3. MID-MORNING: УЗКАЯ ДОРОГА

Солнце поднялось повыше к тому времени, как Баст вернулся к дереву, пораженному молнией. Он приятно вспотел, его волосы были слегка растрепаны, но порванное колено его штанов было тщательно заштопано мелкими, ровными стежками. Нить была грязновато-белого цвета на фоне темной ткани, но шов был искусно выполнен в форме пастушьего посоха, а чуть выше на штанине был вышит маленький пушистый барашек

Детей, ожидавших его, не было, поэтому Баст быстро обошел дерево кругом, по одному разу в каждом направлении, чтобы убедиться, что его работа все еще в силе. Затем он достал сложенный кожаный мешочек, сел, прислонившись к дереву, и вытянул что-то. Открыв руку, он нахмурился, увидев эмбрил, который очень напоминал сломанную монету. Раздраженно сунув его обратно, он вытянул снова. На этот раз он, казалось, был более доволен, найдя деревянный квадрат, раскрашенный крошечной спящей лисой

Баст попытался провести деревянный эмбрил по костяшкам пальцев, как монету, но у него не вышло. Затем он подбросил его в воздух большим пальцем, поймал и шлепнул им по запястью, снова показав спящую лису. Улыбаясь, он прислонил голову к гладкой белой стороне дерева, пораженного молнией, и через полмгновения уже тихонько похрапывал.

Баст моргнул и проснулся от звука шагов, топающих в гору. Спросонья он прикинул положение солнца и потянулся. Затем, глядя вниз по склону, он улыбнулся, увидев голубоглазого мальчика с веснушками.

«Кострел!» — радостно окликнул Баст. «Как дорога в Тинуэ?»

«Солнечно!» — сказал мальчик, улыбаясь в ответ и поднимаясь на вершину холма, демонстрируя поношенные ботинки, которые были ему немного великоваты. Он искоса бросил хитрый взгляд на Баста и заговорщицки понизил голос: «У меня для тебя кое-что есть!»

Баст сделал вид, что с удовольствием потирает руки

«На самом деле, — продолжил Кострел с оттенком драматизма, — у меня для тебя сегодня три вещи». Он небрежно огляделся, его взгляд прошелся по нижней части холма, где не ждали дети. «Если у тебя есть время, конечно. Я знаю, ты обычно занят…»

Баст лениво потянулся, чтобы растянуть этот момент. Кострел торговался, как дружелюбный плющ, радостно находя малейшую трещину, чтобы закрепиться. Баст не был настолько глуп, чтобы дать ему хоть малейшее преимущество, спросив, что тот принес

Но ему также хотелось получше рассмотреть Кострела, чувствуя что-то слегка неладное. Его плечи напряжены? Его улыбка немного широковата? Мальчик нервничал или просто был немного более взволнован, чем обычно?«Вот в чем беда с тем, чтобы давать людям то, что им нужно, — медленно произнес Баст, подстраиваясь под безразличный тон Кострела. — Им не нужно возвращаться за добавкой».

Баст подавил желание улыбнуться, позволяя разговору затихнуть. Он увидел, как Кострел теребит торчащую нитку на манжете рубашки, затем перекатывается на подушечки стоп. Мальчик был сообразителен, но еще так молод. Значит, не тревожится. Просто не терпится. Должно быть, у него есть что-то хорошее для обмена.

Не прошло и пары мгновений, как Кострел сдался и заговорил. «Сначала у нас подарок, — сказал он, и с большой церемонией сунул руку в карман и вытащил сжатый кулак, что-то скрывающий.

«Я, как правило, не принимаю подарков», — сомнительно произнес Баст. Несмотря на его тон, его глаза были прикованы к протянутой руке Кострела.

Ухмыляясь, Кострел дразняще подвигал сжатым кулаком вперед и назад. Он нелепо пошевелил бровями.

Баст улыбнулся, почувствовав внутри старое знакомое подергивание. Он не был мудрым, но его уже обжигали раньше, а осторожность была двоюродной сестрой мудрости. Тем не менее, любопытство подстегивало его…

Но нет. У Баста не было ни малейшего желания связывать себя обязательствами. Даже наперсток долга тяготил его. Даже перед таким солнечным летним ребенком, как этот

Тем не менее… это почти наверняка было что-то неопасное. Просто безделушка. Пуговица. Странный зуб, на который он наткнулся, копаясь в земле. Юла. Интересный камень, немного похожий на собаку. Принятие таких подарков не приносило никакого реального вреда. Долг, который они вешали, был легче булавки

Но с другой стороны, что если пуговица была из кости? Что если в камне был спрятан незаметный рубин? Что если игрушку обожали? Лелеяли, заботились, и ей были поколения? Передавали из рук в руки с любовью, тяжелой, как оковы из золота?

Нет. Определенно нет. Это просто не стоило риска

Поэтому Баст сопротивлялся. Покачав головой, он откинулся назад и скрестил руки. И все же его глаза метнулись к руке мальчика, туда и обратно, быстро, как язык змеи, высунувшийся, чтобы попробовать воздух.

Кострел начал раскачиваться взад-вперед в импровизированном танце, напевая и шевеля обеими бровями одновременно. Он покачал бедрами и помахал рукой, которую не оставлял дразняще протянутой к Басту.

