Глава 2. Кое-что о людях и собаках

Глава 2

Кое-что о людях и собаках

Лилька причитала уже целый час и обливала горючими слезами онемевшего мопса. Рик пребывал в очередной отключке. Чтобы не путался под ногами, мы оттащили его обратно на диван. Сосед же был в ступоре. Он смотрел прямо перед собой и ни на что не реагировал.

— Васенька, понюхай, какая вкусная косточка, — я соблазняла плюшевого песика огромной мозговой костью, извлеченной из подружкиного борща. Мне было немного нехорошо. Совесть что ли проснулась. Не перед мопсом, перед Лилей.

Хотя, в общем-то, не жалко! Сосед достал меня до самых печенок, фигурально выражаясь, проел плешь. А последняя выходка! Этот скот посмел на меня замахнуться! А если б не превратился, он бы что, меня нокаутировал? Козел! Впрочем, из него получился вполне себе милый песик. Правда, слегка тормознутый, но тем лучше.

Вид и запах ароматной кости вывел мопса из шокового состояния. Он вдруг задергал мокрым носиком, вцепился зубками в кость и сразу же с ужасом уронил, вытянув вперед лапки. Блуждающий безумный взгляд остановился на коготках, венчающих бежевые короткошерстные и главное — СОБАЧЬИ лапы. Глаза сошлись, точнее, попытались сойтись на вдавленной переносице, и душераздирающий тоненький вой разнесся по квартире.

Лилька схватила преображенного мужа и крепко-крепко прижала к сердцу, приговаривая:

— Миленький успокойся, все будет хорошо. Я тебя люблю. — Я скептически фыркнула. Моя почти патологическая любовь к братьям нашим меньшим не распространялась на это существо, каким бы сладеньким и игрушечным оно не выглядело.

В свете произошедшего слова Рика (ну вот не могу называть его магистром) выглядели совсем иначе. Никакие вопли и тормошения не могли вытащить раненого из забытья. Бить по мордасам или окатить холодной водой страдальца рука не поднималась. Хотя он был единственный, кто мог худо-бедно объяснить произошедшее. Только-только я сгенерировала эту мысль, как из гостиной на шум, держась одной рукой за стену, второй за голову, выполз императорский наследник.

Как оказалось, Рик поглядел на творящееся и решил урезонить скандалиста, подпустив немного успокоительной магии в накаленную атмосферу прихожей. Он поднапрягся, собрал остатки сил и выплеснул энергию на Василия, исчерпав все свои резервы. После чего сполз тихонько по стеночке и, закатив глаза, в очередной раз отрубился. Всего последующего безобразия он не видел. По его словам, до этого, людей в собак Рик не превращал, и не пробовал даже, да и мопсов, собственно, никогда не видел.

Что пошло наперекосяк, предположений у наследника не было. Сказал, сначала надо все тщательным образом обдумать и проверить. Он уставился на мопса тяжелым взглядом из-под сапфировой челки. Я тоже поглядела, Лилин муж пытался встать на ноги, точнее, на лапы, но они разъезжались, отчего Вася каждый раз смачно шлепался тугим пузиком об пол, ибо не знал, как управляться с четырьмя конечностями. Мы пытались помогать, хором считали — раз-два, три-четыре, левой-правой. Как в одном из моих любимых мультиков, про Масленицу.

Наконец у него кое-что стало получаться. Мопс, цокая коготками и царапая линолиум (Ах, чтоб черти побрали засранца, один только вред от человека! Подстричь их ему, что ли?) направился в кухню. На ходу толстенький задик заносило из стороны в сторону, и пес постоянно сбивался, шагая то одновременно двумя правыми, то левыми, то правой передней и левой задней. Удивлясь, я пошла следом. Мопс притопал к холодильнику и попытался лапой открыть дверцу, но ничего не вышло. Василий поднял на меня агатовые влажные собачьи глаза, полные мировой скорби, и требовательно тявкнул. Я вся в догадках, взялась за ручку. Посмотрим, чего ему нужно.

