3 глава - Разговор в лесу

Он открыл глаза скинув с себя пелену сна и поднялся с кровати, ощущая легкое покалывание в кончиках пальцев своих ног. Глубоко вдохнул и оперся на свои ноги. Слегка покачиваясь, расставляя руки в сторону, но ощупь, он не спеша пробирался в кромешной тьме, к выходу. Печь, находящаяся недалеко от его кровати давно остыла, а угли, когда-то томящиеся в ней, превратились в золу. В хижине пахло травой пустырника вперемешку с мятой. Мужчина осторожно отворил дверь и вышел наружу.

Воздух был наполнен летней свежестью и спокойствием. Высоко, в объятиях ночного неба, растворяясь в его тишине, безмятежно плыла луна. Её яркий, белый лик, восторженно и размеренно, освещал лес. Озеро, молчаливое и безмятежное, словно огромное зеркало упавшее с небес, купало в своих просторах, Луну. Мелкая рябь по воде, волновала лунную дорожку, тянущуюся до самых берегов этой водяной глади. В густых, высоких зарослях камышей квакали лягушки. Подул легкий ветерок и взъерошил зеленые листья высоких берез, уютно разместившихся вдоль берега. По небу плыли легкие, еле заметные облака и словно мотыльки, одна за одной, зажигались звезды. Искрясь и купаясь в водных просторах озера, они полыхали яркими красками ночного мира. В этот момент, природа, когда то рожденная в этих краях, дремала, ожидая начало нового дня. А луна, звезды и это небо, баюкая озеро и этот чудесный лес, навевали им сладкие сны. Вот бы хоть глазком подсмотреть за тем, что же снится этому волшебному краю. В небе, жужжа, запорхали светлячки. Они, словно маленькие звездные крошки, мерцая желто-зелеными огоньками, кружились в своих танцах. Под ногами шелестела трава щекоча его босые ноги. Вдалеке, послышалось тихое уханье совы.

Мужчина сделал несколько шагов к озеру и остановился у воды. Здесь шум шелестящих камышей был гораздо ярче, а луна, отражающаяся от водного зеркала выглядела живей. Он нагнулся, сложил свои ладони и зачерпнул в них немного воды. После он смочил свое лицо и застыл разглядывая отражение в воде. Из воды, на него, глядел мужчина тридцати или тридцати пяти летнего возраста. На правой щеке виднелся глубокий шрам и тянулся до самого подбородка. Лоб был широким, покрытым морщинами. Коротко стриженные, черные волосы, чуть вздрагивали от волнения ветра. Его карие глаза пристально вглядывались в каждый участок на лице того человека, что отражался в свете луны этого озера. Его густые брови изогнулись в дугу от удивления. Он дотронулся до кончика своего прямого носа что бы окончательно убедиться в том, что это его отражение. Его алые, немного припухлые губы зашевелились и он что-то невнятно произнес. О чем то задумавшись, он приложил ладонь к своим широким скулам и плавно перешел к чуть выступающему подбородку, сжав его в своей ладони.

Поднявшись с колен он оглянулся назад, в сторону той лачуги из которой только что выбрался и обомлел. Позади неё, расположился красивый дом построенный из дубовых бревен, с крышей, покрытой глиняной черепицей. Из неё торчала каменная печная труба, выпускающая в ночное небо, клубы дыма. Он не спеша направился в сторону дома, что бы осмотреть его как можно ближе. Сквозь окна, наружу вывалился свет от зажженных в доме масляных светильников. Похоже хозяйка еще не спала. Чистые, белые занавески, с вышитыми узорами, надежно скрывали от его взора, происходящее внутри дома, но свет, исходящий от светильников, предательски выбрасывал на улицу тень с контурами её тела. Ветер усилился звонко зашелестев травой у его ног. Мужчина встревожился когда увидел как её тень на траве, приготовилась снять с себя повседневное платье. Боясь что шум на улице привлечет её внимание, и возможно выдаст его присутствие, он отступил назад, стараясь не издать ни единого звука. На мгновение он почувствовал себя немного неловко, когда осознал, что мог стать свидетелем пикантной сцены, связанной с переодеванием Орхидеи в ночную сорочку.

