Глава 8. На краю Бездны

— С ума сошел? Это не я! — только и успел выкрикнуть Алестар.

Мимо, отшвырнув Джиад, мелькнула серебряная молния, ударила в рыжего, обернувшись Даголаром, и вода закипела. Кариандец молча рвался к горлу принца, тот прикрывал шею предплечьями и молотил хвостом. «Жабры! — мгновенно поняла Джиад. — Самое уязвимое место! Если их разорвать…»

— К стене! — крикнули ей.

В бешеную круговерть влетел иреназе, в котором Джиад с удивлением узнала Камриталя.

Теперь жених Эрувейн дрался с двумя, и все равно Джиад еще подумала бы, на кого ставить. Оба акалантца казались крупнее и сильнее, зато Даголар был потрясающе быстр. А еще он не жалел себя, словно не замечая удары Камриталя, который пытался оттеснить противника от принца. Даголар хотел убить Алестара, а не уцелеть сам. Позади в коридоре слышались голоса, там кто-то кричал, даже ломился в комнату, но пробиться не мог — просто не было места.

— Прекрати! — снова крикнул Алестар. — Эруви жива! Дай мне ей помочь!

Еще несколько мгновений огромный клубок метался по комнате, затем распался. Мимо Джиад протиснулся Симариль — судя по четким движениям, абсолютно трезвый. Вдвоем с Камриталем они скрутили кариандца, заломив ему руки за спину, и Джиад увидела принца.

Растрепанный, с рассеченной скулой, Алестар метнулся к лежащей на полу Эруви, приподнял ее голову, вглядевшись в белое личико.

— Целителей!

На взгляд Джиад целители тут помочь уже не могли. Кто бы ни ударил девочку-невесту ножом, валявшимся теперь на полу рядом с телом, вышло это смертельно удачно: прямо под левую грудь. Из раны через прилипшую к телу тунику сочилась кровь, разводя в и так темной воде облачко черной мути. Странно было только, что Эруви еще дышала.

— Ваше высочество…

С появлением Ираталя в крохотной комнатке стало по-настоящему тесно. Джиад влипла в стену, стараясь быть незаметной, но начальник охраны, словно почувствовав ее взгляд, обернулся, коротко глянул и снова повернулся к остальным.

— Тир-на, за целителями послали. Камриталь, уведите этого…

— Нет, — коротко велел Алестар, не отрывая ладоней от головы девушки. — Оставьте. Он держит Эруви.

— Ваше высочество…

— Замолчите, Ираталь, — с той же ледяной сосредоточенностью приказал принц. — Я не дам ей умереть. Хватит смертей из-за меня.

Склонившись еще ниже, он рванул ворот туники, обнажив маленькую острую грудь, и накрыл ладонью темное пятно раны.

— Ваше высочество, — тихо сказал Ираталь, едва шевеля губами. — Не надо… Прошу вас. Оставьте это целителям…

Что теперь могло случиться с принцем, раз уж его не прибил Даголар? Джиад чуть подалась вперед, пытаясь рассмотреть, и услышала отчетливый всхлип кариандца, повисшего на руках придворных. А парочка-то не проста. В зале эти двое выглядели развязными пьяными бездельниками, зато теперь отточенная слаженность движений выдавала опытных бойцов, причем привыкших работать в паре. Тайная стража? Похоже на то.

Алестар запрокинул голову, словно пытаясь рассмотреть что-то на потолке, но тут же зажмурился. Его лицо осунулось, на бледной коже проступили кровоподтек под глазом и царапина на скуле. Принц закусил губу, и Джиад увидела, как вздулась от напряжения вена у него на шее.

— Что он делает? — спросила она шепотом, не особо надеясь на ответ, но Ираталь откликнулся так же тихо:

— Обращается к морю. Сердце моря слышит королевскую кровь, кровь Акаланте.

— Отпустите его, — так же отрывисто бросил Алестар, не открывая глаз. — Даголар — сюда.

Кариандец вывернулся из послушно разжавшихся рук стражников, одним взмахом хвоста оказался рядом с Эрувейн и замер, глядя на Алестара с яростной надеждой и мольбой.

— Возьми ее за руку. Держи. Сердцем держи.

И тут Джиад вспомнила. Так же было с ней на рыбном дворике, когда обломок лоура показался лучшим выбором, чем жизнь. Она убила себя. Убила старательно и умело, острый прут вошел в сердце, но Алестар как-то умудрился удержать ее в мире живых, пока не подоспел король. А потом Сердце моря спасло её, залечив смертельную рану. Но ведь Даголар не королевской крови! Или любой иреназе может помочь тому, с кем запечатлен? Тогда что делает Алестар?