Кострел был его любимчиком не просто так. В нем идеально сочетались ум и глупость. Он выглядел так нелепо, что Баст сдался и расхохотался. — Полагаю, могу сделать редкое исключение. Специально для тебя./>

Затем, вопреки здравому смыслу и воле, но следуя зову сердца, Баст протянул руку и подставил открытую ладонь под сжатый кулак мальчика./>

Кострел на мгновение перестал дурачиться и разжал ладонь. Что-то металлическое выпало. Крошечная слезинка вспыхнула и заблестела, поймала солнце и закружилась…/>

Она опустилась на ладонь Баста легко, как лист. Но ударила его, как наковальня по сердцу. Выбила из него дух, словно его толкнули глубоко под воду. Ошеломила так, будто в дерево позади дважды ударила молния, несмотря на чистое синее небо над головой./>

Взгляд Баста померк. Мир стал серым, а затем поблек почти до черноты, пока единственным источником света не осталась крошечная, похожая на слезу латунная вещица, тронутая солнцем и лежащая у него в руке. Прежде чем он успел рассмотреть ее, его пальцы сжались вокруг нее, словно сведенные внезапной судорогой./>

Мир вернулся. Свет и краски. Ветер. Запах травы./>

Потрясенный, Баст убедился, что его лицо по-прежнему остается маской. Маска держалась. Он убедился, что она не выдает ни его глаз, ни того, что он на самом деле чувствует. Затем он картинно, с легким оттенком любопытства, приподняв одну бровь, повертел вещицу./>

Кострел жадно наблюдал за ним, и первой мыслью Баста было, что самый быстрый способ исправить уловку этого умного маленького ублюдка — это вырвать ему глотку и сбросить его с холма. Он ударится о твердую каменную скалу на том берегу воды, а затем упадет в поток внизу. Баст хотел бы увидеть, как этот злобный маленький гадюшонок попытается позвать его по имени, лишившись голоса, со сломанной спиной и легкими, быстро наполняющимися водой, стремительно бегущей против…/>

Но, конечно, он не мог этого сделать. Это было первое из многих действий, которые теперь были недоступны Басту, раз уж он оказался достаточно глуп, чтобы принять подарок, не зная, что это, не зная, какое обязательство он взвалит ему на шею и как тяжело будет давить на сердце. Подарок, принятый вслепую, словно он был каким-то наивным, вчера родившимся деннерлингом./>

— Я подумал, может, ты раньше такого не видел, — сказал Кострел. В его тоне звучали на одну часть самодовольство и на две части восторг./>

Баст начал закипать. Но выражение лица мальчика… что-то в нем было не так. Ловушка захлопнулась, но Кострел не выказал и намека на злорадство. Никакой дьявольской радости. Никакого явного облегчения. Никакого возбуждения от знания, что его трюк удался. У Кострела просто не было нужного выражения лица. Подающий надежды Тарсус должен был бы почесать подбородок и немного посмеяться, или хотя бы иметь приличие выглядеть превосходным и самодовольным./>

Осторожно, стараясь сохранить маску, Баст попытался протянуть руку к мальчику. К своему удивлению, он обнаружил, что может это сделать. Медленно Баст положил два пальца на руку Кострела. В воздухе не сгустилось сопротивление. Он не почувствовал боли, не почувствовал страха. Его зрение не померкло. Ничего. По какой-то причине он все еще мог коснуться мальчика./>

Баст слегка подался вперед и, быстрым движением атакующей змеи, обхватил шею юноши рукой. И снова ничего. Баст почувствовал нежное биение пульса мальчика под кончиками пальцев./>

С булькающим смешком Кострел отпрянул. Это было застенчивое движение, без тени испуга или страха. — У вас там говорят «спасибо», щекоча людей? — пробормотал он, застенчиво потирая шею и оглядываясь, словно смущенный тем, что кто-то мог их увидеть. — Перестань, Баст./>

При звуке своего имени Баст напрягся. Но ничего не произошло. Ни принуждения. Ни слабости. Ни ощущения, что Кострел держит туго натянутый поводок у него на шее…/>

Озадаченный, Баст посмотрел на свой сжатый кулак. Это была не просто пуговица или любимая игрушка. Вопреки историям, по-настоящему связать такого, как Баст, было делом непростым. И список вещей, которые могли сделать это так же внезапно, сильно и тяжело, как этот подарок, был очень короток. Дедовское железо, конечно, сработало бы. Или кусок звезды, упавшей на землю. Одно из немногих темных и древних звеньев сломанной цепи…/>

Но те были темными, а то, что он мельком увидел, было ярким. Печать суверенного золота могла бы сработать, но только с нужными именами. Янтарное кольцо было более старой уловкой, но Баст не видел такого уже целую смертную эпоху. К тому же, ему пришлось бы надеть его на палец…/>

Медленно Баст разжал кулак и увидел крошечный кусочек яркой латуни с гравировкой в форме слезы. Какой-то амулет? Монета?/>

Баст был озадачен. Он не узнавал предмет, но такое ощущение забыть было невозможно. Осторожно он прислушался к своим внутренним ощущениям… и оно было там. Неоспоримое, как железный кандал, намертво приваренный к сердцу. Баст обнаружил, что изо всех сил пытается наполнить легкие, словно не может дышать. Но он мог. Его легкие были полны.

