3 глава. Мёртвый сезон

— Лопни мои глаза! — воскликнул Двалин, глядя на пузатые мохнатые тела, лежавшие на земле кверху ногами. — Это же отродья Шелоб!

— Старый кошмар вернулся! — вторил ему Нори, с ужасом рассматривая пауков.

— Ну и запашок от них! — добавил Бифур, зажимая нос пальцами.

Действительно, от пауков исходил удушающий тошнотворный смрад, от которого перехватывало дыхание и слезились глаза.

— Вы же нас уверили, что истребили их всех! — повернулся к Леголасу Дори. — Откуда эти-то взялись?!

— Это другие пауки… — тихо молвил тот и уже громче приказал своим эльфам: — Дайте больше света, пусть все получше рассмотрят их!

Эльфы с фонарями окружили туши пауков, и теперь гномы смогли разглядеть их во всех деталях. Первое, на что все обратили внимание, это уродливые головы пауков, опоясанные множеством глаз, из которых лишь передняя пара имела огромный размер и пульсировала бледным лиловым светом. Впрочем, эти страшные очи вскорости погасли, став такими же тёмными и непроницаемыми, как и все остальные. И лишь затем гномы заметили, что и с телом этих членистоногих явно что-то не то. А именно — во многих местах их туловищ зияли большие рваные дыры, обнажая нутро. И виной тому были совсем не эльфийские стрелы…

Пересилив своё отвращение, Двалин натянул боевые рукавицы и осторожно пощупал эти непонятные раны. Потом чуток надавил на хитин и… с лёгкостью продавил его насквозь. Из образовавшегося отверстия тут же потекла какая-то неприглядная слизь, обдав окружающих путешественников новой струёй омерзительного запаха.

— Фу-у-у! — сморщился Дори. — Дохлятиной несёт!

— Тут ты не далёк от истины… — пробормотал Двалин и, потянув за край прочного на вид хитина, с хлюпающим треском отодрал от него внушительный кусок.

Показав его всем присутствующим, он взялся за него обеими руками и без всякого труда разорвал на две части. Потом сложил их вместе и снова легко разодрал напополам.

— Теперь видите? — спросил он у всех сразу. — Леголас прав: эти пауки совсем другие. Они напрочь гнилые!..

— Нежить! — выдохнул Гимли, первый сообразив, что к чему.

— Не может быть! — не поверил Бифур.

— К сожаленью, может, — мрачно обронил Леголас. — Их запах мы почуяли ещё засветло, хотя близко к нам они тогда почему-то не приближались. А поняли, что это за твари, только сейчас.

— Насколько мне известно, раньше ничего такого в Сумеречье не водилось, верно? — подал голос Бофур.

— Верно, — кивнул Леголас. — С такими тёмными порождениями мы сталкиваемся впервые.

— А не повинен ли в этом наш «друг» вор? — спросил Гимли.

— Кто знает, — пожал плечами Леголас. — Вы же видели, что вытворяет сейчас его магия с растительностью. Не исключено, что и эта нежить его рук дело.

— Не нравятся мне все эти сюрпризы! — проворчал Дори. — Боюсь, что в запасе у него могут быть и ещё более гадкие «подарочки».

— Эк, всё усложнилось, — покачал головой Двалин. — Если дальше так пойдёт, то вскоре мы вполне можем поменяться местами с нашим мелким пакостником.

— Мелкий пакостник, говоришь? — хмыкнул Нори. — Ну-ну. Теперь он больше смахивает на матёрого некроманта!

При этих словах Сэл Мулад остро посмотрел на него и сказал:

— Не так давно в этом лесу уже жил один Некромант[1]. Много сил ушло, чтобы его извести и исправить последствия его чёрных дел. Надеюсь, нынешнего вора-чародея, кем бы он ни был, постигнет та же печальная участь, и чем быстрее, тем лучше, покуда он не явил нам всей своей силы…

— Тогда нужно немедленно сообщить о происшествии владыкам леса, — заметила Кэрриэль.

— Не только им, — вставил тут Гимли. — Торина Камнешлема тоже не мешало бы известить об этом. Леголас, — посмотрел он на друга, — будь так любезен, попроси своего отца послать гонца в Эребор.

— Непременно, — кивнул тот и, молниеносно вскинув руку, поймал на лету устремившегося на свет фонаря мотылька. — Обстоятельства резко изменились. Медлить с вестями мы и вправду не можем.

Отправив отцу и Келеберну крылатых гонцов, он затем повернулся к Гимли и произнёс:

— Думаю, сейчас нам лучше покинуть эту поляну и расположиться на соседней, здесь неподалёку.

Гимли, как и все остальные в отряде, не возражал. Оставив за спиной смердящие трупы пауков, путешественники отошли от них на расстояние примерно сотни ярдов и встали лагерем на другой лужайке. Остаток ночи гномы спали беспокойно, просыпаясь от малейшего шороха. Но перед этим они не забыли выставить усиленный караул, хотя эльфы заверили их, что больше ничего опасного поблизости не ощущают.

И действительно, дальнейшая ночь прошла мирно, и ранним утром преследователи уже снова шли по следам коварного вора, благо омертвевшая растительность чётко показывала, где он проходил. При этом путников почти не волновало, что от беглеца они отстали ещё на несколько часов, — ведь с такими необычными чарами он вряд ли теперь мог от них скрыться. Вдобавок от лесных вестников они узнали, что в центре Сумеречья встретить невидимку готовились беорнинги, на юге — эльфы Келеберна, а на востоке, куда по-прежнему неумолимо поворачивали следы воришки, уже ждали дозорные Трандуила.

Однако оставалась ещё проблема нежити. С её появлением увлекательная вначале погоня неожиданно превратилась в смертельно опасное занятие. Тем не менее отряд с мужественным упорством продолжал преследование. Более того, путникам пришлось утроить бдительность, для чего Леголас пустил далеко вперёд нескольких эльфов во главе с Кэрриэль, которые должны были своевременно предупреждать остальных о возможной опасности. И, надо признать, эта мера сразу дала положительный результат — в течение дня разведчики дважды обнаруживали рыскающих по лесу мёртвых пауков и вовремя уводили отряд безопасными путями в сторону.

Такая ситуация волей-неволей принуждала компанию вести себя максимально скрытно, что с неуклюжими и тяжеловооружёнными гномами оказалось достигнуть совсем непросто. Но подгорное воинство теперь очень старалось быть незаметным, и в конце концов у него таки получилось производить намного меньше шума, чем до этого.

А после обеда преследователи неожиданно обнаружили, что незримый беглец почему-то снова резко изменил направление — его следы вели уже не на юго-восток, а строго на юг. Однако причина этого выяснилась быстро: вора спугнули дозорные Трандуила, охранявшие восточные границы Сумеречья. Долго гнаться за похитителем Аркенстона они не стали, но не забыли уведомить о своих действиях Леголаса. Эта новость вызвала у всех волну оптимизма, хотя отряд по-прежнему отставал от воришки на добрых полдня.

Зато, похоже, тот не подозревал, что вскоре путь ему преградит Эмин Дуир, высокая скалистая гряда, известная также как Тёмные Горы. А за этой грядой, служившей условной границей между владениями короля Трандуила и людьми-оборотнями, проходил древний тракт — так называемая Гномья Дорога.

Но не в этом суть, важнее другое. От Эмин Дуира брала своё начало Зачарованная Река, чьи коварные воды погружали живых существ в долгий сон, после которого они навсегда теряли память о последних неделях своей жизни. Как раз в этой реке, только несколько севернее, много лет назад нечаянно искупался спутник Бильбо Бэггинса гном Бомбур. Но, кроме сей напасти, ещё совсем недавно на западе Тёмных Гор обитали гоблины, бежавшие туда после своего поражения в Битве Пяти Армий у Эребора. Эльфы Трандуила и беорнинги за прошедшие десятилетия, конечно, изрядно уменьшили их поголовье, но продолжали подозревать, что кто-то из орков[2] мог уцелеть и теперь прятался в тайных пещерах.