Впрочем, могла бы догадаться. Собачий нюх привел алкоголика со стажем к единственному спиртному в моем доме — настою березовых почек на водке. Прыщи хорошо выводить, буде таковые появятся.

— Облезешь, — сказала я, захлопывая дверцу.

С Василием тут же приключилась истерика. Откуда только силы взялись? Он стонал, рыдал, выл, катался по полу, бился смазливой мордочкой в складочку об морозилку. Отчего холодильник ходил ходуном, как при землетрясении. На крик прибежала Лиля. С ходу оценив ситуацию, сказала:

— Проще налить, — достала бутылку, поставила на стол и наполнила полстакана специально для мужа. У Василия на алкоголь текли слюни. Фффууу, какая мерзость! Как это противоестественно. Меня передернуло.

— Лиля, зачем?

— Хоть истерить перестанет. Заодно давай и победаем.

Лилька волшебница, я всегда это знала! За какие-то считанные минуты она практически без моего участия накрыла стол, уставив его всякой всячиной. Три тарелки борща с приборами, бутылка моей настойки, рюмки, хлеб, винегрет, огурцы и на отдельном блюдце тонко нарезанное сало. Пирожки с картошкой столпились на самом краю столешницы. Если б не соседка, то кормить гостя было бы нечем. Я пожала плечами, зачем мне столько еды, если я постоянно пытаюсь сидеть на диетах. Правда, получается плохо. Когда живешь один, то варить не надо и не хочется.

Мопс, откашливаясь, вылизывал стакан.

Ему налили еще.

Рику, как самому почетному гостю, досталось небольшое, красивое, но жутко неудобное креслице. Оно было низковатым для стола, я редко когда им пользуюсь. Наш новый знакомый долго и безуспешно мастрячился, устраиваясь покомфортнее. Я только хихикала, глядя на мучение высокого гостя. Мы же с подругой уселись на обычные табуретки. Только-только пристроившись, наследник Властителя с ужасом уставился в тарелку, полную ароматного, пышущего жаром борща.

— Благородному человеку не подобает есть такую низменную пищу, — заявил прирожденный магистр и надменно отодвинул тарелку. Всю мою жалость и сочувствие как рукой сняло. Я увидела полные слез глаза Лили. Он тоже их заметил и начал путано и выспренно извиняться, и клясться, что ради того чтобы увидеть улыбку на ее лице, готов съесть целое ведро подобного рода помоев. И тут мопс слегка тяпнул его за руку. Мол, это, жена она моя.

— Скажи, магистр Рик, почему ты говоришь такими сложно построенными фразами? Многие слова у нас давно вышли из употребления, — спросила я, остывая сама и желая разрядить накалившуюся атмосферу.

— Самая главная причина в Ваших представлениях о дворянстве, в Вашем понимания все благородные персоны должны разговаривать именно так и никак иначе.

— При чем тут мои представления?

Наследник замялся, явно не желая говорить. Тут и Лиля подключилась:

— Да, да, это очень интересно. Почему Наташины представления на это повлияли?

Магистр мужественно засунул в рот полную ложку борща — он думал, нас это остановит. Ха! Мы дождались, пока еда будет проглочена, и переспросили снова. Рик больше не пытался вилять и уходить от ответа.

— Заклятие работает в присутствии носителя языка. Оно извлекает всю теоретическую базу, словарный запас и конвертирует это в мой мозг. Происходит все очень быстро, безболезненно и незаметно для носителя. Иногда...

— Стоп! Погоди, — перебила я. — Это значит, что ты со своей магией...

— Магистерией, — поправил наследник.

— Неважно, ты своим волшебством выпотрошил все мои мысли? — я аж задохнулась от осознания того, что меня морально обокрали.

Рик смутился и забормотал.

— Что Вы — что Вы. Вы как-то неправильно все понимаете, я извлек только необходимые мне абстрактные знания и все, ничего личного...

Лиля меня поддержала:

— А как же представления, это ведь не знания, а ее личные чувства. Значит и их Вы получили тоже?

Тот совсем смутился, развел руками и покаянно склонил голову.