С огромным усилием Баст заставил себя выдохнуть. Затем он снова набрал полную грудь воздуха, чувствуя одышку, хотя воздух поступал легко. Он почти предпочел бы, чтобы это было какое-нибудь ужасное древнее железо, тогда он хотя бы понял. Было достаточно плохо, что подарок Кострела связал его обязательством, тяжелее которого он не чувствовал уже целую вечность, но что означало то, что мальчик не мог принудить его? Как он мог надеяться уравновесить долг, который он, похоже, даже не был должен.../>

Баст посмотрел на веснушчатое, ухмыляющееся лицо Кострела. Тут до него дошло, и он вспомнил точные слова, которые мальчик использовал раньше. — Понимаю, — медленно произнес Баст. — Это подарок, но не от тебя. Тогда от кого? — Баст задал вопрос, но уже знал ответ. Полный ужаса и задыхаясь, он надеялся, что это неправда./>

— Это Рике, — признался Кострел, выглядя немного смущенным. — Это второе, что я принес. Он передал сообщение. Он хочет поговорить. — Кострел несколько раз дернул плечами вверх-вниз, как будто пожимая ими. — Не волнуйся, я знаю правила и уже сказал ему, что твой ответ будет «нет»./>

Баст подавил желание взвыть и заколотить кулаками по земле. Он подавил желание вздохнуть и обмякнуть с видимым облегчением. Лучше быть обязанным глупому врагу, чем умному другу. Рике обладал голодной хитростью дикой собаки, но он не мог совершить это намеренно. Гораздо лучше быть пойманным по глупой случайности, чем если бы Кострел каким-то образом разглядел, кто такой Баст, додумался, как его связать, а затем сыграл бы так хитро, что смог застать Баста врасплох.../>

Так что все было плохо, но не так плохо, как он боялся. Баст посмотрел на веснушчатого мальчика, рад, что и в Костреле не ошибся./>

Баст держал теплое латунное изделие между пальцами. На нем была изображена пара рук вокруг колоска пшеницы. — Так что это? — спросил он. — Когда оно не под луной?/>

— Это называется «монета покаяния», — выпалил Кострел, показывая, что отчаянно ждал, когда его спросят. — Я сходил и спросил аббата Леодина из-за церковной надписи снизу. — Он возбужденно ткнул пальцем. — Видишь?/>

Баст перевернул монету. На другой стороне была изображена башня, охваченная пламенем. — А, — мрачно сказал он. — Конечно. Tehus antausa eha. — Он произнес эти слова с беззаботной радостью человека, жующего полный рот соли./>

— Не знаю, как там, откуда ты родом, — продолжил Кострел, — но мы кричим это на демонов в середине зимы. Это святое или что-то в этом роде. Аббат показал мне еще несколько из ящика для бедняков. — Он всмотрелся в монету и пожал плечами. — Те, правда, были другие. Он сказал, эта совсем старая. Но не знаю. Она яркая, как новенький пенни. Все остальные были тусклые./>

Баст продолжал вертеть монету в пальцах, кивая про себя, как будто слушая, как кто-то объясняет не очень смешную шутку. Его настроение, похоже, ничуть не улучшилось от упоминания священника./>

Кострел болтал дальше, с радостью заполняя тишину. — Он сказал, богатые люди раздают их нищим, чтобы наладить отношения с богом. Но в основном в больших городах вроде Бэдна и Атура и тому подобных. — Кострел неопределенно махнул рукой в сторону королевской дороги. — Он говорит, любой пекарь в округе обменяет одну на буханку хлеба, несмотря ни на… — Кострел замолчал, увидев выражение лица Баста./>

— Хлеб! — Баст отрубил слово. Его тон был разъяренным. — Этот маленький лжец думает, что может откупиться от меня хлебом?/>

Улыбка Кострела исчезла, он выглядел испуганным. — Подарок! — быстро сказал он. — Не взятка! Рике сказал, что это подарок!/>

Баст почувствовал, как мышцы на его челюсти заиграли, когда он стиснул зубы. Баст был бы рад взятке. Но не вина мальчика, что он не знал. На самом деле, то, что Кострел не понимал, было единственной хорошей частью всей этой ситуации./>

Кострел снова попытался, его голос был высоким и нерешительным. — Я не думаю, что он имел в виду что-то плохое, — сказал он. — Кроме, знаешь ли. Может быть, попытки немного исправить положение? Он знает, что облажался в прошлом году, так что теперь он… — Он указал на монету. — Покаяние./>

Через мгновение Кострел взял себя в руки и продолжил. — Я имею в виду… буханка хлеба, может, для тебя и немного, но ты живеёшь в трактире. — Кострел посмотрел вниз, чувствуя себя неловко. — Большинство людей нет. Для Рике… буханка — это не ничто./>

Баст снова повернул яркую латунь в пальцах, его лицо было мрачным, как грозовые тучи. Тем не менее, что сделано, то сделано. Он жестом указал на монету, затем бросил ее в кожаный мешочек и туго затянул его. — Ты думаешь, это значит, что я должен ослабить ему хватку?/>

Кострел вытянул руки перед собой. — Я не думаю ни единой вещи, — сказал он с абсолютной уверенностью. — Если вы двое снова начнете писать друг на друга, я хочу быть где угодно, только не стоять между вами!/>

Баст разразился смехом и улыбнулся. Это было похоже на солнце, выходящее из-за облака. — Это потому, что ты мудр не по годам, — сказал он. — Какую третью вещь ты мне принес?/>

Кострел расслабился и сел, скрестив ноги, на траву. — У меня есть секрет на обмен, — сказал он. — И я пришел к тебе первому, потому что это ценная информация. — Он замялся, растягивая драматизм момента. — Я знаю, где Эмберли принимает ванну./>

Баст заинтересованно поднял бровь. — Вот как?/>

Кострел закатил глаза. — Ты притворщик. Не делай вид, что тебе все равно./>

— Конечно, мне не все равно, — сказал Баст с оттенком задетой гордости. — В конце концов, она шестая по красоте девушка в городе./>

