Глава 13. Таинственный незнакомец

1527 г. от заселения Мидгарда, западное побережье Лапии

Торговый барк неторопливо плыл к берегу, густо усыпанному домами. На левом борту сверкало позолотой название «Мейдоголда», на носу рассекал воду деревянный дельфин. Из-за гор просачивались искристые лучи восходящего солнца, играя бликами на безмятежной глади. Пелена полупрозрачной дымки скрывали чернеющие на глубине скалы. Барк легко проскальзывал между ними, словно парил, ловя в паруса ветер. Зимняя стылость пробирала до костей. Микаш плотнее кутался в плащ, прижимаясь к фальшборту.

На след принцесски они напали в кундском Гульборге, чтобы тут же потерять в дремучей Докулайской долине. Микаш насилу уломал Йордена искать дальше, даже внушение в ход пошло, хотя по уму следовало отправить их домой и ехать одному. Снова сесть на хвост беглецам удалось лишь в лапийском Вижборге. Выходило, что принцесска с братом опережают их на пару недель.

Воодушевлённые, Йорден с наперсниками прибавили ходу до самого Гартленда. Здесь пришлось задуматься. Микаш предлагал идти через перевал. Чуткая на погоду интуиция подсказывала, что они успеют спуститься с гор до снегопадов. Да и принцесска с братом вряд ли бы сунулись к матросне: с бабами, которых они буквально носом чуяли, разговор на море короткий. Если близнецы Веломри смогли добраться так далеко, то в уме им не откажешь. Но разве Йорден будет слушать «дворнягу»? К тому же Дражен снова подначил ввязаться в авантюру, вообразив себя морским волком. Когда-нибудь он доиграется, когда-нибудь, когда Микаша рядом не окажется, чтобы всех спасти…

Высокородные отвалили пройдошливому капитану торгового судна баснословную сумму, чтобы тот довёз их до Урсалии. Нет, в городе за него ручались: с лихим людом не якшается и дела ведёт честно. Но переменчивая морская стихия доверия не внушала. Стоило выйти из порта, как началась качка. Йорден с Драженом зелёными провалялись в каюте все плавание, выходили, только чтобы стошнить за борт под хохот моряков. Один Фанник был свеж как огурчик — дитя воды, повезло, можно сказать. Микашу же пришлось перепробовать несколько техник концентрации, чтобы не штормило вместе со всеми. Небо над головой, простор и свежий воздух помогли: через пару часов он обвыкся настолько, что смог спокойно прогуливаться по качающейся палубе.

Микаш ночевал с матросами в кубрике, а не в господских каютах. После пары кружек пива и нескольких партий в кости они приняли его за своего: были щедры на разговоры, шутили и балагурили, покровительственно хлопали по плечу и уважительно кивали, когда он отвечал им в такой же запанибратской манере. А какие песни затягивали, ммм! Сразу вспоминались другие, сельские песни, что летели над полем во время жатвы в знойные летние дни.

Микаш с неподдельным любопытством интересовался корабельным ремеслом. Голова кружилась от сложных названий: брамсель, стаксель, кливер, форштевень — новые знания с трудом укладывались в общую картину, но через пару дней Микаш примерно представлял себе, как устроена эта сложная махина.

— Что, морячков моих досматриваете? — шутливо обратился к нему боцман, солидный дядька с выдубленным ветрами лицом.

— Да вот подумываю ремесло сменить.

— Неужто рыцарем быть надоело?

— Для рыцарства я родом не вышел, так, прислуживаю просто.

Боцман задумчиво хмыкнул:

— Ну ты парень крепкий. Может, и сгодишься, если по мачтам лазить не страшно.

— Ко всему можно привыкнуть.

— И ещё у нас капитан очень подозрительный. Если и берёт кого нового, то тщательно проверяет, — боцман кивнул на долговязую фигуру на шканцах.

Сайлус Дикферссон — так он представлялся. Занимательная личность.

— Давно с ним плаваете?