Гимли знал об этом со слов Леголаса и потому немало беспокоился за судьбу Аркенстона Трейна. Если невидимый вор оплошает, Алмаз вполне мог попасть в лапы гоблинов — попробуй их потом найди в гротах Эмин Дуира. Хотя, с другой стороны, это почти гарантировало, что Аркенстон не покинет горы, а значит, не придётся гоняться за ним по этой проклятой пуще. Так думал Гимли, который, подобно другим гномам, тоже не очень любил леса, ну а Сумеречье, в свете последних событий, и подавно. После встречи с пауками-мертвяками он сейчас бы с бо́льшим удовольствием лазил по самым неуютным гоблинским тоннелям, чем по лесным чащобам, кишащим нежитью.

Но как бы то ни было, в данный момент Сокровище Эребора, скорее всего, по-прежнему находилось в руках своего таинственного похитителя, уже который день водившего за нос не только целую толпу гномов, но даже местных хозяев — Сумеречных Эльфов. И изловить его требовалось любой ценой.

И вот, соблюдая повышенные меры предосторожности, отряд снова шёл в южном направлении. Окружающий лес всё так же был дряхл и тёмен, но совсем не безжизнен, как это показалось гномам вначале. С некоторых пор, когда их глаза уже привыкли к постоянному окружающему сумраку, они стали замечать на деревьях или среди прошлогодней листвы на земле юрких белок и бурундуков. Но мельтешение этой живности не принесло радости путникам, потому что шкуры у всех этих зверьков имели совсем уж неестественный для данной местности чёрный цвет, отчего они выглядели крайне зловеще. Что гномы не замедлили обсудить.

— Какой-то необычный окрас у этих грызунов… — заметил Бофур, кивнув в сторону очередной такой белки. — Помнится, похожие водились в Сумеречье во времена ещё живого Саурона, когда его Тень достигала даже северной части этого леса.

— Увы, магическое влияние Тёмного Властелина не лучшим образом отразилось на местном зверье и растительности, — вздохнул Леголас, услышав его. — Но чёрный цвет животных — это далеко не самое главное и страшное изменение их тел. Раньше у многих изменённых зверей ещё и глаза светились…

— Да, я помню это, — вставил Нори и с содроганием передёрнул плечами. — Брр, до чего жутко, когда такие глазищи пялятся на тебя из темноты!

— Особенно, когда ты не можешь разглядеть, кому они принадлежат, — добавил Дори. — В такие моменты воображение рисует в голове самые кошмарные картины.

— И что же в итоге заставило глаза этих зверей погаснуть? — спросил у Леголаса Гимли.

— Смерть хозяина Барад Дура, — веско ответил тот. — Вскоре после этого глаза испорченных животных начали тускнеть, а затем и вовсе потухли.

— Ну, может, теперь и остальные ненормальности пройдут, — с надеждой промолвил Бофур.

— Насчёт цвета их шкур я бы не рассчитывал на быстрые перемены, — обернулся к гномам Сэл Мулад, шедший впереди Леголаса. — Могут пройти многие звериные поколения, прежде чем всё придёт в норму.

— Зато нашего беглеца их цвет, по всей видимости, совершенно не смущает… — сказал Двалин.

Он явно намекал на окровавленные останки этих звёрьков, которые за последние сутки уже несколько раз попадались на пути отряда.

— Жить захочешь и не такое жрать будешь, — хмыкнул Бифур. — Хотя, если мне не изменяет память, мясо у этих чёрных тварей абсолютно несъедобно!

— Да уж, полная гадость! — скривился Дори и с отвращением сплюнул. — А этот невидимый сморчок их ещё и сырыми ест!

— А чего вы ждали от орка-некроманта?… — уронил Гимли.

Он не стал добавлять, что орки издавна славились своим пристрастием ещё и к каннибализму, о чём в отряде все хорошо знали.

— Во всяком случае, теперь мы видим, что с голоду он здесь не сдохнет, — подытожил Двалин. — А жаль, столько мороки с ним…

— Ну, от кровопотери он тоже пока помирать не собирается, — заметил Нори. — Живучий, гад!

— На то он и колдун, — повернулся к нему Дори. — Хотя меня, например, удивляет сейчас не столько его живучесть, сколько его неспособность полностью остановить кровотечение.

— А чему тут удивляться? Скорее всего, он просто не имеет лекарских навыков, — предположил Бифур. — Но в то же время он, похоже, обладает изрядной толстокожестью, чтобы так долго сопротивляться эльфийской магии.

Впрочем, пока это были лишь догадки, не способные как-либо повлиять на ход текущего дела. Что тут же подтвердили эльфы-разведчики, посредством условленного птичьего свиста сообщившие о большой группе паучьей нежити впереди. Пришлось всем срочно менять маршрут и обходить опасный район по широкой дуге с востока. Не успели они после этого выровнять исходное направление, как опять раздались птичьи трели, предупреждая о новом скоплении пауков на пути. Преследователи вынуждены были и в этот раз взять немного восточнее. Однако на протяжении последующих двух часов такая ситуация повторилась ещё несколько раз, из-за чего продвижение отряда сильно затормозилось. А это, в свою очередь, дало возможность невидимому похитителю уйти ещё дальше. И, как все заметили, чем ближе они подходили к Эмин Дуиру, тем чаще стали попадаться оживлённые магией вора восьминогие мертвяки.

— Эдак мы этого негодника никогда не догоним! — ворчал Гимли во время одного из таких обходов.

— Предлагаешь идти напролом, прямо через полчища нежити? — посмотрел на него Леголас, всё это время шагавший рядом.

— Боюсь, в этом случае мы отстанем ещё больше, — вздохнул Гимли.

Но вскоре новые обстоятельства избавили их от необходимости ходить окольными путями. День уже клонился к вечеру, когда разведчики, шедшие в авангарде редким полукольцом, внезапно вернулись к остальному отряду.

— Они повсюду! Нежить размножается с невиданной скоростью и уже заполонила внушительную часть леса впереди, — сказали они. — Чтобы обойти её, придётся нам и вовсе сделать огромный крюк, причём с отходом назад на несколько миль.

— Слишком поздно! — вдруг заявил Леголас и с весьма напряжённым вниманием оглядел окружающую чащобу. — Слышите, как взбудоражен лес? Звери напуганы, а ветер в кронах шепчет, что пауки уже и позади нас. Они теперь везде, где проходил похититель Аркенстона!

Следуя его примеру, остальные эльфы тоже прислушались, и их лица стали мрачнеть одно за другим. Но для гномов лес по-прежнему был почти безмолвен, разве что шуршанье в подлеске да скрип ветвей деревьев показались им чуть громче обычного. Тем не менее в наблюдениях эльфов они нисколько не усомнились.

— И что дальше? — спросил Двалин, не обращаясь ни к кому конкретно. — Попробуем пробиться назад, чтобы снова идти в обход? Вечно же торчать мы здесь не сможем.

Разговор этот проходил, надо сказать, на большой поляне, где среди редкой и бледной травы обнаружились очередные капли крови таинственного воришки — должно быть, рана от волшебной стрелы Сэл Мулада и вправду не спешила заживать.

— Чтобы гном испугался каких-то пауков-переростков! — фыркнул Гимли. — Ну уж нет! Чай не призраки нам угрожают, пробьёмся!

— Верно говоришь, Гимли, — поддержал его Нори. — Нас много, дадим бой этой нечисти!

— Некроманту нас не остановить! — вторил ему Дори, воинственно взмахнув мечом. — Идём напрямую, нечего терять зря время!

Остальные гномы согласились с ними. Гимли же переглянулся с Леголасом.

— Вперёд так вперёд, — пожал плечами последний. — С отродьями Шелоб мы привычны сражаться.

Гимли уже собрался было скомандовать отправление, но его опередила Кэрриэль.

— Тихо! — вдруг сказала она и подняла в предостерегающем жесте руку.

Все замерли и отчётливо различили в наступившей тишине какое-то короткое приглушённое шуршание, раздавшееся где-то рядом.

— Что-то скребётся… — прошептал Бифур, зыркая по сторонам глазами.