— Эруви… — выдохнул кариандец, прижимая ладошку невесты к своей груди напротив сердца. — Эруви моя…

А Джиад смотрела и запоминала, зная, что память очевидцев ненадежна и мельком увиденное сотрется с той же быстротой. Эрувейн сказала про троих. Она точно сказала про троих, только непонятно — про кого. Третьего в комнате не было. Но Миалара — она должна была его видеть. Хотя… почему тогда кричала про Алестара?

Джиад тронула плечо Ираталя и шепнула оглянувшемуся иреназе:

— Миалара. Она свидетель.

Начальник охраны поднял ладонь — Камриталь осторожно придвинулся ближе и, выслушав несколько тихих слов, быстро выплыл из комнаты. А Джиад снова глянула на принца, бледного, как сама Эруви. Второй рукой Алестар взял за руку кариандца, образовав кольцо, в котором, как поняла сейчас Джиад, циркулировала магическая сила. Кариандец — якорь для избранной, принц — источник силы, и бессильно раскинувшаяся Эруви со все медленнее сочащейся из раны кровью.

— Не отпускай ее, Даголар, — сказал принц звонким от отчаянья голосом. — Ираталь, не вздумайте помешать.

— Ваше высочество… — тяжелым низким голосом проговорил Ираталь, вдруг постарев на десять лет. — Вы нужны Акаланте…

— Держи, Даголар!

Что-то было не так. Ираталь подался вперед, едва сдерживаясь, чтоб не сделать — что? Алестар, прозрачно-бледный, наклонился к самому телу Эруви, Даголар держал их руки с искаженным, застывшим лицом, и ясно было, что он скорее умрет, чем разожмет пальцы. Да что же тут творится?

— Ваше… Алестар, не смей!

Это Ираталь принца — по имени? Ого! А в следующее мгновение Джиад то ли почувствовала, то ли увидела внутренним зрением, как тончайший баланс рушится. Сила, льющаяся от Алестара к Эруви, начала стремительно иссякать, и невидимые весы склонились. Даголар, пожалуй, должен был выбраться, он был молод и здоров. Эруви же уходила в смертельный мрак все глубже и дальше, и Алестар, связанный с ней нитью, тянувшейся от сердца к сердцу, оказался посредине. Он мог разорвать эту нить и остаться в живых — откуда-то Джиад знала это совершенно точно. Он мог — и это она тоже знала — вместо себя столкнуть в бездну Даголара и тогда спастись. Кариандец даже ожидал этого, он бросил на рыжего быстрый понимающий взгляд, сказав что-то. А вот что — Джиад уже не услышала.

Время стало вязким, как всегда, когда ей приходилось пользоваться силой жрицы. Мраморными статуями замерли в стороне Ираталь и Симариль, а вот принц с Даголаром светились изнутри, как стеклянные сосуды-подсвечники. Даже Эруви сияла ясным, хоть и угасающим огоньком.

Джиад оттолкнулась от стены, медленно и неуклюже подплыла к троим на полу. Алестар посмотрел ей в лицо, его глаза сияли, как небо, пронизанное светом бесчисленных звезд. Ярко-синие, такие искристые… Он что-то сказал, но Джиад не поняла ни слова. Она только сделала то единственное, что могла сделать: опустилась рядом и обняла принца за плечи, не разрывая цепь, но вливаясь в нее всей своей силой и жизнью.

Тихо простонал Даголар: ему, не жрецу и самому обычному иреназе без капли королевской крови, приходилось худо. Джиад всем телом чувствовала, какая дикая мощь течет через Алестара, и как тот изо всех сил старается её сдержать, как плотина — напор воды. Не будь преграды в виде рыжего, искусавшего себе губы в кровь, и Эруви, и Даголар сгорели бы изнутри от божественной силы. А не будь Даголара, упрямого, похожего на жесткий волосяной канат, что выдерживает вес корабля и не рвется, Эруви давно соскользнула бы по ту сторону жизни, а следом за ней и рыжий.

Теперь Джиад понимала отчаяние Ираталя, который не мог остановить принца и должен был смотреть, как тот снова рискует жизнью. То, что делал Алестар, служа источником энергии и балансиром, было опасно, как идти над пропастью по веревке, теряя с каждым шагом кровь из глубокой раны. Но теперь она, обученная жрица, была рядом — и качнула чашу весов в сторону жизни. Своей жизненной силой и мощью Малкависа, который — Джиад чувствовала! знала! — был рядом и одобрительно улыбался. Эрувейн приняла ее в своем доме и своем сердце, как равную. Эрувейн предложила ей дружбу, а ее жених был учтив и доброжелателен с Джиад. И встать третьей рядом с Алестаром и кариандцем, чтобы спасти эту светлую девочку, было меньшим, что она могла и должна была сделать.

