Глава 1

07.05.1200 г.

Магнолия, столица Магнолия. Королевство Западная Альфа. Правитель: Эйф Биллеандр

Хельга

На плечах небрежно разметались рубиново-рыжие волосы, сплетённые пальцы туго сжались, морщинки залегли меж огненных бровей, а потный лоб напряженно нахмурился.

Она стояла на коленях у алтаря и громко молилась. Молилась так, как молятся осужденные в шаге от виселицы. Как молятся немощные старики, боящиеся кончины. Как молятся матери за детей, возлежащих на смертном одре.

— О эйф Биллеандр, Бог Богов, Господин Господ, прошу, услышь мои мольбы и убереги мою душу! — она кричала без страха, что кто-то услышит. Дом был пуст. Холодная комната погружена в одиночество. Уединение четырёх стен разрушает лишь одна женщина, напуганная до смерти.

— Прошу тебя, пощади невинное дитя, не дай ему поплатиться за мои грехи! Спаси мою жизнь, не дай кануть в небытие! Убереги нас от смерти, о, Творец!

Перед ней не было Бога. Свечи отбрасывали игривые тени на его портрет. Биллеандр на холсте как живой, истинное воплощение гордости и величества. Холодный взгляд нарисованных глаз сосредоточен на Хельге. Но внимал ли настоящий Биллеандр её мольбам в этот момент?

— Я совершила преступление! Я совершила убийство! — женщина заплакала, широко распахнув глаза, и снова зажмурилась через мгновение. — Я каюсь в своих грехах и молю о прощении! Только ты… Только Вы можете меня спасти! Я верю, что Вы слышите мольбы своего народа и спасаете души обречённых! Спасите мою жизнь и жизнь мальчика!

Где-то за закрытыми ставнями прогремел грохот. Его можно было принять за раскат грома, но сердце замерло, отказываясь в это верить, и Хельга побледнела в ожидании худшего. Нет, — говорило сознание, — это точно не глас природы. Это звук приближающейся смерти. Её твёрдые мерные шаги.

Полоска бледных губ плотно сжалась. Хельга застыла, словно каменное изваяние, всё ещё стоя на коленях. Не двинулась даже в тот момент, когда с грохотом сорвалась дверь с петель. Мечники в серебристых доспехах ворвались в каменный зал. Звуки топота стальных башмаков эхом отбились от стен и ударили по ушам Хельги. Шумное вторжение опорочило молитвенный зал. Хельга не шевелилась до тех пор, пока не почувствовала резкую боль в районе груди. Тогда она позволила себе опустить голову и увидела окровавленное остриё меча, торчащее из впадинки меж грудей. Хельга сплюнула густой кровавый сгусток, а рыцарь рывком извлёк орудие, дав ещё теплому телу упасть, наконец-то освободив её от позы молящейся богини.

07.07.1208 г.

Магнолия, столица Магнолия. Королевство Западная Альфа. Правитель: Эйф Биллеандр

Анндем

Маленькое здание, куда направился карманник, располагалось вдоль узкой проезжей части. Дом с каменной кладкой, укрытой деревянными панелями. Верхний этаж выдавался над нижним.

Дверь летом постоянно открыта, встречает гостей и проветривает зал, но даже свежий воздух не в силах избавить помещение от вони, пропитавшей всё.

Анндем влетел внутрь с лёгким порывом ветра, остановился у входа, внимательно обвёл взглядом здешний сброд. Рыцари, селяне, шлюхи и бродяги. Половина посетителей уже пьяна в хлам. Орут песни, скандалят, лезут в потасовки. В общем, всё, что можно увидеть в любой среднестатистической таверне города.

Пьяный менестрель осушил очередную кружку пива, потом взял в руки лютню и фальшиво заиграл. Пьяный голос его резал слух:

— Красавица-ведьма в дремучем лесу

Заплетала ночную свою косу!

И сердце моё украла она,

Горела в глазах её синева!

В тот лес каждый день отныне ходил,

Теперь в тавернах до ночи не пил!

Я с ведьмой прекрасной часто гулял,

И счастлив я был, и горя не знал!

Анндем усмехнулся музыканту и сел за свободный столик, заказывая у развратно одетой служащей выпивку — отборного эля, как гласил девиз паба, — «лучшего в столице».

