Глава 4

08.07.1208 г.

Магнолия, столица Магнолия. Королевство Западная Альфа. Правитель: Эйф Биллеандр

Анндем

— Вы все тут с ума сошли?! Это вам не принц или принцесса Сандры, которых в любом случае похитить — дело далеко нелегкое! Это — ребенок Бога! Бога! Всевластного всесильного существа, который одной мыслью может истребить все человечество!

Возмущение Анндема достигало зенита. Изогнув правую бровь, он смотрел на Саркеса, как здоровый человек смотрит на пациента «дома скорби».

О чем только думал этот здоровяк? Он посягал не на что-то приземленное или солидное — он покушался на БОЖЕСТВЕННОЕ!

Саркес улыбнулся, наблюдая за встревоженным пленником. Анндем в третий раз убедительно доказывал главарю Черных вестников всю нелепость и невозможность выполнения порученной миссии.

«Неужели его это забавит?» — недоумевал Анндем. — «Его забавит посылать меня на эшафот под прикрытием безумного задания? Да он конченый садист!»

— Я понял, — сказал Анндем. — Ты просто захотел выбрать самый мучительный способ казни для меня. Самое неминуемое наказание, потому что им будет руководить Творец. Лучше убей меня здесь и сейчас, я не желаю играть в эти извращенные игры!

Саркес расхохотался и согнулся пополам, чуть не уронив голову на стол. Он свирепо ударил кулаком по деревянной поверхности, от чего дощатая конструкция скрипнула.

— Парень, если бы я хотел действительно изощренно убить тебя, то отправил бы поиграть с одноногим Бо.

Анндем нахмурился. Он понятия не имел, кто такой одноногий Бо и чем так страшны игры с ним.

— Тогда что ты хочешь? — спросил Анн.

— Я уже сказал. Я хочу, чтоб ты похитил дитя Создателя нашего мира.

— А я уже сказал, что это невозможно. Что дальше?

Саркес разочарованно вздохнул, как отец, вынужденный разжевывать элементарные вещи пятилетнему сыну.

— Я тебе помогу. Это дело важно для нас, Черных вестников. Ты не останешься без поддержки, понимаешь? Ты в любом случае умрешь, если откажешься. Я отдам тебя одноногому Бо и тот клещами вытащит все твои зубы, а потом будет отрезать по кусочку от твоего тела, пока ты не испустишь дух. Но, если согласишься, будет маленький шанс спастись.

Анндем рассматривал свои колени, размышляя над словами Саркеса. Груз отчаяния душил его. Разве выдержит Анн такие недетские испытания — расплату за воровство у Черных вестников в виде кражи сокровища Бога? Очень сомнительный вопрос.

Вор поник, опустил плечи и томно вздохнул:

— Мне кажется, шанс выжить в «играх» вашего Бо куда реальнее, чем в руках Демиурга! — крикнул он и замолчал, потупив взгляд. — Впрочем, если расскажешь мне, зачем вам дитя Биллеандра и как мне его похищать, я, может быть, соглашусь.

— Зачем нам дитя Билла — это не твое собачье дело, — грубо ответил Саркес. — И то, как именно ты похитишь его — дело сугубо твое. Я только дам ресурсы и пару инструкций. Я слышал, ты пронырливый вор, да и тихо увести целый табун лошадей смог, так что сам свой план доработаешь.

— Тоже мне сравнил: Табун и ребенок Демиурга, — саркастично подметил Анндем.

Саркес шепотом отдал приказ рядом стоящему стражнику. Тот кивнул и зашагал вверх по лестнице, ведущей прочь из подвального помещения: наружу, на свободу, в безопасное и светлое место, о котором так грезил Анн.

Через пять минут здоровяк вернулся, сжимая в ладони цепочку, на конце которой качался и сверкал амулет с золотистым отливом.

— Что это? — спросил Анндем.

— Магический артефакт, — Саркес провел пальцем по гладкой поверхности металла, вылитого в кристаллической форме, с бирюзовым малахитом внутри. Анндем с детства почему-то накрепко запомнил, что бирюзе и малахиту зеленый цвет придает медь. Урок из прошлого всплыл в уме, как только в поле зрения попал ограненный камень.

— И что он делает? — спросил юноша. — Похож на обычную побрякушку.

— Каждый второй артефакт на артефакт не похож, — подметил главарь, — этот может сделать человека невидимым. На время. На полчаса в суммарном использовании. После этого еще двенадцать часов он будет бесполезен.

— Почему?

— Силы в нем быстро истощаются. Заново набираются они через полсуток. Потом тридцать минут использования — и снова полсуток восполнения.

