Пролог

Они были повсюду.

Казалось, что кроме них не существовало ни чего. Сначала это были бледные, еле заметные тени, пугающие, но совершенно не опасные призраки.

Призраки…

Но когда день начал подходить к концу и одно из солнц уже скрылось за горизонтом, а второе было так низко, что тени выросли до огромных размеров, эти «призраки» стали обретать вполне не призрачную плоть. Они протягивали свои маленькие когтистые лапки, пытаясь достать человека, оставаясь в тени. Они цеплялись за одежду, прыгали под ноги и пытались уронить свою жертву…

И тогда он понял: они боялись света! На свету они были бессильны. Сейчас солнце сядет, наступит ночь, и они набросятся на людей, уже не такие маленькие, а огромные, так как они становились все больше. Он не понимал, что им нужно, пока не увидел, и как следует, не всмотрелся в их злобные, горящие огнем глазки. Они хотели убивать. У него и у его спутников уже стали появляться маленькие неглубокие, но кровоточащие раны, и как ему казалось, царапины эти были нанесены отравленными когтями.

Он просто это знал.

Им повезло, когда солнце уже почти село, они заметили пещеру. Это спасло их от неминуемой смерти, хотя им и пришлось пробиваться к ней с боем. Она была небольшая, но места было достаточно, чтобы смогли уместиться четыре человека и разжечь костер. К тому же вход в пещеру был узким, и за раз могла войти лишь одна тварь. Поодиночке он еще мог с ними справиться. Они очень боялись огня, нет, они не становились бледнее от его света, просто боялись. Еще их пугал меч. Да, меч, который он нашел, совершенно случайно оказавшийся у него под ногами, хотя оказавшийся очень кстати. Было абсолютно непонятно, откуда здесь взялся меч, но он не привык задаваться глупыми и ненужными вопросами, когда его жизни угрожала опасность…

Время еще будет.

Если он останется жив.

При свете костра он смог рассмотреть своих врагов. Это были существа ростом едва ли в половину его собственного, покрытые редким и коротким мехом, с длинными крючковатыми лапами и очень острыми когтями. На маленькой, глубоко вросшей в плечи голове, огоньками горели маленькие желтые глазки. Ноги были короткими, практически безволосыми, и те же когтистые лапы. Но это было не главным. Главным было то, что с его меча капала кровь, кровь этих зверей, которые обрели плоть, а значит, стали уязвимы. Неважно, какими они были днем, ночью их можно было убить, что он и делал с большой охотой и не меньшим усердием.

Вот уже несколько часов они не нападали, слишком многие из них нашли свою смерть этой ночью. Снаружи бушевала гроза, шум дождя убаюкивал, а вода тонкими ручейками забегала в пещеру. Он мог отдохнуть, но не имел права уснуть, иначе — если погаснет костер — они все умрут. Он сидел, положив меч на колени, и смотрел, как горел костер, мирно потрескивавший у самого входа. Дров было достаточно, чтобы пережить эту ночь.

Он уже не помнил, как оказался на этой, богом забытой планете, хотя произошло это совсем недавно. Но даже сейчас, измученный и уставший, истекающий кровью и находившийся в полубреду от яда, который прямо капал с когтей этих тварей, он думал о ней. Она лежала всего в метре от него, обняв другого. Этот придурок должен был сменить его еще три часа назад, но как он его не будил, тот не проснулся, а он не хотел сильно шуметь, чтобы не разбудить двух девушек, спавших рядом. Им труднее было все это переносить, и они должны были набраться сил.

Знала ли она, что он любит ее… конечно знала, он сам сказал ей об этом. Но она выбрала другого, что ж…

Он посмотрел на меч. Он всегда мечтал о чем-то таком: сражаться с врагами, положившись лишь на крепкую руку и добрую сталь. Он явно родился не в то время, когда все были слишком цивилизованными, хотя цивилизованнее с тех времен стало только оружие, чтобы совершенней можно было убивать друг друга. И то, это был большой вопрос. Почему-то казалось, что меч был очень старый, намного старше этой цивилизации. Большой и широкий, обоюдоострый двуручный клинок с простым эфесом из какого-то светлого металла. Рукоять была обмотана мягкой темной кожей, довольно потертой местами. Прекрасное орудие убийства.

Костер догорал, но это было уже не важно: наступил рассвет, и твари опять превратились в бесплотные тени…