Громко хохоча, в пивнушку пожаловала орда покрасневших мужчин с густыми бородами. Анн узнал в них рыцарей ордена «Бессмертный Лотос», нередко заглядывающих сюда, а ещё в полсотни других развлекательных заведений. Поскольку Анн уже имел честь беседовать с рыцарями, они его узнали. Продолжая громко обмениваться гнусными, пошлыми шутками, напевать и насвистывать, расталкивая посетителей и щупая распутных девок, мужчины добрались до стола вора и присоединились к нему, заказав целый бочонок вина. Они не мелочились, если дело доходило до выпивки. Анндему было сложно поверить, что эти распухшие лица принадлежали благородным мечникам, которые ещё недавно гнали жеребцов по дороге, мчась параллельно с каретой своего лорда, оберегая от разбойников герцога Крофорда Алси.

Сэр Рудольф Шейм подозвал к себе пышнотелую шлюху и усадил на колени, сжав в руке упругую грудь.

— Главное в женщине — это чтоб было за что ухватиться! — засмеялся он, и хохот подхватили товарищи. Анндем тоже усмехнулся и выпил имбирного напитка. Пускай идея слов Рудольфа не нова и фразу его язык не повернётся назвать сильно смешной, среди этих мужчин главное было гаркнуть что-то грязное и похабное, связанное с женщиной и сексом или дерьмом и кровищей, чтоб заслужить одобрение и гортанный хохот товарищей.

Сэр Рудольф вытащил пару монет, осторожно просунул их в ложбинку меж женских грудей, наблюдая, как те туго сжимают и не дают упасть медякам.

Шлюха улыбнулась, обнажив жёлтые зубы, и присосалась к шее рыцаря, словно голодная пиявка, целуя и вылизывая его кожу.

Анндем нахмурился с лёгким отвращением и закрыл себе обзор на распутство кружкой, глотая новую порцию эля. Ему никогда не нравились слишком толстые девушки. Анн был ценителем женской худобы. К тому же эта продажная женщина, которая сидела на Рудольфе, по мнению вора, была ещё той страхолюдиной.

Сэры Милч Топаз, Итан Норверг, Родвин Кадрин и Чарли, не отрывая глаз, наблюдали за светловолосой блудницей, которую между бёдер сжимал и гладил Рудольф.

Анндем обратил внимание на других троих: сэров Алфи Бломфилда, Ностана и Хусейна Хифорда. Они общались, поливая друг друга оскорблениями, потом переводили это в шутку и заливались смехом. Анндем присоединился к ним, слушая байки и анекдоты, ему это было больше по душе, нежели смотреть на любовные ласки с жирной шлюхой.

Сэр Чарли вскоре присоединился к беседе Анндема и тройки рыцарей. Анндем заметил, что Чарли и Ностана, несмотря на их неблагородное происхождение, принимали в компании, как равных. С детства они и многие другие селяне, не имели фамилий, поскольку не выходили из знатного рода. Попали в рыцарство через кропотливую службу и, хоть не получили фамилий до сих пор, живут припеваючи. Анндем тоже теперь не носил фамилии. Он всем представлялся как Анн Кёрли: сам выдумал, но люди знали, что рода Кёрли нет и никогда не существовало, что Анндем — простой беспородный щенок.

Мужчины накидались в хлам, Анн заодно с ними. Шлюха бесстыдно скакала на паху сэра Рудольфа Шейма, пошло постанывая. Он схватил её мясистые бока, сжал их и зарычал, как дикий медведь, а она визгливо закричала. Кто-то в таверне облизывался, возбуждался и онанировал, но Анндем старался даже не смотреть в ту сторону.

— Смазливый юнец, наверное, твоя мать была такой же потаскухой! — сэр Родвин уже в который раз пытался задеть Анндема за живое. Что-то в карманнике жутко не понравилось пьяному рыцарю, и алкоголь побуждал открыто и смело об этом заявлять.

Какое-то время Анн терпел, отшучивался и иногда огрызался.

— У тебя рожа, как у бабы, небось, часто путают, а? А ты уже нагибался для мужиков? Нагибался, небось! Таких миленьких трахают первыми!