— И откуда у вас этот артефакт? — Анндем скептически осмотрел Саркеса Яна и его команду невежественных здоровяков. — Эйф Биллеандр лично следит за тем, к кому и какие попадают артефакты. Он бы не допустил, чтоб шайке черных крыс досталось могущественное изобретение.

— Ты говоришь как ребенок, который никогда не слышал о черном рынке артефактов или о подпольных изобретателях, — фыркнул Саркес. — Однако конкретно этот артефакт, ты прав, достался нам более высокой ценой. Когда-то он был в самом сердце дворца наших Богов. Много-много лет назад.

— Значит, дитя будет не первым, что вы похитите из Миража? — вопрос был риторическим. — Как вам удалось выйти сухими из воды после кражи такой ценности из-под носа у Демиурга?

— Очень старая и очень длинная история. У нас нет на нее времени. Возьми артефакт и используй по назначению. Надень на шею и, когда захочешь стать невидимым, просто скажи вслух слово «Невидимость». Соответственно, когда захочешь снова стать видимым, или сними его, или скажи «Видимость». Все гениальное просто, верно?

— Не думаю, что похищение будет простым, насколько гениальным оно бы ни было. Биллеандру не сложно найти даже невидимого вора. Он — Бог!

— Он Бог, который вот-вот впадет в свой божественный сон. Анн, знаешь, что происходит с ним сейчас?

— Конечно нет! Глашатаи не распространяются о таком на площадях! — возмутился вор. Его и раньше не интересовала жизнь Короля Королей и все, что он о нем слышал — это извещения о новых реформах из уст Белых вестников или новости о помилованиях и казнях при дворе. Периодически в народе ходили слухи о новых фаворитках Демиурга, о том, кто, может быть, наконец-то станет его королевой. Не больше. Биллеандр никогда не посвящал подданных в тайны личной жизни.

Саркес усмехнулся:

— Он ослабевает. Насколько мне известно, сейчас в нем осталось мало магической силы. И он ее очень бережет, тратит исключительно на поддержание бодрости. За целую историю не было периода, когда он был бы слаб так, как сейчас.

— Откуда ты знаешь?

Саркес пожал плечами, явно не стремясь рассказывать пленнику обо всех тайных путях добычи информации:

— Птички напели.

— Славные птички… — Анн с полминуты подумал. В это время Саркес ритмично отбивал пальцами по крышке стола, — почему бы не провести миссию с похищением, когда Биллеандр уже уснет?

— Ты дурак? Перед его сном состоится Судный день, после которого и похищать будет нечего. Появится новый Бог с новой силой, и будет править, пока отец в «спячке».

Анндем распознал, что Саркес Ян имел в виду. Судный день — масштабная битва, резня между полубогами. Победитель получит трон, станет признанным наследником эйф Биллеандра. Будет править в отсутствие отца. Когда первый Бог из Богов проснется, триумфатор, скорее всего, получит титул десницы Биллеандра.

— Я все понял. Но нельзя ли провести операцию на пике его слабости? — все пытался оттянуть резину Анндем. Ему хотелось еще немного пожить беззаботной жизнью обыкновенного мошенника.

— Нельзя, — отрезал Саркес. — Мы не можем рассчитать точную дату. Немного не успеем — и будет слишком поздно.

— Но…

Саркес поднял ладонь вверх и перебил Анндема, бросив на него раздраженный взгляд единственного глаза.

— Замолкни. Я дам тебе напарника и золото. Как всем этим распорядиться — все еще твои проблемы. Главное — достань то, что мне нужно. Умри, но достань, или, клянусь, ты умрешь по-другому, в моих руках — в страшных муках!

— Я уже понял. А что за напарник?

Анн ждал ответа и иногда хмурился от покалывающей в теле боли. Руки в оковах затекли и задеревенели, горло терзал удушьем металлический ошейник, а в голове до сих пор били бубны. В таком состоянии не хотелось созерцать весь белый свет, а ему еще навязывают знакомство с непрошенным напарником. Наверняка, верзила лет за сорок, здоровый, грубый и вонючий.

— Позови её, — снова-таки Саркес обратился к стражу, который недавно выходил за амулетом. Теперь он вышел, но на этот раз не за украшением, а за живым человеком. Анндем, по крайней мере, надеялся на это.

И страж вернулся с девушкой, бросив взгляд на которую, Анндем обомлел. Он смотрел на пришедшую, и язык не мог вымолвить ни слова.

— Не думал я… — когда голос вновь вернулся к нему, промямлил Анн. — Не думал, что мы вновь встретимся при таких обстоятельствах.

Саркес залился в привычном хохоте. Похоже, он все это заранее предусмотрел, подумал Анндем.