— Да это, небось, опять бурундук или белка! — усмехнулся его кузен. — А может, насекомое какое-то или же вовсе ве…

Он не договорил, оборвав себя на полуслове, ибо звук внезапно повторился. И шёл он, как все теперь поняли, явно из-под земли, прямо из-под ног скучившихся гномов.

 — Там! — уверенно ткнул пальцем вниз Сэл Мулад. — И это точно не бурундуки…

В этот момент под землёй снова что-то заскреблось и теперь уже не замолкало ни на секунду. А вслед за этим похожие звуки стали раздаваться по всей поляне и даже за пределами её. Причём шум постепенно нарастал, вызвав у всей честно́й компании серьёзную обеспокоенность.

— Не нравится мне это! — проговорил Гимли. — Лучше уйти отсюда поскорее…

Однако сделать этого никто не успел, ибо земля на поляне в тот же самый момент мелко завибрировала, потом заходила ходуном и вдруг сильно вспучилась сразу в нескольких местах — во все стороны только комья полетели. Не сдерживая восклицаний, эльфы и гномы поспешно отшатнулись в сторону, на ходу извлекая оружие. А из образовавшихся провалов с глухим щёлканьем неожиданно взметнулись гроздья длинных суставчатых лап, увенчанных острыми изогнутыми когтями. Следом за ними оттуда показались уже знакомые чёрные головы с множеством здоровенных выпуклых глаз, два из которых излучали тусклый фиолетовый свет…

— Вот же гадость! — уронил в сердцах Двалин и, коротко размахнувшись своим тяжеленным боевым молотом, впечатал одну такую морду обратно в землю. Раздался хлюпающий хруст, и во все стороны брызнула смердящая тёмная жижа. — Так вот откуда они берутся! — добавил он и осторожно заглянул в нору, проверяя, шевелится тварь ещё или нет.

Почти одновременно с ним стали действовать и его товарищи. Не дожидаясь, пока пауки выберутся на поверхность, где с ними будет гораздо труднее справиться, они принялись яростно рубить и кромсать их. Но не успевали они уничтожить одних порождений тьмы, как в других местах тут же образовывались свежие дыры, откуда лезла новая нежить.

Увлечённые истреблением пауков на поляне, гномы чуть не прозевали нападение целой толпы членистоногих, вылупившихся поблизости в лесу. Хорошо, эльфы не утратили бдительности и сразу же продемонстрировали, насколько они хорошие стрелки́.

Справившись за считанные минуты и с теми и с другими монстрами, путешественники осмотрели поле битвы. Кругом валялись десятки дохлых (теперь уже наверняка) пауков, наполняя поляну несусветным зловонием. Среди победителей, по счастью, никто не пострадал — слишком уж быстро они отреагировали на появление нежити.

— Плёвое дело! — стал бахвалиться на радостях Бифур. — Как мы их, а?

— Рано радуетесь! — не поворачиваясь к нему и всматриваясь в глубину леса, сказал Леголас. — Это ещё не всё. Похоже, мы изрядно пошумели, и сейчас тут будут другие мертвяки. Я слышу движение многих ног…

— Тогда подождём их здесь, на открытом месте, — предложил Гимли. — У нас есть крепкие щиты и доспехи, поэтому мы встанем плотным кольцом, а вы, эльфы, — внутри, будете отстреливать этих тварей на расстоянии. Деревья здесь стоят далеко друг от друга, и пауки не смогут атаковать сверху.

Секунду поразмышляв, Леголас согласился с ним. Заняв в итоге круговую оборону на лужайке, путешественники стали напряжённо вглядываться в сумрак леса, надеясь разглядеть там уже знакомые многоногие тени.

Впрочем, Леголас не обманул, и долго ждать им не пришлось. Вскоре даже гномы смогли различить доносившиеся отовсюду щелчки и шуршание, которые вдобавок сопровождал какой-то странный набор скрипов и посвистов.

— Я узнаю эти звуки… — прошептал Бофур. — Столько лет прошло, а они до сих пор преследуют меня в кошмарах…

— Не переживай, братец, — криво усмехнулся Бифур, — этим свистунам мы скоро вдоволь надаём по свистулькам!

— Это не просто свист, — сказал тут Леголас, стоявший чуть поодаль, — это язык, на котором пауки общались меж собой ещё при жизни. Правда, сейчас они говорят чисто механически, ибо лишены разума.

— А ты понимаешь их речь? — несколько удивлённо посмотрел на него Гимли.

— Мы, эльфы, понимаем языки многих существ, — ответил вместо Леголаса Сэл Мулад.

— И… о чём эти бестии сейчас толкуют? — с любопытством поинтересовался Нори.

— Сейчас они твердят лишь одно:

ВРАГ! ВРАГ! ВРАГ!

НАШ! НАШ! НАШ!

НАЙДЁМ! НАЙДЁМ! НАЙДЁМ!

УБЬЁМ! УБЬЁМ! УБЬЁМ!

— Ну-ну, пусть попробуют! — свирепо ухмыльнулся Дори и кинул взгляд на соплеменников, точно искал у них поддержки.

Но те в большинстве своём оставались серьёзными и напряжёнными до крайности. Оптимизм Дори и Бифура не тронул их, и новая встреча с пауками не казалась им лёгкой забавой. А вот эльфы на их фоне выглядели совершенно невозмутимыми, с сосредоточенным спокойствием ожидая, пока нежить подберётся поближе.

Глядя на то, как со всех сторон по деревьям и по земле стекаются множества лиловых огоньков, Гимли нервно сжал свой топор, уже испробовавший сегодня гнилой паучьей крови. А когда мертвяки оказались на расстоянии прямой видимости и наконец заметили изготовившийся к бою отряд, до слуха эльфов донеслись новые их слова, наполненные алчным вожделением:

СТОЙ, ДОБЫЧА, НЕ БЕЖАТЬ!

ЛУЧШЕ ДАЙ СЕБЯ ПОЙМАТЬ.

ВАША ПЛОТЬ МЯГКА, СЛАДКА,

ГОЛОД УТОЛИТ СЛЕГКА.

КРОВЬ СТУЧИТ И МАНИТ, МАНИТ!

СКОРО НАШЕЙ ОНА СТАНЕТ!

ВАС ИЗЛОВИМ И КУСНЁМ,

ВЫПЬЕМ КРОВЬ, А ПЛОТЬ СОЖРЁМ!

Не успел Сэл Мулад перевести гномам и эти жуткие фразы, как Леголас, держа лук наготове, звонко пропел в ответ:

ШИШ ВАМ, ДУРНИ-ПАУКИ,

ГДЕ ЗАБЫЛИ ВЫ МОЗГИ?

ЛУЧШЕ-КА БЕГИТЕ ПРОЧЬ

ДЕНЬ, ДРУГОЙ, А ТАКЖЕ НОЧЬ.

МЫ ЖАЛЕТЬ ВАС ЗДЕСЬ НЕ СТАНЕМ,

БУДЕМ БИТЬ И НЕ УСТАНЕМ.

ВСЕХ ПРИКОНЧИМ, ИСТРЕБИМ,

НИКОГО НЕ ПОЩАДИМ!

Песня Леголаса развеселила и приободрила его товарищей. А вот пауки, напротив, услышав ненавистный ещё при их прошлой жизни чистый эльфийский тембр, яростно зашипели, защёлкали хелицерами и целой лавиной хлынули на поляну. И началось сражение.

Согласно плану Гимли, гномы стояли непроницаемым стальным кольцом, заслоняя собой легко одетых эльфов и готовясь первыми принять удар монстров. Но прежде чем те достигли их, эльфы успели сделать из луков несколько залпов поверх голов гномов, в мгновение ока сразив заговорёнными стрелами не менее полусотни пауков. К сожаленью, общее количество нападавших было в несколько раз больше, и потому уже через пару секунд уцелевшая нечисть с грохотом врезалась в стальные ряды гномов.

