1. Живописный рассвет

Баст почти выбрался через заднюю дверь трактира «Камень у Очага».

Фактически, он уже был снаружи. Обе его ноги пересекли порог, и дверь оставалось прикрыть всего на волосок.

Тут он услышал голос своего хозяина и замер как вкопанный. Он знал, что не выдал себя. Он был близок со всеми тонкими звуками, которые только мог издавать этот трактир. И дело было не в простых трюках, которые ребенок счел бы ловкими: ходить без обуви, заранее оставлять скрипучие двери открытыми, заглушать шаги на ковре…

Нет. Баст был лучше. Он мог проскользнуть через комнату, едва колыхнув воздух. Он знал, какие ступеньки стонут, если ночью прошел дождь, какие окна легко открываются, а какие ставни ловят ветер. Он знал, когда обходной путь через крышу будет тише, чем прямая дорога через верхний коридор.

Кому-то этого было бы достаточно. Но в тех редких случаях, когда Баст действительно заботился о результате, успех казался ему скучным, как вода из канавы. Пусть другие довольствуются простым мастерством. Баст был артистом.

Благодаря этому Баст знал, что истинная тишина противоестественна. Для чуткого уха тишина звучала как нож в темноте.

Поэтому, когда Баст скользил по пустому трактиру, он играл на половицах как на инструменте. Вздох, пауза, щелчок, скрип. Звуки, которые могли бы зацепить гостя, только-только проваливающегося в сон. Но для того, кто здесь жил… это было ничто. Меньше, чем ничто. Это был привычный звук тяжелых деревянных костей, медленно усаживающихся в землю, который было так же легко игнорировать, как знакомого любовника, ворочающегося рядом в постели.

Зная все это, Баст покосился на дверь. Он держал яркие латунные петли смазанными, но даже при этом он перехватил дверь и приподнял ее, чтобы вес не давил на них. Только после этого он медленно прикрыл ее. Мотылек произвел бы больше шума.

Баст выпрямился во весь рост и ухмыльнулся; его лицо было милым, хитрым и диким. В этот момент он был меньше похож на беспутного юношу и больше — на озорного ребенка, который украл луну и собирался съесть ее, как тонкое, бледное серебряное печенье. Его улыбка походила на последний полумесяц — острая, белая и опасная.

— Баст! — Снова раздался зов из трактира, на этот раз громче. Ничего столь же вульгарного, как крик. Его хозяин не орал, как фермер, созывающий коров, но его голос мог разноситься, как охотничий рог. Баст почувствовал, как голос дергает его, словно рука, обхватившая сердце.

Баст вздохнул, затем открыл дверь и энергично зашагал обратно. Он превращал ходьбу в танец. Он был темным, высоким и прекрасным. Даже когда он хмурился, его лицо оставалось милее, чем у других могло бы быть в улыбке. — Да, Реши? — ярко окликнул он.

Через мгновение в кухне появился трактирщик. На нем был чистый белый передник, а его волосы были рыжими. На лице его застыло невозмутимое спокойствие скучающих трактирщиков всего мира. Несмотря на ранний час, он выглядел уставшим.

Он протянул Басту книгу в кожаном переплете. — Ты чуть не забыл ее, — сказал он без тени сарказма.

Баст изобразил удивление. — Ох! Спасибо, Реши!

— Не за что, Баст. — Губы трактирщика сложились в подобие улыбки. — Раз уж ты сегодня выходишь, не мог бы ты захватить немного яиц?

Баст кивнул, засовывая книгу под мышку. — Что-нибудь еще? — спросил он.

— Может, еще морковки? Думаю, сегодня вечером будет тушеное мясо. Сейчас Феллинг, так что нужно быть готовыми к наплыву народа. — Произнося это, он слегка приподнял уголок рта.

— Яйца и морковка, — послушно повторил Баст.

Трактирщик уже собирался повернуться и уйти, но остановился. — Ох, вчера заходил мальчишка Тилман, искал тебя.

Баст склонил голову набок, его выражение лица было озадаченным.

— Кажется, это сын Джессома? — подсказал трактирщик, подняв руку примерно на уровень груди. — Темные волосы? Звали его… — Он замолчал, сузив глаза, пытаясь вспомнить.

— Райк, — Баст уронил это имя, как кусок горячего железа, затем быстро продолжил, надеясь, что хозяин не заметит. — Тилманы — дровосеки к югу от города. Ни жен, ни детей. Это был Райк Уильямс? Темные глаза. Грязный? — Баст на мгновение задумался, пытаясь придумать другое описание для мальчишки. — Наверное, выглядел нервным? Будто специально показывал, что ничего не ворует?

Последнее вызвало проблеск узнавания на лице трактирщика, и он кивнул. — Сказал, что ищет тебя, но сообщения не оставил… — Он вопросительно поднял бровь на Баста. Этот взгляд говорил больше, чем сказанные слова.

— Понятия не имею, что ему нужно, — сказал Баст, и прозвучало это честно. И он действительно был честен. Но лучше, чем кто-либо другой, Баст знал цену этой честности. Не все то золото, что блестит, и иногда стоило немного потрудиться, чтобы казаться тем, кем ты на самом деле являешься.

Кивнув, трактирщик издал неопределенный звук и двинулся обратно к общей комнате. Если он сказал что-то еще, Баст этого не услышал, так как уже легко бежал по росистой траве в удивительном сине-сером свете рассвета.