— Да с самого начала, он меня первого взял, — у боцмана развязался язык, а Микашу только это и нужно было. — Славный малый, строгий, но справедливый. Удачливый, как тот морской колдун. Сколько штормов с ним повидал, ни разу даже паруса не порвали. А как он лихо проходит между рифами — зрелище на все времена. Будто воды совсем не касается — по воздуху летит.

— Удивительно!

— Да!

Закравшиеся при первой встрече подозрения только усиливались. Микаш и сам не знал, зачем лезет в это дело. Может, охотничье чутьё покоя не давало, а может, просто было скучно.

Когда капитан спустился на палубу, чтобы поговорить со своими помощниками, Микаш присмотрелся внимательней. Не к внешности, конечно, она была вполне заурядной: выбивающиеся из-под чёрного платка засаленные волосы зеленовато-бурого оттенка, тёмные глаза, впалые щёки, резко очерченные скулы и подбородок. Сам сухощавый, жилистый. На вид молодой — больше тридцати и не дашь. Только пахло от него странно, едкой солью, даже сильнее, чем от рыбы и морской воды. Но больше волновала скрытая непроницаемой дымкой аура. На первый взгляд ничего необычного, но говорилось же в Кодексе не полагаться слепо на привычные методы. Если совместить все смутные ощущения и знания, пристально вглядеться, то в глубине этого тумана можно различить силуэт чего-то невообразимого. По спине бежали мурашки, и разум отказывался воспринимать, что это действительно существует и находится на расстоянии вытянутой руки.

— Какие-то проблемы? — обратился к Микашу капитан, катая между зубов бурую нитку водоросли.

— Возможно. Как давно вы управляете этим судном?

— Семь лет без малого.

— А в море ходите?

— Всю жизнь, как мой отец и отец моего отца. Море у меня в крови.

Микаш задумчиво прищурился.

— Так вы, похоже, много где бывали.

— Да почти везде.

— И многое повидали?

Сайлус пожал плечами.

— Слышали когда-нибудь про демонов-фоморов?

— Морских колдунов? Бабьи сказки. Если они и есть, то не покидают глубинных вод и до людей им дела нет.

Микаш усмехнулся.

— Всё-то вы знаете. А знаете, как часто вас самого морским колдуном называют, м? Удачлив, ловко с кораблём управляется, девятый вал стороной обходит. Не слишком ли для семейного ремесла?

— Сумеречники! — Сайлус выплюнул водоросль и, пихнув Микаша в спину, направил в свою каюту.

Стоило ступить внутрь, капитан запер дверь на засов. В узкую комнатуху вмещались только кровать и маленький стол с единственным стулом, на котором висела одежда. Спёртый воздух душил. Капитан оценивал Микаша хищным пронизывающим взглядом, упираясь спиной в дверь. Похоже, западня. Рука по привычке искала на поясе эфес меча, но натыкалась на пустые ножны: все оружие заставили сдать при входе на корабль.

— Слушай сюда, — сказал Сайлус, сложив руки на груди. — Знаешь, как говорят: любопытство сгубило кошку? Я не демон, не колдун и не фомор, вообще не из этой сказки. Не по твоей руке, смекаешь?

Он словно приподнял завесу над своей аурой. Микаш отшатнулся. Сверху навалилась глыба настолько непомерной чужеродной силы, что дышать стало невозможно, словно она вытеснила весь воздух из комнаты. Стемнело, как во время бури. Натужно скрипели доски, готовые вот-вот надломиться от тяжести, проседал сам корабль, шёл ко дну, не выдерживая возложенного на него груза. Сайлус чихнул, и наваждение пропало.

— Не то чтобы я угрожал, хотя нет, я определённо угрожаю. Мне ничего не стоит прихлопнуть тебя, как блоху. Но у тебя сильный покровитель. Если мы с ним подерёмся, то корабль вместе с людьми пойдёт на корм гигантскому кракену. Я, конечно, смогу построить новый, но это долго, а людей жалко. Они хорошие. Не чета вам.

Микаш таращил глаза, силясь осознать, на кого наткнулся. И как с ним бороться — что важнее. Хотя можно ли — ещё вопрос.