Отойдя на безопасное расстояние он встряхнул головой, что бы как можно скорее вытрясти из себя образ её эротичного и будоражащего воображение контура тела.

“Вот чертовка”, — подумал он и выдохнул весь воздух, что скопился в груди от такого волнения, — “Как такая девушка, красивая, стройная и на вид очень хрупкая, способна жить в лесу, в одиночестве и при этом спокойно спать?” Озадаченный такой мыслью он снова вернулся к берегу озера и устроился на сырой траве. “Похолодало”, — подумал он и съежился.

Тихая, ровная озерная гладь неожиданно ожила водяными кругами. Послышались всплески воды. Из воды, создавая волнение, принялась выпрыгивать мелкая рыбешка. Лягушки, спрятавшиеся в зарослях камыша, замолкли. Даже ветер смолк, перестав волновать своим присутствием округу. Вокруг стало так тихо, что он снов услышал стук своего волчьего сердца.

“Тук-тук… Тук-тук… ” — тяжелым гулким эхом оно отдавалось в его теле.

Он положил руку себе на грудь и сквозь рубаху почувствовал, как оно вздымает грудь каждым своим ударом, словно вырываясь наружу. Позже он стал замечать как медленно согревается тело, несмотря на то, что воздух стал холодать. Он вытянул свои руки вперед и принялся пристально разглядывать свои грубые и мозолистые ладони. Сжав пальцы в кулак, заметил как сквозь кожу, проступили набухшие от напряжения вены. “Я наверное был каким нибудь рабочим или может быть фермером,” — рассуждал мужчина, — “А иначе откуда у меня такие сильные и мозолистые руки?” После чего опустил руки на землю, собрав в ладонь пучок травы. “Как приятно. Ощущать себя. Чувствовать себя. Осознавать что живой. Воспринимать мир. Видеть и слышать жизнь. Это по настоящему очаровательно. Может ли быть что-то лучше, чем жизнь? Тепло. Оно так приятно скользит по моему телу, обходит каждый уголок моих мышц, костей, и моих органов согревая мою душу. Жизнь это дар. Это то, что послано нам свыше. Ветер. Он коснулся моего лица. Хочу сделать глубокий вдох, что бы наполнить каждую складочку своей груди этим свежим, лесным воздухом. Как упоительно. Флориана. Почему твое имя как и твой образ не дает мне покоя? Почему во мне все сжимается от волнения, когда я начинаю думать о тебе? Быть может ты моя сестра, по неизвестной причине оставленная мной. Эти жуткие раны и увечья, что я получил. Может быть в тот момент, когда пытался тебя защитить от злых рук? Что еще раз подтверждает мои размышления о том, что я обычный рабочий.” На секунду он застыл и потом восторженно выкрикнул: “Кузнец!” От его радостного вскрика, с испугу встрепенулись сверчки, стрекочущие где-то в траве и умолкли. “Я кажется вспомнил, я… Кузнец? Это объясняет то, почему мои руки испещрены мозолями и выступающими венами. Должно быть мы двигались вместе с Флорианой из города, в котором у меня были рабочие дела. И по пути домой или в сам город, на нас напали разбойники. Ограбили нас и похитили мою Флориану?! А меня, смертельно ранив, сбросили в овраг! Но кто бы мог подумать что я останусь жив?! Им на беду!”

Пальцы вновь впились в ладони, залив кулаки кровью. Скрипя и давясь от ощущения собственного бессилия, снова охватившего его разум, он впился в ночное небо: “Где бы ты не была, знай. Мы смотрим с тобой на одну и ту же Луну!”

