Глава 5

09.07.1208 г.

Сандра, «Каменная долина». Королевство Западная Дельфа. Правитель: Клаус Олигьери

Триша

«Демиурги рождаются из звёзд и, умирая, обретают свою подлинную форму…»

Среди горных детей род «голубовласых», как их называли, считался редким и малочисленным. Всего в горном племени было пять таких семей, а в общем числе — пятнадцать человек.

Триша была одной из них, но не благодарила судьбу за подарок рождения среди «особенных».

Она не считала себя победителем во внешности: странные веснушки — сапфировые крошки — рассыпанные по щекам, торчащий горбатый нос, круглые фиалковые глаза и фосфорические губы. В довершение ее волосы, которые оправданно считались предметом гордости расы: светло-голубые с белыми прядями — были ужасно непослушными, взъерошенными и спутанными — настоящая копна васильковой гривы. Сочетание всех этих элементов делало портрет девушки одновременно забавным и нелепым.

«Голубовласые» очень редко рождались в семьях, где один из родителей был другой крови. В таких узах с большей вероятностью появлялись крупные темные дети с грубыми чертами, похожие на сотни других детей горного племени. Из-за этого странная раса потихоньку вымирала. Идя на зов страсти, женщины и мужчины исподволь меняли корни на любовь: изящные носители небесного цвета отдавались крупным мужчинам и женщинам со смуглой кожей и угольными кудрями.

На пике исчезновения, образумившись, чтоб сохранить свою породу, «голубовласые» родственники стали вступать в связь друг с другом. С тех пор пришла и новая проблема: нередко в порочных союзах зачинались полоумные.

Младшая сестра Триши была такой: то, зайдя, чуть не утонула в озере, то беспричинно спрыгнула со скалы. К счастью, во втором случае девочка приземлилась в болото и чудом уцелела. За ней нужен был постоянный жесткий надзор, который стал ношей Триши.

Сестру она тем не менее очень любила. Часто, крепко взяв за руку, она водила Ромашку по серым каменным полям, по роще бирюзовых деревьев, а иногда спускалась с ней к полноводной стремительной реке.

В последнее время ей с Ромашкой пришлось сильно сократить прогулки по родным краям. Дело было не в травле другими детьми, завидующими голубовласым, нет, все обстояло куда серьезнее: исчезли близнецы Арг и Сат — два миловидных мальчика с волосами — ну просто пушком, сплетенным из снега и небес. Им было по семь лет, оба уродились недалекими и шкодливыми. Триша иногда выходила гулять с ними, но близнецы постоянно толкали и дергали ее, щипали или рвали одежду во время бурных игр. За это Триша недолюбливала братьев, но все равно не желала им плохой участи.

Это было лишь полбеды: отец близнецов набрал группу смельчаков и вышел на поиски сыновей. Всю его группу нашли подстреленными и изувеченными, покрытыми ранами от копий и мечей. Гора трупов — исполосованная, заколотая и забитая — лежала посреди пустыря, окрасившегося в багровые оттенки. Причем среди всех жертв кровавой бойни не было лишь одного — отца голубовласого семейства — отца Арга и Сата — Заата.

Тогда в племени пошли слухи о чужеземцах, охотящихся на редкую расу. Люди живо обсуждали эту тему, но никто не хотел верить, что на их земли ступили глупцы, не боящиеся гнева великих горных племен: владык металла, искусных бойцов и безжалостных воинов.

Однако не прошло и недели с момента убийства группы Заата, когда поймали первого пленного — чужака из города на востоке. Его мучили трое суток, прежде чем зарубить. Под гнетом боли бедняга сознался, что работорговцы ворвались на территорию детей гор, дабы похитить самых редких жителей, естественно, чтоб потом перепродать их по выгодным ценам на рынке рабов. В успешности плана никто не усомнился — главное было сделать все тихо и незаметно, не напоровшись на лезвия дикарей.

К сожалению, как раз в тот день, когда пленник только-только признался в планах своих людей, Триша повела Ромашку к реке, несмотря на родительский запрет уходить далеко от шатра. Вскоре она ужасно пожалела об импульсивном и бессмысленном желании, вспыхнувшим в юной голове. Однако в тот день никто не успел предупредить о приближающейся опасности…

***

— Ловите ее! — закричал грубый мужской голос. — А ну иди сюда, голубенькая шлюшка!

