1. Визит колдуна

Ливень хлестал третьи сутки, точно в небесах развалилась гигантская бочка с годовым запасом воды. Если бы дорога не была сделана на совесть, карета давно увязла на полколеса. Шум льющихся потоков мешал разговору, путники молчали. Это были двое немолодых мужчин: хмурые, небритые, измученные долгой дорогой.

Кезлер поглядывал на господина, тот пытался дремать. Из трактира выехали утром и надеялись к вечеру добраться до королевского замка. Солнце, которого они так и не увидели за день, ушло на покой, а дорога была всё так же скучна и пустынна. Мало что можно разглядеть сквозь залитое водой стекло, однако чувствуется, как возница правит по центру, не съезжая в сторону, значит, навстречу не попадаются ни экипажи, ни крестьянские телеги.

Кезлер отвык думать. Избавиться от непрерывной ленты фраз в голове было не просто. Поначалу он приспособился навязывать своему мозгу какую-нибудь механическую деятельность — считать деревья или облака, повторять детские прибаутки. Даже это раздражало хозяина. Стоило рабу допустить оценочное суждение, господин Хормеч Хорас неукротимо лютовал. Будь он хитрее, не обрывал бы Кезлера на полу-мысли и узнал его лучше, но Хормеча не интересовала подноготная рабов, достаточно уверенности, что те преданы всей душой и не способны на измену или побег.

Когда-то Кезлер служил телохранителем мага, который во время войны выступал на другой стороне. В одной из битв прежний хозяин погиб, а Кезлера смертельно ранили. Пока он был в бессознательном состоянии, а душа прощалась с телом, Хорас выбрал его из многих поверженных врагов, как самого могучего, и вернул к жизни. Платой за чудо стал следящий кристалл, вшитый в основание черепа. Господин Хорас предусмотрительно оставил пленнику лишь малую часть силы до тех пор, пока тот не смирился с положением раба. Именно тогда Кезлер вынужден был гнать любую искру размышлений, в противном случае его нещадно били.

Он опасался думать даже в одиночестве. Каждую мысль сохраняла злополучная горошина, Хорас мог в любое время её прочитать. Боязнь боли, окрика хозяина, его хмурого взгляда давно забыта, остались только покорность его воле, стремление быстро и беспрекословно выполнять приказы.

В прошлом Кезлер был свободным человеком, даже с магами спорил, особенно после кружки-другой пива. Если бы в то время кто-нибудь посмел предсказать богатырю нынешнюю судьбу, не успел бы фразы договорить. Теперь Кезлер превратился в бессловесный механизм убийства, не рассуждал, не вспоминал минувшее, не ждал будущего. Прежняя сила к нему вернулась, и вместе с боевыми навыками принадлежала хозяину — Хормечу Хорасу.

Сейчас их путь лежал к родственникам колдуна. Покойная жена его приходилась кузиной королеве Ниатии.

Ровный, постепенно стихающий шум ливня неожиданно прорезал удар грома. Одновременно с ним пространство осветила яркая вспышка. Напуганные лошади шарахнулись в сторону, карета съехала на обочину и чуть не завалилась, но кучер справился. Встали — колесо увязло. Послышались голоса: кучер и два охранника, которые ехали верхами, чертыхались, проклиная походу. Если уж тут, в карете тоскливо, что говорить об озябших и промокших насквозь спутниках.

Хормеч приоткрыл дверь и выглянул:

— Что там?

— Сейчас, господин. — В темноте трудно рассмотреть, кто есть кто, все три фигуры одеты в одинаковые плащи с надвинутыми капюшонами. — Быстренько поправим и тронемся. Недалеко уже!

Карета покачнулась, поддаваясь усилиям мокнущих снаружи людей. Хормеч захлопнул дверцу и пробормотал:

— Ну и весна нынче, осень позавидует такой слякоти.

Кезлер хмуро кивнул. Хотелось в тепло, к огню. Перед глазами проносились картины: залитый солнцем песчаный берег, который они не так давно покинули, бесконечно-чистое небо, режущие глаз блики на бирюзовой глади моря…

— Что это ты размечтался? — Колдун, привлекая внимание, щёлкнул пальцами.