Снова, в густой траве, недалеко от него, ожили сверчки и вновь заиграли на своих скрипках стрекача в ночной темноте. Беспокойство, бурлящее в его животе отступило.

“Фенрир”, — задумался мужчина, — “Сказочное существо, сошедшее из мира фантазий в наш мир, что бы спасти мое искалеченное, утратившее свою память о прошлом, тело. Кажется таким невозможным. Но что может быть удивительней? То что я жив или то, что меня спас волк? Впрочем ни то, ни другое не имеет значения, если я не спасу Флориану.” Измученный размышлениями, он упал всем телом на траву и замер, разглядывая звёзды, мерцающие на лоне ночного неба. По небу тянулись легкие облака изредка пряча собой луну.

Во так, разглядывая небо, он проводил эту звездную ночь и так же встретил рассвет, играющий в небесах разными, сочными красками. Ночная тишина сменилась звуками утреннего пробуждения. Наслаждение, получаемое от созерцания пробуждающейся природы, было нарушено приятным голосом Орхидеи.

— У меня в гостях крайне редко бывают мужчины, а запас моих дров подходит к концу. И если тебе будет не в тягость, я была бы рада твоей помощи в этом деле.

— Конечно, Орхидея. Я с большой радостью тебе помогу в этом. Только скажи где я могу взять топор и дальше все сделаю сам.

— В хижине, в которой я тебя выхаживала, за печью, лежит топор. Возьми его и отправляйся в глубь леса вон по той тропе -, сказала она и указала в сторону леса за его спиной. После чего поправив корзину на своем плече, добавила, — Когда доберешься до заброшенной лесопилки, увидишь поваленные деревья. Только будь осторожен, в тех окрестностях бродят злые духи, как только почувствуешь холод, пронизывающий твои кости, незамедлительно уходи, иначе для тебя все это, может плохо кончится.

— Злые духи? — встревожился он.

— Если ты будешь бдителен, с тобой ничего не случится -, попыталась подбодрить его Орхидея.

— Хорошо -, ответил мужчина

Орхидея еще раз поправила свою корзину и двинулась в противоположную сторону леса.

— А разве ты не боишься духов? — крикнул вслед.

— Нет, я же ведьма -, смеясь ответила ему девушка, после чего скрылась из глаз, затерявшись среди стволов елей.

“Настоящая ведьма”, — подумал он, провожая её взглядом, — “Ушла в лес, наполненный всякой бесовщиной, да еще одна.”

Он быстро поднялся с земли и вошел в хижину. Там, недолго пошарив за печью, нащупал что-то большое и увесистое.

“Это не топор, это топорище”, — разглядывая массивное орудие, подумал мужчина. После чего взвалил его на плечо и вышел из лачуги.

Мужчина вздохнул и пошел в чащу леса, оставив позади себя поляну.

