ВОЙНА

/Санси/

Ветер холодными пальцами коснулся лица. Я открыл глаза. Она стояла на балконе, пристально вглядываясь в звездное небо, как будто пыталась что-то в нем прочитать. Но звезды кричали одно: "Война!" Она ворвалась в нашу жизнь ураганом, гонцом с южных границ.

Война. Южные земли Лейна пылают, и орды вражеских солдат (больше похожих на чудовищ, нежели на людей) топчут их.

Война. Горькая усмешка Гира: "Вот и пригодился отряд". Тревога в глазах Сафа. Ледяная грусть в глазах Анариэль: "Неужели опять?" Страх потери в глазах менестреля. Решимость, отвага, обреченность — во взглядах остальных.

Подхожу, обнимаю за плечи, хочу успокоить.

— Гир сказал, что Отряд — это не королевские телохранители, что он из нас не солдат готовил… Что он имел в виду? — она говорит тихо, будто ветер шелестит в кронах деревьев.

— Он готовил не солдат, а командиров. Мы поведем за собой людей. Поэтому мы должны были уметь все: и махать мечом, и молниями стрелять, и врачевать.

Телом чувствую ее тревогу.

— Значит, мы будем далеко?

— Не бойся, я всегда рядом с тобой. Каждым вдохом, каждым ударом сердца.

Прижалась к груди, уткнулась лицом. Мокрым?!

— Не надо, малыш. Все будет хорошо. Вот увидишь. Мы выиграем, меня коронуют, и мы поженимся. Ты станешь моей королевой.

Наконец-то дотянулся до ее губ…

/Сафиро/

Нас разбросало по осколкам войны. Хорошо, что Гир заставлял нас обучать других тому, что сами знаем. Теперь лекарям приходится сражаться, магам планировать атаки, а мечникам лечить раненых.

Один Тирфен при своем деле, только изредка и ему приходится сражаться, а так — мы его бережем. Песни оказались самым сильным его оружием. Да и нашим, наверно. Они не просто повышают боевой дух — они поднимают его из праха, придают сил, уверенности, вселяют ужас в сердца врагов. Тир молодец, если бы не он, нам бы солоно пришлось. А так, оттесняем помаленьку. Скоро перейдем свои границы. Я предлагал остановиться на этом, но Гир и Санси в один голос заявили, что врага нужно уничтожить, иначе он будет возвращаться снова и снова. Разведчики, во главе с Алексом, вчера доложили, что к юго-востоку от нас в предгорьях высится черная башня. Алекс думает, что там находится тот, кто стоит за всей этой звероподобной ордой. Когда Ани впервые увидела их солдат, то оскалилась и прошипела: "ирх!" Объясняться не стала, сказала только, их бить не жалея — это не люди.

Они с Санси видятся редко. Брат не подает виду, но я чувствую, что он тоскует. Им бы вместе быть день и ночь, а они урывками на поле брани встречаются. Мы с Тиром уже готовы в одиночку выиграть эту дурацкую войну ради них. Только нас мало, а вражеские орды, кажется, не убывают.

Альмандин поймал одного из них, изучил. Говорит, зверье-зверьем. Только чья-то воля их удерживает, управляет ими. Аль подумал, почесал загривок ручного дракона и пришел к выводу: если убить того колдуна, который за ними стоит, то их убить будет легче легкого. Это только гипотеза, но…

/Санси/

Мы устали. Нестерпимо устали от этой глупой войны. Войны без правил, войны с нелюдьми. Мы — Королевский Отряд. Мы — мальчишки, ставшие мужчинами за эти месяцы. И у каждого уже набралось достаточно украшений настоящего мужчины — шрамов.

Теперь от Черной башни нас отделяет только одна долина. Потерянная долина — таково ее название с сегодняшнего утра.

Надо было послать отряд разведчиков. А Алекса, как назло, недавно ранили в ногу. Анариэль сказала, что пойдет она. Мы не стали спорить, она бы прекрасно справилась, да и устали все. Одну я ее не отпустил, дал в подмогу Агата и Смарагда.