— Шестая? — возмутился мальчик. — Она вторая по красоте, и ты это знаешь!/>

— Возможно, четвертая, — уступил Баст. — После Аннии./>

— Ноги у Аннии тощие, как у цыпленка, — сказал Кострел, закатывая глаза./>

Баст лениво пожал плечами. — На вкус и цвет. Но да. Мне интересно. Что ты хочешь взамен? Ответ, услугу?/>

— Я хочу три хороших ответа на вопросы и услугу, — сказал мальчик, его темные глаза были острыми. — И мы оба знаем, что оно того стоит. Потому что Эмберли — третья по красоте девушка в городе./>

Баст открыл рот, как будто собирался возразить, но вместо этого пожал плечами. — Никакой услуги. Три ответа на одну заранее названную тему, — возразил он./>

Кострел прикусил губу. — Но если ты знаешь недостаточно о предмете, я могу выбрать другой./>

Баст кивнул и поднял палец. — Любой предмет, кроме моего работодателя, конечно, чье доверие я не могу предать по совести. — Голос Баста был полон плохо скрытого самодовольства, когда он говорил./>

Кострел даже не потрудился отвергнуть нелепую мысль о том, что его может интересовать человек, который управляет вторым по успешности трактиром в городе, который настолько мал, что там всего одна гостиница. — Три полных, честных ответа, — сказал он. — Никаких уверток или вранья./>

— При условии, что вопросы будут сфокусированными и конкретными, — возразил Баст. — Никаких «расскажи мне все, что ты знаешь о» глупостей./>

— Это и не было бы вопросом, — указал Кострел./>

— Именно, — сказал Баст. — Три полных, честных ответа на одну тему. И ты соглашаешься никому больше не рассказывать, где Эмберли принимает ванну. — Кострел нахмурился при этих словах, и Баст рассмеялся. — Ах ты, маленький негодник, ты бы продал это двадцать раз, не так ли?/>

Мальчик легко пожал плечами, не отрицая этого и не смущаясь. — Это ценная информация.

«И сам не покажешься?»
Темноглазый мальчик выплюнул пару слов, которые удивили Баста больше, чем его прежнее увиливание. «Хорошо, — прорычал он. — Но если ты не знаешь ответа на мой вопрос, я смогу задать другой».
Баст на мгновение задумался. «Это справедливо».
«И ты одолжишь мне еще одну книгу, — сказал мальчик, свирепо глядя своими темными глазами. — И дашь мне медный пенни. И ты должен описать мне ее грудь».
Баст запрокинул голову и рассмеялся. «Договорились. Если она даст свое разрешение, конечно».
Кострел опешил. «Как, во имя двенадцати разных пеклов, я должен заставить ее на это согласиться?» — спросил он.
Баст беспомощно развел руками. «Это не моя проблема, — сказал он. — Но, по-моему, самый прямой путь — это спросить ее».
Кострел глубоко вздохнул и снова выдохнул. Затем он встал, сделал шаг и прижался рукой к выцветшему от солнца боку дерева, пораженного молнией. Баст потянулся назад, чтобы коснуться дерева, и скрепил сделку рукопожатием с мальчиком. Рука Кострела была такой же хрупкой, как крыло птицы, в его собственной руке.
Отпустив руку, Баст моргнул в теплом свете солнца и начал зевать. «Итак. Что тебя сегодня интересует?»
Кострел отступил назад и сел на землю; его серьезное выражение лица сменилось выражением ребяческого восторга. «Я хочу знать о Фейри!»
Трудно зевнуть и потянуться, когда кажется, будто проглотил комок горячего железа. Но Баст не зря считал себя артистом. Он плавно развернул свою потягушку, как кот, дремлющий на теплой каменной лежанке. Его зевок был таким томным, что он пожалел, что никто не видит, как искусно ему удается казаться спокойным.
«Ну?» — спросил Кострел. «Ты достаточно знаешь о них?»
«Немало, — скромно ответил Баст. — Я полагаю, больше, чем большинство людей».
Веснушчатое лицо Кострела сияло триумфом. «Я знал это! Ты не местный. Ты видел, что там на самом деле в мире!»
«Кое-что», — признал Баст. Он посмотрел на солнце. «Тогда задавай свои вопросы. У меня важная встреча примерно через час».
Мальчик на мгновение опустил взгляд на траву, размышляя. «Какие они?»
Баст моргнул, затем рассмеялся и вскинул руки. «Милостивый Телу! Ты представляешь, насколько безумен этот вопрос? Они ни на что не похожи. Они похожи на самих себя».
Кострел выглядел возмущенным. «Не пытайся меня обмануть! — сказал он, направляя палец на Баста. — Я сказал, никакого вранья!»
«Я и не вру». Баст защитно поднял руки. «Просто невозможно ответить. Что бы ты сказал, если бы я спросил тебя, какие люди? Как бы ты ответил? Существует так много типов людей. Все они разные».
«Значит, это большой вопрос, — сказал Кострел. — Дай мне большой ответ».
«Он не просто большой, — возразил Баст. — Он заполнил бы целую книгу».
Кошка может смотреть на короля, а ребенок может залезть на дерево. И Кострел, по-видимому, мог смотреть Басту в глаза, не моргая, не дрогнув и не проявляя ни малейшей готовности к компромиссу.
Баст нахмурился. «Можно утверждать, что твой вопрос не является ни сфокусированным, ни конкретным».
Кострел приподнял бровь. «Значит, мы спорим? Я думал, мы обмениваемся информацией? Если бы ты спросил меня, куда Эмберли идет купаться, а я сказал бы: „В ручей“, ты бы почувствовал, что я тебя крупно надул, верно?»
Баст вздохнул. «Если я расскажу тебе все слухи, которые слышал, это займет несколько дней. И это будет бесполезно, неправда или противоречиво. Я обещал тебе честные и правдивые ответы».
Кострел прищурил глаза и profoundly unsympathetic пожал плечами. «Это не моя проблема».
Баст поднял руки в знак капитуляции. «Вот что я сделаю. Несмотря на расплывчатый характер твоего вопроса. Я дам тебе ответ, который охватывает общие черты вещей, и...» Баст замялся. «… один истинный секрет, касающийся предмета. Справедливо?»
«Два секрета». Темные глаза Кострела все еще были серьезными, но в них также искрился восторг.
«Хорошо». Баст посмотрел в небо, словно организуя свои мысли. «Когда ты говоришь „феи“, ты имеешь в виду все, что живет в мире Фейри. Сюда входит много существ, которые… просто существа. Как животные. Здесь у нас собаки, белки и медведи. Там у них раумы, деннерлинги и троу».
«А драконы?»
Баст покачал головой. «Не то чтобы я когда-либо слышал. Во всяком случае, больше нет».
Кострел выглядел разочарованным. «А как насчет доброго народа? Например, бродячих фейри и тому подобного?» Он выпрямился и быстро добавил: «Имей в виду, это не новый вопрос. Это попытка сфокусировать твой текущий ответ».
Баст беспомощно рассмеялся. «Господи и леди. Текущий? Твою мать испугал аззи, когда она была беременна? Откуда у тебя такие слова?»
«Я не сплю в церкви, — сухо сказал Кострел. — А иногда аббат Леодин разрешает мне читать его книги. Как выглядят люди, которые там живут?»
«В основном как обычные люди», — просто ответил Баст.
«Как ты и я?» — спросил мальчик.
Баст сдержал улыбку. «Точно как ты или я. Скорее всего, ты бы не заметил их, если бы они прошли мимо тебя по улице. Но другие? Некоторые из них… они другие. Более могущественные».