В лесу пахло совсем иначе, нежели чем на поляне. Запах осины, вперемешку с елями, щекотал ему нос, заставляя изредка чихать, что в скором времени стало его раздражать. С каждой минутой, деревья становились все гуще и гуще, а тропинка все уже и уже. В дали было слышно как стучит дятел, выдалбливая отверстия в коре осины, в поисках личинок короеда. Под ногами, шуршала сухая, опавшая листва не переставая щекотать его босые ноги. Пробираясь через сухие ветки деревьев и густой кустарник, он все продолжал и продолжал думать о том, кем он был раньше, до того, как лишился своего прошлого. Но как бы он не пытался напрячь свое сознание, в поисках осколков своих воспоминаний, ничего не выходило. Совершенно ничего. Единственная нить, которая его связывала с его прошлым, это та девушка, которую он видел в своих снах. И сам того не осознавая, вдруг погрузился в мир воображения, где словно художник, выдумывал и рисовал свое прошлое, неразрывно связанное с Флорианой. Одна картина его фантазий сменялась на другую, не менее яркую и теплую, ласкающую его разум и душу. Мысли, словно тысячи маленьких ручейков, журчащих и бегущих вниз, со склона его рассуждений, сливались в один большой, грандиозный, бурлящий поток чувств и желаний к тому образу, что так ярко рисовало его сердце. Упоенный этими сказочными мыслями, он словно парил над землей, не ощущая ни усталости в ногах, несмотря на то, что прошел не одну версту, ни голода, несмотря на то, что не ел уже пол дня, ни этого тяжело топора, что висит у него не плече. Он думал о Флориане так крепко и ярко, что перестал замечать все, что происходит вокруг него. Шум скользящего ветра между ветками деревьев, пение птиц снующих по деревьям, шорох листвы, все это перестало для него иметь какое либо значение. Даже ветки деревьев касающиеся его плеч, живота, перестали им замечаться. Его больше не заботила ни эта, давно закончившаяся тропка, ни почему то, потемневшее небо, плотно закрытое густыми и очень-очень высокими деревьями, ни этот странный затхлый запах касающийся его носа, навеянный морозным ветром, которой как впрочем и все остальное, перестало для него что либо значить. Был только он и его мысли о ней. О той, что заставляла его сердце биться быстрее и громче.

“Флориана”, — тихо произнес мужчина высвободив клубы пара в морозный воздух.

Что то вдруг коснулось руки и обожгло его холодом, до глубины кости. Он вздрогнул отдернув руку в сторону, резко обернулся назад, но никого не увидел. Только сейчас он заметил что тропинка, по которой он шел давно закончилась, и только сейчас он понял что заблудился. Оглядываясь по сторонам он видел, как не спеша покрываются ледяной пленкой трава, лежащая под ногами, кусты, стволы деревьев и их листья. Даже маленькая птичка, уснувшая не ветке куста, покрылась инеем. Лес замерзал от холода на его глазах.

“… Только будь осторожен… в тех окрестностях бродят злые духи…”, — послышался предупреждающий голос Орхидеи в его голове, — ”Как только почувствуешь холод, пронизывающий твои кости, незамедлительно уходи, иначе для тебя все это, может плохо кончится...”

Мужчина понял, что пока шел, замечтавшись о прошлой жизни с Флорианой, попал в ловушку, о которой его предупреждала ведьма. Он снял с плеча топор, взяв его в обе руки, встал в выжидающую позу и приготовился к появлению неведомых ему существ. Но на удивление его ожидания не оправдывали себя ни спустя минуту, ни даже через десять, и не через двадцать. Устав от ожидания он опустил топор клином на землю и замер. Холод, сгущающийся вокруг него, становился все сильней. Он попытался пошевелить пальцами, сжимающими обух топора, но не смогу их разомкнуть. Его кожа начала синеть и покрываться, как и все остальное, коркой льда.

“Как же так...”, — вертелось в его голове, — “Я не могу вот так вот просто, погибнуть. Ведь моя смерть будет равнозначна смерти моей Флорианы… Кто же ей сможет помочь, кроме меня?”

Он почувствовал как застывает кровь в его жилах, как все медленней и тише бьется его сердце, как уходит последнее теплое дыхание из его замерзающего тела. Все смерклось и окончательно затихло. Мужчина, с ног до головы, покрытый льдом, застыл. Его сердце не билось…

“Вставай, ублюдок!” — крикнул мужчина в доспехах своему слуге, уронившему по нерасторопности меч, после чего ударил ногой в живот, пока тот, ползая на коленях, в грязи, доставал его тяжелый меч, — “ Сын грязной шлюхи!”

В бедолагу, распластавшегося в грязи, точно между ребер, в бок, опять прилетел хозяйский ботинок.

Голодный, изнемогающий раб, скрючившись от боли, пытался спрятаться от ударов своего хозяина, готовый даже закопаться в грязь, лишь бы избежать этих жутких побоев. Человек в доспехах нагнулся к полуживому рабу, что то угрожающего прошипел ему в ухо, после чего мокнул его лицо в грязь, поднял свой меч и ушел от него проч в сторону харчевни, возле которой все это и произошло.