Смеясь, одноглазый следил за изумленным лицом пленника и дерзким видом Ворон — его подчиненной.

— А я как раз ожидала именно такой встречи, — усмехнулась Ворон. — Надо лучше выбирать круг общения и быть более внимательным. Ты мог бы избежать пленения.

— Значит, красотка из крысиной дыры оказалась приспешницей Черных вестников… Это многое объясняет, — только и сказал Анндем, еще раз окинув взглядом девушку, которая долгое время влекла его своей привлекательностью.

Он-то думал, ломал голову над тем, как в зловонной грязи Крысиной норы всплыла такая чудесная жемчужина. Оказывается, «всплыла» она не по своей воле, а по указаниям Саркеса, который придумал отличную ловушку для мужского сердца.

Саркес Ян поднялся со своего кресла, прошел мимо Ворон, проведя пальцами по её взлохмаченным рыжим волосам, подошел впритык к пленнику, победно ухмыляясь. Такая же ухмылка, наверное, будет светить на его лице, когда Анндем приведет ребенка Биллеандра. Если приведет.

— Я рад, что тебе понравилась твоя напарница, друг мой, — так мягко сказал Саркес, что Анн, не зная его, мог бы поверить в дружелюбие темноволосого гада. — Полюбуйся чем-нибудь красивым. Кто знает, может это последняя красота в твоей жизни, — он обнажил гнилые зубы и хищно сверкнул глазами.

08.07.1208 г.

Магнолия, столица Магнолия. Королевство Западная Альфа. Правитель: Эйф Биллеандр

Саркес

— Ты его уже отпустил? — спросила Агдера, повернувшись в сторону входа в комнату.

Саркес стоял у двери и разглядывал женщину, скинувшую с себя лохмотья. Так она стала похожа на гусеницу, которая наконец-то освободилась от ошметков кокона и расправила восхитительные пестрые крылья.

— Да, он упорхнул, — Саркес сказал так, подумав о бабочках, с представительницей которых только что сравнил Агдеру. — Вместе с Ворон.

— Ты в нем уверен? — спросила женщина, присев на прохудившийся матрас. Саркес медленно шагал к ней, рассматривая две складочки жира на животе, поднимаясь взглядом к пышной, но немного обвисшей груди. Она так и манила пощупать себя.

— Я уверен в ошейнике, который висит на его шее, — прошептал Саркес, присев рядом с Агдерой, положив ладонь на бедро, нежно поглаживая взад-вперед. Ее нагота заводила мужчину в плен помешательства.

Агдера зажмурила здоровый глаз и сладко выдохнула. Ее вздох был глубоким и протяжным, как у человека, задержавшего дыхание на полминуты.

— А если его схватят?

— Я сразу же порву пергамент, — Саркес развернул её к себе за плечо. Осуществляя вспыхнувшее в голове желание, властно сжал рукой обмякшую грудь. Агдера поддалась его ласкам, позволяя сделать с собой все, что придет в голову Саркеса Яна.

— А если ты не успеешь узнать, что его схватили? — она тоже стала говорить шепотом. От этого их разговор делался капельку интимнее. В особенности ее хриплый голос и пониженный тон заводили предводителя Черных вестников. В тесных брюках Саркеса колыхнулось.

— Поверь, я успею, — сказал он, теребя твердую бусину соска. Она так славно поддавалась, что Саркесу моментально захотелось прильнуть к груди ртом и пососать розовенькую плоть.

Агдера рывком перехватила руку Саркеса, словно резко отрезвела после хмельного празднества.

— Постой, — сказала она. — Погоди.

— Что такое? — Саркес хмуро взглянул на Агдеру. Он ненавидел внезапные остановки. Ненавидел, когда срывались планы. Ему все еще хотелось гладить каштановые волосы и зарываться в них носом, хотелось целовать потрескавшиеся губы с вечным солоноватым привкусом, а еще он жаждал погрузиться в сладкое женское море и искупать Агдеру в нежных поцелуях и ласках. Но она только закрывалась от него и упиралась руками.

— Постой же.

— Ну что? — снова раздраженно спросил Саркес. — Что еще?

— Дите Биллеандра…

— Что «дите Биллеандра»? Я говорил тебе. Как только мы схватим полубожка — сразу начнем ритуал. Все подготовки завершены, Агдера, тебе нечего бояться.

— А ты точно вынесешь все это? Вдруг его сила не уживется в тебе? Вдруг ты умрешь? — Агдера вмиг стала выглядеть так, будто уже находится на похоронах любимого. Лицо ее вытянулось и побелело, и так большой глаз раскрылся сильнее.