От страшного удара подгорные воины пошатнулись, но всё-таки смогли устоять. Впрочем, с ответом они не замедлили и тут же заработали своими копьями, топорами, мечами, молотами, булавами. Наделённые от природы недюжинной силой, с каждым пауком они разделывались буквально одним-двумя ударами, благо мертвяки не обладали своим сознанием и, похоже, не управлялись волей оживившего их некроманта, — они просто слепо пёрли вперёд, без особых ухищрений и тактики пытаясь добраться до живой добычи. Да, они всё ещё демонстрировали завидную ловкость, даже пытались опутать гномов паутиной, но та, к счастью, оказалась такой же гнилой, легко рвалась и почти ни к чему не прилипала.

Тем не менее битва затянулась почти на полчаса — слишком уж много сбежалось сюда оживших членистоногих трупов. И всё это время эльфы с гномами без продыху разили их. А под конец схватки с затянутого серыми тучами неба, проглядывавшего сквозь просветы крон над поляной, вдруг посыпал мелкий дождик. Перепачканные с головы до ног паучьими потрохами и паутиной, путешественники очень быстро промокли насквозь и вдобавок очутились по щиколотку в хлюпающей грязи, в которую превратилась земля на лужайке.

Когда же наконец были добиты последние, ещё шевелившиеся твари, победители, пошатываясь от изнеможения и пережитых эмоций, устало осмотрели сотни влажных останков, грудами громоздившиеся вокруг них. Во время сражения они почти перестали обращать внимание на вонь, исходившую от нежити, и сейчас, когда боевой задор начал спадать, концентрированное зловоние с новой силой ударило им по обонянию. Смрад оказался настолько невыносимым, что желудки некоторых гномов не смогли выдержать этого нового испытания и поспешили поскорее избавиться от недавно употреблённого обеда.

Тем временем дождь усилился, вынудив отряд укрыться под здоровенными деревьями, опоясывавшими поляну, словно гигантские колонны. Пользуясь моментом, Гимли и Леголас произвели перекличку и с облегчением выяснили, что судьба опять проявила к ним милосердие — раненых и убитых среди воинов не было. Лишь с десяток гномов получили незначительные царапины, но так как те почти сразу перестали кровоточить, то их не сочли стоящими чрезмерного внимания.

Снова отправив в лес своих разведчиков, Леголас вскоре получил от них сообщение, что окрестности чисты от нежити. Поэтому вся компания немедленно снялась с места, дабы поскорее покинуть немилосердно смердящее поле битвы. Впрочем, отойдя на пару сотен ярдов к югу, путники неожиданно наткнулись на небольшой ручеёк и решили сделать на его берегу привал. После ожесточённой баталии всем не терпелось отмыться от вонючей крови пауков и налипшей грязи, а кроме того, не мешало восстановить силы.

Отдохнув с часок, а заодно перекусив эльфийскими лепёшками лембас[3], отряд снова пустился в дорогу. Впереди, как и раньше, крались эльфы-лазутчики, а остальные осторожно следовали за ними. Дождь всё так же шумел в вышине, однако сквозь плотные переплетенья веток вниз пробивались лишь редкие капли. У земли тут по-прежнему было тепло и душно, благодаря чему путешественникам не пришлось прибегать к огню, чтобы высушить свои костюмы, — они пусть и медленно, но вполне успешно подсыхали на их телах. Ведь ещё во время привала Гимли и Леголас из соображений безопасности запретили соратникам разводить костры. Неприятно, конечно, топать в сырой одежде, но и не смертельно. Так что в этом отношении все в отряде оказались в равных условиях, а потому шли и молча сносили эти временные неудобства.

Постепенно день клонился к своему закату, а вместе с ним стремительно темнело и в лесу. Преследователи ещё некоторое время брели по скупым следам похитителя Аркенстона, прежде чем соизволили наконец остановиться на ночлег. За время, что прошло с момента битвы на поляне, пауки-нежить ещё неоднократно встречались им, но, к счастью, уже не в таком большом количестве. Поэтому с ними разделывались быстро и почти бесшумно. По той же причине отряд поберёгся зажигать костры, хотя все его участники мечтали о тепле и полноценном горячем ужине. Вместо этого бедолаги наскоро поели холодной снеди и, организовав усиленное ночное дежурство, завалились спать.

В целом ночь прошла относительно спокойно. Пару-тройку раз одиночные мертвяки пытались подобраться к спящему лагерю, но дозорные эльфы тихо и без лишней суеты прикончили их ещё на дальних подступах. Зато на рассвете путники были внезапно подняты по тревоге — эльфы заметили крупную стаю пауков, приближавшуюся с юга. По их наблюдениям, нежить не имела целью стоянку путешественников, а двигалась по лесу хаотично, постепенно забирая к северу. Тем не менее такое соседство все сочли опасным и потому живо снялись с места и, не солоно хлебавши, откочевали на несколько миль к западу. Здесь пауков не оказалось, и путешественники смогли спокойно позавтракать, но опять-таки без горячего. Единственное, что позволил Гимли затосковавшим гномам, это выкурить по трубочке табака перед дорогой.

А затем все вновь устремились прежним курсом. Точнее — все просто вернулись к месту своей ночёвки, когда нежить миновала её. И вот уже оттуда спасатели Аркенстона направились дальше по следам невидимого вора.

Шли они медленно, ибо лес был всё так же тёмен, густ и запущен, без дорог и тропинок, а следы похитителя Алмаза скудны и слабо выражены. Чтобы придерживаться правильного направления, Кэрриэль и остальные эльфы ориентировались не столько по редким каплям крови воришки, сколько по косвенным признакам. А именно — по неестественному увяданию растительности там, где он проходил. Чёрная листва, трава и стебли, порой скрученные, словно от большого жара, даже в сумраке леса бросались в глаза. И если в какой-то момент взор не находил ничего подобного в подлеске, то надлежало искать выше, на деревьях. Само собой, вооружённые до зубов и облачённые в тяжёлые кольчуги или иную броню гномы мало подходили для лазания по деревьям. Поэтому они чаще всего играли вспомогательную поисковую роль внизу, а по деревьям карабкались привычные к ним эльфы.

Таким манером и шли они, всё больше и больше отставая от таинственного похитителя. И чем дальше тот уходил, чем глубже заходили преследователи в лес, тем мрачнее становились гномы. И Гимли не был среди них исключением. В самом начале этого приключения он, как и все прочие его сородичи в отряде, буквально лучился оптимизмом. Но в последние сутки стал предаваться унылому сомнению, о чём не преминул сказать Леголасу во время очередного краткого привала.

— Сдаётся мне, Леголас, что уйдёт от нас проклятый ворюга! — сокрушённо покачал он тогда головой. — Даже с вашей помощью мы теперь вряд ли нагоним его.

— Право, Гимли, не стоит делать поспешных прогнозов, — немедленно отозвался тот. — Я хоть и говорил изначально, что это дело непростое, но сомнений в успехе нашего предприятия не допускал.

— Ты не мог предвидеть, что вор начнёт пробуждать древний ужас этого леса! — возразил гном. — Если бы не полчища нежити, то я бы разделил с тобой твою уверенность.

— Пока нам удаётся справляться с этой бедой.

— Да, но и столкнулись мы с ней недавно! — сверкнул глазами Гимли. — А ведь гнездовища отпрысков Шелоб, насколько мне известно, тянутся до самого Эмин Дуира!

— Не хочу расстраивать тебя ещё больше, Гимли, но здесь находится лишь их главное скопление, — веско заметил Леголас. — В прежние времена этих пауков вообще можно было встретить почти в любом уголке Сумеречья. Боюсь, мой друг, если погоня затянется, мы вполне сможем наткнуться на мертвяков и гораздо южнее Тёмных Гор…

— Спасибо, утешил! — фыркнул Гимли.

— Зато посмотришь на мой лес, как обещал! — весело улыбнулся эльф. — А то заглянул в него после Войны одним глазком — и был таков!

— Ты ведь знаешь, что мне нужно было заниматься обустройством пещер Агларонда… — попытался оправдаться Гимли, смущённо отводя взгляд.