«Как Варса Неумерущего или Складного Короля?»/>

Это заставило Баста резко остановиться. «Где ты слышал о Складном Короле?» — неосознанно спросил он, его тон выражал искреннее удивление./>

Кострел злорадно ухмыльнулся. «Что ты мне дашь за ответ на этот вопрос?»/>

Баст в неверии потер лицо, затем коснулся лба в жесте, имитирующем формальный поклон, несмотря на то, что сидел, скрестив ноги, на траве, а на его штанах была вышита шерстяная овца./>

«Некоторые из фейри такие, — признал Баст. — Такие, как слышишь в историях. Сила оружия, чары или трюки, которым позавидует даже Арканист. Но некоторые могущественны по-другому. Как мэр или ростовщик». Его лицо скривилось. «С такими типами… лучше не связываться. Им нравится обманывать людей. Играть с ними в игры»./>

При этих словах часть волнения Кострела улетучилась. «Похоже на демонов»./>

Баст хотел покачать головой, засомневался и сделал вместо этого неопределенный жест. «Некоторые из них очень похожи на демонов, — признал он. — Или настолько близки, что разницы нет»./>

«А похожи ли они на ангелов?» — спросил мальчик./>

«Приятно так думать, — сказал Баст. — Надеюсь, что да. Но я полагаю, что большинство из них находятся где-то посередине»./>

«Откуда они берутся?»/>

Баст сорвал травинку и небрежно засунул ее в рот. «Это твой второй вопрос?» — спросил он. «Так и должно быть, ведь он не имеет отношения к тому, каковы фейри»./>

Кострел скривился, хотя Баст не мог понять, было ли ему неловко оттого, что он увлекся, или стыдно оттого, что его поймали на попытке получить бесплатный ответ. «Правда ли, что фейри никогда не лгут?»/>

«Некоторые не могут, — сказал Баст. — Другие просто считают это отвратительным. Некоторые лгут, но никогда не нарушают своего слова». Он пожал плечами. «Другие лгут очень хорошо и делают это при любой возможности»./>

Кострел открыл рот, но Баст прокашлялся. «Ты должен признать, — сказал он. — Это был чертовски хороший первый ответ. Я даже дал тебе несколько дополнительных вопросов бесплатно»./>

«Нет, не дал, — сказал Кострел. — Мы договорились о трех отдельных вопросах, касающихся центральной темы. Если бы ты заявил, что дублирующий вопрос был новым, это было бы брехней». Он принял высокомерное выражение лица. «Справедливее сказать, что я великодушно помог тебе придерживаться темы»./>

Баст тихонько хмыкнул. «Но ты признаешь, что я дал хороший ответ, да?»/>

Кострел на секунду, казалось, хотел возразить, затем слегка насупленно кивнул. «А что насчет моих секретов?»/>

«Во-первых, — Баст поднял один палец. — Большинство фейри не приходят в этот мир. Он им не нравится. Он кажется им грубым, как дерюжная рубашка. Но когда они приходят, им нравятся определенные места больше, чем другие…» Он игриво замолчал./>

Темные глаза Кострела были голодными и острыми, как ножи. Вместо того чтобы сопротивляться, он с нетерпением рванулся вперед. «Какие места им нравятся?»/>

Баст почувствовал, как его голос стал мягким и медленным. «Во-первых, я обещал, что буду честен, и чтобы было ясно, я намерен сдержать слово. Так что прежде чем ответить, я должен сказать: существует бесчисленное множество разновидностей фейри. Много домов. Много дворов. Все окрашены в свои тонкие оттенки. Все пылают своим странным огнем. Все управляются в соответствии со своими собственными сердечными желаниями…»/>

