Глава 1

Птицы были всюду. Остроклювые головы из белого мрамора, точно охранники, венчали верхушку городских врат; железные барельефы маленькими глазками цепко следили с фасадов домов за текущей по улицам людской рекой. А высоко, в пронзительно-синем небе, над шпилями городских крыш парили белые крачки. Да и название у города было какое-то птичье — Хоррхол.

Молоденькая девица в простом, но опрятном платье вдохнула влажный, терпко пахнущий морем воздух и нетерпеливо дернула за рукав шедшего впереди парня лет двадцати:

— Бенедикт, как думаешь, долго еще?

— Почти дошли, — ее спутник устало улыбнулся, — еще квартал, а потом...

— Ты бывал здесь раньше? — девушка ускорила шаг и, запрокинув голову, пытливо уставилась в лицо юноше.

— Было дело, — тот угрюмо дернул щекой, — и воспоминания, честно говоря, не из лучших. Хм… мы как-нибудь поговорим...

— Как хочешь, братец, — девица безмятежно дернула плечиком и сморщила нос. — Уверен, что Мадлена нам обрадуется?

— Никогда нельзя быть ни в чем уверенным… Слушай, Кати, ты специально путаешься у меня под ногами?

Девушка вздохнула и послушно двинулась рядом, вертя по сторонам растрепанной головой.

А посмотреть было на что. Хоррхол — портовый город, второй по величине в Империи, славился ярмарками, собиравшими купцов со всего побережья, богатыми зданиями торговых гильдий, огромным портом, ну, и, конечно, Храмом — святилищем самого Пламени.

Катрина Харт, уроженка далекого континентального края, где жизнь текла неспешно и скучновато, уже вторую неделю восторженно купалась в новых впечатлениях. Одна только поездка морем чего стоила. Сначала были качка и неприятная тошнота, вылеченная братцем с помощью горького снадобья с запахом лука и тины. В настоящий шторм путешественники, к счастью, не попали, и на третий день поездки воцарилась солнечная погода. Кораблик бежал ровно и резво, палубу обдувал легкий ветерок и даже, к полному восторгу пассажиров, у борта несколько раз показывались стайки дельфинов. С попутчиками тоже повезло, Бенедикту, пожалуй, вдвойне. Катрина вспомнила хорошенькую молодую даму, путешествующую в компании то ли родственников, то ли компаньонов, и тихо хихикнула. Больно уж забавно лупал глазами братец, когда дама, восторженно глядя на морскую гладь, рассеянно касалась пальчиками его запястья, а после начинала щебетать. О море, ветре и томлении. К некоторому сожалению мисс Харт и явному облегчению мистера Харта романтичная особа сошла в прибрежном порту, а кораблик взял курс на остров Миллендау, к Хоррхолу.

У себя на родине Катрина, конечно, слышала о чудном городе посреди моря. Говорили, что в недрах острова живет огонь, дающий жителям молодость, и любой уроженец Хоррхола с рождения отмечен особым благословением. Самые достойные из них получали право нести Свет Пламени простым людям, и даже сам император не мог им приказывать. Правда, Бенедикт всегда называл слухи «чушью собачьей». Катрина братцу верила и на все эти сложные темы особо не размышляла, до тех пор, пока они не отправились в те самые края.

Она загрустила, вспомнив причину, по которой пришлось им бросить родину, и украдкой смахнула выступившие слезы.

— Ты чего? — Как ни таилась Катрина, брат заметил и ободряюще притянул её к себе. — Не бойся, всё наладится. А если не сразу — так я устрою. Ну не примет нас тетушка, мы всегда можем пойти в трактир. На первое время деньги есть, а на потом и загадывать глупо. Мы молоды и здоровы, справимся.

И Кати, как всегда, поверила.

После блуждания по лестницам и узким улочкам Харты вошли в ворота двухэтажного белокаменного дома. Обозрев дворик с единственной клумбой, на которой пламенели шары далий, Катрина вздохнула. Город, насквозь продуваемый ветрами и уходящий вверх по скальному берегу, с каждой минутой казался ей всё более неуютным.

— Здесь совсем-совсем нет деревьев? — негромко спросила она.

— Есть. Возле церкви, и на главной площади скверик. Ничего, сестренка, ты привыкнешь.

Бенедикт коротко улыбнулся, легонько щелкнул ее по обгоревшему носу и дернул колокольчик над дверью.