— Ты пойми, я не злодей в этой истории. Это ваши Небесные устроили бардак — с них надо спрашивать. Я не собираюсь чужое дерьмо разгребать. Я море люблю и свой корабль. Больше мне ничего не нужно: ни людские жизни, ни их земля — тьфу на неё трижды, ни даже ваше золотишко. Я высаживаю вас в Урсалии, и мы расстаёмся навсегда без лишних вопросов. Идёт?

— У меня на родине говорят: «Моя хата с краю, ничего не знаю» — девиз для трусов, — ответил Микаш, умом понимая, что сила все же не на его стороне.

— У меня на родине говорят: «Если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя». Не лезь в дела высших сфер.

— Иначе что? Погибну?

— Поверь, твоя участь будет куда хуже смерти.

Сайлус распахнул дверь и жестом попросил Микаша на выход. На этот раз он послушался. Драться вслепую на чужой территории неблагоразумно, даже для него.

Весь остаток плавания Микаш размышлял о странном капитане, но подходить близко не решался. Можно ли закрыть глаза и забыть? Однажды Микаш уже поступил так, и всё обернулось несчастьем. Тогда нужно было вцепиться зубами и бороться из последних сил, а сейчас… сейчас он и вправду ощущал себя блохой на плече гиганта. Речи капитана были туманны и полны пугающих предзнаменований. Кто же он? Не человек и не демон.

Корабль пришвартовался в порту. Когда они спускались по трапу на дощатый настил длинного причала, Микаш все ещё думал об этом. Опустил на мостовую тяжёлые тюки, чтобы передохнуть и привыкнуть к твёрдой почве под ногами, которая всё ещё продолжала качаться, как палуба. В последний раз обернулся на довлеющую громадину корабля. Капитан ещё оставался на борту: отдавал распоряжения носильщикам и матросам. Микаш мысленно потянулся к нему и будто наяву услышал:

«Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем».

Микаш наскочил на упругий мысленный барьер и отлетел обратно. Молчание.

Йорден с наперсниками бодро вышагивали впереди, счастливые вновь ступить на сушу. Пришлось поспешить.

***

1527 г. от заселения Мидгарда, окрестности Урсалии, Лапия

В этой пещере действительно было два выхода. Мы с Асгримом шли ко второму — пустынному, узкому и затхлому. Хотя я выставляла вперёд руки, чтобы убрать с дороги паутину, она всё равно налипала на лицо и путалась в волосах. Крутые высокие ступени заворачивались серпантином. Потолок нависал так низко, что приходилось сгибаться чуть ли не пополам. Ноги уже гудели от напряжения, когда лестница упёрлась в глухую стену. Асгрим повернул потайной рычаг, и вверху открылся люк. От сладкого морозного воздуха закружилась голова. Стражник подтянулся, а потом помог вылезти и мне.

За проведённое в подземелье время снаружи сильно похолодало. Стылую землю припорошил пушистый первый снег. Ветер сушил слёзы. Небесная ширь приветствовала пурпурными облаками. Сво-бо-да! Я как пьяная завертелась на месте, раскинув руки, и засмеялась. До чего хорошо!

Щурясь в лучах заходящего солнца, я набрала пригоршню снега и принялась оттирать кровь. Асгрим переминался с ноги на ногу и нетерпеливо кашлял. Я замотала шею шарфом и последовала за стражником. У первого бревенчатого дома на высоком фундаменте он помахал рукой и растворился в сумерках.

Кожу продирал ночной холод. Я плотнее куталась в плащ и брела, куда несли ноги — подальше от злосчастных холмов! Впереди показалось большое здание с двускатной крышей, украшенной резным коньком — белое привидение на фоне густеющей ночной мглы. Это голубиная станция, здесь отправляют послания во все уголки Мидгарда.

Я привалилась к стене дома, чтобы перевести дыхание. Круглые бревна впивались в лопатки так же больно, как камень в гостевом зале подземного дворца. Вейас остался там, потерянный, чужой… Хмельная весёлость обернулась всхлипами. Почему он наговорил мне столько пошлостей? Я ведь не давала ему повода так думать… или давала? Может, не он сошёл с ума, а я. Я не должна ластиться к нему, цепляться и тащить ко дну вместе с собой. Кто я такая, чтобы ступать на нетореную тропу и спорить с судьбой?