В расстроенных чувствах я вышла из кухни. В прихожей на пуфике дрых быстро опьяневший мопс Вася. Доза приемлемая для взрослого мужика, для песика оказалась убойной. Я и не заметила, когда он слинял от нас. Во сне сосед был сказочно мил, посапывал и дрыгал ножкой, как младенчик. Интересно, что ему снилось, кость или бутылка водки? Если бы не могучий перегар, исходящий из улыбчивой пасти, я бы совсем растаяла, глядя на такое зрелище. Нет, все это не просто так. Придется мне поверить и в волшебство, и в обладающего магией наследного принца. Мда. Придется и поверить и жить с этим как-то дальше.

— И что мы будем делать? — вернувшись, я застала пристыженного Рика и Лилю, тихо выговаривающую наследнику, что за полчаса он ухитрился обидеть нас обеих, и это ничего ему не стоило.

— Лиля, прекращай, я уже не злюсь, — это было правдой. Во-первых, я не умею долго сердиться, а во-вторых, всегда почему-то ставлю себя на чужое место. Очень сомнительное достоинство, для современной жизни совершенно лишнее. И правда, ведь это для него само собой разумеющееся, он и не задумывался никогда, что этим может кого-то унизить. Тем более, наверное, по-другому эта магия работать не может, а на кону жизнь наследника кого-то там, не помню, повелителей каких-то цветных замков. Я с ужасом подумала, что верю ему. А может я это, того? И лежу где-нить в дурике, обколотая транквилизаторами… Голова опасно закружилась и, присев за стол, я схватила Васин недовылаканный стакан и от души хлебнула настойки.

Принц со все еще легкой виноватинкой в голосе начал:

— Мне нужно попасть обратно. Здесь я в опасности и вы тоже. Из-за меня вы можете пострадать. Честь рода не может быть запятнана сопричастностью к убийству прекрасных леди.

— Что?! — закричала ошарашенная соседка. — Как это, убийству? Мы так не договаривались! Об этом вообще речи не было!

— Я, конечно, могу ошибаться, но во всем этом происшествии я вижу злокозненную руку врагов нашей династии, а они не остановятся! — зловеще добавил Рик, но я его прервала.

— Лиля, спокойно. Ты ведь сама сказала, что надо бы помочь человеку, — пришлось напомнить подруге. — Так что же теперь, его раненного, беспомощного, в подозрительной одежде вытолкать на улицу? Как ты себя будешь чувствовать, если по криминальным новостям увидишь синеволосый труп, зарезанный неизвестными во дворе нашего дома? Тем более, что еще неизвестно, охотился ли кто-то на нашего гостя или он под мечи случайно подвернулся. — Я взглядом заставила промолчать, открывшего, было, рот Рика. — Ведь так? Вы же не знаете, кто именно на Вас напал? — Бледный попаданец неохотно покивал.

— Рик, а ты… Вы можете говорить проще? — с сомнением поинтересовалась я. — Такая речь в устах здорового парня звучит странно.

— Это несложно сделать, но мне придется еще раз… Зачерпнуть… Вы понимаете...? — я кивнула. А куда деваться, сказав гоп...

Как он и говорил, ничего я не почувствовала. При случае надо будет придумать, как отомстить. Впрочем, уже придумала.

— А волосы? С этим тоже что-то надо делать.

— Режьте, — мученически зажмурившись, ответил магистр.

— Эээ, да тут стрижкой не обойдешься, надо красить, — потянула я. Рик изменился в лице.

— Безопасность, она — прежде всего, — сообщнически потянула Лилька, разгадав мою нехитрую мстю. И мы злорадно захихикали, глядя на недоумевающую страдальческую рожу императорского наследника.

— Можно обойтись и без радикальной смены имиджа. Только надо добраться до клуба, — сжалившись, сообщила подруга. — У меня там париков разных куча. На любой вкус.

Лиля работала визажистом в ночном клубе.

— Решено, — резюмировала я. — Пошли.

Лилька усиленно строила мне рожи. Что она этим хотела сказать?

Я потянула ее в ванну на «поговорить» и включила воду.

— Наташ, ты что, его одного в квартире оставить хочешь? А вдруг он поранится чем-нибудь?