Судя по всему, их ждали (письмо было отправлено загодя), и, не задавая лишних вопросов, худой, точно жердь, лакей проводил брата с сестрой в гостиную. Мадлена Харт, пожилая величавая женщина, поднялась навстречу из высокого кресла. Сложив руки на животе, пристально оглядела вошедших.

— Ты возмужал, Бенедикт, — заключила она после длительной паузы и приподняла черненную бровь. — А это, я так полагаю, Катрина?

Мисс Харт сделала шаг вперед и, как положено воспитанной девице, присела в легком полупоклоне.

— Последний раз я видела тебя совсем крошкой, — Мадлена склонила голову к плечу, рассматривая гостью, — и уже тогда мне показалось, что ты — вылитый Кристофер. Те же пепельные волосы и узкие губы.

Упоминание об отце тоской отозвалось в душе Кати, и она беспомощно взглянула на брата. Тот ободряюще кивнул. Они действительно были не слишком похожи. Широкоскулый Бенедикт, с непослушно вьющейся порослью темно-русых волос, и узколицая большеглазая Катрина — хоть и немного, но все же отличная в масти.

— Я рада. — Мадлена чопорно кивнула. — Ваши вещи уже принесли и оставили в гостевых. На втором этаже, две комнаты рядом. Ричард проводит. Простите, но через четверть часа я вынуждена уйти — наша кофрадия[1] собирается при храме, а я вхожу в благотворительный совет. Отдыхайте, за ужином побеседуем.

Тетушка не спеша нагнулась, взяла из кресла клубок серой шерсти с торчащими спицами и величаво удалилась.

Бенедикт дождался, пока отзвучат по лестнице шаги, а потом озорно подмигнул: — Ну и как она тебе?

— Не знаю, — Кати пошла по комнате, с интересом разглядывая вещи на пузатом комодике: вазочки, глиняные статуэтки и, на медной подставке, янтарную магическую сферу с мигающим внутри огоньком. Раньше она видела такие только в церкви — родители не то, чтобы не почитали Свет Пламени, просто дома особого рвения не выказывали. — Я ее совсем не помню. Какая-то она… холодная.

— Может, это просто внешне? — Бенедикт с облегчением расстегнул камзол и подошел к окну. — В любом случае, нам ли придираться? Мы свалились на нее, точно снег на голову, а она, если и возмущена, виду не показала.

— А мы тут надолго?

— Как только подыщем себе жилье. — Бенедикт, устремив задумчивый взгляд на высокий шпиль соседнего здания, приобнял подошедшую сестру. — Думаю, неделя-другая...

— Зря мы уехали...

Вспомнив уютный дом под черепичной крышей, утопающий в зарослях калины и бузины, Катрина хлюпнула носом:

— Одним, конечно, тяжело, но может...

— Понимаешь, — Бенедикт отстранился и виновато заглянул ей в глаза, — лесопильня не для меня. Пока был жив отец, мне просто не хотелось ссориться. Нет, однажды я попытался освободиться, но в конечном итоге ничего не вышло.

Катрина смутно припомнила, что когда-то Бен примерно на полгода исчезал из дому. Правда, в тот момент сама она была малявкой и куда больше семейных дел интересовалась куклами и подружками.

— В общем, — продолжал брат, — я подумал, что теперь у нас появился отличный повод изменить жизнь. Денег от продажи имущества пока достаточно. Правда, какое-нибудь дело мне стоит подыскать. Только боюсь, что опыт управляющего лесопильней в Хоррхоле вряд ли кому понадобится.

— Может, Мадлена поможет? Хотя, мы и так, наверное, слишком вторглись в ее жизнь...

— Кто знает, — Бенедикт тихо рассмеялся. — Может быть, мы, наоборот, привнесем разнообразие? Ты только болтать не начинай. Сразу.

— Вредина! — Кати шутливо ткнула брата локтем в бок, а потом посерьезнела. — Знаешь, я тебе помогу. Я ведь умею отлично вышивать, помнишь? И кружева плести, и...

— Сестренка, — Бенедикт погладил ее по голове, — деньги — моя забота. Хотя, врать не буду, на тебя я тоже рассчитываю. Согласись, нам бы очень помогло удачное замужество.

— Замужество? Моё?! — Катрина округлила глаза и на время потеряла дар речи. Бенедикт, взглянув на ее ошарашенную физиономию, расхохотался и решительно потянул сестру из гостиной:

— Ну не моё же! Да не бойся, я ведь не самодур. Найдем хорошую партию, тем более, ты у нас красавица. И муж у тебя будет обязательно достойный, и который тебе самой понравится.