Сила текла и текла, Джиад чувствовала, как теряет ее вместе с собственной жизнью, но терпела, доверяя Алестару. И тот, словно приговоренный, которому вдруг объявили помилование, воспрял духом. Ярко-синее сияние из его сердца лилось в Эруви и растворялось внутри девушки, становясь на краткое мгновение бирюзовым. Эрувейн вдыхала его, впитывала, и страшная рана закрывалась, зарастала плотью под чуткими и неожиданно умелыми пальцами Алестара, перебиравшего нити силы, как опытная пряха.

— Все! — выдохнул рыжий, выдергивая пальцы из ладони кариандца. — Жива-а-а…

Шевельнув хвостом, он лег на спину, глядя в потолок, и Джиад его понимала. Сама бы сейчас… Тело ныло, как после дневного перехода в полном вооружении и еще с мешком припасов. Она как-то пережила такое неделю подряд, и каждый вечер хотелось упасть и тихо помереть во славу Малкависа — точно, как сейчас.

— Эруви…

У Даголара еще были силы говорить. Только имя невесты, не больше, но все-таки! И держать ее за руку, вглядываясь в порозовевшее лицо. А может, это были не силы, а упрямство? В любом случае, Джиад считала, что Эруви очень повезло с супругом.

— Даголар ири-на Карианд, — сухо и ровно прозвучал голос Ираталя, и кариандец, нежно улыбнувшись спящей невесте, отпустил ее руку, всплыв наверх.

— Мне жаль, — уронил Ираталь странным тоном.

Даголар пожал плечами.

— Теперь, когда я знаю, что принц не виноват, мне тоже. Но это уже не важно.

— Не важно — что? — выдавила Джиад, слушая обмен словами, за которым крылось что-то опасное, как ядовитая колючка под венчиком цветка. — Господин Ираталь, о чем вы?

— Пару мгновений, пожалуйста, — попросил Даголар и, подплыв к Джиад, глубоко и почтительно поклонился, сложив ладони перед собой. — Каи-на, мне очень жаль, что я не смогу отблагодарить вас чем-то, кроме слов. Но я непременно передам домой, что обязан вам жизнью своей избранной. Знайте, род Соларо ири-на Карианд у вас в долгу.

Выпрямившись, он так же церемонно склонил голову перед Ираталем, бросив:

— Я готов.

— Готов к чему? — отчаянно вопросила Джиад.

Слишком ей был знаком такой взгляд: ясный, спокойный и полный бесстрашной готовности встретить беду.

— Нападение на королевскую кровь карается смертью, — тяжело уронил Ираталь.

— Что? — выдохнула похолодевшая Джиад. — Но он же…

Замерший у стены Симариль, Ираталь, даже сам Даголар — все они смотрели на нее сочувственно, словно извиняясь.

Нападение? Да, он пытался избить рыжего… Нет, убить, — с беспощадной честностью поправила себя Джиад. — И мало на свете стран, где покушение на царственную особу карается иначе. Но он ведь думал, что Алестар виноват в смерти Эруви!

Она произнесла последние слова вслух отчаянно дрожащим голосом и уже по виноватому взгляду Ираталя поняла, что это ничего не изменит.

— Мне жаль, — горько повторил начальник охраны.

— А уж мне-то как жаль! — раздался от другой стены ядовитый, несмотря на дикую усталость, голос Алестара. — Этого глубинного недоумка казнят, а я потом буду объясняться с Эруви? Вы представляете, что она со мной сделает? Да я пожалею, что меня вместо него не казнили! Нет уж, Ираталь, не сходите с ума. Подбитый глаз моя королевская кровь как-нибудь переживет, если вдруг кого-то интересует и мое мнение. Так, для разнообразия!

Поднявшись и сев в воде, принц скрестил руки на груди с чрезвычайно мрачным и надменным видом, который не портил даже роскошный черный кровоподтек на полщеки.

— Ваше высочество, — осторожно, будто шел по тонкому льду, начал Ираталь, — закон не знает исключений. Мне жаль, клянусь Тремя, мне действительно жаль, но ири-на Даголар…

— Не сделал ничего преступного, — тем же невыносимо надменным тоном перебил его Алестар. — Ираталь, вы думаете, что принц Акаланте может позволить какому-то глубиннику расквасить себе физиономию? Между прочим, подобным предположением вы меня только что оскорбили!

— Прошу прощения, тир-на, — очень серьезно отозвался Ираталь, низко кланяясь.

— Прощаю, — милостиво кивнул Алестар. — Ири-на Даголар просто пытался подплыть ближе к своей избранной. И столкнулся со мной. Случайно.

Он потрогал кончиками пальцев распухшую щеку, скривился, глубоко вздохнул:

— Неудачно так столкнулся… Несколько раз, но об этом говорить не обязательно. Вот ири-на Симариль все видел, не так ли?

Он в упор взглянул на Симариля, и тот, вытянувшись, приложил к сердцу ладонь, истово подтвердив:

— Истинно так, тир-на Алестар. Вы случайно столкнулись. Очень неудачно! И Камриталь тоже это видел, не сомневайтесь.