Он деловито распахнул дверь и не спеша вошел внутрь. Подойдя к трактирщику кинул на деревянную стойку небольшой мешочек, который тут же был подобран им. Трактирщик немного его потряс и по звону монет определил их количество.

— Что изволите, милсдарь -, обратился он к мужчине в доспехах.

— Бокал вина и баранину. Да поживей! — грозно сказал мужчина, развернулся и ушел в глубь зала к свободному столу.

Громыхая своими тяжелыми доспехами он сел на деревянный стул и облокотился о его спинку. Снял металлические рукавицы, за тем топфхелм и положил его на стол, рядом с собой. Вместо шлема, на голове остался кольчужный капюшон.

Через какое то время к его столу подошла женщина с подносом, на котором лежала глубокая миска с куском баранины и бокал вина. Она быстро поставила посуду ему на стол и пожелав ему всего хорошего, удалилась. Не затягивая время с трапезой, мужчина жадно накинулся на мясной окорок, с усердием отгрызая мясо от кости, периодически жадно отхлебывая вина из своего бокала.

В этот момент в харчевню вошли еще трое мужчин, на секунду остановились в проходе, оглядывая сидящих посетителей, после чего найдя нужного человека, прошли внутрь зала. Троица не спеша подошла все к тому же мужчине и села за его стол рядом с ним. Все также продолжая грызть, словно собака, свою кость, он молча поглядывал на них.

— Господин Хилдибальд -, шепотом сказал тот, что был в кольчужных доспехах, — Все устроено так, как вы и просили. Севернее от города Ведамштат, в лесах Марибора, вас ожидает трех тысячное войско, готовое в любой момент, по вашему приказу, направиться в город для того что бы свергнуть его бургомистра.

— Хорошая новость, Эберхильд -, похвали его Хилдибальд и похлопал того по плечу, — Садитесь друзья мои, отведайте местного вина и баранины. Ваши труды в скором времени принесут свои плоды, которые я разделю с вами.

— Благодарим тебя, Господин, за щедрость твою -, ответил ему Эберхильд, — после чего протянул ему перстень с печатью и добавил, — При помощи этого перстня ты сможешь командовать их капитанами. Иначе они тебя не признают.

— Славно -, еще раз поблагодарил его, Хилдибальд, взял перстень и надел его на палец, — А что с этим псом, Ульфиром? Ведь он то же знает о “кровавом камне” и наверняка захочет что нибудь предпринять, для того, что бы меня опередить.

— К сожалению, мой Господин, нам не удалось его разыскать -, вздохнул Эберхильд.

— Что же, будем думать что этот дерьмо-ед не помешает нашим планам — сказал Хилдибальд и с силой стукнул кулаком по столу. — В таком случае нам нельзя мешкать, Вардубальд, прикажи моему слуге подготовить для меня коня.

— Слушаюсь, мой Господин — повиновался ему Вардубальд, после чего поднялся из за стола и направился к двери, что бы выйти из харчевни. В этот момент дверь не спеша распахнулась и внутрь вошел незнакомый мужчина.

Незнакомец был одет в длинную белую плащ-куртку с длинными рукавами, низ которой доходил чуть ниже его колен. Его лицо скрывал большой белый капюшон. На рукавах имелись металлические нарукавники тянущиеся до его кисти. На левом плече имелась металлическая пластина с гравировкой крыла птицы, которая опоясывалась ремнем вокруг его широкой груди. Красный, широкий пояс с каким то странным рисунком крепился вокруг его талии. Из под пояса выглядывал черный ремень, на котором крепились ножны с вложенным мечом. На ногах имелись черные кожаные сапоги, с утолщенной подошвой и массивными пятками.

Вардубальд прошел мимо того мужчины и вышел во двор.

