Стори. Меня надо любить (продолжение)

Ранним утром следующего дня полукровку разбудила Торис. Женщина помогла дочери дособирать необходимые вещи, и проводила ее в кухню, где уже ждала Лучлот. Эльфийская друидесса выглядела довольной, и мило улыбалась своей внучке. Стори нутром чувствовала, что бабушка что-то задумала, но никак не могла понять что именно. Да и задумала ли вообще. Возможно, это лишь ее разыгравшееся от волнения воображение. Хотя, Лучлот всегда умело скрывала свои истинные чувства и эмоции, так что угадать ее помыслы практически не представлялось возможным.

Торис заставила дочь съесть плотный завтрак: большой кусок омлета, несколько бутербродов с ветчиной и крепкий чай. Путь до Кранноя очень не близок, и нормально поесть нигде по дороге не удастся. Путь лежит через поля и леса. Пусть Торис и приготовила в дорогу большую сумку пирожков, все равно сильно волновалась.

Везти Лучлот и Стори до эльфийского поселения вызвался сам Канэд, чем сильно обрадовал свою мать. Он ведь так давно не был в родном городе. Некоторые даже подзабыли, как он выглядит. Торис бы и сама отправилась с дочерью, но кому-то ведь нужно остаться в Тирасе, чтобы присматривать за трактиром. Да и в Кранное ее, если честно, не сильно жаловали. Эльфы вообще с опаской относятся к оборотням, и уж тем более не терпят их в своих родных краях.

Несмотря на ранний час у дома Стори уже собрались приятели, чтобы попрощаться с ней. Девушка сначала очень удивилась и обрадовалась тому, что ребята про нее помнят, и даже поднялись с утра пораньше, чтобы проводить в дорогу. Но позже вспомнила о том, что сегодня они все собрались на пикник, и так или иначе встали бы рано. Даже без нее. Девушка слегка погрустнела, но когда друзья принялись обнимать ее, искренне расстроившись отъезду, повеселела снова.

— Надолго ты? — Спросила девушку Раидла. Рыжая была одета в теплый дорожный плащ, высокие сапоги на шнуровке и старый охотничий костюм ее матери. Она сжимала лямку тяжелого на вид рюкзака, поэтому смогла обнять Стори только одной рукой.

— До зимы. — Ответила блондинка, так же обнимая Раидлу. — Пока поживу у бабушки.

— Глупо, — пожал плечами стоящий рядом Дин. — Слышал, что в Кранное всегда тепло, так что лучше бы туда отправляться как раз ни зиму.

— Ну вот так вышло, — улыбнулась девушка. — До зимы…

— Если ты вообще захочешь уезжать, — заметила проходящая мимо Лучлот. Друидесса несла впереди себя высокий ивовый посох, и выглядела очень внушительно в своем переливающемся плаще и с горделивой, идеально ровной осанкой. Она обратилась к приятелям внучки:— Не волнуйтесь, Стори иногда будет заезжать в Тирас. Пойдем, милая, уже пора ехать.

Эльфийка грубо взяла Стори под руку, и потащила к повозке, не давая возможно напоследок перекинуться даже парой слов с друзьями. Девушка только вздохнула, крепче сжала ручки большой сумки, и послушно пошла с бабушкой.

Девушка и друидесса забрались внутрь повозки, скинули вещи под ноги, и уселись на места. Лучлот присела на сидение напротив внучки, которая обнимала запрыгнувшего к ней Кнута. Друидесса, конечно, неодобрительно покачала головой, но говорить ничего не стала. Все-таки она не имеет права запрещать Стори брать с собой волка. Канэд обнял жену на прощание, запрыгнул на облучок, и повозка тронулась. Над ней мелькнула тень сокола, а через минуту начался мелкий дождь.

***

Канэд не спешил, ехал медленно. Эльфу не очень-то хотелось оказываться в Кранное, так что он тянул время как мог. Однажды даже пришлось задержаться в лесу аж на полдня, а не только на ночевку. Канэд притворился тяжелобольным, якобы он простудился, сидя на ветру за поводьями. Конечно, и Стори и Лучлот сразу же поняли, что Канэд нагло врет, но торопить его не стали. Вошли в положение… Конечно, как только Канэд въедет в Кранной, тут же налетят многочисленные тети-дяди, двоюродные бабушки-дедушки, и прочие многочисленные родственники, которые не видели его уже много лет. И тогда Канэда оттаскают за щеки, приговаривая «ути-пути», и нагладят по голове. Вдруг вспомнив об этих ужасах, эльф схватился за уже начавшие гореть щеки, а потом принялся приглаживать короткие белоснежные волосы. Эх, скорее бы уже обратно…

До Кранноя удалось добраться лишь через две недели. Повозка тихо и не спеша въехала в густые кусты-ворота, и семья Стори оказалась в лесном поселении эльфов. Здесь было тепло, хотя за недели пути погода сильно испортилась, похолодало, и мелкий ледяной дождь практически не прекращался. К тому же Стори уже успела подзабыть, что такое солнечные дни. Что ж поделать — осень. Но вот под густыми кронами вековых дубов Кранноя было тепло и сухо, как летом. Еще первые поселенцы-эльфы заговорили это место, и теперь здесь царило вечное лето, даже если за пределами леса лежал снег. Так что жители Кранноя могли круглый год ходить в легких одеждах.