Напряжение в Анндеме росло с каждой новой бранью из уст сэра Родвина. Кёрли не понимал, почему мечник присосался как клещ, за что так яростно атаковал унижениями, оскорбляя семью, личную жизнь и желания.

«Не срал же я ему в суп, чтоб он меня так ненавидел!», — подумал вор, сжав пальцами кромку туники и пытаясь расцарапать её. На губах застыла простодушная усмешка. Его уже несколько раз назвали блядским отродьем, шлюхой с недееспособным членом, убогим, безродным, тупым ребёнком; грязным как свинья; больным; и предсказали, что он не доживёт до двадцатилетия. В итоге Анндем просто не выдержал давления и с презрением выкрикнул:

— Да твои шутки нуднее, чем у моей столетней бабки! Где ты набрался такого юмора? У мертвеца на могиле? Ей Богу, трупы шутят остроумнее! — будто плюнул прямо в лицо этому толстобрюхому кабану. В отличие от прочих фраз, эти Анн выпалил грубо и враждебно. Его веснушчатые щёки сильнее налились багрянцем, пока дерзости слетали с языка. — Я сын шлюхи? Тогда ты плод совокупления пьяницы и подзаборной свиньи! Такой же грязный и вонючий, как кабаниха, разродившаяся тобой! Даже не разродившаяся, а высравшая тебя!

Родвин покраснел, ещё больше напоминая румяный окорок, истекающий жиром. На лбу у него выступила испарина, в глазах потемнело от ярости. Сопливый зелёный малец оскорбляет его чувство юмора! Родвин плохо принимал критику в свою сторону, если только её умело не заворачивали в покров шутки.

— Ты, что, совсем мозги пропил, юнец? Ты понимаешь, что говоришь? Ты понимаешь, кому ты это говоришь?!

— Разжиревшему от лени рыцарю, который меч в руках уже год не держал? Я слышал, ты целыми днями лишь пьёшь, жрёшь и трахаешься с дешёвыми потаскухами, а твоего герцога вместо тебя защищают соратники, — пьяного Анндема Кёрли словесно понесло в степь безбожного хамства. Смелость сочилась из него безбрежными потоками, которые больше походили на юношескую глупость. Только что он стал оскорблять человека, которому ничего не стоит отрубить рыжую голову и запить славное убийство пряным элем в этой же таверне.

— Успокойтесь вы, оба! — воскликнул сэр Рудольф, сиявший после жаркого секса и не желавший раздоров. Проститутка уже покинула его, но от Рудольфа до сих пор отдавало запахом её пота.

Другие рыцари наблюдали за ссорой с интересом. Кто-то жалел Анндема, кому-то было безразлично до жизни селянского парнишки, кто-то уже сделал ставки на исход перепалки. Анн делил с ними пищу и алкоголь, но это не значит, что ему с лёгкостью простят обиду одного из членов ордена.

— Да ты обнаглел, мальчишка! — сэр Родвин никогда не сдерживался в порывах ярости. Он резко вскочил из-за стола, чуть не перевернув дубовую мебель.

Анндем рефлекторно отскочил на два шага назад, испугавшись рослого, как великана над ним, рыцаря.

Родвин сжал в ладони эфес тяжелого двуручного меча, притороченного за спиной, ловким манёвром извлёк оружие. Теперь он крепко держал рукоять, направляя клинок в сторону Анндема.

— Ты — труп! — крикнул он, и взгляды посетителей вокруг стали ещё пристальнее, ожидая красивого кровавого представления. Драки в местных забегаловках были такими же частыми как и пьянство. Если за день из дома алкоголя никого не вынесли вперёд ногами — то этот день прошёл напрасно.

Одурманенный хмелем рассудок Анндема внезапно подал сигнал об опасности, в нём пробудился инстинкт самосохранения. Продолжать оскорблять рыцаря казалось уже не такой славной идеей, стоит отступить. Он осмотрел своего противника ещё раз: сэр Родвин неуклюже пошатывался, был пьян и зол, таращился на Анндема, как бык на алое полотно, готовый в любую минуту разрубить его своим мечом.

— Ну что, извинишься перед смертью, сын шлюхи?! — закричал басом Рэдвин и рассёк воздух перед собой в том месте, где только что стоял Анндем. Тот снова отбежал назад, от шатаний чуть не врезавшись в стену. Посетители расступались, волнуясь, что ненароком Родвин заденет и их. Члены «Бессмертного Лотоса» не вмешались в бой. Даже Рудольф Шейм, находящийся в миролюбивом духе, не предпринял ничего.

