День шестой

Опять появилась идея...

"Девушка еле слышно напевала:

— Может быть, пора угомониться,

Но я, грешным делом, не люблю

Поговорку, что иметь синицу

Лучше, чем грустить по журавлю.

Я стою, машу ему как другу,

Хочется мне думать про него

Будто улетает он не к югу,

А в долину детства моего…

Она родилась в той реальности, в которой было много света и добра, в которой люди любили друг друга по-настоящему, а надежда была выше этого бескрайнего неба. Люди эти не боялись думать и чувствовать, не боялись мечтать…

Все закончилось внезапно, словно изменилась сама реальность.

Она — дитя исчезнувшего мира.

Вот уже много лет, как смолкли песни в сердцах людей, пропал живой огонь в их глазах и разум редко освещает солнце; но крыльям не объяснить этого. Душа рвется ввысь, ноги зовут бежать в легком танце по дороге из звезд, а вечная песня ветра снова и снова наполняет тебя.

Ветер унес пепел сгоревшей любви.

Ветер нежно обнял стоящую на вершине подругу, гладя ее волосы и неся музыку сфер.

Ветер тепло смахнул слезы с глаз, и бьется под ногами сердце Земли.

Когда-то люди не оценили свет и добро, что было у них много-много лет, и это ушло.

«Ты ничего не изменишь.»

«Я попытаюсь…»

И вот опять посередине строки перестало писаться, ну что ты будешь делать?! Феня зло стукнула ноутбук как бьют по морде неугодного кавалера, затем вырубила его, сохранив предварительно файл.

Может, ее муза и правда Талия?

Толстухина открыла еще один файл и принялась набивать пришедшие в голову строки.

"Эта песня снова зовет меня куда-то...

Я самый обычный человек, я всего лишь вижу другие миры, когда сплю. Стоит только закрыть глаза, и поезд уносит тебя туда, где платформы стоят в чистом поле, под мостом растет трава, а в подземном переходе испуганно прячутся чьи-то тени; а бывает, ты стоишь на палубе корабля, и ветер треплет волосы и одежду, а подошвой ноги чувствуешь теплые от солнца доски; а порой ты поднимаешься в небо, позволяя облакам обнимать себя. И травы, и облака, и ветер — все они поют, а когда их нет. поют звезды.

А кто может идти по звездам? Кто слышит их смех? Кто видит, как они плачут?

Далеко не все люди способны на это. не все свободны настолько, чтобы видеть и слышать, не у всех такие сердца".

Сверстать все и позже можно.

Некоторое время она сидела и думала, как бы перепрофилироваться в писателя-сатирика, затем вяло, но настойчиво отбросила эту мысль — лучше уж быть разносторонним, чем упереться в какой-либо жанр. Потом, как бросать свое призвание, если она все равно грезит космическими кораблями? Хотя при чем тут конкретно корабли? Есть еще параллельные миры, бытовая и научная магия, и многое другое ("Новая волна" да и только, Роджер Желязны ее туда бы взял, раз прошел даже бред Муркока.

Феня вновь поймала себя на критиканстве и вздохнула: это уж точно последствия больничного!

Нет, это точно не дело! Если она будет переносить на страницы собственные эмоции, то уподобится Мартину, перемочившему Старков, Ланнистеров и даже Сноу-Стоун-фиг-знает-кого-еще; но если она не будет переносить эмоции, произведения не будут стоить ломаного гроша… Так, мочилово отставить, для реализма набить пару морд, затем отправить героев на курорт… а после что? Ух, какая мука воспитывать! Тьфу, то есть, просчитывать.

Надо посмотреть мультики.