Он наклонился вперед, и Кострел неосознанно сделал то же самое. «Некоторые нежно любят дикую природу. Некоторых тянет к смертному очагу и дому. Некоторые находят тайное место и остаются, в то время как другие не могут не бродить»./>

Баст почувствовал, как в его груди поднимается волнение, то редкое бурлящее наслаждение, которое испытываешь, выдавая тщательно хранимый секрет тому, кто отчаянно его желает. Это было похоже на конфету, бренди и поцелуй одновременно. «Но кое-что привлекает всех фейри — это места, связанные с сырыми, истинными вещами, которые формируют мир. Места, которых коснулись огонь и вода. Места, которые близки к воздуху и камню. Когда все четыре сходятся воедино…» Руки Баста встретились между ними, пальцы переплелись./>

Лицо Кострела потеряло всякий след своей острой хитрости. Он снова выглядел как ребенок, разинув рот, его глаза были широкими, глубокими и мягкими от удивления./>

Глядя на него, Баст почувствовал радость, похожую на иглу, пронзившую прямо через его сердце. Баст сделал искусство из искусственности, и он гордился всем своим умным ремеслом. Но этот мальчик сидел здесь, будучи просто самим собой. Его сердце было арфой, которая играла только мелодию его чистого желания. Это заставило Баста захотеть плакать и выть. Это заставило Баста задуматься, где он сбился с пути./>

«Второй секрет». Баст поднял пару тонких пальцев. «То, что я сказал тебе раньше, было правдой. По большей части фейри выглядят почти как мы. Но почти у всех них есть что-то слегка необычное. Их улыбка. Их запах. Цвет глаз или кожи. Они могут быть чуть-чуть слишком низкими или худыми. Возможно, едва заметный блеск, когда лунный свет попадает на их волосы. Другой может быть необычайно сильным или красивым»./>

«Как Фелуриан!» — вмешался Кострел./>

«Да, как Фелуриан, — раздраженно сказал Баст, сбитый с толку. — У всех, кто ходит по извилистым дорогам между мирами, есть чары, чтобы скрывать себя, и не только, как ты знаешь». Он откинулся назад, кивая самому себе. «Это тип магии, который разделяют все фейри»./>

Баст бросил последнее замечание, как рыбак закидывает приманку./>

Кострел тяжело сглотнул. Он не боролся с леской. Он даже не понял, что попался на крючок. «Это мой второй вопрос: Какую магию они умеют делать?»/>

Баст драматично закатил глаза. «Ох, ну что ты, это вопрос еще на целую книгу!»/>

«Ну, может, тебе стоит просто написать книгу, — резко сказал Кострел. — Тогда ты сможешь дать ее мне и убить двух зайцев одним выстрелом»./>

Это замечание, казалось, застало Баста врасплох. «Написать книгу?»/>

«Это то, что люди делают, когда знают все на свете, не так ли?» — саркастически сказал Кострел. «Они записывают это, чтобы похвастаться»./>

«Я дам тебе основу того, что знаю, — сказал Баст. — Во-первых, фейри не считают это магией. Они говорят об искусстве или ремесле. Кажимости или формировании. Но если бы они говорили прямо, что делают редко, они назвали бы это гламури и граммери». Кострел смотрел на него, завороженный, пока Баст продолжал. «Два искусства: заставить что-то казаться другим или быть другим»./>

Баст продолжил, увлеченный волнением мальчика, его слова лились быстро и легко. «Гламури проще. С его помощью они могут заставить вещь казаться другой, нежели она есть. Заставить белую рубашку казаться синей. Заставить порванную рубашку казаться целой. У большинства фейри есть хотя бы клочок искусства гламура, чтобы скрыть свою странность от глаз смертного». Баст протянул руку, чтобы потянуть за локон волос Кострела. «Их гламури могло бы заставить золотые волосы выглядеть серебристо-белыми»./>

Лицо Кострела снова выражало полное удивление. Но… что-то изменилось. Присмотревшись повнимательнее, Баст увидел, что это уже не было то бестолковое, разинутое удивление, что раньше. Теперь его глаза были острыми и блестящими, как ножи. Они показывали разум, который больше не был ослеплен вопросом «что», а медленно переходил к вопросу «как»./>

Тогда Баста пронзил холод. Вот что случается, когда теряешь бдительность. Вот что происходит, когда позволяешь себе привязаться, заземлиться, быть растащенным во все стороны. Почему он узнал о мальчике достаточно, чтобы почувствовать к нему привязанность? Это было все равно что влюбиться в фиалку. Это было все равно что строить дом на песке./>

Почувствовав, как его прошибает холодный пот, Баст увидел глаза Кострела, когда удивление слегка сместилось, стало голодным, начало кристаллизоваться в вопросы вроде: «Как они делают свой гламур?» и хуже того: «Как умный мальчик может сломать его?»/>

И что бы Баст сделал тогда, когда такой вопрос повис бы в воздухе? Нарушил свое честное обещание? Здесь, где все сходилось воедино? Это было абсолютно противно его желанию, и Баст едва ли мог догадываться, какими будут последствия…/>

Нет. Гораздо проще пока сказать правду. А потом убедиться, что с мальчиком что-то случится. Что-то быстрое и окончательное, к сожалению, но явно случайное. И чем скорее, тем безопаснее./>

Но… Басту нравился этот мальчик. Он не был тупым или простым. Он не был злым или подлым. Он был глупым, быстрым и голодным. Баст трудился целую вечность, учась быть лампой, в то время как этот милый ребенок просто сидел и сиял, как летнее солнце. Этот остроумный своевольный молокосос был ярким, как битое стекло, и достаточно острым, чтобы порезаться самому./>

И, очевидно, Баст тоже .

