Удаляющийся крик "К вам посетитель!" шумел и взрывался в ушах как гром, как дикий разряд электричества. Даже и верить не хочется в то, что это все правда… Слишком трудно в это верить. Слишком. Эр-Джей просто сидел и пытался собраться с мыслями. Даже в голову не приходило пытаться прибрать неправильной формы комнатушку с низким потолком. Ветер сегодня свистал во все щели, и оттого, кажется, особенно рассеянным было настроение. Вечерняя свежесть пробирала до костей, особенно в сочетании со стаканчиком-другим холодной воды. Кто? Кто же мог сюда наведаться? И зачем?!
Ответ вскоре пришел сам собой в виде небольшого подтянутого человека с темно-каштановыми волосами и колкими карими глазками, солидного, при костюме, которого Эр-Джей долго не узнавал. Слишком долго, пожалуй. Он хотел было уже сказать что-то в духе "Чем обязан?", и даже встал, сгорбившись слегка под металлическим гнетом потолка, не позволявшего ему вытянуться во весь свой двухметровый рост. Они переглянулись, будто искали какую-то подсказку, деталь в облике друг друга, которая бы в чем-то их уверила, но когда вдруг прозвучала одна простая фраза, все разом встало на свои места.
— Джимми, как же давно мы не виделись… — все стало настолько очевидно, что у механика чуть было не сорвалось с губ какое-то типичное для мостов, но совершенно неприличное для любого другого места и общества ругательство. То ли от шока, то ли от нахлынувших и разом ударивших в голову воспоминаний. О том, как еще в школе их посадили когда-то вместе. Как на протяжении всей учебы они вместе бедокурили, собирали вокруг себя огромные компании, все делали вместе… как не помешало дружбе даже поступление в разные вузы… казалось, ничто не помешает. Но величественная громадина Восточно-Софийского моста просто раздавила все, разорвала и растоптала. Ничего нельзя было поделать, никак связаться на протяжении целых семи лет. И теперь снова протянуть эту ниточку оказалось делом нелегким.
Томас Митчел — а именно так звали неожиданного посетителя — тоже неверящим взглядом смотрел на того человека, которым теперь стал его друг, заглядывал чуть снизу в зеленые глаза с карими пятнышками по всей радужке, пытаясь понять, куда девались всегда делавшие их неправдоподобно ясными и яркими тепло и свет. Каждая деталь бросалась теперь в глаза: и почти полностью поседевшие волосы, и опаленная, несмотря на всю защиту, радиацией кожа, и металлический массив протеза, и в особенности странная подвижность и натренированность каждой мышцы. Но внезапно Том вдруг вспомнил, зачем он здесь, начал вещать (а вещать он умел профессионально, во всех смыслах этого слова)о том, что наконец-то смог добиться перерассмотрения дела, что Эр-Джей сможет наконец-то вернуться к нормальной жизни, и что все это дело всего лишь нескольких дней...
Благодарность механика вышла какой-то скомканной. Он все еще не мог осознать всего объема вываленной на него информации, слишком ясным и ярким для привыкших к ночной темноте и красному тусклому свету аварийки глаз было сияние этой новой надежды. Надежда повидаться, пусть и мельком, с женой и детьми, а может и вовсе вернуться к жизни. Снова жить, а не существовать… Таким чужим, неправдоподобным казалось все это сейчас, а ведь, казалось бы, пару лет назад он еще мог бы!...
Предстояла очередная бессонная ночь разведения мостов. И надо было еще тормошить Блейза, а то он совсем плох стал в последнее время...
Том, снова вдруг очнувшись и нервно глянув на часы, спешно исчез, сославшись на поздний час и то, что дома его давно уже ждут, и обещав сделать, конечно же, все возможное и невозможное. А механик как то медленно, даже заторможено поплелся в соседнюю комнату. Окошки, дверки, щелки, трубы — бесконечное их количество делало ее больше похожей на решето, чем на помещение. И с самого входа было видно, как из какой-нибудь щели обязательно выглянет торчащая под странным, неестественным углом медная косичка — только кончик, конечно же. Она отросла уже до совершенно дикой длины, раза в полтора больше роста хозяина, и постоянно волочилась за ним наподобие хвоста, иногда вздрагивая и подметая по полу пыль. Раньше он убирал ее хотя бы, обворачивал вокруг пояса, а теперь и думать об этом забыл. И как-то одичало звучал из угла тихий шепоток, из которого, как всегда было мало что понятно. Сейчас вот Эр-Джей и вовсе разобрал только одно, бесконечно повторяющееся "Никки". Все стены камеры исчерчены были ее именем, а в укромном уголке за кроватью — аккуратно выбитый, выцарапанный на металлической поверхности стены рисунок — портрет девушки. Не особо профессионально нарисованный, да и пропорции кое-где не были соблюдены, но получилось до странного и до страшного похоже. И слишком осмысленно, по-человечески, совсем как в последнюю секунду перед смертью смотрят вертикальные зрачки нарисованных глаз.
— Пойдем, смена вот-вот начнется, — как обычно бросил Эр-Джей, уже в предчувствии ежедневной пытки чужим безумием. Блейз на мгновение обернулся, зыркнул невидящим взглядом, и продолжил бормотать что-то себе под нос.
— Эй, нам на смену надо, ты же помнишь, она тоже там работала, в рубке связи, так же переключала каналы… Помнишь? — эта фраза, кажется, уже яснее дошла до адресата.
— Она… тоже? — очки сползли, смысла в глазах ни на грамм, только какая-то… потревоженная старая боль, что ли.
— Да, и нам пора. Скоро сигнал к разведению подадут. Она никогда на пост не опаздывала, и мы не будем. — Ото всех этих уговоров и увещеваний механика уже мутило, он и сам выходил уже на работу каждую ночь скорее по привычке, чем действительно борясь за свою жизнь, за каждую секунду этого жалкого существования. И невыносимо было смотреть, потому что вспоминался прежний, жесткий и самоуверенный Блейз, который себя считал чуть ли не богом, а уж высшим существом точно, гордый, волевой… Иногда от него от такого тошнило весь уровень. Но теперь — нет, нет его больше, исчез человек, одна тень осталась, и еще горше стало.
Он все же начал собираться, длинная коса проползла пару метров по полу змеей, выжидая и подрагивая, пока он по-животному, торопливо и неаккуратно пытался отрыть нужные вещи. Эр-Джей старался не смотреть, но невольно проскальзывала у него в сознании мысль: если он вернется в город, к прежней, мирной жизни, которой не было у него на протяжении уже семи лет, то кто же тогда присмотрит за этим сумасбродом? Ведь нельзя же вот так просто бросить его… Никакого человека нельзя просто так бросить.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.