— Знаю я тебя! Теперь не открутишься! — ещё шире заулыбался Леголас. — Пока всё самое интересное не покажу тебе, никуда не отпущу.

— Так ты специально, что ли, водишь нас здесь окольными путями?! — сощурился Гимли.

— Разумеется, нет, мой подозрительный друг! — рассмеялся Леголас. — Мы идём, как можем. Хотя, по правде говоря, одно другому не мешает. А если уж разговор зашёл об «окольных путях», то основная причина нашего отставания — это вы, гномы…

Гимли округлил глаза.

— Это ещё почему?! — нахохлился он.

— Не обижайся, Гимли, но для леса у вас нет нужной сноровки, — мягко сказал Леголас. — Тем более для такого, как этот. Я даже думаю, что без вас мы бы уже давно настигли похитителя Аркенстона. И раз уж тебя так волнует наше от него отставание, то у меня для тебя есть одно предложение…

— Ну? — буркнул Гимли.

— Предлагаю вам дальше не идти за вором…

— Что?!!! — возмущённо воскликнул Гимли, перебив приятеля.

— Погоди, я ещё не всё сказал! — поднял руку Леголас. — Говоря откровенно, толку от вас пока мало в этой погоне. Лучше будет, если преследование продолжим мы, а ты с товарищами дождёшься нас в безопасном месте, например, во дворце моего отца…

— Ну нет! — Гимли вскочил с поваленного дерева, на котором они вдвоём сидели, и энергично заходил взад-вперёд перед Леголасом. — Ловить вора, укравшего святыню нашего рода, это дело чести для любого гнома из числа Длиннобородых! Мы не будем где-то отсиживаться, пока другие его ищут! Даже если сами по себе вы справитесь с этим намного быстрее. Это просто неприемлемо для нас! Я рад, что остальные гномы не слышат твоих слов, Леголас, они восприняли бы это как оскорбление. А реакцию короля Торина Камнешлема я и вовсе не берусь предсказать. Ты ведь знаешь, насколько скупы и горды бывают гномы. Сколько войн с эльфами они вели из-за этого в прошлом...

— Увы, их норов мне известен, — печально уронил Леголас. — Тем приятнее, что ты являешься исключением из этого правила. Прости, если моё предложение задело тебя, но я должен был сказать правду, коли зашёл такой разговор.

— Я знаю тебя, Леголас, и даже готов доверить тебе свою жизнь, не говоря уж о каком-то камне, пусть и уникальном… Будь я один, то, возможно, принял бы твоё предложение. Но другие гномы в большинстве своём упрямы и злопамятны. Несмотря на потепление в отношениях с эльфами Сумеречья, они помнят былые обиды и ни за что не допустят, чтобы такое сокровище, как Аркенстон Трейна, попало в руки твоим собратьям. Аркенстон до́лжно вернуть только при участии гномов Дьюрина! Посему мы будем преследовать вора до тех пор, пока не вернём свою реликвию сами.

— Тогда приготовься к тому, что это будет продолжаться долго и не всегда приятно… — молвил Леголас. — Хотя в одном можешь не сомневаться: сколько бы не продлились эти поиски, я и верные мне эльфы будем с тобой до самого конца!

— А я в этом и не сомневаюсь, — тепло улыбнулся Гимли и с признательностью посмотрел в ясные глаза своего друга.

Как ни странно, этот разговор приободрил Гимли, и после привала он шёл с ещё большей решимостью вернуть драгоценный Кристалл. На душе у него посветлело, и даже лес не казался ему таким тёмным, как раньше.

Однако того же самого нельзя было сказать о прочих гномах. Любой лес действовал на них угнетающе, а уж Сумеречье подавно. Да ещё дождь, непрекращающийся уже второй день, тоже не способствовал улучшению настроения. И если вчера он не мог проникнуть сквозь густые кроны деревьев и намочил путешественников лишь на поляне во время боя с нежитью, то сегодня всё изменилось. Вероятно, сплошные потоки воды, безостановочно низвергавшиеся с небес, основательно пропитали жёсткую листву местных деревьев, отчего она в конце концов начала пропускать влагу вниз. И теперь вся компания шла уже под постоянным обстрелом не только капель, но даже целых струй воды. Это обстоятельство в конце концов заставило продрогших горемык достать из сумок свои непромокаемые плащи, снятые на днях из-за царившей в лесу духоты, и дальше идти уже в них.

Да только плащи не могли защитить от дождя землю, которая очень быстро превратилась в чёрную пузырящуюся грязь. Неловкие гномы то и дело поскальзывались на ней, а иногда и падали, из-за чего продвижение отряда ещё больше замедлялось. И это притом, что легконогие эльфы совершенно не испытывали затруднений даже в таких условиях.

Вот так и проходил этот, уже шестой, день погони. Считай, неделя в пути, а к своей цели преследователи так и не приблизились. Зато поток различных неприятностей на их пути не иссякал. Это были не только пауки-мертвяки, которых наши бедолаги уже приноровились если не уничтожать, то вовремя избегать, но и разные другие сложности. Так, во время обеденного привала несколько гномов, в числе которых оказался и Бифур, вдруг ни с того ни с сего упали в обморок. Остальные страшно переполошились и принялись тормошить их, пытаясь привести в сознание. Первым очнулся Бифур.

— Брат, ты как себя чувствуешь? — склонился к его лицу Бофур.

Бифур приоткрыл глаза, обвёл мутным взглядом столпившихся вокруг него товарищей и слабым голосом произнёс:

— Голова кружится… И болит… вот здесь… — он отвернул ворот на шее, и все увидели там длинную царапину, которой его накануне наградил один из мертвяков.

Вчера она выглядела совсем безобидной, но сегодня почему-то загноилась, почернела и источала весьма ощутимый неприятный запах.

— Как странно… Похоже, в кровь попала инфекция, — переглянулись эльфы.

— Да это от сырости! Вон как льёт уже почти сутки! — возразил кто-то из гномов.

Тем не менее осмотреть рану Бифура позвали ещё одного эльфа, высокого и темноволосого Вельфио́на. В королевстве Трандуила он славился искусством врачевания и потому, внимательно изучив царапину, немедленно вынес вердикт:

— Это не от сырости. В рану действительно попала инфекция, которая и вызвала заражение тканей. Я бы назвал это гангреной, но такой тип инфекции встречаю впервые! Он омерзителен и неестественен и от него явственно веет какой-то дурной магией. Той самой магией, что призвала к жизни давно умерших пауков…

— Тогда, похоже, эта зараза поразила и всех остальных гномов, кого эти пауки поцарапали, — заметил с явным беспокойством Леголас.

— Подозреваю, что и их тоже… — уронил Вельфион и подошёл к другому очнувшемуся гному.

Вскоре он осмотрел всех пострадавших и, к великому огорчению Гимли, подтвердил своё предположение.

— Возможно ли исцелить эту болезнь? — поинтересовался тот у Вельфиона.

— Не могу сказать, — задумчиво покачал головой эльф. — Мне не приходилось ещё лечить такие раны. Но я попробую. Только мне понадобится огонь…

Делать нечего, пришлось путникам развести небольшой костерок под навесом из веток, чтобы знахарь мог приготовить там нужное лекарство — целебную пасту и живительный настой из каких-то пахучих трав, нашедшихся в его сумке. Но мало сказать «приготовить». Не успел костёр разгореться, как на его запах начали сбегаться пауки-переростки. Это вынудило остальных путешественников расположиться вокруг Вельфиона и его пациентов двойным кольцом, чтобы защитить их от нежданных гостей. К счастью, дождь к тому моменту стал значительно ослабевать, так что гномам и эльфам не потребовалось бороться ещё и с ним.

В итоге на всё это действо ушло около двух часов. За это время защитники Вельфиона успели сразить более тридцати паучьих мертвецов, зато и раненым гномам значительно полегчало. Вельфион смазал их царапины своей пастой, потом перевязал тряпками, напоследок напоил пострадавших горячим настоем, и вот уже они снова готовы выступать в дорогу.