Баст потер лицо. До этого места он никогда не конфликтовал со своими собственными желаниями. Раньше все было так просто. Захотел — получил. Увидел — взял. Беги — догоняй. Захотел пить — утолил жажду. Теперь все усложнилось. Многое из того, чего он жаждал, он не мог преследовать, и каждый день он чувствовал, что все больше отдаляется от своей истинной…

«Баст?» Кострел склонил голову набок. «Ты в порядке?» Неловко, как олененок, он протянул руку и положил ее на колено Баста, неловко похлопывая, пытаясь утешить его .

Нет. Баст не мог убить этого мальчика. Это было бы слишком тяжело .

Несмотря на это, Баст знал, как быстро может измениться город. Он видел это. Однажды все было поцелуями и пирожными, но стоило просочиться одному маленькому секрету, как вдруг единственным выбором становились огонь и железо, или же бегство, оставив все позади .

Но здесь и сейчас? Он не хотел уходить. Более того, его секреты были так переплетены со лжи его хозяина, что он боялся, как бы одна выбившаяся нить не заставила все дело развалиться .

«Ты сказал, что грамматика заставляет что-то быть?» — мягко напомнил Кострел .

Баст сделал невнятный жест. Ему не нужно было притворяться, что он борется. Он обещал честность. Он сказал слишком много. Убить этого мальчика было бы все равно что разбить витраж, но секреты предадут его хозяина .

Но молчание было худшим вариантом. Баст знал, как громко может звучать тишина .

«Грамматика… меняет вещь», — сказал он наконец .

«Как превращение свинца в золото?» — спросил Кострел, очевидно пытаясь помочь. «Так они делают золото фей?»

Баст заставил себя улыбнуться, хотя улыбка ощущалась на его лице как жесткая кожа. «Это, скорее всего, гламурия. Это просто, но недолговечно. Дураки, которые ведутся на золото фей, утром обнаруживают в карманах камни или желуди» .

«Но могли бы они превратить гравий в настоящее золото?» — спросил Кострел. «Если бы очень захотели?»

Баст почувствовал, как напряжение между его плечами немного ослабло. Его улыбка смягчилась, стала ровной. Конечно. Он был любопытным мальчиком. Конечно. Это был узкий путь между желаниями .

«Это не такое изменение», — сказал Баст, хотя и кивнул на вопрос. «Это слишком масштабно. Грамматика — это о… смещении. Она о том, чтобы сделать что-то больше того, чем оно уже является» .

Лицо Кострела исказилось от замешательства .

Баст глубоко вдохнул и выдохнул через нос. «Я делаю это неправильно. Что у тебя в карманах?»

Кострел порылся и протянул обе руки. Там была латунная пуговица, кусок угля, конский каштан, маленький складной нож… и серый камень с дыркой посередине. Конечно .

Баст медленно провел рукой над коллекцией странных предметов, в конце концов остановившись над ножом. Он не был особенно изящным, просто кусок гладкого дерева размером с палец с канавкой, куда был спрятан короткий откидной клинок .

Баст деликатно поднял его двумя пальцами. «Что это?»

«Это мой нож», — сказал Кострел, засовывая остальные свои вещи обратно в карман .

«И все?» — спросил Баст .

«Чем еще он может б…» Мальчик осекся, не закончив вопрос, подозрительно прищурив глаза. «Это просто нож» .

Баст вытащил из своего кармана собственный нож. Он был немного больше, но вместо дерева его рукоять была вырезана из куска рога, отполированного и красивого. Когда он открыл его, лезвие заблестело острым и белым .

Он положил оба ножа на землю между ними. «Ты бы обменял свой нож на мой?»

Кострел с завистью посмотрел на нож Баста. Но не было ни тени колебания, прежде чем он покачал головой .

«Почему нет?»

«Потому что он мой», — сказал мальчик, его лицо омрачилось .

«Мой лучше», — буднично заметил Баст .

Кострел протянул руку, взял свой нож и собственнически сжал его в ладони. Лицо его было мрачным, как перед грозой. «Мне его дал мой да», — сказал он. «Прежде чем он взял королевскую монету и ушел в солдаты, чтобы спасти нас от повстанцев». Он посмотрел на Баста так, словно вызывал его сказать хоть слово против этого .

Баст не отвел от него взгляда, просто серьезно кивнул. «Значит, это больше, чем просто нож», — сказал он. «Он для тебя особенный» .

Все еще сжимая нож, Кострел кивнул, быстро моргая .

«Для тебя это самый лучший нож» .

Еще один кивок .

«Он важнее других ножей. И это не просто видимость», — сказал Баст, указывая. «Это то, чем этот нож является» .

В глазах Кострела мелькнуло понимание .

Баст кивнул. «Вот что такое грамматика. А теперь представь, что кто-то может взять нож и сделать его больше того, чем является нож. Сделать его самым лучшим ножом. Не только для себя, но для любого». Баст взял свой собственный нож и закрыл его со щелчком. «Если бы они были по-настоящему искусны, они могли бы сделать это с чем-то другим, не только с ножом. Они могли бы разжечь огонь, который был бы больше того, чем является огонь. Более голодным. Более горячим. Кто-то действительно могущественный мог бы сделать еще больше. Они могли бы взять тень…» Он мягко замолчал, оставив пустое пространство в воздухе .