— О-ой, — только и смогла жалобно протянуть Катрина. Подобного расклада у нее и в мыслях не было.

— Не «ой», а пошли, комнаты посмотрим? Или, может, ты прогуляться хочешь?

— Вообще-то, я есть хочу. А тут, похоже, уже отобедали...

— Значит, всё же трактир, — припечатал Бен. — Заодно и на окрестности поглазеем.

Когда они добрались до нужного места, у Кати сложилось впечатление, что братец не просто знаком с Хоррхолом, а отлично в нем разбирается — настолько быстро провел ее по извилистым улочкам к трактиру. Народу там в середине дня было немного, и Харты заняли столик у окна. Правда, вид на улицу был не слишком интересный — так, кусок каменной стены на другой ее стороне, стрельчатая ограда с пятнами ржавчины да развалившаяся посреди дороги плешивая собака. Пока дожидались обеда, Катрина глазела на посетителей. В них тоже ничего особенного не было, разве что выделялась девица, вошедшая тотчас за Хартами и севшая за столик у очага. Статная и красивая, в вызывающем платье с корсетом, что бесстыдно открывало загорелые плечи. Поймав дерзкий взгляд из-под смоляной челки, Катрина вспыхнула и потупилась. Больно уж напоминала незнакомка девку-блудню, которых на родине Хартов не то, чтобы не было, просто замечать подобных считалось страшно неприличным.

Бенедикт на красотку внимания вовсе не обратил, или, может, вид сделал. А после и сама Кати про нее позабыла, углубившись в изучение необычной островной кухни.

— Сознавайся, — дернула брата за рукав Катрина, когда они не спеша возвращались к дому тетушки, — долго жил в Хоррхоле?

— А чего сознаваться, я тебе говорил уже, — фыркнул тот. — Не так, чтобы долго, но, кажется, успел к нему привыкнуть. Знаешь, этот город немного странный. Он вначале не пускает, выглядит чужим, может даже угрожающим, а потом вдруг — раз, и тебе кажется, что ты живешь здесь с рождения. Признаюсь, дома, в Тумаллане, порой мне очень не хватало морского ветра.

— А зачем ты вернулся? Из-за родителей, да?

— Скорее, нет. Хотя, я скучал по всем вам. Просто… здесь я пытался найти дело по душе, а потом, оказалось, что связался не с теми людьми.

— Тебя обманули, что ли? — Катрина с любопытством покосилась на брата, ожидая захватывающего рассказа, как вдруг сильный удар в плечо швырнул ее к беленой стене высокого здания.

— Ой-ёй… — растерянно протянула Кати, потирая ушибленный бок, а Бенедикт ловко ухватил за плечо невысокого бородача в темно-зеленом кафтане:

— Эй, сударь, куда вы так торопитесь? Вы нанесли оскорбление моей сестре, и...

— Т-там, — пролепетал обидчик и трясущимся пальцем указал на широкую лестницу, ведущую к верхним кварталам. — Воины Пламени перекрыли дорогу и хватают всех, кто оказался на площади… насилу ноги унес...

— С какой это стати? — Бенедикт недоверчиво прищурился.

— А… облава, говорят, сударь. Так-то я особо ничего не знаю, да и вам советую убираться подальше, потому как...

Тут мужик ловко выкрутился из хватки Бенедикта и, оставив кафтан, бросился в ближайший переулок. Катрина проводила его растерянным взглядом, а потом, обернувшись, испуганно прикрыла рот ладонью. На верху лестницы появились несколько человек в кожаных доспехах и с обнаженными мечами в руках. На высоких шлемах алели длинные перья, которые раскачивались в такт движениям и, действительно, наводили на мысли о языках пламени. Один из воинов что-то гаркнул, рубанув ребром ладони по направлению улицы, и Катрина почувствовала, как ее вдруг поволокли в сторону.

— Бен, ты что? — она безуспешно попыталась вырваться. — Мы же ничего не сделали!

— Закрой рот и беги, — шикнул тот и ринулся следом за бородачом. Харты понеслись по узкому переулку, а уходящие в небо стены гулким эхом вторили топоту ног. Выбежали на другую улицу, снова нырнули между оградами, плотно увитыми диким виноградом, и, кажется, ушли от погони. А потом послышался властный окрик, и Катрина, обернувшись, увидела высокую фигуру, нарисовавшуюся у соседнего здания. Бенедикт рыкнул, прибавил ходу, влетел за угол и со свистом выдохнул сквозь зубы. Прямо перед носом беглецов высилась кирпичная стена. Тупик.