Первым делом, выйдя из повозки, Стори сняла с себя тяжелый теплый плащ, который так надоел ей за время пути, скинула его прямо под ноги, на мягкий мох, и осталась в темно зеленом платье с длинными рукавами. Платье было легким, но Стори все равно чувствовала, что ей душно. Девушка потрогала свои щеки — они горели. Наверное, это все из-за волнения, решила она. Полукровка не была в Кранное уже несколько лет, не получалось надолго отлучиться с работы, и теперь боялась как примут ее эльфы: друиды, друзья детства и простые жители.

Канэд копошился в повозке, делая вид, что ищет что-то важное, а Лучлот куда-то пропала. Стори тем временем осматривалась, чуть отойдя от повозки.

В Кранное ничего не изменилось.

Все дома эльфов располагались прямо в толстых стволах огромных дубов. В древних деревьях были вырезаны двери, окошки, балконы, а кое-где даже и узкие лестницы. Уже понемногу темнело, поэтому в круглых окнах, и на перилах мостиков между домами начали зажигаться яркие огоньки. Стори всегда любила вечера и ночи в Кранное — это зрелище дарило чувство праздника. Все эти огни над головой напоминали светящиеся гирлянды, что развешивали над улицами Тираса в праздничные дни. А здесь, в этом волшебном лесу, праздник круглый год. Лето и праздник. Может быть действительно стоит остаться здесь навсегда? А потом и родителей переманить. Нет, папа вряд ли переманится… Мама тем более.

Долго стоять в одиночестве Стори не пришлось. Почти сразу же к ней подбежали две светловолосые эльфийки в легких туниках и босиком. Девушки оказались старыми подружками полукровки, с которыми она была знакома с детства. Одна из них ухватила под локоть Стори, а другая Канэда, и, сказав на хэлу, что сейчас кто-нибудь займется их лошадьми и вещами, повели к дому Лучлот. Канэд пытался сказать что-то вроде того, что он сейчас же отправится в обратный путь, но слушать его никто не стал. Конечно, Лучлот ведь не отпустит сына на ночь глядя — вот переночует, и только лишь тогда сможет отправиться обратно в Тирас.

На улице было многоэльфно: медленно прохаживались влюбленные парочки, на низких лавочках отдыхали, вдыхая вечерний воздух, престарелые эльфийки, ведя неторопливые беседы. На мостиках и прямо на земле играли дети, а на большой лужайке, что находилась немного правее от дома Лучлот, паслись стройные эльфийские лошади. Когда-то и у Стори была своя кобылка. Анду еще маленьким жеребенком подарили Стори. Но эльфийские лошади очень сильно привязываются к своим хозяевам, поэтому когда Стори стала приезжать все реже, а потом и вовсе не появлялась в Кранное несколько лет, Анда заскучала и умерла…

Идя по широкой тропе между дубов, Стори думала о том, что ей несказанно повезло с цветом волос — будь бы они темные, как у мамы, сейчас, шагая по поселению эльфов, девушка привлекала бы много ненужного внимания. Ну не бывает темноволосых эльфов, не бывает! Даже северные эльфы, как мама Наилы, и те серебровласые все как один. Единственное, что выдавало сейчас в Стори полукровку, это несвойственный для эльфов, слишком смуглый цвет кожи, да семенящий рядом волк. А клычков и черных глаз эльфы сейчас не разглядят. Хотя, многие и так в курсе, что Стори полукровка, да только задирать дочь главной друидессы вряд ли кто осмелится. Хотя не исключено, что ее обсуждают за глаза. Или же прямо в лицо — древнеэльфийского языка-то девушка не знает…

У крон радостно кричал Мэлло. Сокол был очень раз снова оказаться в родных краях. Здесь, в отличие от Тираса, никто не будет удивленно тыкать в него пальцем. Да и дышать в Кранное во стократ легче — в человеческих городах вечно чем-то воняет. К тому же шумно, и присесть почти негде. А здесь любое дерево как дом родной.

Эльфийки довели Канэда и Стори до огромного дуба с темно-зеленой листвой, и удалились. Отец с дочерью зашли в широкую арку без двери, вместо которой здесь была лишь легкая занавеска. Но и она сейчас была убрана. На пороге их встретил отец Канэда. Эксир широко раскинул руки, встречая родственников, и когда они вошли в дом, радостно обнял их. Как же давно он не видел внучку, а сына еще дольше.

— Эт-то еще что такое? — Эксир даже отпрыгнул в сторону, вдруг заметив Кнута.

— Отец, — строго ответил Канэд, присаживаясь на корточки перед волком, и поглаживая его по голове, — это не «что такое», это Кнут, член нашей семьи. Не обижайся, дорогой, — Канэд обратился к волку, — эти зазнавшиеся краннойские эльфы никогда особой вежливостью не отличались.