— Замёрз.

— Иди вон, помоги мужикам, согреешься.

Кезлер набросил на голову капюшон и выбрался из кареты.

Дождь всё-таки перестал, тучи раздвинулись, хвастая блестящей монетой луны. Впереди показались башни с острыми крышами. Это столица Ниатии, замок короля Антала Патти. Хормеча к Анталу гнали отнюдь не родственные чувства, колдун замыслил освободить магию из плена Огненной пасти. Начало великому действу и будет положено в старинном величественном замке.

Звон подков по камням дороги сменился мягкой дробью по доскам подъёмного моста. Хораса ждали: открыли ворота, подняли решётку, на внутреннем дворе вытянулась шеренга факельщиков. Отсветы трескучего пламени метались по карете. Колдуна теперь можно было разглядеть: прямые седые волосы свисали до пояса, лицо напряжено, глаза прищурены, как это бывало накануне важных событий. Хормеч повёл плечами, сцепил пальцы и, развернув ладони наружу, вытянул руки вперёд. Когда он так делал, особенно бросалось в глаза отсутствие мизинцев на обеих руках — примета магического прошлого. Потянувшись, Хорас будто бы самому себе сказал:

— За дело.

Потом слегка оттолкнул руку Кезлера, тот хотел взять с дивана пустую клетку.

— Я сам.

В столовой, куда гостя провели сразу, как только он скинул плащ, его встречало семейство Патти, все кроме наследника, который уехал учиться в университет. Сорокалетняя королева из-за полноты, разглаживающей морщины, казалась свежей и выглядела не многим старше юной дочери. Антал, которому ещё не стукнуло пятьдесят, рядом с ними старик стариком. Ответив лёгким кивком на поклоны Хормеча, король широким жестом указал на стол.

— Мы ещё не ужинали, дорогой свояк, ждали тебя.

Когда все расселись, он продолжил:

— Хорошо, ворона прислал, в такую погоду сонливость с ног валит, улеглись бы, пожалуй.

— Где она?

— Кто, прости?

— Птица.

— В покоях, которые приготовили для тебя.

— Пусть отнесут туда. — Хормеч указал на клетку, потом сполоснул руки в фарфоровой миске и принялся за еду.

Некоторое время все ели молча. Путник проголодался в дороге, хозяева тоже с обеда крошки во рту не держали.

— Почему ты ещё здесь, Маулия? — обратился к принцессе колдун, когда подали сладкое.

Девушка замерла, не донеся ложку со взбитыми сливками до рта. За неё ответил отец:

— Хор, я сообщал тебе письмом, что помолвка прошла безукоризненно, однако условием будущего свёкра была отсрочка свадьбы на пять лет.

— Пять лет?! — Колдун едва не подавился. — Какого…

Хотел выругаться, но не стал. В присутствии дам он пытался сохранять приличия. Королева увидела, что смущает гостя и обратилась к мужу:

— Ваше величество, позволь нам с дочерью прервать трапезу. Уже поздно, а мы должны вознести молитвы…

Король не дал ей договорить — как не оттягивай, а неприятный разговор неизбежен:

— Да. Идите.

Дамы, шурша пышными юбками, выбрались из-за стола, коротко взглянули на короля, гостя и удалились. Теперь Хормечу ничего не мешало излить гнев на проштрафившегося родственника.

— Антал! Как это понимать? Я покупаю запас магической силы, трачу почти все деньги на него, мчусь сюда по этой мерзкой погоде, а ты сообщаешь о пяти годах! Кто хвастал, что день свадьбы назначен?

— Назначен. — Король нервно пощипывал мясистый подбородок. — Свадьба состоится в начале осени, но через пять лет. Я, кажется, в письме…

— Кажется ему! — Хормеч резко встал, стул с грохотом опрокинулся. — Ты получил мой ответ? Было велено не соглашаться на условия Рааша.