— У меня… есть причины… не попадаться, — задыхаясь, объяснил Бен, а после, ругаясь вполголоса, стал ощупывать плотную кладку. Чеканный бег преследователя послышался совсем близко, и Катрина испуганно зажмурилась. Но тут справа что-то скрипнуло. Приоткрылась низенькая дверь, и в проеме призывно мелькнула чья-то рука. Долго Хартов упрашивать не пришлось и, нырнув внутрь, они облегченно привалились к шершавой стене, чтобы отдышаться.

Лязгнула задвижка, и в тусклом свете масляной лампы Катрина с удивлением узнала вульгарную девицу из корчмы. Одежда ее вблизи скромнее ничуть не стала, и мисс Харт насупилась. Девица же, вовсе не обращая на нее внимания, сняла лампу с крюка на стене и обернулась к Бенедикту:

— Так и будем стоять, и дожидаться, пока прихвостни магиков высадят дверь?

Снаружи уже яростно и страшно колотились в деревянную створку.

— Бежим, — коротко кивнул Бенедикт, отобрав у спасительницы лампу; ухватил сестру за руку и первым понесся вниз по лестнице. Они миновали череду узких коридоров, продрались сквозь залежи ящиков, воняющих рыбой, а потом брат толкнул низкую дверь, и поток свежего воздуха ударил Катрине в лицо. Она зажмурилась от яркого света и тут же споткнулась о пузатые мешки, горой наваленные у порога.

— Добро пожаловать в порт, — насмешливо сказала над ухом незнакомка, подхватив Кати под локоть. Голос у нее был хрипловатый и вместе с тем мягкий, точно кошачьи лапки. До тех пор, пока их обладательница не вздумает выпустить коготки.

— Если поторопитесь, успеете затеряться в толпе. — Девица послала Бенедикту широкую улыбку и уже собралась, было, уходить, как тот вцепился ей в плечо:

— А ну стой!

Развернул к себе и хмуро уставился в красивое порочное лицо. — Ты кто? Откуда знаешь, что мы родственники? Зачем стала помогать?

— Ух ты, сколько вопросов, — девица изогнула бровь и провела тонким пальчиком по груди Бенедикта. — Неужто я не могу просто помочь такому симпатяжке?

— Наверное можешь. Но, видишь ли, за последние несколько лет я умудрился растерять всю данную мне от рождения веру в бескорыстие. И, кстати, ты не ответила, откуда нас знаешь.

— А, давайте, мы уже куда-нибудь пойдем? — Катрине то ли со страху показалось, то ли действительно в подвале что-то брякнуло.

— Девочка дело говорит.

Незнакомка мягко вывернулась из рук Бенедикта и кивнула в сторону выстроившихся у пирса парусников:

— Там, на набережной, мой дом. Переждем и поговорим. Оставьте уже эту лампу, и идем.

— Да как звать-то тебя? — с досадой бросил Бенедикт в спину девице. Та кольнула его через плечо васильковым взглядом: — Ирена. А титулы перечислять, пожалуй, не стану. Чтобы не смущать.

Катрина, к тому моменту вполне пришедшая в себя, тихонько хихикнула. Пожалуй, незнакомка начала ей нравиться. Веселая.

Лавируя между прохожими, они вышли на набережную и, миновав очередную статую гигантской птицы, остановились у широкого крыльца. Нижние окна дома Ирены пестрели разноцветным витражом, над дубовой дверью висел колокольчик с язычком в форме рыбки, а деревянная вывеска заставила Катрину изумленно захлопать ресницами. С дощечки скалила зубы криво намалеванная грудастая русалка, а размашистая надпись гласила, что заведение называется "Бархатные кущи".

— Весьма похоже на непотребный дом, — возмутилась Катрина. — И ты живешь здесь?!

— А чего такого? — Ирена пожала плечами. — Жилье, как жилье, не хуже любого другого. Для меня бордель — дом, а у кого-то и дом бордель. Впрочем, я не навязываюсь.

— Ну уж нет! — Бенедикт решительно потопал на крыльцо. — Терпеть не могу неопределенность, так что, тебе, милая, придется всё рассказать. А после ты, сестрица, поведаешь мне, откуда знаешь, как выглядят подобные заведения!

Катрина зарделась, вспомнив, как они с подружками втихаря рассматривали невесть как попавшие в Тумаллан столичные газеты. Ирена же фыркнула и, решительно отстранив Бенедикта, первой вошла в дверь.