— И в мыслях не было! — парировала я. — За дуру меня держишь? Я вообще его в первый раз вижу, а вдруг он вор-рецидивист или еще кто? Неее, наследника возьмем с собой.

Собирались мы недолго. Трофейный меч брать не стали. Магистр настаивал, но я смогла его успокоить, достав с антресолей хороший охотничий нож с ножнами. Он остался мне от папы — рыбака, охотника и прочая, прочая. Наследник лишь недовольно проворчал:

— С таким оружием только на кроликов охотиться, — и пристегнул нож к поясу.

Главное, чтобы нас в полицию не замели за ношение холодного оружия. Но на фоне рюш и складок ножны терялись. Я пожала плечами, и мы выдвинулись. Впереди Лиля с мужем, потом Рик, и замыкала цепочку я. На лифте ехать юный магистр не согласился, и мы спустились пешком, по ступенькам.

Только выйдя из подъезда, стало понятно, что мы все-таки дуры. Ну ладно Лилька, ее жизнь затюкала, но я-то с моими полутора высшими могла бы предугадать что будет. Надо было хоть бейсболку на него нацепить… Сплоченный коллектив бабок нашего дома, оккупирующий приподъездную лавочку, моментально смолк, прекратив свой бесконечный разговор. Все они уставились на нас. А точнее на Рикера. И такое было написано на их лицах, такая буря противоречивых эмоций, что в двух словах не опишешь. Удивление, недоумение, возмущение, радость и горячее желание это обсудить друг с другом. Едва мы отошли, как со скамейке понеслось: — во молодежь пошла, мужики как бабы, волосы красят, в рюшках ходют, и вообще: о времена, о нравы! Апофеозом всего прозвучало: «Петровы-то, Петровы, собачку вон завели, будет теперь в песочнице гадить! А там дети играють!»

У меня даже ладони вспотели, а ведь нам предстояло еще сорок минут добираться общественным транспортом, муниципальным. В котором пенсионеры ездят, в основном.

Мы подошли к автобусной остановке. Народу к счастью было немного и все бы ничего, но как раз в этом момент над нами пролетел военный вертолет, издавая душераздирающий рев бешено вращающимися лопастями. Учения или что там у них…

— Атас! Драконы! Залегай! — заорал Рик и с завидной сноровкой нырнул в кусты.

Когда я просила наследника говорить попроще, я не знала, что делаю еще хуже. Ибо он заговорил на такой жуткой смеси всего на свете, что к вспотевшим ладоням добавились вставшие дыбом волосы. Впрочем, при моей прическе я могла себе это позволить.

— Итить твою… — меня взяла досада. — Мы же не хотим привлекать внимания.., — вздохнула и пошла вытаскивать боязливого магистра из кустов. Народ на автобусной остановке с интересом наблюдал, как я извлекаю молодого парня с безумной прической и в женской блузе с рюшками и кружевами из зарослей придорожного ильма. И что с ним таким прикажете делать?

— Ото ж молодежь дает, — неодобрительно выдохнула бабулька, глядя на длинные сапфировые пряди Рика и челку, торчащие в разные стороны. И я не могла мысленно с ней не согласиться.

— Ты чего, дурень, делаешь? — я отряхнула его от репьев, бычков и прошлогодних листьев.

— Как это — чего? Драконы же!

— Это не драконы, — как маленькому ребенку стала разъяснять я. — Это такие специальные механические машины. Их сделали люди, чтобы летать.

— Разве такое возможно?

— А у вас, что, драконы водятся? — ответила я вопросом на вопрос.

— Еще как водятся, хотя я и правда, погорячился. У нас с ними сложные отношения, долго рассказывать. Вкратце — не любят они нас. Точнее, любят… на десерт.

Лилька, обняв пса Васю, заходилась в истерическом хохоте. Она даже икала от смеха.

— Много смеешься, — буркнула я, — Значит, будешь скоро много плакать.