Однако, отряд из двадцати человек попал в засаду. Их ждали. Закончилась война людей со зверьем, началась война магов.

Их было много, очень много. Ани говорит, не считали, сколько. Навалились в темноте со всех сторон, стоило отряду войти в долину. Смарагд сразу поставил барьер, а Ани принялась за нападавших. Крушила всем, чем могла. Если ее разозлить, ее заклинания приобретают чудовищную мощь. Держались до последнего, пока не рухнула в обморок от усталости Ани. Пошли в ход мечи, копья. Бились нещадно, но врагов не убывало. Решили уходить, пока живы… пока хоть кто-кто жив. Вернулись пятеро. Агат весь изранен, трое солдат тоже в тяжелом состоянии, лежат сейчас в лазарете, рядом с Анариэль. Она успела получить только одну легкую рану, зато сила выжата до капли. А Смарагд не вернулся. Поймал вражеский дротик при отступлении. Мастера земли у нас больше нет.

Анариэль что-то гложет, но она не хочет говорить мне, что. Девочка моя, потерпи еще немножко, ладно? Я покончу с этой войной раз и навсегда. Завтра утром мы ворвемся в долину, усеянную трупами врагов и друзей. Мы собрали всех, кого смогли. Всех, кто не ранен. Сиделкам и лекарям строго запрещено говорить об этом последнем броске раненым.

Прости, Ани, я не возьму тебя с собой в этот поход. Я люблю тебя, всю жизнь любил. Прости.

/Агат/

Анариэль всю ночь не спала. Говорила, у нее дурное предчувствие. Утром подозвала сиделку, попросила позвать принца Санси. Та сказала, что принц очень занят и не может прийти. Тир, Саф, Гир и остальные тоже оказались заняты. Когда Ани спросила, где они, сиделка оказалась отвечать. Но мы и так поняли, что произошло.

— Дураки, безумцы! — Ани в бешенстве ходила по палате, пока я отдавал распоряжение собрать всех оставшихся солдат, раненых, всех, кто сам захочет пойти. Захотели все.

Через несколько часов мы уже мчались к Черной башне. Долина была свободна. Все сосредоточились внутри башни, где шел жестокий бой за каждый шаг. Но мы пробивались наверх, к друзьям.

Теперь я понял, почему Ани было запрещено практиковаться в боевой магии в замке. Стены башни отзывались протяжным стоном на каждый ее удар и, казалось, готовы рухнуть. Я не отставал от девушки ни на шаг, прикрывая ее спину, а она расчищала дорогу.

И вот мы оказались перед входом в тронный зал. Массивные черные двери закрыты. А наши пытаются пробиться к ним.

Гирасил увидел Ани с высоты своего богатырского роста, крикнул:

— Санси и Саф внутри, они сражаются с колдуном.

Этого было достаточно, чтобы Анариэль бросилась к дверям, забыв усталость и раны. Мы пытались следовать за ней, но враги оттесняли нас. Раздался громкий хлопок, между створками дверей появилась щель и исчезла сразу же, как только в ней скрылась фигурка девушки.

/Анариэль/

Всю дорогу сердце билось о ребра: успею? не успею! На крыльях влетела в зал… и обрубили крылья.

Зал был огромный, облицованный белым камнем. На ступенях возле трона лежал Сафиро. В крови. Без сознания. Перед ним стоял Санси. Бледный, уставший. Только фиолетовые глаза горят лихорадочно, решительно. Он стоял, закрыв собой брата от фигуры в черном — колдуна, а между ними боролись два заклинания.

Двери захлопнулись, и Сан увидел меня. Контроль ослаб… И струя черного огня сбила его с ног. Не раздумывая, я бросилась на колдуна. Застать врасплох, отвлечь, принять удар на себя!

Он оглянулся неожиданно и резко. Злым огнем полыхнули из-под капюшона глаза. Черное пламя снесло мое заклинание. Ударило в грудь, подняло, смяло, отбросило тело в стену. Хруст позвонков, и я на полу. И колдун приближается, готовя последний удар. Огромный шар темного огня сорвался с его пальцев и понесся ко мне.