Неизвестно, что ожидала увидеть внутри Катрина, с опаской оглядываясь, но широкая гостиная, начинающаяся прямо от прихожей, ничем таким неприличным не выделялась. Пара столиков с расшитыми скатертями, обитые темным бархатом стулья, зеркало. Низкий диванчик у окошка, несколько аляповатых натюрмортов на стенах — и уютная, согретая полуденным солнцем тишина.

— Вечерами тут не протолкнешься, — подмигнула Ирена, точно читая мысли, — а сейчас… пошли за мной, пока никто не прицепился.

Она поспешно юркнула в боковую дверь, и Харты, переглянувшись, двинулись следом. Поднялись по скрипучей, устланной потертым ковром лестнице и вскоре оказались в уютной комнатке.

— Простите за беспорядок, — хозяйка небрежным жестом накинула покрывало на смятую постель, — я не ждала гостей. Вернее, не ждала гостей так рано.

Бенедикт, недолго думая, развалился в кресле у камина и весьма непочтительно стал разглядывать Ирену. Та вовсе не смутилась: стояла, привалившись к каминной полке, улыбалась насмешливо. Так они и ели друг друга взглядами; Катрине даже показалось на миг, что о ней все позабыли. А потом первая робость прошла, и Кати, никогда особо покорностью не отличавшаяся, кашлянула.

Ирена на нее взглянула, кивнула на свободное кресло:

— Садись, дорогуша.

Прошла к окну и резким жестом распахнула ставни. Высунулась наружу, огляделась.

— Кажется, всё спокойно. Да, не повезло вам — сразу по приезду нарваться на облаву.

— Так, — Бенедикт наклонился вперед и сомкнул руки под подбородком, — а теперь рассказывай. Откуда знаешь, что мы приехали сегодня, и почему ты нам помогла?

Шагнув от окна, Ирена усмехнулась и потянула цепочку из выреза платья. Серебряная вязь мягко заструилась по загорелой коже. Катрина с любопытством вытянула шею и увидела, как на ладонь девушки лег треугольный медальон. Простой, медный, ношеный. Вот только глаза на чеканке поджарого волка совсем вживую сверкнули алым. Катрина уже хотела подойти и рассмотреть безделушку внимательнее, но Бен коротко присвистнул, а Ирена тут же сжала кулак и сунула медальон обратно за корсаж.

— Морган? — Бенедикт прищурился. — Зачем я ему?

— Представь себе, меня не известили. — Ирена фыркнула. — Я вообще не должна была вмешиваться, просто выяснить, где ты остановился. И если бы не эта дурацкая облава...

— А что, — Катрина даже раскраснелась от любопытства, — здесь такое в порядке вещей? Ну, что вот так идешь себе, никого не трогаешь...

— В последнее время тут неспокойно. — Ирена ответила неохотно и принялась сворачивать забытую на спинке кресла шаль.

— Сдается мне, Морган тут сыграл не последнюю роль, — Бенедикт нахмурился, порывисто встал и кивнул сестре:

— Кати, мы уходим.

— Что, так скоро? — Ирена подняла на него глаза. — Даже спасибо не скажешь?

— Прости. — Бенедикт обернулся и коротко кивнул: — Благодарю. Знаешь, я привык отдавать долги, доберусь до банка — заплачу. А Моргану можешь передать, что я изменился. И пытаюсь начать жизнь заново.

А потом настойчиво вытолкнул навострившую ушки Катрину в коридор. Та возмущенно ойкнула и, прежде чем брат захлопнул дверь, успела услышать негромкое "Вот ведь дурак".

Они долго плутали по улочкам — Бенедикт двинулся к дому обходной дорогой. Пару раз навстречу попадались патрули городской стражи, но, услышав имя Мадлены Харт, брата с сестрой тут же отпускали. Воинов, подобных тем, что устроили облаву в центре, видно не было, однако народу на улицах стало теперь совсем мало. А еще Катрину напугала очередная лестница — белокаменная, щедро освещенная горячими лучами послеобеденного солнца. На ее ступенях, рядом с опрокинутой корзиной, рассыпались крупные аппетитные яблоки, блестящие красными глянцевыми боками. А посреди этого великолепия одиноко лежал кожаный женский сапожок.

Катрина почувствовала, как по спине побежали противные мурашки, а Бенедикт, нахмурившись, потянул мимо:

— Не смотри.

1. Кофрадия (исп. cofradia — братство) — ритуальное общество, обслуживающее культ определенного святого и устраивающее праздники, театрализованные представления и др. в его честь. Здесь — что-то вроде церковных активистов, по доброй воле помогающих Храму.