— Дедуль, нельзя же так с гостями, — стараясь улыбаться, поддержала отца Стори. — Это же Кнут мой, как ты не узнал? Он уже как-то приезжал со мной.

Эксир поморщился.

— Узнать-то узнал, да вот не думал, что ты переедешь в Кранной вместе с ним.

— Я ведь не на совсем, — улыбнулась Стори, поглаживая дедушку по плечу. Под пальцами чувствовалась приятная мягкость шелка. — Только на пару месяцев. Затем поживу немного в Глонксе, и, между прочим, возьму туда и Мэлло и Нурвил.

На это Эксир не ответил, лишь хитро улыбнулся.

В доме друидессы было все по-старому. На первом этаже была всего одна, но довольно большая комната. В самом углу стояла глиняная печка, которую почти никогда не топили. Но убрать ее из дома Лучлот почему-то жалела. Рядом с ней, на стене висело много длинный полок до самого потолка, полностью заставленные книгами, свитками и баночками со всевозможными зельями и отварами. Тут же, в этой комнате, стоял и стол и большая деревянная кровать у окна, где спала эльфийка с мужем. А деревянный пол был весь застилан мягкой соломой. Стори с умилением рассматривала такую родную комнату, замечая каждую мелочь. Здесь ничего не изменилось… Вон, в углу, старая заржавевшая кочерга, которая стоит там столько, сколько полукровка себя помнит. Нужно будет спросить у папы, может, она стояла там еще когда он здесь жил, интересно… А там, у потолка, на толстой нитке сушатся грибы. Как и всегда. Полусгоревшие свечи, бочка с водой, мох на стенах, тарелка меда на старой скатерти, мешочек орехов, клубок ниток под столом, дедушкина курительная трубка гномьей работы, картина на стене, что написала Руа специально для Лучлот, мягкие подушки, пыль под кроватью, кувшин вина — все это так знакомо, родно и дорого.

На втором этаже находилось еще две небольших комнаты, в которые редко заходили, и еще реже прибирались — комнаты Стори и Канэда. Девушка поднялась по лестнице и привычно свернула направо, тогда как Канэд остался стоять на месте у тонких перил.

— Пап, ну перестань ты. Переночуешь, и отправишься в обратный путь. — Стори спиной почуяла замешательство отца, и остановилась. — Видишь, ни на кого из родни ты еще не нарвался, все хорошо.

— Еще не вечер, — проговорил отец. Стори посмотрела в окно, и усмехнулась — на улице быстро смеркалось. — Скоро все прознают, что мы с тобой приехали, и сами сюда примчатся на нас поглазеть. Вот увидишь!

Стори только пожала плечами и толкнула дверь. Девушка понимала неизбежность встречи с родней. Если папа, который уедет рано утром, возможно и не столкнется с кем-нибудь из соскучившихся родственников, то ей придется повидаться со всеми без исключения. Ну невозможно бегать от них несколько месяцев! Хотя, девушку не слишком любят в этой семье, и принимают постольку поскольку. Скорее всего никто с объятиями и расспросами к ней приставать и не станет.

В ее комнате было пыльно и душно. Девушка первым делом открыл створки окон, впуская свежий лесной воздух, и выгоняя пыль. Нда, а что же тогда творится в комнате папы? Ведь туда никто не наведывался уже лет так двадцать. Интересно, бабушка там хотя бы прибиралась?

Стори зажгла небольшую светящуюся желтым сферу, и закинула ее под потолок. Сияющий шарик завис над головой блондинки, и осветил всю комнату. В желтом магическом свете волосы Стори казались серебристыми, как у северной эльфийки. Он взяла одну длинную прядку в руки, посмотрела на нее, хмыкнула, и снова отпустила. Интересно, почему так случается? Но что не говори, ей самой куда больше нравился золотистый цвет, как и золото в принципе. Хотя эльфы больше любят серебро. Но она ведь и не эльфийка…

Стори успела лишь вытряхнуть в окно пыльное покрывало, снова расстелить его на кровати и присесть, как в дверь постучали. Это был дедушка, который принес полукровке ее вещи. За эльфом в приоткрытую дверь пробежал и Кнут, который тут же забрался на кровать. Эксир снова поморщился, но промолчал. Все же волк является хранителем его внучки, и его она любит чуть ли не сильнее чем родного деда. И, наверное, Кнут это заслужил…

— Держи, милая. Твои вещи. — Произнес Эксир, и поднял взгляд на внучку. Девушка склонилась к волку, обняла его за толстую шею, и прикрыла глаза. — О, должно быть ты утомилась. Я поставлю сумки здесь. Отдыхай.

— Спасибо, дедушка…

— Я разбужу тебя к завтраку.

— Спасибо, — повторила Стори.

Долгая поездка действительно утомила девушку. Она лениво присела на кровати, стащила с себя платье, откинула покрывало на пол, и забралась под одеяло. Возможно, постельное белье давно не стирали, но сейчас разбираться с этим сил у девушки не было. Она дала себе обещание, что встав с утра, тут же займется уборкой, а затем начисто вымоется сама, и заснула. Кнут, улегшийся в ногах Стори, тоже засопел.