Джиад потерла пальцами ноющие виски. Губы сами тянулись в счастливой улыбке. Она смотрела, как с облегчением прячет улыбку Ираталь, как Даголар переводит взгляд с Эрувейн на принца, потом на Ираталя, на нее, на Симариля — и снова на Эрувейн. Как холодное отчаяние в его взгляде тает, сменяясь радостным недоумением, и тут же кариандец, позабыв про них, снова опускается на пол к мерно дышащей Эруви.

— А теперь, может, кто-нибудь позовет целителей? — хмуро предложил принц. — И объяснит мне, ради Троих, что здесь случилось?

Джиад вдруг почувствовала, что еще немного — и упадет в обморок. Только падать здесь некуда — одно хорошо в жизни под водой. В глазах вдруг потемнело, она сглотнула вязкую горькую слюну. Шум из коридора плеснул сильнее, она увидела рванувшегося к ней принца и поняла, что замерзла. Так сильно замерзла… И почему-то вокруг совсем темно.

* * *

Управляться с вулканами было легче. Алестар, конечно, учился исцелять силой Сердца моря, но под присмотром отца и Невиса, да и раны были не такие опасные. И сейчас он понимал — почему. Так легко уйти следом, особенно, если пытаешься спасти кого-то близкого! Осознание того, что едва не случилось, накатывало неудержимо, как прилив, и Алестара затрясло. Сквозь слабость, сквозь черно-золотые искры в глазах и вкус крови, которым пропиталась вода, он слышал шум в коридоре. Кажется, в комнату пытался проплыть отец Эруви, кто-то знакомый удерживал его, мягко уговаривая, что ничего страшного не случилось… Ах да, это Ираталь. Бесценный Ираталь, да благословит его Мать Море. Ничего страшного?

Ложь, спокойная и наглая. Случилось — и еще как. Эруви едва не погибла из-за него. Или вместо него. Мысли путались, в висках пульсировала тяжелая боль, и Алестар едва не пропустил миг, когда Джиад беспомощно всхлипнула и зябко обняла себя за плечи.

— Джи…

Она не любит, когда ее так зовут…

— Джиад!

Хорошо, что комната маленькая: хватило пары взмахов хвоста, чтоб оказаться рядом. Краешком уха Алестар слышал, как Ираталь выпроваживает каи-на Герувейна, как целитель говорит, что опасности нет, но двигать Эруви нельзя, как…

Все это было уже неважно. Джиад плохо! Алестар чувствовал это через обострившуюся, как никогда, связь. Ощущал, как свои, её боль, усталость, отголоски медленно уходящего страха и смутную, глухую обиду. Обиду?

— Все хорошо… — старательно улыбнулась жрица серыми губами. — Просто устала… немного…

Немного устала, пропустив через себя мощь Сердца?

— Ираталь, пошлите кого-нибудь за тинкалой, — велел Алестар, вглядываясь в осунувшееся лицо Джиад.

Начальник охраны понимающе кивнул, бросил пару слов гвардейцу Симарилю, оказавшемуся вдруг не только гвардейцем, и тот поспешно выплыл в коридор. Алестар придвинулся еще немного ближе и остановился, наткнувшись на мрачный взгляд жрицы, как на кончик остроги — до болезненного укола.

— Джиад…

— Каи-на, — окликнул его сзади Ираталь, и Алестар позорно обрадовался отсрочке. — Здесь кто-то еще был?

Трое и глубинные боги! Да что же он за болван такой? Не о тех оправданиях сейчас думать надо! Но и правда…

Алестар с трудом отвел взгляд от жрицы, обернулся.

— Я… не помню, — с трудом сказал непослушными губами. — Ираталь, я почти ничего не помню! Даже как оказался здесь…

— А что последнее помните? — мягко уточнил Ираталь, бросив взгляд за плечо Алестара на Джиад.

— Зал… Свадебный зал. Я разговаривал с Миаларой, напомнил ей про опалу…

Алестар боялся поднять глаза на Джиад. Осекся, но выдавил все-таки с отчаянием обреченного:

— А потом поплыл сюда. Тремя клянусь… я даже не думал.

— Что-нибудь пили?

Алестар устало пожал плечами, старательно припоминая, но все случившееся в зале было похоже на спутавшуюся сеть. Дернешь за один кончик — и только сильнее затянешь узлы. Вроде бы пил… а может — и нет…

— Тинкалу, — сказала вдруг Джиад. — Его высочество пил тинкалу. Не со столика, а принесенную откуда-то. Молодая служанка, светлые волосы, темно-синий хвост. Туника светлая…

Она замолчала на несколько мгновений, потом добавила извиняющимся голосом:

— Я, кажется, видела её раньше, но… Нет, не помню. Она была далеко, я не уверена… Холодная, воняющая кровью вода вдруг показалась Алестару нестерпимо горячей, словно из-под пола вдруг ударил глубинный источник. Джиад все видела! Как Алестар болтал с откровенно льнущей к нему служанкой, как уплыл с Миаларой, тридцать три мурены ей в постель…

— Джиад! Я… Не было ничего!