Триша сжимала потную ладошку сестры, пробираясь через неудобные каменные коридоры. У входа эта пещера была с человеческий рост, но периодами невыносимо сужалась настолько, что приходилось ползти на четвереньках. Змеиные гроты то выводили в просторные залы, обитые сталагмитами и сталактитами, то вталкивались в искаженные тупики. Порой они открывали перед Тришей природные колодцы, ведущие на нижний уровень, но Триша обходила их стороной.

Эхом девочек нагоняли жуткие голоса охотников. Для жестоких громил не существовало никаких законодательных и моральных препятствий, Триша это прекрасно осознавала и искренне волновалась за Ромашку. Если бы не глупенькая беззащитная сестренка, Триша бы накинулась на преследователей и с яростью дикой пантеры исполосовала им лица ногтями. Она вгрызлась бы им в глотки зубами и забила кулаками с такой силой, на которую только была способна шестнадцатилетняя девочка, не участвовавшая ни в чем крупнее уличной драки.

Нужно было свернуть, спрятаться куда-нибудь и дезориентировать преследователей, поэтому вовремя подвернувшийся колодец стал благословенным чудом. Триша спустила первой Ромашку, придерживая плечи младшей сестры до тех пор, пока девочка не ступила на отчасти устойчивую поверхность. Малышка была такой хрупкой, что казалось — уронишь — и разобьется на сотню стеклянных осколков. После сестры наступила очередь лезть Трише, и к их общей радости, этот спуск был безопаснее многих других.

Внизу девочкам в глаза бросилось то, что неровные стены были украшены кальцитовыми кристаллами, служившими напоминанием о прежнем уровне воды здесь, а слева от колодца они заметили одно из выходных отверстий, которыми Питоновые пещеры нередко сообщались.

Триша с сестрой побежали к нему, поскольку в коридоре справа земля выглядела слишком ломкой. Пока над ними раздавались крики и шаги работорговцев, Триша, трясясь и пыхтя от напряжения, помогала Ромашке пролезть через очень узкий проход наружу. К счастью, сестренка была мелкой, и это не стало проблемой. Незадача появилась в другом — сама Триша пролезть через проход не могла.

— Беги, Ромашка! — крикнула она сестренке, понимая, что иного выхода нет. — Убегай прочь! Быстрее! Я тебя догоню! Беги домой, скажи родителям, что случилось! Ну же, беги!

В ответ Триша услышала детское хныканье, Ромашка оставалась на другой стороне, но не спешила уходить, несмотря на уговоры.

— Уходи! Прочь! — грубо крикнула Триша. Через минуту она услышала звук удаляющихся шажков и всхлипов.

Триша вздохнула со спокойствием и расслабилась, но вдруг с тревогой вспорхнула от звуков, оповещающих о приближении охотников. Тогда она помчалась в другую сторону — туда, где земля была совсем неустойчивой, где было много рвов и ям — бывших подземных озер и рек. Триша знала, что ее недавние крики были слишком громкими, поэтому преследователи тут как тут, почти дышат в затылок.

Впереди возвышалась стена. На сводах пещеры вниз головами свисали небольшие черные пятна — летучие мыши — самые распространенные обитатели Змеиного грота.

Триша не заметила углубление в земле, споткнулась и упала прямо под звериной опочивальней. Испугавшись громкого звука, мыши ухнулись врассыпную с писком и громкими хлопками крыльев по каменным барьерам.

Мужчина, который был ближе всего к жертве, закричал и согнулся, закрывшись руками от летящих в его сторону маленьких монстров. В отличие от него, Триша с совершенным спокойствием проводила взглядом исчезнувших в лабиринте летучих мышей. Затем приподнялась с места падения. На ее ноге проступили линии неглубоких рваных ран.

— Эй, голубой лобок! А ну иди сюда! — крикнул другой мужчина, который оказался смелее товарища, сложившегося на полу от страха.

Бежать было некуда, Триша поднялась, гордо стоя напротив них. Всего пятеро, но другие могли ждать и вне пещеры. Однако Триша готова была дать им всем достойный отпор.

Алость приливала к впалым щекам, суровое лицо загорелось жаждой мщения, а взор полыхнул гневом. Она враз стала воплощением всех элементов бури: грозой и вихрем, молнией и ветром.