После некоторого колебания Гимли и Леголас поддались их уговорам, и отряд продолжил преследование. Но теперь он шёл гораздо аккуратнее, ибо у только что исцелённых гномов всё ещё наблюдались периодические приступы головокружения и слабости.

И это притом, что лес наконец-то начал редеть. Сперва это было не очень заметно, однако через несколько часов пространство как будто расширилось, а в вышине то и дело промелькивали светлые просветы. Хотя идти от этого не стало легче — моросящий дождь теперь легко проникал в эти дыры, образуя на осклизлой земле многочисленные ручьи и лужи. Шлёпая по ним, гномы частенько проваливались в скрытые под мутной водой рытвины, и таким образом очень быстро замочили всю обувь. К этому стоит добавить и оживших пауков-мертвяков, которые продолжали встречаться путникам, часто в самый неподходящий момент. Потому неудивительно, что всё это со временем стало вызывать у гномов лишь глухое раздражение.

— Это самый гнусный осенний сезон на моей памяти! — в сердцах воскликнул Дори, выбираясь с помощью Нори из очередной подводной ямы и вытряхивая из сапога противную грязную жижу.

— Хм, осенний, говоришь, — скривился его брат. — По мне, так это не столько осенний, сколько самый настоящий мёртвый сезон! Куда ни глянешь, отовсюду нежить лезет…

— Этому невидимому поганцу лучше не попадаться мне в руки — я всю душу из него вытрясу! — продолжал ворчать Дори.

— Полагаю, он и сам это прекрасно понимает, оттого и резвый такой, даже с раной в боку…

После этого разговора дорога как-то сразу пошла под уклон, и вскоре отряд очутился в глубокой тёмной низине, почти полностью затопленной водой. Многочисленные ручьи, образованные в результате дождя, стекались в неё, явив взорам путников настоящее озеро. Очень толстые и старые дуплистые деревья уныло стояли в нём разрозненными группами, заслонив небо огромными кронами без единого просвета. Между ними неподвижно застыли ломаные копья камыша, а в воздухе сильно пахло тиной и стоячей водой.

— Что-то не хочется мне туда лезть, — мрачно уронил Гимли, вместе со всеми остановившись на берегу озера.

— Согласен с тобой, — ответил вставший рядом Двалин. — Похоже, тут частенько после дождей скапливается вода, а значит, озеро на поверку вполне может оказаться болотом — чуешь, как здесь пахнет?

— А это и есть болото, — подтвердил его догадку Леголас, придирчиво оглядывая низину.

— Одно хорошо: дождь сюда не проникает, — заметил Бифур, посмотрев вверх.

Но лезть в озеро никому и не пришлось — похититель почему-то не попёр, по обыкновению, напрямик, а свернул влево. Туда отряд и направился вдоль берега.

Уже вечерело, а потому снаружи стало постепенно смеркаться. В низине же темнота начала сгущаться ещё быстрее, вынуждая путешественников поторапливаться — они совсем не горели желанием провести ночь в столь неприятном месте. Вдобавок у всех появилось ощущение постороннего и очень недоброго взгляда, исходившего со стороны озера.

— Как далеко простирается эта низина? — поинтересовался у Леголаса Гимли, нервно озираясь по сторонам.

— Насколько помню, в поперечнике она достигает нескольких миль — к ночи мы должны выбраться отсюда, — успокоил тот друга.

— Хорошо бы, а то мне тут что-то не по себе…

— Ты тоже это почуял? — понизив голос, спросил Леголас.

— Что именно? — покосился на него Гимли.

— Взгляд. Чей-то пристальный взгляд. Он мне, наверное, уже дыру в спине прожёг своей злобой! И это точно не наши, — эльф повернул голову и слегка кивнул на шедших сзади них соратников по несчастью.

— Выходит, мне не померещилось, — вздохнул Гимли. — И кто это может быть?..

Договорить он не успел, ибо сзади вдруг кто-то встревоженно крикнул:

— Берегись!

Гимли обернулся и успел увидеть, как один из гномов Эребора, шедший в нескольких ярдах позади, с силой оттолкнул в сторону ближайшего к себе товарища и сам прыгнул следом. Тотчас в том самом месте земля вдруг взбугрилась, и наружу высунулась уже знакомая паучья голова с фиолетовыми глазами-фонарями. А ещё через миг тренькнула тетива лука, и в омерзительное рыло воткнулась эльфийская стрела.

— К бою! — вскричал Леголас, перезаряжая лук. — Тут есть и другие!

И действительно, не успел Гимли сорвать с ремешка свой топор, как сбоку от него с хрустом раздвигаемой почвы выглянул ещё один мертвяк. Гимли с хэканьем вогнал в него лезвие и сразу же скакнул в сторону — прямо у него под ногами вдруг начала проседать земля. Вскоре оттуда показались когтистые суставчатые лапы нового дохляка, принявшиеся шустро расширять проход. Гимли не стал ждать, когда тварь выберется целиком, а мгновенно перерубил ей конечности и после этого добил ударом в голову.

Тем временем нежить стала вылезать из земли практически по всему берегу, в результате чего в сражение оказался втянутым уже весь отряд. Шум голосов и ударов мгновенно наполнил окрестности, а потому вскорости следовало ожидать появления членистоногих мертвецов ещё и из окружающей чащобы.

Так оно и случилось. Не успели путешественники уничтожить пауков возле озера, как из леса с яростным шипеньем повалила очередная нечисть — волна за волной, сотни огромных волосатых туш. Их омерзительная речь снова была полна ярости и алчного вожделения:

ВРАГ! ВРАГ!

НАШ! НАШ!

ЖИВЬЁМ! ЖИВЬЁМ!

СОЖРЁМ! СОЖРЁМ!

Вынужденные теперь биться на два фронта, гномы уже не успевали отражать все атаки. Поэтому эльфы, изрядно проредив на расстоянии первую волну пауков у леса, моментально переключились на ещё не истреблённую нежить на берегу озера. Но очень скоро они растратили все свои стрелы и вынуждены были вступить в ближний бой с мечами и кинжалами в руках.

Расправившись с этими мертвяками, вторую волну храбрецы встречали уже в едином строю. Перемазанные с ног до головы смердящими останками пауков, они стойко выдержали и этот смертоносный вал, отделавшись лишь несколькими царапинами. Однако поток монстров не ослабевал. Более того, нежить стала прыгать на путешественников сверху — с деревьев, несмотря на то, что их ветви располагались довольно высоко над землёй. Оттуда же она пыталась забрасывать путников и своей гнилой паутиной, что, конечно, не являлось серьёзной угрозой, но в бою всё же мешало. От таких высотных прыжков некоторые гномы не смогли устоять на ногах и вместе с вцепившимися в них пауками валились на землю.

Одним из таких гномов оказался и Двалин. Упав навзничь, он ненароком выронил свой молот и теперь пытался руками сдержать бешено рвущуюся к его горлу клыкасто-глазастую башку. Это ему удалось, и, улучив момент, он выхватил широкий походный нож и одним ударом отсёк пауку голову. Тварь дико затряслась, заскребла лапами по земле и, обдав Двалина гнилой кровью из раны, затихла. Отбросив в сторону тяжёлую тушу, гном отёр латной рукавицей замаранную грудь и тяжело поднялся на ноги.

Но не успел он перевести дух, как ближайшие к нему кусты затрещали, и оттуда с огромной скоростью метнулся огромный волосатый клубок, с двумя лиловыми буркалами впереди. Двалин едва успел выставить в защитном жесте руки, как паук с чудовищной силой врезался в него. Удар оказался настолько силён, что Двалин подлетел в воздух и с криком рухнул в озеро в нескольких ярдах от берега. Впрочем, там оказалось неглубоко, и, ощутив под собой почву, гном сразу же попытался подняться. Однако его ноги тут же провалились во что-то мягкое и ко всему ещё намертво увязли. Оказавшись в результате этого по грудь в воде, Двалин стал энергично загребать руками, силясь освободиться из ловушки, но от этих движений лишь ещё больше просел в липкий ил.

— Эй! Кто-нибудь! На помощь! — крикнул он, поняв, что самому ему не выбраться. — Помогите!.. Тону!..