— Дорогой свояк, в чём причина твоего беспокойства? Мою дочь выбрали из двух десятков принцесс…

— Ты хоть понимаешь, почему выбрали Маулию? — колдун остановился за спиной короля, отчего тот занервничал ещё больше.

— Я всё помню, средство твоё подействовало безотказно, Юзаг Рааш вцепился в её портрет, как будто сам собирался жениться.

— А Фатлин? Как реагировал жених? — Хормеч стал говорить спокойнее и уселся на соседнее кресло.

Антал перевёл дух, гроза миновала.

— Мои посланцы говорили только о короле и королеве, принц не присутствовал.

— Но он видел портрет? Дело в том, что покрытие со временем выветрится, воздействие не будет таким безусловным.

— Какое это имеет значение! Его высочество Фатлин приезжал сюда, помолвка состоялась. Видел принц волшебный портрет или не видел, не важно. Он наверняка полюбит мою девочку, когда узнает короче.

— Да. Ты прав. Ровным счётом никакого значения.

Хормеч навалился на спинку кресла и стал пощёлкивать пальцами. Антал уставился на его четырёхпалую руку.

— Ровным счётом никакого значения, — повторил колдун и добавил, — но ждать мы не будем. Ни малейших отсрочек. Завтра же невеста поедет в Аттасию, я буду сопровождать.

— К чему суета? Хормеч, дорогой, всё так удачно складывается…

— Не могу ждать пять лет, у меня запас магической силы на год в лучшем случае!

— Э-э-э… Ты можешь пока вернуться на острова и купить ещё. Я дам денег.

— Не говори, чего не знаешь. — Колдун сердито дёрнул головой. — Тайный портал находится в жерле вулкана, путь к нему опасен. Контрабандисты рискуют жизнью, добывая силу, её не так много, а желающих купить предостаточно. Мне нужно распечатать Огненную пасть, а не полагаться на случайные поставки.

— Осторожность не помешает. Если Рааш узнает о твоих намерениях…

— Как он узнает? — Хормеч повернулся и пристально всмотрелся в глаза королю. — Как это он узнает?

— Я не так выразился. Если вы столкнётесь около Огненной пасти, тебе несдобровать. Страж обладает преимуществом.

— Послушай меня, Антал, тебя вообще не касаются эти дела. Ведь так мы условились? Если бы мою дочь не украли младенцем, твоя помощь вообще не потребовалась.

— Нет-нет, ты не так понял. Я не вникаю и не лезу, и не… Не хочется спешить, вдруг Раашу не понравится навязчивость невесты. Ты мог бы подождать…

— Не мог бы! Мне надоела эта бесцветная жизнь! Маг лишённый магической силы это… карлик, младенец, слепо-глухо-немой калека. Я мучаюсь десять лет. Десять! А ты предлагаешь терпеть это унижение ещё пять.

— Ну… Ты сам не пожелал уходить вместе с другими магами из нашего мира.

— Быть средним волшебником среди тысячи могущественных магов, ничуть не лучше, чем бессильным колдуном среди обыкновенных людей. Ладно. Я на самом деле устал. Пойду, вздремну.

Уже у выхода Хормеч обернулся и спросил короля, который молча шёл следом:

— Надеюсь, ты никому не говорил о моих замыслах?

— Как можно! Я и сам рискую не меньше, покрывая тебя. — Антал коснулся спины свояка. — Ты доверяешь своему… этому…

— Кезлеру? Безусловно. Он, считай, я сам.

— Я слышал, что ты читаешь его как открытую книгу и прочее, но ведь здесь тебе придётся экономить силу.

— Да. Придётся.

— Вдруг он догадается и научится скрывать мысли?

— Человек, который под страхом смерти отвыкал думать, уже не способен на это.

Последние слова услышал Кезлер, поджидавший хозяина под дверью. Услышал и тут же забыл, поскольку они не предназначались для его ушей.

В гостевых покоях прохладно, протопить не успели. Хормеч кивком головы отослал Кезлера в каморку для прислуги, сам зашёл в просторную комнату со сводчатым потолком и пылающим в дальнем углу камином. Колдун пододвинул ближе к огню низкое кресло с изогнутыми в стороны подлокотниками и заметил на каминной полке бутылку вина, рядом стоял один бокал.