«Он порежет меня, как барана на шашлыки», — подумал Анндем, и тошнотворный ком встал в его горле, а в голове вспыхнула картина, где сэр Родвин жарит на костре его отрезанную руку в маринаде.

Родвину надоело баловаться, стоя на одном месте. Он побежал, как охотник за добычей, и Анндем изумился его скорости, ожидая, что рыцарь будет медлительнее. Средние доспехи и грузное орудие кренили его вниз, но ярость как лучший мотиватор толкала вперёд. Неужели пара обидных слов действительно так ранили его душу?

Анндем влез на стол, схватил чью-то тяжёлую кружку и ловко бросил её, целясь в лицо сэра Родвина. Лишь бы попасть и хоть минуту дезориентировать того болью. Хорошо, что забрало не опущено. Но рыцарь разочаровал Анндема, вскинув меч вверх и в сторону, ударом отбросив деревянную утварь. Кружка полетела в стену, оставляя за собой след из пенистых брызг, почти задела стоящую рядом деву из дома удовольствий. Полуголая блондинка вскрикнула от неожиданности, закрывшись руками. Родвин после взмаха мечом потерял равновесие и, зашатавшись, перевернул чужой стол, но не упал.

— Сукин сын! — выругался Анндем.

— Иди сюда, скотина! — проревел сэр Родвин Кадрин, приблизившись к Анндему, атакой оставляя глубокую трещину в столе, на котором секунду назад стоял противник. Стол едва ли не раскололся на две части.

Ещё увидев замах, Анндем прыгнул назад, по неосторожной случайности больно свалившись на спину. Злой рыцарь настиг и вновь ударил. Остриё меча попало в пол прямо между бёдер Анндема.

«Ещё немного, и я лишился бы драгоценнейшего органа!» — мысль бегло промелькнула в голове.

Анн живо подтянул ноги и в полуразвороте поднялся, на всех парусах кинувшись к выходу. Отступление с осознанием того, что сегодня он не умрёт, стало самой прекрасной частью приключения. Анндем знал, что у него не было шансов перед Родвином: вор слаб и безоружен, а рыцарь даже подшофе потягался бы с диким зверьем на охоте и вышел бы победителем. Ну, правда, это не точно. К тому же, кое в чем Анндем таки одолел противника.

Сэр Родвин тяжело дышал, глядя вслед убегающему зайцу. Он взял с чужого стола пива, не услышав ни единого возражения, поднял и отхлебнул.

— Беги, беги, вонючий трус! И не появляйся здесь, потому что в следующий раз я спущу с тебя шкуру и насажу глазом на меч!

Народ вокруг расселся по местам, опечалившись, что драка не увенчалась смертью или сильным увечьем. Товарищи сэра приняли его обратно за стол и продолжили банкет, несмотря на произошедшее. Ну, драка — так драка, с кем не бывает? И только сам Родвин гордился собой, пока не обнаружил, что вместе с Анндемом из таверны пропал его толстый кошель с монетами, раньше висевший на поясе грозного рыцаря.

— Вонючий сукин сын! — прогремел его голос на всё заведение.

Тем временем, под жарким солнцем огромные толпы двигались к главной улице столицы, снося всё на своём пути бурным потоком. С большой высоты они напоминали волны из пёстрых пятен, переплетающихся друг с другом. Все дороги города переполнились этими волнами, и они стремительно накатывали к своему «морскому королю».

Кипящий людской бурун вынес Анндема к божественному спектаклю, который разворачивался прямо перед площадью Белых Вестников. Он, хоть и заранее знал о торжестве, не ожидал, что пожалует сюда, уйдя из таверны. Но теперь Анн стоял, ослеплённый красотами шествия. В глаза ему бросилась девушка с гордой осанкой, ехавшая мимо на высокой платформе. Лицом обращена к народу: волосы белые — первый снег, глаза — серебро, кожа, словно не тронута солнцем. Анндем слышал о ней. Это эйф Луна-Сандра, дитя Демиурга, и имя ей, вор убеждён, как нельзя подходит.