Кострел вдохнул и ринулся заполнить его вопросом. «Как Фелуриан!» — сказал он. «Так она сделала плащ из тени Квоута?!»

Баст серьезно кивнул, рад вопросу, но ненавидя, что это должен был быть этот вопрос. «Мне кажется, да. Что делает тень? Она скрывает, она защищает. Плащ из тени Квоута делает то же самое, но больше» .

Кострел кивал в знак понимания, и Баст быстро продолжил, стремясь оставить эту тему позади. «Подумай о самой Фелуриан…»

Усмехаясь, Кострел, казалось, не испытывал проблем с этим .

«Кто-то красивый», — медленно произнес Баст, — «может быть средоточием желания. Фелуриан — именно такая. Как тот нож. Самая красивая. Средоточие самого сильного желания для всех…» Баст мягко позволил своей фразе затихнуть .

Глаза Кострела смотрели вдаль, очевидно, обдумывая этот вопрос со всей серьезностью. Баст дал ему время, и через мгновение из мальчика вырвался еще один вопрос. «Разве это не может быть просто гламурия?» — спросил он .

«Ах», — сказал Баст, широко улыбаясь. «Но в чем разница между быть красивым и казаться красивым?»

«Ну…» Кострел на мгновение запнулся, затем собрался с силами. «Одно настоящее, а другое нет». Он звучал уверенно, но это не отражалось на его лице. «Одно будет поддельным. Разницу же можно заметить, верно?» .

Баст пропустил вопрос мимо ушей. Это было близко, но не совсем то, что ему было нужно. «В чем разница между рубашкой, которая выглядит белой, и рубашкой, которая является белой?» — возразил он .

«Человек — это не то же самое, что рубашка», — с огромным презрением сказал Кострел. «Если бы Фелуриан выглядела вся такой мягкой и румяной, как Эмберли, но ее волосы ощущались бы как конский хвост, ты бы понял, что это неправда» .

«Гламурия нужна не только для того, чтобы обманывать глаза», — сказал Баст. «Она для всего. Золото фей ощущается тяжелым. А загламуренная свинья пахла бы розами, когда бы ты ее поцеловал» .

Кострел немного отшатнулся, переход его воображения от Эмберли к свинье заставил его моргнуть. «Разве загламурить свинью не было бы сложнее?» — спросил он наконец .

«Ты умен», — сказал Баст. «И ты совершенно прав. И загламурить хорошенькую девушку, чтобы она стала еще красивее, не составило бы особого труда. Это как глазурь на торте» .

Кострел потер щеку, его глаза были сфокусированы на чем-то далеком. «Можно ли использовать гламурию и грамматику одновременно?» — спросил он. «Кажется, это был бы самый простой способ получить больше выгоды за фунт муки» .

Это настолько ошеломило Баста, что его выражение лица дрогнуло. Мальчик был острым, как свежезаточенное железо, и вдвое опаснее, находясь так близко под рукой. Баст почувствовал теплое чувство гордости в своей груди, даже когда его пронзил холодок страха от того, что мальчик может спросить его дальше. Третий и последний вопрос Кострела ждал, как тигр в траве .

Баст ободряюще кивнул. «Я слышал, что так оно и есть» .

Кострел выглядел задумчивым. «Наверное, именно так Фелуриан и поступает», — сказал он. «Как сливки поверх глазури на торте» .

«Я тоже так думаю», — сказал Баст. «Та, которую я встретил, сказала…» Он резко остановился, его лицо стало маской испуганного страха, когда он захлопнул рот. Но было очевидно, что слишком поздно…

Голова Кострела резко вскинулась, его глаза заблестели животным возбуждением. «Ты встречал одну из Фей?»

Баст усмехнулся. Его идеальные зубы были похожи на медвежий капкан. «Да» .

На этот раз Кострел почувствовал и крючок, и леску, но было слишком поздно. «Ты ублюдок!» — яростно закричал он .

«Да», — радостно признался Баст. «Ты меня подловил!» «Да», — сказал Баст.«Это был вопрос, связанный с этой темой, и я ответил на него подробно и без обиняков». Кострел вскочил на ноги и умчался прочь, но через мгновение вернулся, тяжело топая своими слишком большими сапогами.«Дай мне мой пенни!» — потребовал он, протягивая руку. Баст вытащил медный пенни.«А где же Эмберли тогда моется?» Кострел яростно бросил: «После обеда на ферме Богган», — сказал он.«За мостом Олдстоун, а потом вверх, к холмам, примерно четверть мили. Небольшая песчаная лужа, скрытая за ясенем». Баст бросил ему пенни, всё ещё безумно ухмыляясь.«Надеюсь, твой член отвалится», — ядовито сказал мальчик, прежде чем спуститься с холма. Баст не смог сдержать смеха.Но он старался делать это тихо, потому что любил Кострела и хотел пощадить чувства мальчика.Тем не менее, особого успеха это ему не принесло, и звук последовал за отступлением веснушчатого мальчика. Кострел обернулся у подножия холма и крикнул: «Ты всё ещё должен мне книгу!» Баст перестал смеяться, когда что-то всплыло в его памяти.Оглядевшись, он запаниковал, увидев, что «Целум Тинтур» лежит не на своём месте. Затем он вспомнил, что оставил книгу на старом падубе, и расслабился.Небо было ясным, никаких признаков дождя.Это было достаточно безопасно. Он повернулся и поспешил вниз по холму, не желая опаздывать.