— Дорогая, ты будешь? — спросил он в пустоту и огляделся.

Клетка с приоткрытой дверцей занимала тумбу около окна. Птица вышла, развернула крылья, покрасовалась и перелетела на камин. Хормеч кивнул:

— Сейчас.

Он налил в бокал один глоток, потом сыпанул туда серого порошка из коробочки, припрятанной в потайном кармане. Взболтал и, прищурив один глаз, стал разглядывать рубиновую жидкость. Когда убедился, что она остаётся чистой, выплеснул в огонь.

— Надо же, не отравлено. — Он едко хохотнул, наливая себе. — Твоё здоровье, милая!

Ворон прошёлся направо, потом налево, остановился и раскрыл клюв. Хормеч сцедил туда несколько оставшихся капель, погладил иссиня-черные перья и произнёс торжественно:

— Скоро, уже скоро. Я обещаю.

Затем наполнил бокал ещё раз, уселся в кресло и пристроил ноги на изящную скамейку. Ворон перелетел к нему на плечо.

— Хорошее вино, — сообщил Хормеч, — свояк знает, как сгладить неприятное впечатление.

Он помолчал, смакуя. После долгой паузы спросил:

— Как тебе дворец? Ты всё осмотрела? Ах, ну да… мы были здесь с тобой шестнадцать лет назад. Даже семнадцать. По-моему, они сменили мебель. Не знаю, как тебе, мне прежняя нравилась больше. Хотя, это кресло хорошее, очень удобно.

Он чуть съехал вперёд, уложил затылок на обитый мягкой тканью край спинки. Длинноволосый седой парик, покрывающий его лысую голову, съехал на лоб. Ворон тяжело оттолкнулся от плеча мужчины и взлетел. Когтистой лапой он подцепил парик, отчего тот перекосился ещё больше.

— Шалунья, — пробормотал колдун, засыпая.

***

Во сне Хормеч продолжил спор с его величеством Анталом. Свояк подзадоривал, высказывая новые и новые доводы в пользу обычной жизни. Когда вокруг нет ни одного мага, быть обыкновенным человеком не так уж и плохо. А если не представляешь себя без чудес и волшебства, надо было воспользоваться порталом по окончании войны, пока существовала возможность перенестись в другой мир.

Нет! Нет! Хормеч не мог уйти! Он должен найти дочь! Она здесь, нельзя её оставить! Открыть портал, выпустить магию, разыскать дочь, вернуть жену… Так ли много он хочет?

Антал Патти подозревает свояка в попытке подчинить себе этот мир. Только поэтому и помогает, хочет быть ближе к будущему первому магу. Смешно отрицать. Страж Огненной пасти — самый могущественный правитель и сейчас. Что будет, когда он сможет торговать магической силой? Не так, как это делают контрабандисты, а на законных основаниях и в больших объёмах.

Хормеч блаженно улыбался во сне, он видел себя в тронном зале дворца. Перед ним склонённые головы правителей всех государств, рядом сидит жена, позади трона стоит дочь. Какая она? Наверняка, высокая, стройная девушка, светлая, как утреннее солнышко. Сколько ей сейчас? Семнадцать.

Антал! Ей уже семнадцать! Через пять лет ей исполнится двадцать два года. Сколько времени потребуется на поиски, после того, как он вернёт магию? Год? Два? Нет, Антал, он не может ждать! Дочь спросит его: «Почему так долго, папа? Где ты пропадал?» Как ей живётся? Кто рядом с ней?

Тот день. Каждую ночь тот день снился ему. Война ещё не началась, но запах её носился в воздухе, как навязчивый дым далёкого торфяного пожара. Хормеч Хорас тридцати трёх летний маг и его жена отправились в столицу. Они хотели получить благословение на роды. Сам Хормеч скакал верхом, в карете были женщины, супругу Хораса сопровождала её родная сестра. Роженица страстно мечтала получить благословение первого мага, это огорчало Хормеча. Конечно, он уступал в силе многим, но рождение собственного ребёнка благословил бы не хуже столичных гордецов. Охрану не взяли — дорога не дальняя, надеялись добраться в полдень, нанимать верзил только лишь для того, чтобы они скакали рядом и отпускали сальные шуточки, Хорас не захотел.