И тут, как нельзя кстати, подошел обшарпанный рейсовый автобус. Наследник уставился на него, как на диво дивное и остолбенел. Мда, такие перспективы меня не радовали. — Ротом не щелкай, — сказала я наследнику, крепко накрепко взяла его под белы рученьки и стала втаскивать, точнее — впихивать в дверь. Рик впихиваться не желал, растопырился весь, как Жихарка в детской сказке про бабу Ягу, и я прокляла все на свете.

— Ну что стоим? — подоспевшая Лиля, подхватила мопса на руки. Со страдальческим выражение на лице Рик выдал:

— Там воняет!

— А кому сейчас легко, — я воспользовалась его замешательство и исхитрилась подставить парню подножку. Рик покачнулся и буквально впал внутрь. Спасибо большое тем пассажирам, которые напирали сзади. Они мне здорово помогли. Народу было много, все стояли тесно прижавшись друг к другу разгоряченными, а порой и давно немытыми телами. Июль, жара начиналась прямо с раннего утра. И куда только все эти люди едут.

Наследник не притворялся. Он ехал в общественном транспорте впервые, и ему тут категорически не нравилось. Рикера зажало между двумя ну очень крупными истекающими потом тетеньками. Их могучие телеса колыхались где-то в районе подбородка магистра. Лицо наследника имело крайне несчастное выражение.

Не врал и не играл. Откуда в наше время может взяться человек, не видевший вертолета и автобуса? Мне в очередной раз погрустнело. Мопс Вася также был недоволен, он, плотно прижатый к Лильке, постанывал и покряхтывал, намекая, что стоять внизу на лапах ему было бы гораздо удобнее. Псу в автобусе тоже не нравилось. А может, все дело было в собачьем нюхе.

Вскоре Рикер позеленел.

— Что такое? — поинтересовалась я.

— Нечем дышать, — выдавил он.

— Потерпи, нам недалеко ехать. Здесь все в одинаковом положении.

Металлические стены автобуса раскалились, будто Бухенвальские печи-крематории.

— Я придумал, — прошептал Рик громким конспиративным шепотом. — Я знаю, что надо сделать, чтобы стало легче дышать — надо освежить воздух.

Он смолк, ушел в себя и будто стал что-то бормотать чуть слышно. А потом прищелкнул пальцами свободной руки. Лучше бы он этого не делал. В его ладони тут же образовался серебристо серый ртутный шарик-капля, размером с горошину.

— Что это? — удивленно поинтересовалась я. Магистр недоуменно пожал плечами, разглядывая собственное творение. Похоже, он и сам не знал, что у него получилось. Все бы ничего, но шарик вздрогнул и начал быстро расти. Сначала стал величиной с клубнику, потом с теннисный мяч, Ошалелыми глазами мы смотрели на серебристое безобразие. Когда шар перестал умещаться в ладони, я в ужасе (а вдруг ЭТО взорвется?) завизжала:

— Прекрати! Убери его!

От моего крика, влажная ладонь наследника дрогнула и разжалась, шар-переросток упал в толпу. По салону прокатилась волна взволнованных голосов. Пассажиры с испуганными возгласами отхлынули подальше от порождения Риковой магистерии.

Автобус остановился на светофоре, горел красный. Капля уже была размером с колесо от машины. Она переливалась и странно изгибалась, будто внутри нее билось что-то живое, прорывающееся наружу. Из кабины выглянул водитель, позади сигналили нетерпеливые автомобилисты, ибо светофор показывал нам зеленый.

Шар все увеличивался, он мог бы заполнить собой весь автобус, но на уровне полутора метров от пола рост прекратился. Все в ужасе смотрели на серебристое нечто. Сверкающая поверхность изгибалась под сильными ударами изнутри чего-то, или кого-то, кто так стремился обрести свободу. Люди испуганно шумели и по мере сил впечатывались в стены. И тут ртутная пленка лопнула.

Посередине автобуса, будто в эпицентре атомного взрыва стояло самое невероятное существо, что я (да и все здесь присутствующие) видели — небывалой красоты изящная миниатюрная лошадь. Ее шкура и грива, особенно грива, были белоснежно белые и слегка отливали холодным серебристым блеском горного льда. Промеж миндалевидных и слегка надменных темных глаз высился длинный, изогнутый перламутровый рог.