Перед мысленным взором, как осязаемый, возник образ брата: стройная фигура, правильные черты. Глаза кристально голубые, прозрачные, как озёра Белоземья. А как он улыбается! Обаятельно и лукаво, задорные ямочки проступают на щеках, тонкие складочки собираются в уголках прищуренных век. Серебристым ковылём курчавятся вихры на висках. Тёплый дурашливый голос звенит золотым смехом.

Нужно написать отцу и попросить помощи. Да, меня выдадут замуж, и я никогда не увижу Хельхейм, но я готова пожертвовать мечтами и волей ради того, чтобы вернуть брату жизнь. Пускай он будет счастлив.

Шагнув в глухую безнадёгу, я врезалась в спину прохожего.

— Простите, — пробормотала, глядя под ноги.

— Моя вина. Вы не ушиблись? — ответил приятный мужской голос с шелковистой хрипотцой.

Я подняла взгляд. Незнакомец был выше меня почти на голову. Широкие плечи укрывал подбитый волчьим мехом плащ. На стройных ногах ботфорты. Курчавые волосы выглядывали из-под широкополой фетровой шляпы с пером. Глубоко посаженные тёмные глаза по-лисьи щурились, на пухлых губах играла добрая улыбка. Холёное, гладко выбритое лицо, дорогая одежда — должно быть, кто-то из знати. Да и едва заметная картавость — явно не местный говор.

— Да у вас кровь! — он достал из кармана платок и вытер мою разбитую губу.

— Ничего страшного, — прикосновение заставило опомниться и отстраниться. — Я раньше поранился. Простите!

Забыв о нём, я снова направилась к голубиной станции. Сколько почтовая птица будет лететь до Ильзара? Месяц? Надеюсь, у меня хватит денег оплачивать комнату на постоялом дворе, пока не подоспеют ищейки.

— Милая госпожа, вы обронили!

Я нехотя обернулась. Незнакомец стоял в шаге от меня и протягивал книжку с тёмной обложкой. Мой дневник!

— Спасибо, — я схватила его и запихала обратно, стараясь не разглядывать изящные длинные пальцы и печатку в виде волчьей головы на одном из них. — Как вы догадались, что я девушка?

— О, так это была тайна? Простите, но с заплаканными глазами, понурыми плечами и мышиной походкой на мужчину вы совсем не похожи. Кто вас обидел?

Нет у меня времени на разговоры. Вот напишу письмо отцу и, может быть… Хотя нет, бессмысленно это. Я упрямо зашагала прочь и не заметила обледеневшую лужицу. Ноги поехали вперёд. Затылок уже почти врезался в мёрзлую землю, но вдруг меня подхватили крепкие руки.

— От судьбы не убежишь, — снова усмехнулся незнакомец, помогая подняться.

И я разрыдалась. До боли в пальцах вцепилась ему в плечи и никак не могла остановиться. Мягкие ладони нежно поглаживали спину, завораживающий голос шептал что-то ласковое и успокаивающее. Так хорошо! Прежде я бы никого к себе не подпустила, но теперь мне было так горько, больно и одиноко, что сопротивляться не хватало сил.

Случайный прохожий одарил нас любопытным взглядом, заставив опомниться. Я отступила и посмотрела незнакомцу в лицо, как собственному страху. Какие у него правильные, аристократичные черты...

— Простите.

— Извинения набили оскомину. Возьмите лучше, — он протянул платок.

Я отвернулась, чтобы вытереть слёзы. Не знала, как объясниться, и уставилась на ночное небо. Облака разошлись, и посреди чёрного поля расцвела светлым пятном полная луна. У кромки горизонта мерцала Северная звезда. Ветер подхватывал с земли порошу и кружил меленькими вихрями у самых ног.

— Давайте я проведу вас на постоялый двор. По ночам здесь лихой люд обретается, — незнакомец развернул меня к себе за плечи и заглянул в глаза.

— Демоны? — нахмурилась я, поглядывая в сторону, откуда пришла.