От жары или тряски жене стало хуже, она с трудом переносила дорогу. Свояченица кричала Хорасу, требуя остановиться, несчастной сестре нужен отдых. Остановиться? Если бы он остановился, всё окончилось также плохо. Он должен был развернуть карету, ехать домой. Теперь он понимал, домой — это спасло бы жизнь супруги. Хотя, бандиты, которые шастали по округе, могли бы их настигнуть. Да. Надо было просто сидеть дома, а не слушать женские капризы. Или нанять охрану…

Отряд из десяти человек напал внезапно. Они не сообразили, что унылый путник в широкополой шляпе маг — ведь из-за жары Хорас заколол длинные волосы в пучок. Трое напали на Хормеча со спины, выбили из седла, двое остановили лошадей и расправились с кучером, четверо вытаскивали из кареты истошно вопящих женщин. Был ещё один, который держался в тени, именно он потом украл ребёнка.

Хорас сражался как разъярённый зверь. Те бандиты, что были рядом, упали замертво, двое, что поодаль успели крикнуть: Четырёхпалый! В следующий миг их бездыханные тела оказались на земле. Кто-то всё-таки успел ранить Хормеча. Не обращая внимания на кровоточащую рану, он преследовал врагов. Четверо бросились врассыпную, они мелькали между деревьями, петляя и уворачиваясь от магических стрел. Из кареты доносились истошные крики — жена рожала.

Его не было полчаса, не больше, столько потребовалось, чтобы расправиться с удиравшими бугаями. Но когда он вернулся к дороге, увидел залитую кровью карету, а в ней умирающую супругу.

— Человек… — шептала она, едва шевеля искусанными в кровь губами, — человек увёл сестру. У него наша девочка. Хор, найди дочь, умоляю…

Это были её последние слова.

Колдун не помнил, как слуга помог ему раздеться и перейти в спальню, но проснулся он в мягкой удобной постели. Понежился немного под одеялом из лебяжьего пуха. Это утро ни в какое сравнение не шло с тремя десятками прежних, когда приходилось ночевать в каюте корабля среди вонючих спутников или в придорожном трактире на продавленном матраце с тысячей кровожадных клопов.

Комната была тесной, в ней едва помещались широкая кровать, две прикроватные тумбы, комод и туалетный столик. Именно здесь они с женой гостили незадолго до её гибели. Хормеч с пугающей яркостью вспомнил, как он сквозь чуть приоткрытые веки любовался женщиной, которая сидела перед зеркалом и расчёсывала пышные медного цвета волосы. Зеркало с белой рамой в виде арфы то же самое, а вот столик другой, хотя и подобран в цвет. Что случилось с прежним? Колдун приподнялся на локте и осмотрелся: мебель светлая, но не та, что раньше, осталось только зеркало. Стало тоскливо. Много времени прошло, слишком много.

Холод пробрался под одеяло, Хормеч снова лёг и крикнул:

— Кезлер, холера тебя забери! Где ты? Почему до сих пор не затопил?

Раб вошёл с охапкой ровных одинаковых полешек, будто так и стоял под дверью.

— Доброе утро, хозяин.

Вскоре в камине заплясали языки пламени. Огонь уютно потрескивал. Немного погодя станет теплее.

— Что там снаружи?

— Солнечно. Сыро. К полудню высохнет, наверное. — Кезлер замер в дверях. — Завтрак сюда прикажете или в гостиную?

— Птицу покормил?

— Да. Она просилась на воздух.

— Пусть полетает. Мне чего-нибудь горячего организуй. Сейчас встану.

Раб кивнул и вышел. Хормеч потянулся с шумным вдохом. Выбираться из-под одеяла не хотелось, но надо. Не для того он преодолел полмира, чтобы валяться в кровати.

