Ворон

Темно. Темно-темно-темно. У нее не осталось ничего, кроме темноты и звука шагов. Чьих шагов? Она запуталась. Сейчас ночь? Была ведь ночь…

Холод. Открылось окно?

Цок-цок-цок. В комнату вошел ворон. Огромные крылья закрыли Луну. Когти оставляли на мраморе глубокие царапины.

— Кто это тут у нас? — спросил ворон. — Маленькая девочка… Скажи-ка, девочка, как добраться отсюда до Моря?

— До какого? — непонимающе спрашивает она. — Здесь нет моря.

Ворон щелкает клювом. — Нет моря. Нет воды. Нет утопленников, нет луж, нет медуз. Нет дождей, нет снегов.

Нет затонувших кораблей, нет парусников, нет облаков.

Нет морских птиц.

Нет соли, нет песка.

Он говорит и говорит, и ей становится страшно.

Она тянется к стакану с водой, но он рассыпается песком под ее пальцами. Шурша, песок водопадом сыплется с тумбочки, задевая нити паутины. Там, где он касается мраморного пола, сквозь трещины вверх рвется трава. Она оплетает ножки кровати, вьется по стенам плющом, мхом прорастая в стыках каменных стен.

— А где же есть море? — тихо спрашивает ворон. — Кто бы отвел туда меня, Незрячего?

Она вскидывает голову. — Это твое имя?

— Имя? Что такое имя? Так зовут меня Древние. Так зовут меня мои Безымянные братья. Так назвала меня та женщина, что умерла в море… Я вижу многое, кроме того, что по-настоящему важно. Поэтому я не найду дороги, если за меня ее не найдут другие. А как зовут тебя?

Она называет свое имя, и в ответ ей звучит смех.

— Это хорошее имя. На языке моего мертвого народа оно означало свет. Указующая путь. Утоляющая жажду. Ограждающая от тьмы. Чего ждешь ты, здесь, в городе неживых людей?

— Мою сестру. — отвечает девушка. — Она всегда заходила перед сном. Сегодня не пришла.

— Твоя сестра. — повторяет ворон. — Я знаю, о ком ты. Девочка, что ушла гулять с зеркальным котом. Она не придет. Она ушла, далеко-далеко.

— Откуда ты знаешь?

— Я вижу многое. — повторяет ворон. Девушка чувствует, как крыло касается ее лица, смахивая слезинку.

— Мне надо ее найти. — шепчет она. — Мне надо найти сестру. Куда она ушла?

Ворон щелкает клювом. Взмахивает крыльями, поднимая ветер. Паутина звенит, трава пригибается к земле. Слезы мешаются с кровью.

— Ты не дойдешь туда. Ты — человек. Вам нет туда пути. Ваши ветра замолчали. Ваши моря высохли. Вы забыли свои дороги.

Ей и правда не дойти. Повязка давит на ослепленные глаза, а трава прорастает сквозь кожу, приковывая ее к постели, что станет ей смертным ложем. Слепая калека не возьмет меч, выкованный в пламени дракона, и не пойдет вызволять сестру или любимую из лап дракона, темного лорда или зеркального кота. Слепая калека может только ждать появления того, кто готов взять в руки меч.

— А ты? Ты можешь привести ее домой, ко мне?

— Пути домой для Незрячего закрыты! — громко каркает ворон. Он расправляет крылья, и паутина звенит от его касаний. Звон множится и дробится, отражаясь от каменных стен. Последние слова птицы тонут в возрастающем гуле.

— Но я отведу туда тебя.

Иллюзия рассыпается. Перья оседают туманом, тенями, росой. Паутина рвется, мрамор оборачивается деревом.

Рядом с ней на кровати сидит человек.

— Ты станешь моим светом, а я — твоими глазами.

Она в больнице. Ее сестра спрыгнула с крыши. Грудь сжимает болью, но человек-ворон, что зовется Незрячим, касается ее лба легким, как взмах крыла, прикосновением, и слезы высыхают. Вся вода высохнет. Теперь она видит это. Она видит все.

Кроме своей сестры…