У кондуктора был такой вид, будто она сейчас скажет единорогу — «приготовьтесь оплатить проезд», но она молчала, как и все присутствующие. Водитель замер, глядя в зеркало заднего обзора, потом не выдержал и, по-змеиному извернувшись, выглянул в салон. Никто даже не шевелился. Народ зачарованно молчал. Все боялись спугнуть небывалый момент. Один парень достал навороченную мобилу и снимал на камеру происходящее.

Единорог распространял вокруг себя невероятный аромат свежести и прохлады. Волшебное существо понюхало спертый воздух и поморщилось. Клянусь! Я видела это собственными глазами! Затем единорог огляделся, увидел нас с Лилькой и потянулся к нам. Было страшно шелохнуться — в детстве меня жестоко искусала злобная лошадь за кусок хлеба, на рану даже накладывали швы. С тех пор я их как-то побаиваюсь, а если уж совсем честно, то панически боюсь.

Единорог обнюхал Лилю, словно собака, результатом он остался недоволен и сразу же переключил внимание на меня. Я его, видимо, заинтересовала, потому что эта сказочная помесь носорога с трепетной ланью ласково ткнулась шелковистыми губами мне в щеку. Я взвизгнула от неожиданности, единорог отшатнулся в толпу и люди шарахнулись кто куда. В шуме разбегающихся пассажиров отчетливо прозвучал смачный шлепок и старческий голос запричитал:

— Яйцы, мои яйцы! Ах ты — скотинка паскудная! Из-за тебя все, — и пострадавшая бабуля-экстремалка, размахнулась пакетом, в котором, очевидно, плавала скорлупа в жиже утраченных «яйцев», и стукнула единорога по крупу.

От такого хамства испуганный единорог взвился на дыбы, воткнулся перламутровым рогом в крышу, продырявил ее и, раскидав пассажиров как кегли в боулинге, слитным текучим движением выскочил сквозь лобовое стекло, с фантастической легкостью разнеся его вдребезги. Офигевшие люди смотрели вслед, но никто даже не двинулся с места. Только озлобленная старушенция не могла успокоиться и бубнила, бубнила себе под нос, тряся пакетом с останками продуктов.

Живая серебристо-белая сказка с развевающейся гривой, рысью убегала вдаль по асфальтированной дороге, игнорируя дорожное движение, светофор, милицию и гудки автолюбительской братии. Машины останавливались в самых неподходящих местах — волшебное создание не соблюдало правил, из автомобилей выходили водители и обалдело смотрели вслед настоящему единорогу. Они терли глаза и удивленно переглядывались друг с другом.

Я взяла Рика за грудки:

— Ты! Магистр фигов! Ты вообще колдовать умеешь, недоучка чертов?

— Да я… Я всего лишь хотел охладить воздух, не знаю, почему так получилось, — пытался реабилитировать себя и свои способности парень. — Просто здесь почему-то все работает не так.

— Черт с тобой, — отпустив его рюши, я с опозданием подумала, что он крупнее меня и тяжелее как минимум килограмм на двадцать, и если б захотел дать сдачи… Но, к моему счастью, он не захотел, или не смог это сделать.

— А что ему надо было от нас с Лилей? — поинтересовалась я, и чесслово, лучше бы этого не делала.

— Единорог искал девственницу и нашел, — просто ответил этот… Этот! ЭТОТ!!! Я покраснела с ног до головы, даже шея заполыхала. Так меня еще никто не позорил… Это ж скока он уже гадостей сказал и сделал за сегодня? А сколько еще сделает? Ну все, теперь я его точно убью. Либо отравлю, либо зарежу папиным ножиком. Или, может, придушить магистра во сне подушкой?

— Мы дойдем пешком, здесь близко, — подруга тактично взяла меня под руку и вывела из автобуса.

— Скажи этому, — я выдавила из себя слова, не глядя на Рика, — что я с ним не разговариваю.

Все пассажиры чуть шеи не свернули. А парень с мобилой азартно тыкал кнопки, пару минут, и клип с единорогом оказался на ютьюбе.