Казалось, из-за поворота вот-вот выступят туаты: Асгрим, Шейс, король Ниам. Эйтайни прикажет им насмехаться надо мной и бить ногами, а потом запрёт в темнице в подземном дворце навсегда. Может, она и этого незнакомца ко мне подослала? Уж слишком он хорош, чтобы быть правдой.

— И демоны тоже, — согласился он, принимая платок обратно.

Нет, он совсем другой, выше, крупнее, да и пахнет от него не приторным цветочным мёдом, а горечью полыни с чертополохом. Мне, как ни странно, нравилось.

— Я хотела письмо написать…

— Сейчас вы только чернила слезами зальёте. Выспитесь лучше. Завтра на свежую голову легче будет. А может, и вовсе ничего писать не захочется. Гляньте, там замок висит, должно быть, смотритель уже ушёл.

Я вздохнула, соглашаясь. Надеюсь, я не растеряю решимости, а туаты не вознамерятся меня вернуть. Последовала за незнакомцем. Хотя бы путь покажет, а то придётся долго блуждать в потёмках. Бдительность я старалась не терять и, спрятав ладонь в сумке, сжимала рукоять ножа. Если что, буду отбиваться. У меня ещё меч есть, правда, незаметно держать его наготове не выйдет.

— Расскажите, что вас гложет. Может, я помогу, — незнакомец снова попытался завести беседу после того, как мы в мрачном молчании миновали с десяток домов по узким улочкам.

— Как? Вы ведь не Сумеречник, — засомневалась я, разглядывая тёмные пятна на луне.

Две недели я провела в подземном дворце, а показалось, всего пару дней! Также жизнь Вейаса пролетит мимо, он и глазом моргнуть не успеет.

— А разве Сумеречники кому-то помогают? По-моему, они только деньги из простых людей тянут.

С другой стороны, а не пошёл бы он лесом? Сама дорогу найду, не маленькая. Это всего лишь захолустный городишко в захолустной стране. Вон уже и шпиль ратуши виднеется.

— Не дичитесь, а то я решу, что даже награбленных богатств Сумеречникам недостаточно, чтобы прикупить своим дочерям хороших манер, — незнакомец схватил меня за руку и заставил выпустить нож. Я хотела вырваться, закричать, но удивлённые взгляды прохожих остановили. — Да, я понял, кто вы, и даже догадался о половине вашей истории: дочка высокого лорда сбежала от жениха, но мир за пределами отцовского замка оказался ей не по зубам.

— Вы ничего обо мне не знаете! — я вырвалась. Впрочем, меня не держали.

— Так просветите меня, — он остановился и сложил руки на груди.

Надо было уйти, но ноги приросли к земле, а глаза вперились в резко очерченное в лунном свете лицо незнакомца. Тонкий, с едва заметной горбинкой нос, изогнутые брови, высокие скулы, волевой подбородок… Хорош, негодяй! Дерзкий, пронизывающий взгляд будто вызов бросает. Незнакомец прищурился в плутоватой улыбке:

— Расскажите, я умею слушать. Иногда это помогает лучше, чем меч и родовой дар.

Я сдалась. Мы устроились на деревянной лавке у входа на круглую рыночную площадь. Я говорила, пока голос не осип и не осталось больше ничего в моей жизни, о чём я не поведала бы сегодня ночью.

— Мда, вляпался ваш брат по-крупному, — присвистнул незнакомец. — Кто к холмовым шавкам в полон угодил, тому вовек под луной не гулять.

Я недоуменно нахмурилась.

— Это из сказки, няня в детстве рассказывала. Один королевич утомился с охоты и прилёг отдохнуть в ведьмином кругу из говорушек. Когда проснулся посреди ночи, хороводом вокруг него шли прекрасные темноволосые девы. Пленился он ими, протянул руки. Они спросили: «Пойдёшь с нами в подхолмовое царство?» Он согласился. После никто его не видел. Только спустя годы, когда мимо ведьминого круга проезжал экипаж нового короля, встретился им немощный старик, который клялся, что и был тем пропавшим королевичем. Он лишился памяти о годах, проведённых под холмами, а вместе с ним и разума, и вскоре умер, одинокий и убогий.