Однако в шуме сражения да ещё в глубоком сумраке его никто не заметил и не услышал. Вот тогда жуткий страх пронзил отважное сердце гнома ледяной стрелой. Двалин в панике завертел головой по сторонам и к своей великой радости увидел позади себя длинный кривой сук, протянувшийся от дряхлого древесного исполина, доживавшего свой век неподалёку.

Кое-как извернувшись, могучий гном ухватился за ветку одной рукой и начал осторожно поворачиваться к ней всем корпусом, намереваясь взяться за неё уже обеими руками. Ветка была полностью сухой и угрожающе заскрипела. Но Двалина это не остановило, он лишь мысленно взмолился, чтобы сук выдержал. В конце концов ему удалось немного развернуться, после чего он попытался подтянуться к спасительной ветви. И сразу же почувствовал, как цепкая подводная западня поддалась и немного отпустила его ноги.

Ободрённый успехом, Двалин снова напряг мышцы и, обливаясь по́том и дрожа от непомерного усилия, стал потихоньку, дюйм[4] за дюймом, подтягивать тело к ветке. Он настолько сосредоточился на этом занятии, что поначалу даже не обратил внимания на странный шорох, раздавшийся на дереве выше него. Но когда шорох вскоре повторился, Двалин невольно вскинул голову и замер с расширенными от ужаса глазами. В большом дупле, что маячило чёрным провалом в дюжине футов над ним, он отчётливо рассмотрел два громадных выпуклых глаза. Они источали бледный белесый свет и разглядывали его с жадным интересом.

Эти глаза живо напомнили Двалину его первый поход через Сумеречье. Напомнили и до смерти напугали. Да так, что он не заметил, как его руки с огромной силой сжали сук, за который он держался. И вот это-то усилие оказалось уже чрезмерным: оглушительно затрещав, сук вдруг обломился посередине, и Двалин тяжело плюхнулся обратно в трясину.

— А-а-а… — только и успел он крикнуть, прежде чем с головой погрузился в воду.

Однако в последний момент он ощутил, как что-то необычайно липкое и прочное захватило его торчащие над водой руки и с невероятной силой вздёрнуло вверх. Миг — и вот Двалин уже вылетает обратно из озера, даже воды не успел наглотаться. Судорожно вздохнув, он поднял глаза и увидел, что его руки оплетены парой толстых паутинных нитей, которые с потрясающей скоростью подтягивали к себе два здоровенных паучища. Наполовину высунувшись из своих дупел, расположенных в соседствующих деревьях, они словно бы соревновались, кто быстрее завладеет добычей.

— Свежая дичь, ням-ням! — противно скрипел один, тараща свои жуткие глаза на Двалина.

— Моя, она моя! — свистел второй, нетерпеливо подпрыгивая на месте в предвкушении лакомства.

И хоть Двалин не понял ни слова, он прекрасно сознавал, чем для него может закончиться близкая встреча с этими чудовищами.

— Эй, пошли вон! Кыш!!! — хотел он грозно крикнуть на пауков.

Однако от всех этих переживаний из его горла вырвался лишь жалкий писк.

— Не трогайте меня!.. Я тощий!.. Я больной!.. Я несъедобный!.. — предпринял он тогда вторую попытку, одновременно пытаясь высвободиться из пут.

— Съедобный, ещё какой съедобный! И такой тяжёлый, такой тёплый, такой ароматный! Вкусняшка! — шелестели пауки.

Как уже сообразил Двалин, эти отродья Шелоб были вполне себе живыми. Теми немногими, кто уцелел ещё в Сумеречье.

Наконец они подтащили его на высоту своих дупел, и бедный гном повис меж ними, болтаясь на нитях, как распятый.

— Какой упитанный! — проскрипел первый паук и стал тянуть Двалина к себе.

— Мне не терпится подкрепиться! — просвистел второй и в свою очередь начал тянуть гнома на себя.

Слыша, как у него хрустят кости, и чувствуя, что его сейчас разорвут на две части, Двалин изо всех сил сжал зубы, чтобы не закричать от боли. И в этот момент он уловил ещё один свист, который не спутал бы ни с каким другим. От скрипучего посвиста пауков-переростков он отличался особенным жужжанием и тембром. Следом за этим свистом раздался глухой удар, и первый паук вдруг мешком вывалился из дупла прямо в болото — Двалин успел разглядеть, что из его головы торчала эльфийская стрела! Разумеется, нить, которой паук держал за одну руку Двалина, он выпустил, и гном немедленно стал падать. Но не вертикально вниз, а по широкой дуге, так как второй паук продолжал удерживать его своей паутиной.

— Куда?.. Куда?.. — разочарованно засвистел этот членистоногий, наблюдая за стремительным падением-полётом Двалина. — Вернись, я ещё не покушал!..

Но Двалин его уже не слышал. В эти секунды он по инерции нёсся над самой водой в направлении берега и внезапно почуял, что и вторая нить ослабла. Оглянувшись, он успел заметить, как с дерева в болото шлёпнулся второй паук, а затем и сам с громким плеском вошёл в воду. Однако не погрузился в неё, как ожидал, а кубарем выкатился на берег — в том месте, где он упал, оказалось довольно мелко и совсем не вязко.

Не успел Двалин придти в себя, а его уже поднимали на ноги чьи-то заботливые руки. Тряхнув головой, гном наконец совладал с головокружением и увидел, что его с двух сторон поддерживают Леголас и Сэл Мулад.

— Ты в порядке? — поинтересовался первый.

Двалин качнул головой и что-то невнятно пробормотал. Эльфы поняли это как утверждение. Бегло осмотрев гнома сверху донизу, они кинжалами срезали с него паутину и отбросили её в озеро, где на воде покачивались два свежих паучьих трупа.

Тем временем битва на берегу уже почти завершилась, и путешественники добивали последних мертвяков. В этот раз схватка оказалась необычайно жестокой, поэтому одними царапинами гномы уже не отделались — четырём из них пауки всё же ухитрились нанести когтями глубокие раны в руки либо ноги, а ещё одного даже укусили в шею. Наверное, пострадавших среди них было бы гораздо больше, если б они не облачились перед походом в кольчуги, шлемы и прочее броневое снаряжение. У эльфов же пострадала лишь одежда, забрызганная ошмётками нежити. Впрочем, при их изумительной ловкости ничего иного и не следовало ожидать.

Наконец с последними пауками покончили, и отряд стал обходить поле боя — эльфы собирали свои стрелы, а гномы проверяли, вся ли нечисть упокоена. После этого преследователи поспешили покинуть ратное место. Помогая раненым идти, они удалились от озера на несколько сотен ярдов и встали лагерем под большими раскидистыми дубами. Так как Вельфион собирался опять лечить пострадавших, то Гимли с Леголасом позволили товарищам развести костры. Сегодня все они изрядно устали — и морально, и физически, а огонь и горячая пища были способны укрепить их в обоих случаях. К тому же дождь уже кончился, и все намеревались этим воспользоваться, дабы как следует подсушить свою одежду.

Разумеется, чтобы никто чересчур не расслаблялся, Гимли с Леголасом назначили караульных, а остальных, кто не был ранен, заставили соорудить по периметру лагеря временные заграждения из ветвей и поваленных стволов деревьев, выставив перед ними остриями наружу длинные колья. Лишь после этого запылали в глубоких ямках костры, и путники смогли заняться ужином и бытовыми делами.

Как раз во время трапезы, когда все обсуждали недавнее сражение, Двалин смог узнать детали своего спасения. Оказывается, первым его заметил Сэл Мулад — в тот самый момент, когда сломалась ветка, за которую держался гном. Эльф дал знать об этом Леголасу, после чего они выдернули стрелы из ближайших тел мертвяков и, дождавшись нужного момента, подстрелили пауков. При этом они всё рассчитали так, что Двалин без каких-либо осложнений оказался в безопасности на берегу.

Выслушав их рассказ, эреборец впечатлённо крякнул, а потом уронил:

— Стало быть, спасли вы меня. Спасибо, что ещё сказать! Теперь я ваш должник…

— Не стоит, — отмахнулся Сэл Мулад. — Мы делаем одно дело, и счёты тут не уместны.

