Глава 12

Земля
Джули нервными, отрывистыми шагами мерила комнату. София наблюдала за разъяренной подругой, мучившейся от попыток сделать правильный выбор, если при данных условиях это представлялось возможным.
В очередной раз брюнетка бросилась к окну, надеясь найти ответ в темноте московской ночи. Слова звучали в пустоту, но Гаремова была прекрасным слушателем:
— Я не понимаю,… не понимаю. Как можно шантажировать человека смертью другого, памятью о другом, — девушка на секунду запнулась, — скорее я бы назвала это болезненными воспоминаниями, и… назначать встречу в VIP-баре.
Всплеснув руками, Джули продолжала:
— Чем кабинет не устраивает?
София лукаво улыбнулась:
— Не сравнивай обстановку.
Взрыв последовал незамедлительно:
— Обстановку для чего? Объясни мне, София, для чего? Он обещал, что оставит меня в покое, если я расскажу всё, что знаю о смерти Ричарда,… я рассказала. И что? Этот монстр назначает встречу в «Соблазне».
— Пожалуйста, успокойся.
— Не могу, потому что не понимаю происходящего, — Джули налила в бокал ром, добавила ананасовый сок, и, медленно потягивая коктейль, продолжала размышления вслух:
— Иногда мне кажется,… будто… кто-то управляет всем этим, пытаясь создать неоднозначную ситуацию… А, иногда, думаю, что несу бред.
София подошла к измученной подруге, взяла за руки, усадила рядом с собой:
— Сейчас ты ничего не можешь изменить. Милая, у нас недостаточно информации. Просто пойди туда, всё выясни и перестань мучиться.
Джули вновь вскочила, во взгляде гнев смешался с болью, воспоминаниями о Ричарде и боязнью сделать неправильный выбор:
— Пойду, и что я там буду делать? Сидеть в кабинке VIP-бара с сыном человека, который заменил мне отца и пытаться доказать сыну, что я не спала с его отцом… Во как завернула.
Гаремова посмотрела на подругу спокойным, рассудительным взглядом:
— А почему нет? Кабинки там очень даже ничего.
Фарион в бессилии опустила голову:
— Софи, ты не понимаешь, ты не присутствовала при нашем первом разговоре… Такого дикого, животного напряжения я не чувствовала никогда. Мы просто убьём друг друга.
Глаза Гаремовой стали круглыми, как блюдца:
— Животного говоришь. Дорогая, что я упустила?
Силы Джули были на исходе, подруга наотрез отказывалась понимать брюнетку. Фарион подняла полные слёз глаза на фотографию Ричарда, стоящую на журнальном столике и тихо прошептала в пустоту:
— Что мне делать с твоим сыном?
Чувство жалости не было чуждо Софии, но она слишком хорошо знала его настоящую и опасную цену, возможно, поэтому дружба девушек поражала окружающих твёрдостью и силой. Гаремова могла погасить вулкан страстей под именем Фарион, периодически грозящий затопить всех раскалённой лавой, но могла и заставить растаять лёд в «холодном», но ранимом сердце подруги. Джули же в свою очередь тонко чувствовала настроение Софии, принимала её недостатки, и говорила всё, что думает без предисловий и жалости.
Гаремова морально приготовилась, набрала воздуха в лёгкие и выдала на одном дыхании:
— Спрашиваешь, что делать с сыном? Познакомиться с ним поближе, — видя реакцию разъярённой фурии, девушка поспешила добавить, — судя по твоим рассказам, он не собирается приставать к тебе, здесь всё гораздо сложнее… поверь мне, Джули, намного глубже и сложнее…
София задумалась, изучая фотографию Ричарда:
— У такого человека и отца не может быть плохого сына.
Брюнетка издала нечленораздельный звук, на слова не хватило моральных сил.
— Джули! Соберись, отбрось обиды, эмоции и расскажи, что ты думаешь о нём, — девушка хитро улыбнулась своим мыслям, — о внешности можешь не говорить, я поняла, что это породистый самец-производитель, привлекающий потрясающим телом, недоступностью и силой.
Фарион так и осталась сидеть с открытым ртом и брезгливым выражением на лице:
— Я не говорила тебе об этом.
— Знаю, но я права, ведь так?
Тишина… пустая, ничего не значащая,… та тишина, которой не должно возникать между подругами. Гаремова сообразила это раньше Фарион, поспешив воззвать к разуму брюнетки:
— Давай отбросим эмоции и попробуем оценить всё трезво. Он такой?
Как бывает неприятно признавать очевидное.
— Да, — ответ прозвучал холодно и отстранённо, в эту минуту Джули приняла окончательное решение.
София оценила, сколько сил потребовалось подруге для такого признания.
— Я не пойду на эту встречу.
«Вот те раз. Где-то сил прибавилась, а где-то сразу же убыло. Чёртов закон равновесия, — подумала Гаремова, с этого момента понимая тщетность попыток переубедить подругу. – Что ж, придётся двигаться мелкими шагами».
— Я не позволю так обращаться с собой, шантаж чувствами к Ричарду ничего не даст, — почти крик.
Софи поспешила успокоить брюнетку:
— Хорошо, хорошо, ты никуда не пойдёшь. Можешь не кричать об этом, я итак знаю, что заставить тебя сделать что-либо против воли бесполезно, — осторожно взяв подругу за руки, девушка тихо произнесла, — почему ты боишься приблизиться к нему?
Одно неверное слово и взрыв эмоций обеспечен:
— Я не боюсь!
— Хорошо, хорошо. Заменим «боишься» на «не хочешь». Я поспешила и ошиблась. ОК?
