Мэлокин. Я говорю с ними и передаю их волю нашему миру. Я не длань, я голос. — Ее тело словно окаменело, конечности не слушались, и даже дышать было сложно. — Не надо меня запугивать, если ты просишь помощи. Это не помогает.

Локи тут же отпрянул, сложил руки на коленях и шумно выдохнул.

— Прости. Я не прав. — Он отвел взгляд в сторону, пытаясь перевести внимание на первый попавшийся предмет. Анита обмякла, словно натянутая струна выскочила из гитарного колка. — Найди ее. Пожалуйста.

— Дай мне несколько дней. — Хрипло отозвалась медиум после паузы. — Я сильно заземлилась, чтобы спокойно работать. Нужно время, и чтобы настроиться, и чтобы выполнить твою просьбу. Я позвоню, как буду готова. — Руки еще дрожали, но желание закурить было сильнее. — Истории про египетские культы — не уникальны. Эти идеи пытались неоднократно воплотить в разных уголках света и в разные времена. От местечковых мессий до третьего рейха — алхимия с поисками эликсира бессмертия, библейские сказания, эксперименты по переносу сознания и другие попытки поиска вечной жизни всегда заканчивались поражением. — Анита, наконец, справилась с зажигалкой: тихо шипя, вспыхнуло пламя, подпаляя конец сигареты. — Я думала, что в этом плане твой вид уникален. И изучая тебя, я надеялась разгадать секрет. — Она несколько раз затянулась и шумно выдохнула. — Но, видимо, уникален именно ты. Сученыш… — Профессор засмеялась, безнадежно и очень устало. — Ты должен мне свою историю. Всю правду.

— Слово плута. — Локи печально усмехнулся, скользнул к женщине и нежно обнял, уткнувшись носом в ее макушку. — Ее звали Марта Кир. Она погибла на моих глаза 54 года назад.

Профессор мягко погладила его по плечу.

— Мне нужна ее вещь. У тебя есть что-нибудь? Украшение, дневник, предмет одежды… прядь волос. — Они засмеялась, высвобождаясь из объятий.

— Есть куда лучше. Ее кровь. — Локи скинул куртку и протянул руку.

***************

— Баааа! Их сиятельство изволили явиться!

Патлатый выпустил гитару из рук и громко захлопал. Стоящий рядом с ним, такой же худощавый и длинноволосый парень, подхватил пару последних хлопков. Локи плотно закрыл дверь, развернулся в низком поклоне и скорчил рожу.

— Каюсь, братья!

Он на ходу скинул куртку, хлопнул по протянутой влажной ладони круглолицего басиста и шмыгнул к синтезатору. Кто-то щелкнул выключателем, и залитая светом комната погрузилась в уютный полумрак, затем зажгись красные и желтые огни, покрыв разноцветными пятнами черные стены, обитые шумкой.

— Лучше? Видок у тебя… Перебрал? — Качок за барабанной установкой издевательски гоготнул, негромко настукивая ритм по небольшому барабану, зажатому между коленей.

— Типа того… — Пожав плечами, Локи принялся выставлять на пюпитре бумаги. — Как у вас успехи? — Он старался выглядеть привычно, влиться в свой стандартный образ и не думать о том, что случилось накануне.

— Пока не густо… Трекан не идет. Мы его крутили по всякому, но чёт тухло. — Гитара издала печальный визг, подтверждая слова своего хозяина. — А у тебя?

— Аналогично. — Нехотя признался Локи. — Я нащупал то, что хочу, но потом потерял. — Он вздохнул, признавая поражение, потянулся и оглядел свою группу. — Тогда по программе?

Все закивали, расходясь по местам: щелкнули переключатели, загудели порталы, барабанщик поправил кардан, зафонил микрофон, поймавший звук из гитарного усилителя. Локи слышал, как качок ткнул на клавишу подклада, и в его наушниках раздался противный “клик” — пип-пип-пип-пииип-пип-пип….

Палочки отбили темп, громыхнули бочка и малый барабан, вместе с ними из колонок раздался звон колокола, в энергичном рифе зажужжала соло гитара, поддерживаемая высоким пиликаньем скрипок. Отзываясь на каждый такт, гулко вибрировала грудная клетка, а по позвоночнику понеслись мурашки. Бам! Гитара продолжала раскачивать, наращивая эмоции и заставляя тело двигаться вместе с ней. Бам! Наполняя комнату плотными низами ворвался бас. Голова невольно кивала в ритм ударов. Бам! Музыка разгонялась, обрастая новыми звуками — заполняя середину вступила ритм-гитара. Подхваченное мощным потоком сознание полностью отключилось и провалилась в здесь и сейчас. Время остановилось, существовали только эта музыка, этот ритм, это мгновение. Бам! Наполнив легкие воздухом, Локи закрыл глаза и подался вперед к микрофону…

***************

Густой молочный туман скрывал противоположный берег, а может быть, его вообще не было. Кувыркаясь в набегающих волнах, шелестела круглая черная галька. Клубы пара поднимались вверх, сливаясь с невидимым небом. Впрочем, его тоже может быть не было. Здесь тепло и мягко, почти как под пуховым одеялом. Ни ветерка, ни малейшего движения, кроме тихого плеска воды, качающей камушки.