— И всё же я вам теперь обязан, — упрямо тряхнул бородой гном.

— Не переживай, сосед, я уверен, скоро тебе представится случай ответить нам той же монетой, — проговорил Леголас.

На это Двалин лишь вздохнул, ибо понимал, что в свете текущих обстоятельств такой прогноз, скорее всего, окажется пророческим. А вот сидевший рядом с ним Гимли улыбнулся. Он радовался, что и сегодня отряд относительно легко отделался. Несколько раненых при таком кипении страстей — это настоящее везение. Хотя, если честно, о подобном раскладе вообще никто не думал, когда погоня только начиналась…

Вспомнив о пострадавших, Гимли оглянулся на костёр Вельфиона. Тот уже сварил свои лекарства и сейчас вовсю хлопотал над ранеными, которые расположились там же. И если поцарапанные выглядели ещё сносно и спокойно сидели у огня, то укушенный лежал весь в поту и бредил. Трупный яд уже начал действовать, и его шея представляла собой страшное зрелище: почерневшая, распухшая, сочащаяся зловонным гноем… Повторив ту же самую лечебную процедуру, что он проделал на днях с первыми ранеными, знахарь в завершение дал выпить всем больным какого-то живительного настоя. Аромат от него уже давно растекался по всему лагерю, прогоняя из утомлённых сердец уныние и страхи и вселяя взамен надежду и бодрость.

В общем эта ночь прошла вполне спокойно. Дозорные эльфы, по обыкновению, подстрелили с дюжину пауков-мертвяков, пытавшихся приблизиться к лагерю, и этим всё ограничилось. Правда, здесь обозначился один нюанс: среди сражённых тварей оказалась пара пауков, которых вчера убили на озере Леголас с Сэл Муладом, когда спасали Двалина. По словам караульных, глаза этих оживших монстров светились, как и у всей прочей нежити, лиловым огнём…

— Как же так? Вы же их сразили только вчера — я сам видел! — воскликнул Двалин, когда узнал об этом.

— А вот они взяли и ожили, — задумчиво молвил Леголас. — Хотя слово «ожили» в данном случае не совсем корректная формулировка.

— Похоже, магия вора способна превращать в ходячих мертвецов не только старые останки, но и совсем свежие… — заметил Гимли.

— Получается, что так, — кивнул Леголас. — Вопрос лишь в сроках такого «воскрешения».

— Вот поэтому, друзья, постарайтесь раньше времени не окочуриться! — веско произнёс Дори, оглядывая всех собравшихся. — Не думаю, что кому-либо из нас захочется однажды ночью столкнуться нос к носу с ожившим трупом своего друга или родича…

— Ну, ещё неизвестно, способно ли это поганое колдовство так воздействовать на павших гномов и эльфов, — сказал Бофур. — Хотелось бы верить, что нет.

— Надеюсь, мы этого никогда не узнаем, — тихо уронил стоявший несколько в стороне Вельфион.

А вскоре отряд покинул свою уютную стоянку и, ведомый разведчиками, снова двинулся по следам похитителя Аркенстона. Правда, для этого пришлось вернуться к злополучному озеру и опять идти вдоль его берега. Только теперь все были настороже и не выпускали из рук оружия. К слову, никаких новых оживших мертвяков там не оказалось, и путники смогли совершенно беспрепятственно миновать это место. Следы незримого вора вновь вели на юг, хотя из-за вчерашней вынужденной задержки у озера преследователи отстали от него ещё на несколько часов. Плюс к этому наличие у них раненых, которые хоть и шли на поправку, но всё ещё страдали повышенной слабостью и утомляемостью, из-за чего отряд нынче тащился как черепаха, в том числе и по причине частых остановок.

Тем не менее спустя пару часов путешественники достигли южной оконечности низины, поднялись по её пологому склону и далее некоторое время шли уже по более-менее ровной поверхности. К их немалому облегчению, лес здесь стал более просторным и светлым, а в воздухе наконец-то повеяло свежестью и прохладой. Вдобавок куда-то пропали чёрные белки и бурундуки, зато объявились их вполне обычные сородичи и прочая мелкая живность. Впрочем, эти зверюшки по-прежнему норовили удрать подальше от мест, где проходил незримый воришка, но само их появление уже значительно ободрило путников. К тому же это представлялось крайне важным в плане пропитания, ибо съестные припасы отряда неумолимо таяли с каждым днём.

Также, к вящей радости путешественников, как-то совершенно незаметно исчезли все нетопыри, а в тишине леса всё чаще и чаще стали звучать жизнерадостные голоса птиц. Кроме этого, все отметили и увеличенное число насекомых. Пока это были в основном вездесущие мотыльки и мухи, но иногда попадались и жуки с муравьями.

Конечно, никуда не делась и нежить, но встречалась она теперь всё реже и реже и уже не в таких огромных количествах. Поэтому отряд следовал за вором, никуда не сворачивая, и уничтожал мертвяков мимоходом.

А во второй половине дня все невольно заметили, что начал меняться и окружающий ландшафт. Отныне на пути то и дело возникали различные взгорки, которые тут же сменялись неглубокими низинами или оврагами. И так продолжалось довольно долго, пока путники не сообразили, что дорога уже всё время идёт вверх. Сначала это не особенно было заметно, но постоянство этого уклона красноречивее любых слов говорило о повышении рельефа.

И действительно, на закате дня отряд внезапно вышел на открытое пространство и обнаружил, что стоит на вершине невысокого холма с пологим северным склоном и довольно крутым юго-восточным. Сильный ветер, гнавший по бездонному небу белоснежные громады облаков, тут же ласково взъерошил путникам волосы, игриво растрепал им плащи — словно приветствовал их после долгой разлуки. И те ответили ему блаженными улыбками. Ладно, эльфы, до самозабвения обожавшие небо, но даже гномы — любители всевозможных пещер и подземелий — поняли сейчас, насколько тяжко было им находиться в душном лесу без единого проблеска звёзд и солнечного света.

Лишь спустя пару минут, насладившись этим зрелищем и надышавшись чистейшим воздухом, они заставили себя опустить глаза, чтобы обозреть окрестности. Как оказалось, несмотря на скромную высоту холма, отсюда перед путешественниками открывался грандиозный вид на многие мили вокруг. Но на севере, востоке и западе он был совершенно одинаков и однообразен — там простиралось бескрайнее золотисто-зелёное море леса. А вот к югу от холма, примерно в двух лигах[5] от него, возвышался живописный горный хребет, озарённый на западе заходящим красным солнцем. Протянувшись на десятки миль с запада на восток, он был густо покрыт хвойным лесом, отчего казался тёмным и неприветливым на севере и словно залитым кровью на западе.

При виде этих гор Леголас вышел вперёд, простёр руку в их направлении и произнёс:

— Вот мы и достигли южной границы наших владений. Перед нами, друзья, Эмин Дуир, или, как их ещё называют, Тёмные Горы. Старые и коварные вершины, таящие в себе не одну тайну. И хотя здесь постоянно находятся эльфийские стражи и беорнинги, всё равно будьте бдительны — в этих краях до сих пор можно встретить весьма неприятные сюрпризы из самой глубокой древности. Ну а сейчас нам лучше уйти с открытого места…

Сказав так, он дал команду выступать, и отряд начал торопливо спускаться с холма по его юго-западному склону.

[1] Здесь имеется в виду Саурон (авт.)

[2] Орками и гоблинами в Средиземье именовали, по сути, один и тот же народ, так что эти названия являлись синонимами.

[3] Лембас — дорожный хлеб эльфов. Обладал изысканным вкусом и сильным бодрящим эффектом. При этом лембас не столько утолял голод, сколько в значительной мере его притуплял. У каждого племени эльфов был свой рецепт приготовления и хранения этого хлеба.

[4] Дюйм — единица измерения длины, равная 2,54 см.

[5] Лига — единица измерения расстояния, равная 3-м милям или 4828 метрам.