Собственный голос показался нестерпимо фальшивым, глупым, трусливым…

— Вы совершенно свободны в выборе… круга общения, тир-на. И полагаю, это сейчас не самое важное.

А вот голосом Джиад можно было штормовую волну на лету заморозить. Алестар однажды видел такое — отец показывал… Он судорожно сглотнул, боясь повернуться к жрице. И впрямь, не время и не место сейчас… Кто едва не убил Эрувейн — вот что главное. И получается…

— Я вспомнил, — сказал он вслух. — Да, была служанка. Я видел ее во дворце. И тинкала…

— Что тинкала? — прозвучали два голоса в унисон.

— Странная она была, — тихо отозвался Алестар, только сейчас осознавая неизмеримую бездну собственной глупости. — Очень пряная… Но она и раньше ее варила… слишком сладко…

Безмозглая медуза. Тупая каракатица…

Алестар дернулся, мечтая сгинуть, провалиться в Бездну, сгореть в кратере Старшего Брата — да что угодно, лишь бы избавиться от мучительного стыда, залившего все его существо прямо-таки осязаемо: от кислого металлического вкуса во рту до противной дрожи в хвосте.

— Она уже приносила мне тинкалу, — выдохнул он, глядя мимо Ираталя куда-то в темный угол. — В то утро… когда…

Начальник стражи смотрел выжидающе, а к Джиад Алестар сейчас не повернулся бы даже по велению Троих…

— В то утро, когда я встретил Джиад на рыбном дворе. И…

— Я понял, — быстро отозвался Ираталь, выразительно покосившись на кариандца, так и замершего возле Эруви. — Вы не знаете ее имени?

Алестар молча помотал головой.

— Госпожа Санлия может знать, — негромко подсказала Джиад. — Она говорила с этой девушкой, пока принц беседовал с госпожой Миаларой.

— Здесь был кто-то еще, — тихо сказал Алестар, вдруг озаренный мгновенной вспышкой памяти. — Тремя клянусь, здесь был кто-то еще… Я сказал Ми, чтоб она убиралась. Но… все как в мутной воде…

Тошнота, медленно колыхавшаяся внутри последние пару минут, наконец поднялась к самому горлу. Алестар зажал рот ладонью, сгибаясь пополам, задержал дыхание… Что-то тревожно воскликнул Ираталь, подхватывая его за плечи, потом рядом оказался Невис…

* * *

— Нет, ваше величество, — Джиад устало посмотрела на короля. — Я бы и рада помочь, но они были слишком далеко. Я просто не рассмотрела ее достаточно хорошо. По виду обычная девушка. Короткие светлые волосы, одета просто. Я немного отвлеклась, а когда глянула во второй раз, она разговаривала с госпожой Санлией. И все, больше я ее не видела.

— Благодарю и за это, каи-на, — вздохнул король, поворачиваясь к Ираталю. — А что говорит наложница моего сына?

— Ничего полезного, мой повелитель. Она действительно разговаривала с молодой светловолосой служанкой, но всего лишь сделала замечание, что нужно осторожнее плавать по залу. Увидела, как девушка незадолго до этого столкнулась с тир-на Алестаром. Это так, тир-на?

— Столкнулась, — мрачно подтвердил принц, устроившийся в глубоком подобии кресла, позволяющем свернуться в нем вместе с хвостом. — Тогда я и попросил ее принести тинкалы. Ну откуда мне было знать?

— Действительно…

Ираталь виновато глянул на короля.

— Полагаю, это моя вина. Мы проверили всю еду и напитки на кухне, каждый кувшин тинкалы и коробку с пряностями. Мои стражники присматривали и за поварами, и за прислугой, и за гостями. Я бы Тремя поклялся, что на свадьбе каи-на Эрувейн принц и его избранная в полной безопасности.

Джиад могла бы сказать, что безопасности не бывает никогда, но промолчала. Она и так чувствовала себя лишней, допущенной к разговору то ли из милости, то ли по недосмотру. И вообще, в королевских покоях ей было неуютно. Слишком хорошо помнился первый разговор с его величеством Кариаллом как раз в этом кабинете. В этот раз четыре круглых кресла расставили полукругом, чтобы его величеству было хорошо всех видно, и Джиад, дождавшись, пока принц устроится в крайнем правом кресле, заняла крайнее левое. За спиной короля укоризненно посматривал со стены рыжеволосый двойник Алестара, его улыбка казалась уже не сияюще-радостной, а поблекшей, вымученной.