“Где это выродок?!” — промелькнуло в голове Вардубальда. Он завернул за угол таверны, ожидая там, встретить раба своего господина, но к его сожалению, никого там не обнаружил. Тогда мужчина, звеня кольчужными доспехами, обошел вокруг харчевни, но опять не достиг результата. Чертыхаясь и проклиная он было направился внутрь харчевни, к своему господину, но наткнулся на того незнакомца в белом капюшоне, выходящим из здания. Они обменялись взглядами и разошлись в разные стороны.

Когда Вардубальд вошел внутрь, он остолбенел от увиденного. В том месте, где сидели его соратники и господин, была огромная лужа крови. Рядом, под деревянной лавкой, валялась отрубленная рука. Недалеко от неё, лежало тело его господина и тех двоих, что остались с ним. Наконец опомнившись и осознав что тут произошло за время его недолгого отсутствия, он выскочил во двор надеясь застать того незнакомца, но увы, никого там не обнаружил. Тогда мужчина вновь зашел внутрь, бросился к мертвому Хилдибальду подозревая самое худшее и принялся его ощупывать. Перстня, что он ему передал на месте не оказалось. “Будь ты проклят, Ульфир!!! ” — словно прорычал Вардубальд стиснув свои калики…

“Просыпайся...”, — послышался чей то тихий и протяжный голос, — “Просыпайся. Еще не время. Ты чувствуешь свое сердце? Да-а-а. Я вижу его, я слышу его. Ты достоин Его подарка”

Тук-тук! Ожило сердце в замерзшей груди. Тук-Тук! Горячая кровь хлынула бурлящим потоком в его венах. Тук-Тук! Затрещала вздымающаяся грудь. Тук-Тук! Напряглось его распаленное тело разламывая налипший лед.

“А-а-ар-р-р!” — вырвалось из его рта и он со всего размаху швырнул топор в дерево. Послышался звук удара металла о дерево. В воздухе по прежнему царил мороз. А его горячее тело парило излучая жар. Он подобрал свой топор растапливая снег босыми ногами. И замер оглядывая округу. Казалось весь лес погрузился в сон и укутался снежными сугробами. Замерзшие ветки, раскачиваясь на ветру звенели своим ледяными хрусталем. Ветер поднимал вверх снег, разбрасывая его в стороны все норовя опутать им мужчину. Но как бы не старался ледяной воздух, поглотить своим морозным дыханием нежданного гостя, все было безрезультатно.

Крепко ухватившись обеими руками за топор, мужчина, широко замахнулся и ударил по стволу высокой осины. Крепкие, сильные руки еще раз широко размахнулись и вновь, острый метал с жадностью вгрызся в замершее дерево. Не ощущая тяжести массивного орудия, не ощущая усталости и холода. Он продолжал махать топором, рассекая древесину. Еще удар, еще, и дерево треща и скрипя рухнуло вниз. Ловкими движениями он срубил все его ветки и принялся рубить следующее дерево. Звук ударов топора вновь заполнил лес, нарушая его снежное безмолвие. Ему становилось все жарче и жарче. По лицу потекли капельки пота, заливая глаза. Старая рубаха отсырела, стала сковывать его движения лишая спокойствия. Устав от этого постоянного раздражения, снял с себя намокшую одежду и швырнул её на замерзший куст. Вот он еще раз взмахнул топором, что бы с силой обрушить острую сталь о дерево. Мышцы на спине напряглись выступив буграми, руки отвердели словно камень. От такого сильного удара, в разные стороны, полетели щепки. Он остановился, что бы впервые, за этот час непрерывной работы, передохнуть. Широкая, сильная грудь вздымалась под каждым его глубоким вздохом выбрасывая в морозный воздух клубы жаркого пара. Еще чуть-чуть и он покончит с этим деревянным исполином и можно будет приступать к следующему “великану”. Солнце давно упало за горизонт и погрузило лес в ночь. Но лесоруб не замечал сгустившейся темноты. Зрачки его глаз изменились обретя очертания зверя. Они желтыми огоньками полыхали в ночи давая ему возможность видеть все, как при свете дня. Одержимый необычным, но почему то знакомым желанием, он неистово колотил дерево за деревом. Срубал с поваленного ствола ветку за веткой. За тем, разрубал на отдельные, небольшие части и сам ствол. Порой ему приходилось прикладывать немалые усилия что бы заставить свои руки останавиться. Наконец, полностью выбившись из сил, рухнул в снег.