Все?

Нет. Шар не долетел. Ударил в спину. Не мне, нет. Нет!

Разметавшиеся белые пряди. Красное пятно расползается по белому, заливая огромный алмаз под воротником. НЕТ. Фиолетовые глаза так близко… дотянуться… горько-соленый привкус холодных губ. Нет же, нет!

— Прости, — шепот. Гаснут аметистовые глаза, на миг вспыхнув пламенем, смешавшим любовь, боль, внезапное озарение и смерть.

Сердце разрывается на тысячу частей. Крик.(мой?) Двойная боль потери… Тишина, черная, бархатная.

/Гирасил/

Как только за Анариэль захлопнулись двери, мы стали пробиваться к ним с двойным усилием. Но тщетно. Мы устали.

И тут запел Тирфен. Запел посреди битвы, не обращая внимания на врагов. Он пел, и мы, воодушевленные, прорубались вперед. Он пел и не видел, как один за другим погибали воины, охранявшие его. Он пел и не заметил вошедшей в спину стрелы. Он пел, и когда вторая стрела пронзила его грудь, а мы были уже в шаге от дверей. Он пел. И лишь только мы начали открывать двери… песня застряла последней стрелой в горле, захлебнулась… повалилась на спину.

Величайший менестрель погиб. И, умирая, он пел.

***

Я думал, сойду с ума. Прямо там, на пороге тронного зала. Увидев бесчувственного Сафа на ступенях, сидящую у стены, израненную Анариэль со сломанной спиной и пустыми глазами. И… мертвого Санси у нее на руках.

Я не сразу заметил колдуна. Только когда он засмеялся. Он радовался победе, даже не обратив внимания на нас, застывших в дверях.

Вдруг смех оборвался. Я явно почувствовал ужас колдуна и перевел взгляд на Анариэль. И первый раз в своей жизни испугался дочери темного эльфа.

Она встала на ноги.(с перебитой спиной?!) Медленно подняла руки над головой и посмотрела на колдуна. Черты лица заострились, кожа белее первого снега, мерцала. Бледные губы плотно сжаты. Ярко-голубые лучи били из прорезей глаз, ни зрачков, ни белка. На кончиках разметавшихся волос заплясали голубые искорки. Губы приоткрылись, и в зал ворвался ветер, сбивая с ног, прижимая к стенам. Ясно послышался голос Анариэль, произносящей слова:

Бури, вихри, ураганы, —

Все в моем сливайтесь сердце!

Темной ночью, утром ранним

Запевайте свою песню!

Звездный свет, холодный, яркий,

Как огонь разящий в полночь,

В кровь войди, о, пламень неба,

И явись ко мне на помощь!

Под моей сливайтесь волей,

Силы две: огонь и ветер.

И, гонимые любовью,

Поразите злое сердце.

Вас, рожденных в мире горнем,

И меня хранящих сроду,

В темном теле, разъяренном,

Отпускаю на свободу!

Маленькая искорка сорвалась с рук девушки и влетела в грудь застывшего колдуна. Он закричал, и из груди его начал расти и шириться шар огня. Покрыв несчастного полностью, он взорвался, ослепив нас вспышкой света. А когда зрение вернулось — от колдуна не осталось даже пепла. Только тихо, осенним листом, опустилась на пол девушка.(Ани так ничего и не смогла вспомнить об этом эпизоде)

/Альмандин/

Мы возвращаемся домой. Мы победили.

Произношу эти слова, а они ничего не значат.

Воины Лейна победили. А Королевский Отряд? В голове вертится страшное: "мы проиграли".

Гирасил чернее тучи, молчит всю дорогу(короткие приказы не в счет). Саф недавно очнулся(хвала нашим целителям). Лежит на носилках угрюмый, ошарашенный. Молодой король с седой прядью в черных волосах. Ани так и не пришла в себя. Она не хочет возвращаться.