— Полной безопасности не бывает, — уронил король, и Джиад вздрогнула от такого созвучия своим мыслям. — Успокойтесь, друг мой. Вы не могли предусмотреть все, включая глупость моего сына.

В кабинете повисла тяжелая тишина. Точнее, расплылась, как облако мути в воде, Джиад прямо увидела ее внутренним взором: грязную, горькую, липкую. Алестар молчал. Он вообще очень мало говорил с того момента, как едва не потерял сознание в той комнатке. Молча пил лекарства Невиса, даже не кривясь по своему обыкновению. Молча слушал разговор, открывая рот лишь для того, чтобы ответить на прямые вопросы. Да и слова отмерял скупо, совсем не походя на себя прежнего. Словно огонь, который так ярко пылал в принце во время спасения Эруви, погас, и теперь Алестару было отчаянно холодно.

— Ваше величество, — с обычной мягкой осторожностью сказал Ираталь, — принц не так уж виноват. Если преступник — слуга, он мог отравить уже готовое питье, пока нес его с кухни.

— Ираталь, перестаньте его выгораживать, — в тусклом то ли от болезни, то ли от усталости голосе короля слышалось раздражение. — Алестар виноват не в том, что выпил тинкалы. И даже не в том, что уплыл с Миаларой. Кстати, Невис, вы уже выяснили, что это была за дрянь?

— Да, мой повелитель, — отозвался старый целитель. — Смею предположить, что каи-на Миалара невольно оказала его высочеству огромную услугу. Судя по исследованию крови тир-на Алестара в тинкале был сильный яд, но каи-на использовала приворотное зелье, нанесенное на тело и волосы. Растворившись в воде, которой дышал принц, оно лишило его способности ясно мыслить и зажгло плотское желание, но вместе с тем случайно ослабило действие яда. А сила Сердца Моря, проходя через тело тир-на Алестара, выжгла остальную отраву.

— Я же говорил, что не хотел с ней плыть, — бросил Алестар, ни к кому не обращаясь, и было бы слишком самонадеянно со стороны Джиад полагать, что это говорилось для неё. Или не слишком?

— Если бы не каи-на Миалара, — размеренно продолжил целитель, сидящий как раз рядом с Джиад, — принц был бы отравлен буквально через несколько минут. По приказу каи-на Ираталя на свадьбе было два моих ученика, но я не уверен…

Он смолк, глубоко вздохнул и закончил то, что уже и так все поняли:

— Я не уверен, что они успели бы помочь.

— Боги хранят Акаланте, — глухо сказал король, и тишина снова наполнила кабинет.

Джиад снова посмотрела на фреску. Дальний предок Алестара, вечно взлетающий на волне к солнцу, знать не знал, что благополучие и сама жизнь его страны будет висеть на волоске. Длинном рыже-золотом волоске одного глупого юнца, только чудом в который раз избегнувшего смерти. Или все-таки здесь не чудо, а расчетливый путь судьбы? Если бы Алестар не кинулся безрассудно спасать Эруви, Сердце моря не очистило бы его кровь. Ну, а если бы он погиб во время спасения?

Снова Джиад чувствовала, что слишком мало знает об иреназе и их жизни. Для чего Миалара опаивала принца приворотным зельем? Ведь он связан запечатлением с Джиад, вряд ли эту связь можно разорвать таким простым способом?

— Значит… — медленно заговорил король. — Алестара хотели отравить? Тогда зачем убийца поплыл за ним с ножом? И почему был уверен, что успеет скрыться?

А вот это были хорошие вопросы, Джиад и сама хотела услышать на них ответ. Она уже знала, как убийца покинул комнату: стражники Ираталя нашли в стене потайной люк. Простенькая защелка открывалась буквально хлопком ладони по нужному месту, а люк вел всего лишь в соседнюю комнату, но и это необходимо было знать, чтобы вовремя воспользоваться…

— Что говорит Миалара? Почему она выбрала именно эту комнату? — спросил король, нервно поглаживая золотую цепь на шее.

Край цепи прятался в глубоких складках одеяния, оттянутый немалой тяжестью, судя по форме. Наверное, это и было то самое Сердце Моря, мельком увиденное Джиад, когда король клялся им на берегу.

— Много чего говорит, но все не то, — вздохнул Ираталь. — Каи-на Миалара рыдает и клянется Тремя, что хотела только добиться благосклонности принца. Зелье она купила у какого-то целителя, не сказав, естественно, для кого покупает. Целитель содрал с нее кошель золота, поклявшись, что если пропитать этой дрянью волосы и намазать на кожу, целый час никто не сможет устоять. Даже запечатленный.

— Зачем? — не выдержала Джиад. — Зачем ей нужен был этот час? Ведь потом зелье перестало бы действовать!

— Я не уверен, но...

— Говорите, Ираталь, — бросил король.