Завтрак был испорчен известием об отъезде королевы и принцессы. Не во дворец Рааша, как требовал колдун, а в университетский город Вестленд навещать принца. Хормеч сразу после трапезы прошёл в кабинет его величества и застал Антала за складыванием лебедей из бумаги.

Король слушал яростную речь свояка, потирая нос, виски, пощипывая подбородок. Колдун шагал вдоль стола в одну и в другую сторону, хватал и сминал королевские поделки и говорил… говорил. Когда он выдохся и сел в кресло, его величество криво улыбнулся и негромко, но чётко сказал:

— Не надо кричать, Хор. Твоё нетерпение понятно, ты, однако, тоже пойми. Брак с наследником стража Огненной пасти слишком важен для нас, мы не станем рисковать благоволением Юбага Рааша.

— Ты хотя бы знаешь, почему он медлит и не хочет женить сына сейчас? — на удивление спокойно спросил Хормеч.

— Тебе известно не хуже чем всем остальным: по закону стражем Огненной пасти может стать только тот, у кого есть сын.

— Нет, я не слышал об этом. Какая глупость!

— Почему же глупость? — Антал взял одну из смятых бумажных птиц и принялся её разглаживать. — Страж должен иметь наследника. В противном случае после его смерти начнётся борьба, а Огненную пасть нельзя оставлять без присмотра даже на день.

— То есть, бездетный Фатлин не станет стражем, если с его отцом что-то случится?

— Да. Только если к тому времени Маулия родит ему мальчика.

— Вот халера! — Хорас откинулся на спинку кресла, излюбленным жестом соединил пальцы рук между собой, опираясь на подлокотники. — Что же там у них происходит?

— Чужой дом — чужие тайны, дорогой свояк. Всё что я могу — ждать. Осторожность никогда не помешает.

— Значит, случись несчастье сейчас, стражем будет не Фатлин, а кто-то другой? — Колдун не обратил внимания на слова Антала.

— Кузен Юбага, но он почти старик, его никто всерьёз не воспринимает. Почему тебя это волнует? Страж ещё в силах, ему чуть больше сорока.

— Ладно! — Хорас ударил ладонями колени и поднялся. — Надолго ты отослал дочь?

— На неделю. Пойми, Хор, это не из-за… — снова начал теребить подбородок Антал, — Они давно собирались…

Колдун не дослушал, развернулся не слишком вежливо и пошёл к выходу, бросив на прощанье:

— Я уеду сегодня.

Король не успел ответить, дверь захлопнулась.

То, что узнал Хорас, изменило его намерения. Раньше он предполагал ехать во дворец Рааша как дядюшка невестки, но Маулия туда не собирается, значит, надо как-то ускорить события. Хормеч прошёл к себе и принялся за письма. Одно жениху, другое невесте. Если умело сочинить послания, всё пойдёт, как надо. На эту работу ушло всё дообеденное время. Колдун положил перед собой исписанные листы, ещё раз перечитал, вдумываясь в смысл, и приступил к волшебству.

Для начала извлёк из дорожного сундука склянку с плотной пробкой и кисточку. Их он ещё до войны выменял у мага Иллюзора на определитель ядов, который изготавливал сам. Хормич поглядел на свет, жидкости осталось чуть меньше половины. Надо расходовать бережливо!

Откупорил, обмакнул кисть и сбрызнул сначала одно послание, произнося имя его высочества Фатлина Рааша, потом другое с именем её высочества Маулии Патти. Листы намокли, слова расплылись, но через мгновение снова возникли, только почерк изменился: в письме, обращённом к принцессе от имени жениха, буквы написаны слитно, с небольшим наклоном, а в том, где подпись невесты, каждая круглая буковка красовалась отдельно.

— Спасибо, Иллюзор, — пробормотал Хормеч, — надеюсь, мой порошок тоже тебе помогает.

Теперь скрепить сургучом. На него жидкости ушло чуть больше. Колдун полюбовался аккуратными свитками, скреплёнными печатями Фатлина и Маулии, запаковал их в изящные чехлы и кликнул Кезлера.