Я представила брата на месте того королевича. От тоски засосало под ложечкой.

— Я думала написать отцу, чтобы сюда прислали отряд и их угомонили.

Подозрительность незаметно притупилась. Хотелось, чтобы кто-нибудь меня спас для разнообразия, пусть даже такой странный и непонятный.

— Они не нарушат перемирие из-за парня, который остался с туатами по своей воле. Отряд сюда вышлют, только чтобы вас домой забрать, — незнакомец безнадёжно покачал головой.

— Откуда вы так хорошо осведомлены о делах ордена?

— Политика уступок — жертвование малым во имя больших целей. Ничего тайного тут нет, — незнакомец посмотрел куда-то в сторону, словно чуял, где находится дворец туатов.

— Неправильно это. Орден не должен лезть в политику. Его дело — спасать людей от демонов, невзирая ни на что.

— Боюсь, не обладай орден запасом прагматичной хитрости, его бы давно уничтожили не демоны, а наши собственные правители. Непокорную силу никто не любит, особенно когда ты находишься у неё в долгу.

Я молчала, пытаясь понять. Как же сложно! А должно быть просто: мой брат рядом со мной со свободной волей, в здравом уме и памяти. Неужели это так много?

— Вашего брата теперь только если по-тихому умыкнуть удастся. Увезти подальше, окунуть в ледяной ручей, может, дурь вся и выйдет, — продолжал между тем размышлять вслух незнакомец.

— Вы поможете? — без обиняков спросила я.

Он стушевался от моей прямоты, но быстро нашёлся:

— Если придумаю как. Идёмте, становится холодно, да и поздно уже. Скоро хозяин двора отправится спать, и вы останетесь без ночлега.

Он протянул руку, и на этот раз я приняла её без раздумий. Мы прошли вдоль мостившихся друг к другу домов и остановились возле трехэтажного здания с большой вывеской. В темноте её было не разобрать, зато в окнах горели лампадки, из-за двери доносились бодрые голоса и смех, а у порога топтались захмелевшие мужики.

— В этом захолустье ничего лучше нет, — развёл руками незнакомец. — Ступайте к хозяину — он быстро комнату подыщет. В общем зале не задерживайтесь. Публика здесь не самая приличная.

В подтверждение дверь распахнулась настежь, и на улицу кубарем вылетел сильно помятый косматый мужик. Я непроизвольно прижалась к незнакомцу.

— Проспись лучше, а потом будешь спорить, разбавляю я эль или нет! — рыкнул показавшийся на пороге коренастый мужчина в застиранном переднике. — Остальным тоже спать! Идите-идите, жёнушки, небось, уже все глаза в ночь проглядели.

Смеявшиеся до этого выпивохи недовольно загомонили и нехотя побрели в разные стороны.

— А вам чего надо? — не слишком радушно обратился к нам хозяин постоялого двора, судя по пройдошливому виду это был именно он.

— Комнату на пару ночей, — спохватилась я.

— Для извращений не сдаю, — отрезал он, глядя, как мои пальцы цепляются за локоть незнакомца. Я отступила на шаг и замотала головой:

— Вы неправильно поняли. Комнату на одного, для меня только.

— Ага, — криво усмехнулся хозяин. — Девочек постель погреть не приглашать, теперь я правильно понял?

Незнакомец тихо хохотнул у меня над ухом. Лицо словно ошпарили.

— Никаких девочек!

— Ступайте за мной. Только деньги вперёд — знаю я вас, вечно обжулить пытаетесь, скряги несчастные! — проворчал хозяин и скрылся за дверью.

Незнакомец наклонился к земле, испачкал ладони в пыли и размазал по моим щекам.

— Вот так больше на парня похожи, а то у вас кожа слишком гладкая.

Никогда не замечала...

— Не сутультесь, голову выше, иначе все будут думать, что вы что-то скрываете, — он отнял руки от моего лица и посмотрел словно в последний раз. — Ну, бывайте.