— Кажется, у каи-на Миалары сейчас самая горячая луна… Полагаю, она хотела воспользоваться единственной возможностью…

— Медуза безмозглая, — с отвращением буркнул Алестар и снова замолчал.

Джиад поняла, что ничего не понимает.

— Горячая луна? — растерянно уточнила она.

— Время, наилучшим образом подходящее для зачатия, — негромко объяснил Невис. — В это пору лунного цикла при телесной связи зачатие почти неизбежно. Обычно супружеские пары используют ее, чтобы завести потомство или подождать с этим. Если бы каи-на Миаларе удалось задуманное, она, скорее всего, подарила бы Акаланте первого королевского внука. Запечатление этим не разорвать, но быть матерью королевского отпрыска — огромная честь. Каи-на Миалара стала бы членом королевской семьи, а её дитя — младшим принцем или принцесой Акаланте.

— Медуза безмозглая, — с тихой яростью повторил Алестар.

Джиад от души стало его жаль. В очередной раз принц получил ясное подтверждение, что нужен кому-то не сам по себе, а только в придачу к своему титулу. Как породистый жеребец, которого вяжут ради потомства…

— Комнату она выбрала случайно, а принца обвинила в убийстве, потому что сама не заметила убийцу. Надышалась собственным зельем до одурения, — закончил Ираталь.

Действительно, безмозглая медуза — лучше не скажешь. И это тупое наглое существо могло стать матерью ребенка Алестара? Провести всю жизнь рядом с принцем по праву родственника? Пожалуй, такого наказания Алестар точно не заслужил.

— Я подтверждаю опалу, наложенную моим сыном на Миалару, — тяжело уронил король. — Чтоб чешуйки с её хвоста больше не упало во дворце и его окрестностях. Не будь она дочерью советника Лорасса… Но хватит о Миаларе, если она не связана с покушением. Что еще известно?

— Почти ничего, мой повелитель. Да, многие видели девушку в неброской светлой тунике. Слуги из дома каи-на Герувейна думали, что она из дворца. Дворцовые слуги были убеждены, что местная, хотя вроде бы видели её и раньше. То ли на кухне, то ли в чьих-то покоях. Гости и вовсе ничего не заметили: каи-на редко обращают внимание на слуг. Я так понимаю, вблизи ее видел и запомнил только сам тир-на Алестар.

— Запомнил, — буркнул принц. — На всю жизнь. Смазливая нахальная дрянь. У нее и вправду темно-синий хвост, при таких светлых волосах даже странно. Глаза бирюзовые… Ираталь, вы ничего не путаете? Она же оба раза передо мной хвостом крутила, как салту в гоне. Зачем?

— Возможно, хотела подобраться ближе, — пожал плечами Ираталь. — А возможно, кто-то ее просто использовал. Хладнокровно управляться с ядом и ножом в таком юном возрасте? Не думаю… Но очень уж много совпадений. Обещаю, мы весь город перевернем в поисках. Не может быть, чтоб никто её не знал.

— Если только она из Акаланте… — тихо сказала Джиад. — Ведь ни один акалантец не может причинить вреда принцу. С ядом еще можно было как-то вывернуться, но удар ножом — это прямое нападение. Либо эта девушка не убийца, либо она из другого города. Либо убийца не один. Но эта дверь… Прошу прощения… — смутилась Джиад, увидев обращенные на нее взгляды.

— Нет, напротив, я прошу вас продолжать, — с мягкой властностью велел король, слегка подаваясь вперед и продолжая гладить цепь. — Мы забыли, что среди нас есть та, чей опыт заслуживает несомненного внимания. Что скажете обо всем этом?

Джиад глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.

— Я буду думать вслух, хорошо? — предупредила она, сплетая пальцы на коленях. — К сожалению, я очень мало знаю об иреназе. Но примем за несомненную истину, что принца хотели именно убить, а не похитить или опорочить. Иначе не стали бы подливать яд. В этом деле есть то, что является безусловным, и то, что можно назвать случайным. Безусловно, что принц должен был явиться на свадьбу каи-на Эрувейн ради этикета и их дружбы. Значит, убийцы рассчитывали застать его там. Безусловно, что рано или поздно он захотел бы взять угощение. Но ведь решение послать на кухню именно эту девушку было случайным. Принц мог взять тинкалу со столика…

— Я такую не пью, она кариандская, — тихо буркнул Алестар со своего места.

— Убийцам это было неизвестно, — резонно возразила Джиад. — Кто-нибудь мог, конечно, знать, что ваше высочество не пьет этот сорт напитка. Но в другом месте нашлась бы другая тинкала, или вы послали бы за ней кого-то еще. Если бы с вами не столкнулась эта служанка. Вы встречали её два раза, так? В день свадьбы и до этого. Каждый раз она приносила вам тинкалу. И это заканчивалось отравлением. В тинкале было что-то необычное?