Триша смотрела в глаза того, кто был ближе всех — чернобородый, высокий и широкоплечий мужчина. Он тоже внимательно изучал Тришу, но для него маленькая самонадеянная девочка не казалась угрозой. Он ухмылялся — был уверен в себе и своих силах. Предвкушал добычу, веселился, пока мог играть с ней.

Триша считала, что ее нельзя недооценивать — она всегда была проворной, всегда выигрывала в соревнованиях наперегонки и догонялках.

Она схватила рядом лежащий булыжник и с дикарским криком кинула камень, целясь в тяжелую голову чернобородого мужа.

«Проломить его череп, раскромсать головы им всем, оставить только кровь и размазанные по стенке мозги!» — единственное желание, преследующее ее, когда лидер с окровавленным лицом бросился душить Тришу. В сопротивлении она кричала, хватала ткань его одежды и яростно тянула, звонко била ладонями везде, куда могла достать, а еще шипела подобно змее, по легенде жившей в пещере.

Усмиряя строптивую девчонку, работорговцы обняли Тришу живым кольцом.

Чернобородый ударил ее лбом о лоб, двое других подхватили и поволокли обмякшее тело по твердой тропе. Острые каменные образования, вырвавшиеся из пола, царапали и обдирали кожу, цепляли куски одежды и рвали ткань.

***

Когда Трише было шесть, отец впервые поведал ей былины Питонового Грота. Это была любимая тема старика: он восхищенно уверял, что система пещер, соединенных между собой, протягивается на целые десятки километров под землей, а все проходы имеют ярко выраженный змеиный изгиб с резкими поворотами и крутыми спусками. Судя по россказням, он неоднократно побывал и чуть ли не заблудился в жутком подземелье — какие только приключения раз за разом не случались с ним в мрачном месте!

Но больше всего отец любил и по сто раз пересказывал дочери знаменитую легенду. Она начиналась с того, как с пальца древнейшего великана, жившего на облаке, слетело кольцо. Это кольцо оказалось гигантским живым питоном, вгрызшимся зубами в свой собственный хвост. Увидев чудовище, древние жители горных племен погнали его вилами и факелами, а змей, до трепета трусливый, уполз и проник головой в скальную расщелину. На длительное время поселился он внутри гор, ежедневно прокладывая извилистые коридоры в своем логове.

Однажды мирная жизнь питона-людоеда, как его беспричинно нарекли в народе, окончилась — храбрецы горных племен вошли в лабиринт, налетели на позвоночного и проткнули его своим оружием. Змей пал, труп сгнил, а пещеры, пропитанные его обиженным духом, и ныне существовали и ждали любопытных путников.

Как иронично…

Любимые пещеры — символ всех светлых детских воспоминаний — враз омрачились безмилостной действительностью.

Триша лежала на острых камнях Змеинового грота и не могла пошевелиться — так сильно ныла каждая частичка и каждая клеточка тела. Тягучая и липкая как мед боль растекалась по всем четырем конечностям, ломая суставы.

Триша лежала на холодном, но кожа горела. Триша дрожала как в лихорадке, но вместо мороза чувствовала жар.

Она захотела перевернуться и впервые осознала, что это может стоить таких больших усилий. Трише показалось, что косточки в теле методично прохрустели, когда она со стоном опустилась на другой бок.

Ее руки были все красные: исцарапанные и кровоточащие. В ногах яро накатывала знакомая боль — она всегда появлялась, чтоб предупредить: на месте покраснения скоро родится новый здоровый синяк. Сейчас бедра были буквально усеяны этими пятнами месторождений.

Плечо пульсировало от терзаний — недавнее лезвие описало там искаженный рисунок змеи, похожий на багряный иероглиф.

В грудной клетке Триши пылало. Она подумала, а не сломали ли ей пару ребер? Один из мужчин сильно ударил её ногой в грудь, когда она, извиваясь, вонзила зубы в его руку. Теперь каждый вдох для Триши — маленькое поглощение огня, выжигающего дыхательные пути.

Но ужаснее всего оказалась влага. Мокрота. Между ног и под ними расплылась лужа крови и спермы. Казалось, что там, внизу, она погрязла в мерзком зловонном болоте, утаскивающим ее прочь из белого мира.

Триша уткнулась взглядом в неровную поверхность стены. Созерцая извилистые выступы, она почти не ощущала слез, катящихся по щекам.