Там, в тронном зале… Они все видели, а я один почувствовал — это была не она. Ее душа улетела, не выдержав боли. А вместо нее пришла другая Анариэль. Точнее нет, не Ани, а кто-то больше, сильнее, тот, кто смог "наградить" колдуна огнем звезды.

Я говорю путано, но представьте, что на место солнечного зайчика вам под ноги ляжет само солнце. Никогда не видел ничего подобного и, надеюсь, не увижу больше.

Я пишу все это, потому что мне надо выговориться. А поговорить не с кем: все либо зализывают свои раны, либо убиты. Даже песни стихают на полуслове. В глазах встает Тир со стрелой в горле. Покойся с миром, брат. Хотя сердце упрямо твердит, долго еще не найти мира ни вам, умершим, ни нам, выжившим. Потому что мы проиграли.

/Сафиро/

Вчера были похороны. Мы хоронили своих братьев, друзей, а Ани еще и жениха. Она только позавчера пришла в сознание. Бледная, осунувшаяся. Под глазами залегли тени(она не спит, вообще, я чувствую каждую ночь, как она плачет). Черное платье с серебряным шитьем по рукавам и подолу. Свинцовыми волнами падают на плечи волосы. Даже глаза — черные, вместо привычной синевы.

Вчера вечером я сделал ей предложение, думаю, брат бы одобрил его. Я предложил ей стать моей сестрой официально, и королевой Лейна. Я не хочу править один. Ани улыбнулась, впервые за эти дни, и сказала, что обещала Санси стать его королевой. И больше ничьей королевой она не будет. Никогда. Она скоро уйдет, я чувствую.

***

Днем была коронация. А вечером мы собрались за столом на пир-тризну. Все, что осталось от Королевского Отряда. Перехожу взглядом от одного к другому, вспоминаю тот день, когда нас впервые собрал Гир.

Вот он, по правую руку сидит. Годы не старят вечного воителя. Только плечи ссутулились под тяжестью чужих смертей, только в глаза лучше пока не заглядывать.

Агат, непревзойденный в бою, как и прежде. Только стал суровым мечник. Нет одесную брата Джаза. Похоронили его.

Алекс, все такой же стройный и гибкий, как и его лук. Ты изо всех сил хотел вернуться к своей девушке, и ты вернулся. Только светлые глаза больше не лучатся мальчишеским счастьем жить. В них друзья стоят… как живые.

Ниили, один ты выжил из целителей. Спасибо, выходил меня и Ани. Я стараюсь не замечать морщин на твоем лице и шрам, прячущийся под пепельными прядями, и то что твои прекрасные умелые руки дрожат.

Сардис, огненный брат, спасибо. Твой меч не раз прикрывал меня. Твои заклинания сильны и неистовы, как и твой дух. Почему же рыжие кудри покрылись ранним пеплом?

Альмандин, ты один остался молодым среди нас. Хотя иногда мне кажется, что ты всегда был старше нас всех, или может, ты просто видишь больше, чем мы? Ты потерял дракона. Он здорово выручил нас тогда, на подходе к башне. Мы не забыли, Аль, мы не забудем.

Анариэль, горьким запахом хризантем звучит твое имя. Ты оказалась сильнее нас, мужчин. Жаль только, что погибла та веселая девочка. Погибла, когда твой любимец, твой младший братишка, Тир захлебнулся собственной песней. Когда твой муж (пусть все называют его женихом, но я-то знаю) упал тебе на руки, как раненная птица, красное на белом.

И я, Сафиро, молодой король Лейна. Молодой, с проседью.

Разговаривали тихо, обычно пели песни Тирфена, но память еще не зарубцевалась. Только ближе к ночи встала Анариэль и запела. Она пела песню на родном ей языке. И мотив лился темной рекой, разбиваясь о стены на тысячи сияющих брызг. Он без спросу входил в наши сердца и омывал их, впитывая боль и печаль, унося с собой мучительную память, оставляя лишь горький запах хризантем. И потолок отступал в темноту ночного неба, а звезды мерцали в нем знакомыми именами. Мы пили прозрачный мед песни темной эльфийки, и улыбки всплывали из глубины души на поверхность. Исчезали обагренные кровью мечи в беспокойных глазах.