С того момента как он начал работать прошло не мало времени. Но даже это не могло объяснить то, как ему удалось вырубить столько деревьев. Он один, умудрился сделать столько, сколько бы не сделали одним топором и двадцать человек. Довольный собой и своей мощью, он лежал в луже растопленного снега, и думал о Флориане.

“Я благодорю тебя, Фенрир. То, что подарил мне ты, неоценимо. Думаю что благодаря ему, смогу добиться успехов в поисках Флорианы” -, думал мужчина разглядывая свои грубые, мозолистые ладони, — “А может быть я вовсе не кузнец? А лесоруб?”

— Скажи мне, как долго ты собираешься думать о том, кем ты был? — раздался чей-то спокойный голос.

— Кто здесь?! — насторожился он и вскочил на ноги.

Озираясь во круг и пытаясь увидеть того, кто это произнес, он ощущал легкое волнение.

— Что ты делаешь? — продолжил голос.

— Покажись?! — ответил встревоженный мужчина.

— Это то, чего ты хочешь? Хорошо. — согласился голос.

Мужчина насторожился ожидая появления своего собеседника и замер от увиденного. Перед ним стоял громадный белый волк.

— Фенрир?! — удивился мужчина.

— Да-а-а. — протянул волк и подошел к нему, — Что ты пытаешься вспомнить?

— Себя, — ответил мужчина и продолжил, — Не постигнув своего прошлого, как я могу понять себя?

— Не наше прошлое определяет то, кто мы есть в настоящем. Но наши поступки говорят о том, кто мы в действительности. Постоянно оглядываясь назад, друг мой, ты рискуешь споткнуться. — предупредил его Фенрир.

— Ты предлагаешь мне оставить мысли о своем прошлом?

— Я предлагаю тебе задуматься о своем будущем, — еще загадочней произнес волк.

— Не могу, — вздохнул мужчина, — не могу этого сделать. Потому что мысли о моем прошлом не дают мне покоя в настоящем. Что если там, в моем прошлом кроется подсказка о том, где мне искать Флориану.

— Флориана? — удивился Фенрир, — Кто это?

— Я и сам не знаю. Она приходит ко мне в моих снах. В них она просит мне о помощи. Это не дает мне покоя.

— Хм…— задумчиво произнес волк, — Значит ты спасти её хочешь. Что же, это похвально. В своей прошлой жизни, наполненной ненависти ко всему живому, я бы рассмеялся над твоим желанием. Но сейчас, пройдя такой долгий путь к исправлению мне хочется поддержать тебя в этом деле. Знаешь, пожалуй это будет лучшим способом искупить грехи прошлой жизни и по праву заслужить прощение перед самим собой.

— Ты мне в этом поможешь? — с надеждой обратился к нему мужчина.

— Другого и быть не может, мой друг. Ведь в тебе бьется мое сердце, — сказал он и ткнул лапой ему в грудь. Ох этот приятный стук сердца, ласкающий мой слух. В часы нужды оно всегда тебе поможет. Прислушивайся к нему и тебя никогда не постигнут ошибки.

— Я благодарю тебя, могучий Фенрир. Это честь для меня нести в себе твое сердце, — он склонился перед ним на колени.

— Я благодарю тебя, мой друг. Это честь для меня, подарить тебе мое сердце, — он опустил свою волчью морду ему на плечо, после чего растворился.