Глава 8

Здания были низкими, приземистыми и полуразрушенными, но Реннати четко видела, что там, за решетками замурованы люди — ей это резко напомнило ее собственный, ныне исчезнувший, мир, в котором все доставалось фашистам, а обычных людей морили пачками. Не удержи ее вовремя за руку хладнокровный Седрик, Рена с рычанием кинулась бы освобождать бедных узников, пусть даже потом ее ждал бы выговор от командира «Тантры».

Мир оказался по времени эквивалентен примерно началу ХХ века на Терре Инкогнита, еще до Великой октябрьской революции, хотя централизованной власти эксперты здесь и не обнаружили — так, анархия во главе с горской магов ближе к тотемным, но пока еще не было подтверждений того, что координаты Велеса верны, и что Иклес использовал этот мир для личных целей, как он использовал Дессу. Разведчики были вынуждены действовать предельно осторожно.

Любой темпорал четко проговаривал про себя как мантру первый закон Патруля — «не примешивать личного» — но задание все же дало Реннати очень тяжело. Оберон и Денетор справились бы лучше, но группа, состоящая только из мужчин, привлекала нездоровое внимание: колдуны разгоняли их и порой сажали в такие импровизированные казематы «негодных» (полковник Кей даже подумал, что правильнее было бы сказать «неугодных»).

Грязи, нищеты и разврата тут тоже было в избытке.

Сама девушка была одета в длинное платье, напоминающее туалеты XII века, волосы заплетены в косы, голова покрыта; одежда Седрика, как у прочих горожан, состояла из серой рубахи, штанов, сапог и кушака. Мимо проходили колдуньи — эти были одеты как в кабаре, и это самое мягкое определение, и, чаще всего, шли об руку с разряженными в шелк и бархат колдунами. И те, и другие были по уши в, судя по спектральному анализу, натуральных драгоценных камнях.

«Тантра» вызывает Седрика, возвращайтесь, для первого раза хватит», — раздалось в ушах киборга.

«Вас понял, отходим»

Грамотный отход вдруг превратился в кошмар: на точке приложения обнаружилась молодая колдунья, она была красива как белокурая кукла и столь же ярко накрашена, но это были бы детали, если бы она не стояла на коленях перед решеткой. Киборг без проблем разглядел мальчишку лет одиннадцати, тоже светловолосого, и, судя по грязи на лице, руках и волосах просидевшего тут ни один месяц.

Реннати до боли закусила губу: бросить тут беспомощного подростка она не могла.

— Ренни, нет! — только и успел крикнуть киборг, когда решетку расплавил высокочастотный луч, не тронув при этом «органику».

Девица с мальчишкой как по команде уставились на неожиданных спасителей, и Седрик принял единственное верное решение: оглушив обоих, киборг взвалил их на плечи и, процедив сквозь зубы: «Ренни, я тебя убью!», активизировал разовый телепорт. Грузоподъемность все равно не ограничена…

Кей не знал, наорать ему на горе-разведчиков, или все же порадоваться тому, что есть данные по миру.

Хуже всех отжег Оберон — этот (термин опущен, прилагательное опущено) колдун умудрился вляпаться в магический поединок, зато выяснил следующее: а) активной магии тут нет, силовые линии выкачаны подчистую, а значит, извне энергию брать попросту неоткуда; б) вследствие первого обстоятельства, колдуны очень слабые, берут силу из артефактов и собственного резерва, а то и такого НЗ, как аура и, наконец, в) стихийников тут не обнаружено вовсе, максимум алхимики и ведьмаки. Что ж, при таком раскладе место для Иклеса и правда идеальное, только он сам что-то не обнаружен.

Далее, Реннати, которую даже Седрик остановить не успел, и она притащила двух аборигенов, колдунью-собаку (перевертыш или все же оборотень?) и ее братишку. Отпускать теперь их точно нельзя, а деть куда прикажете? Хотя, с другой стороны, допросить их и завербовать тоже не будет лишним, если Патруль намерен и тут действовать.

Лучше всех улов у Васи Громова, он сделал полный анализ технологий данного мира и ничего совершеннее мануфактур не нашел. Хорошо это? Ну… во всяком случае, не плохо.

Надо докладывать в штаб.

Кольгунна дернулась, приходя в себя.

Что за странное заклинание снесло решетку, освободив Кольгримма? Да и был ли этот огонь заклинанием, если их двоих он миновал, а заклинание великого фрейя Иклеса всегда бьет по всему, превращая в пепел как неживые, так и живые объекты.

Первым, что она осознала, это то, что верх и юбка куда-то исчезли, на ней было просторное, по ощущению, льняное платье, но разве может лен быть таким белым и чистым? Рядом на тумбочке лежали амулеты. И кровать какая-то странная… может, ей вкололи одуряющее зелье и сейчас проверяют, сколько выдержит?

Дверь открылась, и в почти такой же белой одежде, только со штанами, вбежал Кольгримм.

— Гунна, сестренка! Мы теперь вместе будем! — он обхватил ее за шею.

Чистый, подстриженный… разве это реально?

Брат затараторил что-то по поводу очень добрых людей с неба, о спасшей их темнокосой деве и об огромном летающем доме, отчего ум едва не зашел за разум. Нет, это галлюцинации или иллюзорный мир! Хотя…

Кольгунна обернулась собакой и вылезла из платья задом наперед, после чего плюхнулась на пол и принялась обнюхивать все вокруг. Кольгримм тем временем сидел с ногами в кресле, следя за сестрой — за время заключения от него остались кожа да кости, но мальчишка глядел весело. Если на секунду допустить, что все правда, не забрали ли их на небо слуги великого Иклеса? Если так, то где же он сам?

Положим, брат был обречен на голодную смерть, а негодные не попадают на небо, но если их убили… а разве на небе может так болеть голова?

Раздались незнакомые шаги, вынудившие ее отпрянуть и зарычать.

— Гунна, ты что, это же Реннати, она нас спасла, — братишка отпрыгнул к двери и обхватил вошедшую за талию.

Высокая фигуристая дева магией явно не обладала, а странная одежда делала ее и вовсе чуждой. Не ходят девы в штанах, не положено, магические девы носят короткие юбки, а горожанки — цельнокроеные платья. Великий фрей, она еще и в сапогах! А почему она так выставила напоказ свои волосы?

Зарывав, Кольгунна задом наперед полезла под кровать.

— Да уж, начинаю об этом жалеть, — возвела свои мраморные очи горе Реннати, — ну никакой из меня контактер!

Кольгунна зубами стянула платье с кровати, влезла в него и оборотилась — если это не сон, не заклятие и не одуряющее зелье, праздновать труса по определению не стоит, тем более, что братишка в людях не ошибается. Она аккуратно вылезла из-под кровати.

— Зачем мы тебе, фрейя?

— Просто Ренни, и я всего лишь не могла смотреть на то, что мальчик был в клетке, я ведь тоже прожила тридцать лет в похожем мире…

— Мире? Так правы адепты знания, их много?

— Достаточно. Хочешь, расскажу?

Кольгунна села на кровать, скрестив ноги, и приготовилась слушать, но братишку на всякий случай прижала к себе.