Это был подарок Анариэль. Самый прекрасный и самый нужный подарок. Песня оборвалась неожиданно, вылетев в окно заплутавшим в зале ветром. Ани обошла стол, тихо поцеловав каждого из нас, и, пожелав спокойной ночи, растворилась в сумраке коридора. А мы молчали, потрясенные. И улыбались. Только Аль прошептал: "Опять она".

***

Анариэль исчезла. Ушла навсегда. Хотели искать, но я сразу понял — бесполезно. Не смогла она жить здесь.

Весь день не находил себе места. И сейчас не могу уснуть. Сел перебирать наши записи. Вспоминал, как Гирасил предложил нам делать заметки, записывать все, что придет в голову. Это было что-то вроде игры, а превратилось в хроники нашего отряда.

Разбирая бумаги, наткнулся на стихотворение Тирфена. Подумал: странно, все свои стихи и песни он обычно хранил в своей памяти, а не на бумаге. А тут еще и дата — написано за день до начала войны, последняя запись Тира. Прочитал и…

Тир, неужели ты знал? Неужели уже тогда предвидел? Или ты сам не понял, что сочинил, наш менестрель, и поэтому перенес на бумагу и сунул сюда, чтобы потом разобраться?

Свеча уже догорела, а я все смотрю на этот лист, и туго сплетенные слова звучат в моей голове на два голоса — твой и Ани.

Не ходи за мной, стороной ночной

И дневной порой, и росой хмельной.

Не найти пути, не ходи!

Как пчелиный рой, золотой стрелой,

И как птичий клин, дождевой порой,

Так тебе за мной не уйти.

Воет ветер злой, мир окутан мглой,

Вижу я лучи лишь звезды одной.

Не сойти с моего пути.

Расплелась коса, на глазах роса,

А в рука красных капель стон.

Обняла гроза, крылья в небеса,

Серебром в ушах колокольный звон.

Разревелся гром за твоим окном,

По стеклу поползла вода.

Ты меня все ждешь, но прошепчет дождь:

"Ты прощай, мой друг. Навсегда."

Он уйдет в ковыль, чтоб оплакать быль

И свой сон стальной, и тупую боль.

Слезы выпьет пыль, чтобы он забыл

Тот закат больной, где погиб король.

И придет рассвет, тех двоих уж нет.

Не разбудит их соколиный крик.

Но сквозь толщу лет, той любви в ответ,

Новой встречи миг караулит их.

Тирфен

/Гирасил/

На этом заканчиваются хроники Королевского Отряда. Саф уже третий год правит страной. Из него получился хороший правитель. Титул короля он так и не принял. А всех наследников теперь будут звать не Демандо, а Сафиро. Я с оставшимися членами отряда пытаюсь собрать новый. Найти молодежь, обучить. Но такого отряда уже не будет, к сожалению. Жизнь идет своим чередом. Вечный воитель, Гирасил снова учит, советует и воюет.

Сегодня утром в мое окно влетел ворон. Большой, черный, вот косит на меня рыжим глазом. А в клюве у него был сложенный лист бумаги. Стихи. И почерк Анариэль…

Не знаю, кто прислал птицу и зачем. Ани сюда больше не вернется. И слова эти будто послание. Кому? Зачем? Не знаю, но думаю, они станут хорошим эпилогом к этой истории.

Там, где растет камыш,

Снегом касаясь вод,

В тихий полночный час

Лилий венец цветет.

Там, где не слышно брань,

Где не живет беда,

В зеркала водного грань

С неба глядит звезда.

Там, где не будет слов,

Где безупречна даль,

Не потревожит снов

Солнца моя печаль.

Там, где звенящий лес

Спит под крылами сов,

Краше мирских чудес

Всех — паука покров.

Там, где молчит восход,

Трав золотится трель,

Сердце мое уснет,

Если придет апрель.

Где колокольный звон

Дарит цветам земля,

Выйдя из мглы времен,

Там ты найдешь меня.

Гирасил