— Стойте! — я ухватила его за рукав. — Я не расслышала ваше имя.

— Я его не говорил, — он, не оборачиваясь, зашагал прочь.

— Но как же я вас найду?

Незнакомца уже и след простыл. Я потёрла щёку, которой недавно касались его ладони. Неужели он мне понравился?

***

Проводив девчонку до города, Асгрим вернулся во дворец, чтобы захватить с собой гончих. Правильно говорят длиннобородые: если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам. Выбрал троих высоких, поджарых, огненно-рыжих псов: бесстрашного Гамги с иссечённой шрамами мордой, Вейстра с непревзойдённым нюхом и крадущегося как тень, хитрого Крунинга. Снова пришлось тянуться долгим чёрным путём, чтобы, не приведи Хозяйка леса, никому на глаза не попасться. Но дворец был на удивление тих. Неужели Эйтайни так легко отпустила девчонку? Или настолько заигралась с длиннобородым щенком, что об остальном и думать не желает? Впрочем, так даже лучше.

Оказавшись на поверхности, Асгрим потащил псов ко двору, с которого пропала корова. Хорошо хоть недотёпа Шейс оставил тут тайную метку в виде цветка вереска. Магический кристалл высветил её тонким лучом. Обычная, ничем не примечательная хибара с покосившимся хлевом, в котором даже дверь не держалась. Её подпирали жердями снаружи. Покрутившись вокруг плетня, собаки взяли едва уловимый след. Потянули к лесу. Скорее всего, дурная скотинка попалась волку на зуб, но надо проверить.

Тревожное предчувствие не покидало с тех пор, как Эйтайни притащила детей Сумеречников во дворец. Может, она права: он чересчур мнителен или просто пытается отгородиться от того, что действительно мучает?

Между соснами мелькнула залитая серебристым лунным светом поляна. Асгрим дёрнул поводками, заставив собак остановиться. Воспоминания накатывали стылым туманом.

Этим летом Асгрим шёл с охоты в Утгарде замыкающим. Знал, что для принцессы пришла пора выбирать мужа. Боялся, что, когда вернётся домой, застанет её с другим и не вынесет этого.

Была такая же лунная ночь на исходе жнивенника. С северных отрогов уже веяло холодом, но на душе сохранялось скопленное за лето тепло. Асгрим тянул на волокушах богатую добычу из туш и шкур. Только радости это не приносило, да и желания вновь оказаться во дворце тоже не прибавлялось. Он ходил кругами, уговаривая себя, что просто таится от длиннобородых.

И наткнулся на ту, которую хотел видеть меньше всего. Она танцевала. Здесь, на этой поляне, словно плескалась в серебряных волнах лунного моря. Грациозные движения гибкого, как ивовые прутья, тела завораживали. Руки словно обвивали плечи, лаская нежными прикосновениями. Босые ступни беззвучно скользили по пожухлой траве, порхали мотыльками-однодневками. Лёгкая голубая ткань платья, едва слышно шурша, летела по ветру.

Асгрим не знал, на кого Эйтайни ворожила той ночью, но просидел неподвижно на краю поляны до первых лучей солнца, боясь спугнуть. Мечтал, что когда-нибудь принцесса будет танцевать только для него. Но утром она ушла и забрала с собой полную романтических надежд юность. Асгрим понял, что он простой охотник. Как бы ни был привязан к нему король, как бы близок он ни был Эйтайни, ему никогда не стать частью их семьи.

Собаки залаяли, почуяв зверя. Томное наваждение растаяло. Асгрим печально качнул головой и направился туда, куда тянули псы. Глубже в чащу, через бурелом на дно оврага, где во тьме посверкивали жёлтые глаза. Асгрим спустил псов с поводков и потянул меч из ножен. Пожалел, что не взял с собой лук. Но стая волков оказалась небольшая и предпочла побег драке. Гончие провожали их угрожающим рыком.