Ты когда-нибудь смотрел на мир через затылок? Освобождаясь, словно из страусиного яйца, зрение открывает черепушку, и все вокруг меняется. Нет, не переворачивается с ног на голову, не ходит задом наперед, но прежним уже не будет никогда.

Шаг, босые ноги коснулись кромки теплой воды, такой же серой, как все вокруг.

Шаг, волна облизала колени.

Шаг, вода обняла за талию, заботливо убаюкивая свое блудное дитя.

Шаг, уже не нужно ощущать дно, просто иди.

По воде ходят не «над», а «сквозь». Чтобы идти, нужно раствориться, стать ею и течь вместе с ее ходом.

Другой берег утопает в дымке — она пропитывает собой всё и вся. Она не сковывает движения, не мешает видеть, не лишает дыхания — она тоже становится тобой. И ты продолжаешь идти.

Шаг, босые ноги ступили на сухую круглую гальку.

Шаг, на низком деревянном столбе загорелась лампа.

Шаг, мягкий свет впустил в свой круг и укутал со всех сторон.

Ее ждали.

— Добро пожаловать назад. — Тень стояла за границей света.

— Здравствуй. — Анита сделала еще шаг, сняла с крючка лампу и не торопясь пошла дальше.

— Вообще-то, я скучал. — Раздалось за спиной.

— Разве у тебя есть время скучать? — Медиум не оборачивалась. — Работы хватает.

Ответом ей был тихий смех, тающий как туман вокруг.

**********

Лампы резко вспыхивали и пищали, пока рыжая девушка-фотограф прыгала вокруг и щелкала затвором фотоаппарата.

— Подбородок выше. Еще. Нет, ниже. Так! Стой! Смотри туда, на палец, еще! Нахмурь брови! Ну! Не так! Так у тебя на лбу Марианская впадина! Мягче! Вот! Держи! — В глазах уже плыли разноцветные круги, Локи судорожно заморгал и спрятал лицо в ладонях. — Только не три! — Он дернулся и увидел свои пальцы, испачканные в черной краске. Фотограф звучно выругалась. — Гримеров к артисту! Срочно!

Пока стайка расфуфыренных барышень порхала вокруг, спешно поправляя его грим, Локи немного прозрел. Он всегда ненавидел фото-студии: здесь слишком много света, людей и шума. Фактурные кирпичные стены были подсвечены алым, а созданное декораторами готическое надгробие казалось порталом в пламя преисподней. В нос ударил едкий запах лака для волос, Локи закашлялся, девушки захихикали и упорхали восвояси.

— Еще несколько кадров и ты свободен. — Подмигнула рыжая. — Вспомни таблицу умножения и пройдись по всей семерке. — Локи удивленно вскинул бровь. — Давай-давай! Смотрим вниз и налево. Вот так! Ручку в волосы! Ай красиво!

Его персональный ад завершился где-то через полчаса. Кожа чесалась, волосы на голове слиплись, как мокрые опилки, а узкие кожаные штаны врезались в самых некомфортных местах. Хотелось, как можно скорее все это смыть и уползти в свою нору. Но по пути к гримерке его поймали три барышни-кисточки и, громко вереща, взяли в кольцо.

— Локи, а можно фоточку! Пожалуйста! Я так давно мечтала с тобой познакомиться! Я до сих пор не верю! А можно автограф! — Они верещали наперебой, суя в лицо телефоны и блокноты. — И еще тут, пожалуйста!

Одна птичка с ложной скромностью расстегнула верхние пуговицы блузки, открывая ключицу и впадинку аккуратной груди.

— Так, девушки, хватит! — Крупный бородатый мужчина, пыхтя и расталкивая барышень, влез в их визжащий круг. — У вас следующий клиент! Так, Тин! Где Тин? Дружочек, иди-ка сюда! Давай-давай, руки в ноги!

Барабанщик-качок вальяжно выплыл из дверей гримерки. Широко улыбаясь, он обхватил двух птичек за талии.

— Дамы, я весь ваш! — “Кисточки” засмеялись и замельтешили за новым героем.

Локи шумно выдохнул, покачал головой и очень искренне обнял толстяка.

— Спаситель!

Бородач довольно крякнул, похлопал звезду по плечу и зашагал на площадку, бормоча про то, что за всеми нужен глаз да глаз, и что вообще никакого стыда у них нет.