— Да. Первый раз она была сладкая просто до отвращения. И пряная. Во второй раз — просто пряная. Какой-то незнакомый вкус…

Голос у принца был сконфуженный, но в этом случае Джиад не стала бы его сильно винить. Всю жизнь проведя в безопасности и обожании, трудно поверить, что смерть подстерегает тебя повсюду и в самых привычных вещах.

— Сладость отбила вкус гарнаты, — задумчиво сказал Ираталь. — Но тир-на Алестар не любит слишком сладкое питье, поэтому выпил меньше обычного. Иначе не смог бы хоть немного сдержаться на рыбном дворе.

— А в этот раз гарнаты в питье не было, — подхватила Джиад. — Только пряности, чтобы скрыть яд. Принц должен был выпить и через несколько минут упасть замертво, так? В суматохе убийца легко бы скрылся. Все это легко просчитать. Но что, если бы он не стал пить отраву?

— Тогда они могли подождать другого удобного случая, раз убийца имеет доступ во дворец, — принял предложенную игру Ираталь.

— Илы выманить принца в более удобное место.

— Что? — прошептал через несколько мгновений сообразивший первым Ираталь. — То есть Миалара…

— Госпожа Миалара вряд ли подходит на роль заговорщицы. Но мне кажется, ей несложно управлять. Она ведь знает принца очень давно, могла уже не раз попытаться использовать зелье. Но почему-то эта мысль пришла ей в голову только сейчас. Или, я бы сказала, именно сейчас. Если бы принц не стал пить отравленную тинкалу, он бы все равно через некоторое время оказался за пределами зала в обществе госпожи Миалары. Охрана не придала этому значения, только господин Семариль все-таки решил привлечь внимание к отсутствию принца…

— У этих двоих был приказ охранять лично вас, — хмуро сказал Ираталь. — И не покидать ни в коем случае.

— Прикинувшись обычными гостями, слегка перебравшими хмельного, — кивнула Джиад. — Я так и поняла. Удачная маска, между прочим. Но они увидели, что принц оставил зал, и забеспокоились. А где в это время была охрана самого принца? Я не видела ни Дару, ни Кари.

— Обычай, — вздохнул Ираталь. — Появиться на свадьбе вооруженным или с явной охраной — оскорбление гостеприимства хозяев. А уж сколько разговоров было бы! Дару и Кари знает весь город. Я приставил к принцу еще двоих. Они следили… Но госпожу Миалару они давно знают, а принц плыл с ней по собственной воле… Они… решили подождать в зале. Болваны безмозглые. Отправил на границу к муреньей прародительнице. Моя вина…

— Такое случается, — ровно отозвалась Джиад. — В общем, я не смею вмешиваться, но очень уж удачно госпожа Миалара не просто вывела принца из зала, но и привела именно в ту комнату, куда убийца мог незаметно попасть и так же незаметно уплыть. Мне кажется, стоит выяснить у госпожи, с кем она говорила о своем замысле.

— Сейчас же сделаю. Мой повелитель?

Дождавшись разрешающего кивка короля, Ираталь сорвался с места. Джиад проводила его взглядом, подумав, что теперь одно из двух: или начальник охраны окончательно одарит ее своим расположением, или, что вернее, невзлюбит двуногую выскочку, ткнувшую его носом в очевидные промахи на глазах у короля. Ну да что теперь поделать? Не он первый, не он последний. Дело храмового стража — предотвращать покушения, а для этого приходится знать, как их обычно устраивают. Интрига с Миаларой — очень даже простенькая, но именно потому могла увенчаться полным успехом.

— Я от всего сердца благодарю вас, госпожа Джиад, — тяжело уронил король. — Полагаю, вы считаете нас беспечными глупцами. Но причина в том, что слишком долго королевства иреназе жили в равновесии. Воевали — это случалось. Однако честный бой — совсем не то же, что подлое убийство. Королевские семьи моря — это звенья цепи, сдерживающей ужас Бездны, на краю которой мы живем. Ослабить одно звено — ослабить всю цепь, и все мы понимаем это. Я не знаю, что изменилось в мире, госпожа Джиад, но старые законы чести и разума больше не правят нами. Если Акаланте падет, многие выиграют, но цена будет неизмеримо высока, и я представить не могу, какой безумец решился на это…

— Да хранят нас Трое, — откликнулся из своего кресла Невис. — Не тревожьтесь, мой повелитель, все обойдется. А сейчас вам следует отдохнуть.

— Отдохнуть, да…

Король вдруг показался Джиад одряхлевшим и изможденным.

— Отец, — тихо сказал Алестар. — Позволь помочь тебе. У меня еще много сил, я могу…

— Хочешь помочь — не доставляй мне хлопот хоть какое-то время, — отрезал Кариалл с тенью былой властности, и Джиад закусила губу, увидев, как сник в кресле принц, понуро обхватив руками свернутый хвост.