Джули на секунду закрыла глаза, отрешившись от ненужных мыслей, попытавшись отдаться воспоминаниям, вернуться на волну чувств, пусть и не приятных. В комнате зазвучал как будто чужой, совершенно спокойный голос:
— Я теряюсь в его присутствии, он давит на меня с такой силой, что становится трудно дышать. И я хочу убежать…как можно быстрее и как можно дальше… Это не панические приступы страха, которые я испытываю в присутствии некоторых людей по непонятным причинам… это что-то другое… В нём есть свет, но он тьма, глубокая и тяжёлая, способная затянуть и раствориться в тебе, превращая в своё оружие… В нём есть добро, но он зло, не мелкое и безрассудное, тявкающее из-за угла, а глобальное, расчетливое, беспощадное, если того потребуют обстоятельства… В нём есть жизнь, но он смерть, порой влекущая своей лёгкостью…
При этих словах София вздрогнула, посмотрев на подругу долгим, проницательным взглядом. Джули продолжала, всё глубже погружаясь в свои ощущения:
— В нём есть воздух, но он кровь, густая и вязкая, способная лишить тебя возможности дышать… Показное спокойствие скрывает чувства, текущие по венам,… чувства, способные ударить, как оголённый провод, вырвавшийся на свободу и безжалостный в своём слепом выборе… И ещё,… я не боюсь его, но не хочу ощущать то, что у него внутри: бешеную, первобытную, практически идеально контролируемую силу и боль…
Внезапно Фарион тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения, вырваться из пелены тумана и отчаяния, что несло с собой признание. Гаремова с тревогой смотрела на подругу:
— Дорогая, что это было?
Слёзы катились по щекам брюнетки, она беспомощно прошептала:
— Я не знаю… и мне страшно… — через минуту в комнате послышались сдавленные рыдания.
И только Ричард, нежно смотревший с фотографии на свою малышку, знал правду… Его улыбка говорила о радости – Джули сделала шаг вперёд на долгом пути познания своего дара… Его улыбка говорила о печали – девушка точно описала состояние его сына,… слишком точно…
*************
Целый день Сейма не находила себе места, постоянно наводя справки, что-то уточняя, перепроверяя, с кем-то созваниваясь. С каждым часом настроение женщины ухудшалось, она выглядела подавленной, обречённой, одним словом, несчастной.
О способности Берка улавливать настроения своих подчинённых относительно рабочего процесса ходили легенды. И сейчас оборотень не стала исключением. Удобно устроившись напротив своей сотрудницы, вампир молча уставился в глаза, полные слёз. Выдержать этот взгляд не представлялось возможным. Женщина замялась, пытаясь подобрать нужные слова:
— Я не уверена.
Прямота, с которой ликвидатор расставлял точки над i, часто шокировала беспощадностью:
— Лжёшь. Была бы не уверена, не собиралась бы заплакать в присутствии всего подразделения.
Слёзы предательски покатились из глаз, женщина всхлипнула. Берк осторожно накрыл руку Сеймы своей:
— Ребёнок?
Моран шокировал не только прямотой, но и проницательностью.
— Мальчик… маленький… с чёрной аурой, — оборотень достала платок, — с такими аурами мы обязаны…
Она замолчала, не в силах закончить предложение. Берк сделал это за неё:
— Ликвидировать.
— Да, — выдох, сопровождаемый громким всхлипом.
— Сейма, мы и раньше… — Моран не стал договаривать, смысл угадывался без труда, — но ты так не реагировала. В чём дело?
Молчание. Взгляд в никуда, мимо босса.
Неприятная догадка пронзила Берка, принеся ощущение лёгкого холода в груди.
— Он похож на твоего сына? Так?
Не в состоянии вымолвить ни слова, женщина кивнула в ответ. Спустя минуту Сейму будто прорвало:
— Что я здесь делаю со своими эмоциями и переживаниями? Здесь, в обители смерти и расчёта.
Пытаясь подавить рыдания, оборотень вскочила, теребя в руках платок. Берк подошёл к сотруднице, осторожно обнял, прижимая к себе. Рыдания вырвались наружу. Ликвидатор гладил волосы женщины, пытаясь подобрать слова утешения. Она – совесть и человечность подразделения, существо, контролирующее хрупкое равновесие жизни и смерти, добра и зла, воздуха и крови. Она, как ребёнок, радовалась каждой возможности вернуть человека с того света. Кажется, мужчине удалось подобрать нужные слова:
— Ты мой спасатель. Вспомни, сколько аварий и несчастных случаев ты просчитала и предотвратила. Иногда я думаю, что без моей Сеймы люди давно бы уничтожили друг друга, по крайней мере, в России точно. Пожар в метрополитене, которого не было, взрыв газового баллона в многоквартирном доме, которого не было, самолёт, упавший на детский садик, который не упал. Все спасённые жизни – они твои. Ты нужна нам,… ты нужна мне… Помни об этом.
Ему хотелось сказать: «Ты нужна местному раздолбаю, который торчит неподалёку, испепеляя меня взглядом, и отдаст всё на свете, чтобы сейчас оказаться на моём месте». Но вмешиваться в личные отношения Сеймы и Ивана Берк не посчитал нужным. Через несколько минут ликвидатор почувствовал, как оборотень начала успокаиваться. Мужчина отпустил женщину, тихо сказав:
— Держись. Я не смогу без тебя… А мальчиком займусь сам.
*************
Земля
Он в поисках нового места преступления, в предвкушении бойни и крови. Он планирует, просчитывая каждый шаг, обдумывая детали, он рисует яркие картины убийства в своём воображении. Скоро, совсем скоро… Возможно, он болен, но зло не может всегда находиться в здравом рассудке, иначе, оно перестанет быть злом…