Асгрим подобрался ближе и присел на колени у туши, которой волки хотели поживиться. Действительно, корова. Если собаки привели сюда, значит, та самая. Следы зубов, вместе с шерстью вырваны шматы мяса, запах падали ощущается едва-едва. Значит, умерла позже, чем потерялась. Асгрим запалил ветку огнивом и принялся изучать находку. А вот это уже зацепка! Мясо-то бледное, без капли крови. Он приподнял животному голову: на шее обнаружились две небольших отметины. Ещё несколько похожих Асгрим успел разглядеть на животе у вымени, пока ветка не осыпалась пеплом.

Что ж, в кои-то веки мнительность себя оправдала. Появился чужак. Асгрим подозвал собак свистом и отправился в обратный путь. У опушки на всякий случай свернул в сторону кладбища. Царство покрытых трещинами и лишайником каменных плит хранило безмолвие. Собаки не чувствовали запаха, а снег запорошил следы, если они и были. Асгрим присел возле груды камней и коснулся спрятанного в них кристалла. Вспыхнул зеленоватой дымкой защитный полог. Печати не тронуты, контур никто не нарушал. Только не унималось предчувствие, что из молодого ельника в спину направлен недобрый взгляд. Из-за гор брызнули тусклые рассветные лучи. Нужно возвращаться. Асгрим последний раз оглянулся на лес. Собаки молчали. Он встряхнул головой и поспешил во дворец. Там его уже заждались.

— Явился? Где тебя носило всю ночь? — посыпались градом язвительные вопросы принцессы, стоило Асгриму ступить в тронный зал. — Зачем ты отпустил девчонку длиннобородых?!

Упрёки Эйтайни не трогали, но на короля, мрачно взиравшего с высокого трона, Асгрим старался не смотреть.

— После того как ты стравила её с братом, она угрожала наложить на себя руки. Сумеречники не оставили бы её смерть неотомщённой. И сомневаюсь, что они будут смотреть сквозь пальцы, как ты сводишь с ума её брата.

— Всё происходит по его воле. И он готов это подтвердить! — вспылила принцесса. — Лучше бы за собой смотрел. Как ты посмел оставить службу?!

— Я служу своему народу и своему королю, а не твоим капризам. Наверху происходит что-то подозрительное, я должен был проверить.

— Проверил? — Эйтайни криво усмехнулась, как будто знала, какой будет ответ.

— Да, я нашёл обескровленную корову в овраге.

Принцесса удивлённо вскинула бровь, но вместо неё заговорил Ниам:

— Кладбище пробудилось?

Асгрим всё так же не смел поднимать на него глаза:

— Нет, полог цел. Думаю, это чужак. Вполне вероятно, он ничего не знает о той силе, что дремлет в подземных склепах.

— Ты ослушался приказа из-за одного-единственного чужака?! — Эйтайни поджала губы, но Асгрим снова с лёгкостью выдержал её пренебрежительный взгляд и тон.

— Это Лунный Странник. Где один, там вскорости будет нашествие. Позабавившись с длиннобородыми, они перекинутся на нас, а потом явятся Сумеречники и порубят всех без разбору.

— Чушь собачья! — отмахнулась Эйтайни.

— Ты не воин, тебе не понять.

— Я твоя будущая королева, имей хоть каплю уважения!

— Хватит! — рявкнул на обоих король и встал. — Нет сил больше слушать ваши склоки! Странника надо найти, этим займётся Шейс со своим отрядом.

— Но… — попытался возразить Асгрим, однако король жестом велел молчать.

— А ты вернёшь девчонку. Не стоило её отпускать. Она слишком много знает.

Асгрим наконец поднял глаза и нехотя кивнул. Эйтайни торжествовала.

— А ты, — Ниам повернулся к дочери. Довольная улыбка сползла с её лица. — Расколдуешь мальчишку, пока не случилось беды.

— Нет! Никогда! — принцесса выкрикнула громче, чем следовало. — Если ты не дашь согласия на наш брак, мы сбежим.

Эйтайни развернулась на каблуках и выскочила в коридор — только взметнулись пышные юбки синего платья и подняли ветер.

Ниам горестно закрыл лицо руками:

— Упаси тебя Лесная хозяйка от воспитания дочерей!

— Думаете, с сыновьями будет легче? — сам не зная зачем спросил Асгрим.