— Ты моя перепуганная мышь, — с чуткостью произнес Саркес, накручивая на палец локон волос Агдеры. — Я все выдержу. Ко мне снова приходило видение прошлой ночью.

— Розмонд говорил с тобой?

— Да, он говорил. Он сказал, что, когда я обрету магическую мощь, мы поднимем с колен Черных вестников. Шаг за шагом мы будем идти к великой революции. Подумай, сколько мы совершим, только убив ребенка Билла: мы разрушим пророчество, отменим Судный день, мы заполучим силу полубога! Разве тебе не кажется, что это начало легендарной истории?

Агдера кивнула и робко улыбнулась, переплетая свои пальцы с мозолистыми пальцами Саркеса.

Он смотрел ей в лицо и видел, что, помимо нежности, во взгляде Агдеры витало что-то ещё. Что-то темное, мрачное, далекое даже от Саркеса, самого большого сокровища ее жизни. В черноте проглядывалась та неясная прогалина души Агдеры, о которой, вероятно, знала лишь она сама, укрыв личных бесов за занавесом тени.

С Саркесом Агдера вела себя, как преданная слуга, заботливая жена и страстная любовница. Он мог говорить ей все, о чем думал, он мог оскорблять ее и измываться над ней, но Агдера всегда стояла и, Саркес уверен, будет стоять на его стороне до последнего.

Она принадлежит ему. Она — его ангел-хранитель. А он…

Внутри он ощущал себя опасным чудищем на фоне этой заботливой мышки. Иногда Саркес ловил себя на воистину жутких мыслях: например, глядя на зашитый глаз Агдеры, он думал о том, каково это — забить в глазницу свой хер, разорвав при этом сшитую кожу. Отверстие, правда, выглядело слишком узким для него, и поэтому Саркес воображал, как расширил бы проход подручными средствами. Господи, да даже сейчас он не переставал думать об этом!

— А мне он так ничего и не сказал… — нахмурилась Агдера. — Розмонд. Я так и не услышала ни слова.

— Ты недостаточно сильно веришь… — строго начал Саркес, говоря словами праведного учителя, но Агдера перебила, не дав ему закончить:

— Верю! Я очень-очень сильно верю в Розмонда, Саркес, и в тебя, и в твой врожденный дар! И я согласилась провести ритуал выкалывания ради того, чтоб Розмонд заговорил со мной!

Саркес снова посмотрел в уничтоженное око Агдеры, вспоминая тот день, когда кривым острием Энель аккуратно извлекал её глазное яблоко. Восхитительное зрелище.

— Он говорил со мной и до того, как я ослеп. Это просто… Улучшило нашу связь, — сказал Саркес. — А ты изначально не была наделена ею. Связью. Я — его проводник, его избранный. А ты — пока еще нет.

— И что мне сделать? Отдать ему второй глаз? Полностью ослепнуть? Может тогда он милостиво снизойдет ко мне? — Агдера кисло скривилась, брови её сошлись к переносице, а губы неровно изогнулись.

— Не думай об этом. Главное, что с ним говорю я. А ты просто верь — и милость Розмонда снизойдет к тебе и без божественных видений.

Саркесу надоело утешать падшую духом женщину. Он желал совершенно иного от её тела, способного удовлетворить все похотливые потребности главы Черных вестников.

Саркес прильнул к ней мокрым чавкающим поцелуем, завалил на матрас и придавил своим весом. У Агдеры изо рта несло чесноком, а губы были слизкие и окровавленные, как будто Саркес приложился устами к рыбе, но процесс жгучего переплетения языков приносил ему блаженное удовольствие.

Мужские руки блуждали по всем укромным местечкам ее тела, гладили изгибы, сжимали складки кожи и легонько проникали в глубины влажной ямки. Лицом он уткнулся в шелковистые волосы подмышки, щекочущие носовые пазухи.

Саркес чувственно погружался в нее пальцами, параллельно насилуя языком рот Агдеры. Утешить её славно получилось — уже скоро женщина скользила по кровати, извиваясь под его ласками, глухо вздыхала и прерывисто стонала в губы Саркеса.

Саркесу казалось, что кол в штанах способен прорубить собою ткань, лишь бы выбраться на воздух. Тогда тесные брюки полетели на пол, а Агдера взвизгнула как свинка, когда мужчина сурово вонзился в нее членом.

Его окутала приятная мокрота и теплота женского лона, заставив забыться в удовольствии все более и более глубокого погружения под аккомпанемент пошлых криков изящно прогибающегося тела. Саркес сконцентрировался на ощущениях и ритме постоянных толчков, сминая потную кожу Агдеры пальцами как тесто…