На экране телефона мигали 4 пропущенных вызова, все от Аниты Верт. Мокрые волосы зашевелились, дыхание сбилось, непослушными пальцами Локи нажал на зеленую иконку с трубкой. Гудки казались бесконечными — за это время он, наверное, мог бы десять раз прочитать “Pater Noster” туда и обратно. 

— Да. — Ее голос на том конце был очень низким и отстраненным.

— Ани? Ты звонила?

— Надо поговорить.

— Я на другом конце города. Выезжаю через 5 минут. — Он быстро посмотрел на экран — 2:30. Черт, у него было еще чуть больше двух часов.

— Хорошо. — Анита сбросила не попрощавшись.

**********

Профессор жила в элитном, парковом районе при университете — почти все местные преподаватели и научные деятели получали здесь квартиры, а кто-то даже дома. Анита выбрала небольшую квартиру в трехэтажном таунхаусе в десяти минутах пешком от здания кафедры.

В гостиной горел свет, входная дверь была не заперта.

— Ани? — Локи замялся на пороге, словно не решаясь зайти внутрь. Он потоптался на месте и заглянул в окно — обеденный стол и тут был завален книгами и папками. — Ани? — Сверху тихо скрипнуло окно.

— Входи. — Мужчина сорвался с места, в несколько шагов пересек комнату и устремился вверх по лестнице, перепрыгивая через ступени.

Она стояла на верхней площадке, постаревшая, уставшая, бледная, и даже большие очки не скрывали темные круги под глазами.

— Я забыла, что тебе нужно приглашение…

Хозяйка приобняла гостя, в нос ударил резкий запах табака, горелой травы и холода. Локи не любил этот запах. Он знал, что это значит — она спускалась в тени, и чем сильнее ароматы пропитывали медиума… Впрочем, сейчас он все узнает.

Из комнаты за ее спиной тускло пробивался свет. Женщина пошире открыла дверь, впуская гостя в свой “магический шар”. В центре находились круглый стол, изрезанный только ей ведомыми знаками, и массивное кресло хозяйки. Одна из стен была увешана пучками трав, какими-то разноцветными лоскутами и еще невесть чем. Рядом стоял старый комод с множеством ящиков разных размеров. Его короновала настольная лампа, прикрытая легкой тканью. Анита опустилась в свое кресло и кивнула в сторону табурета рядом. Ее пальцы привычным движением схватились за пачку сигарет, неприлично выбивающуюся из таинственной атмосферы.

— Ее там нет. — Локи не дышал. Тело сжалось пружиной, словно готовясь к резкому прыжку. — Но она была там. Я видела ее следы. Мэл, ты был прав. Ее душа… оставляет за собой такой… шлейф. В нем можно задохнуться. — Зажигалка щелкнула, на мгновение осветив ее изможденное лицо. — Мне сказали, что она ушла, по моим подсчетам, лет 25-30 назад. — Блондинка выпустила струю дыма. — Ее забрали. Призвали, если быть точнее.

— Что? — Локи подпрыгнул, почти перевернув стол.

— Она не завершила свой круг. Она не очистилась. Ее насильно призвали раньше срока. — Медиум тяжело вздохнула и подперла тяжелую голову ладонью. — Кто-то провел обряд и вернул неочищенную душу в мир живых. Очень сильную и тяжелую душу. Я боюсь представить, какой хаос может происходить в ее новом сознании! А если прежняя и новая личности слились в одно, или еще хуже — старая душа завладела новым телом?! А новое тело? Какие последствия могут быть?! Не завершив очищение, душа перерождается калекой — физической или моральной! Это непростительные нарушения всех магических законов и здравого смысла!

Хозяйка взволнованно размахивала руками, не обращая внимания на пепел, осыпающийся с кончика сигареты.

— Обрекать человека на муки! Ради чего?! Провести такой ритуал перерождения случайно невозможно. Он, или она, или они, точно знали, что делают. Немыслимо! — Анита показала головой и осторожно коснулась руки друга. — Мэл…Такой ритуал под силу группе некромантов. Ты говорил, что у Марты были последователи. Это могут быть они? — Медиум на секунду замолчала, наблюдая за реакцией Локи. — Я очень надеюсь, что это все же именно группа, потому что если это провернул одиночка — это очень сильный и безумный некромант.

Локи оскалился, обнажая длинные, звериные клыки. Его зрачки расширились, лопнули и затопили чернилами глаза, пальцы изогнулись в когти, каждая жила и мышца забугрилась под белоснежной кожей, вытягиваясь канатами. Позвоночник набух и прорезался острыми костяными наростами, а приятные черты лица исказились в хищную вытянутую морду. Мэл захрипел, срываясь на низкий рык.

— Тоээээрррррр!

В соседней квартире залаяла собака. Тревожно мечась по комнате, она подбегала к входной двери, скребла пол и возвращаясь на свою подушку. Полежав секунду, громко поскуливая, она снова бежала к выходу и копала дверь.

Через 15 минут рассвело.