Отец и дочь

В последний раз она посмотрела на владельца завода. Кивнула головой. Конечно, ей хотелось, чтобы он выдал ей что-нибудь, подтверждающее статус работницы, а то вдруг отец не поверит. Однако, мужчина не оставлял ей возможности такой просьбы, и ей не хотелось злоупотреблять его добротой. Джи знала, что от ее увольнения предприятие не пострадает. Пострадает только она. Вернули на работу? Стоит поблагодарить и уйти.

— Спасибо, — искренне произнесла Джи.

Владелец завода и не догадывался, что сегодня сделал одно доброе дело. Вернув на работу Джи, он позволил той остаться дома. Девушка понимала и сама, что отец ее не любит. Вот только все равно мечтала эту самую любовь заслужить.

Выйдя из его кабинета, Джи постаралась расслабиться. Не получилось. Все равно была натянута как струна, ведь впереди предстояло самое сложное — разговор с отцом. Был страх, что Айк все равно не пустит ее. Будь Оуэн дома, было бы легче. Вот только ее старший брат в свои восемнадцать уже жил отдельно. Это ей, четырнадцатилетней девушке, до замужества полагалось жить в доме родителей.

Путь до дома занял ровно девяносто две минуты. Девяносто две минуты жизни в скучной дороге — дойти до автобусной остановки, дождаться автобуса и доехать до шестого района. После того, как она сошла с автобуса, ей потребовалось всего двадцать четыре минуты, чтобы дойти до домика. В этот вечер, плавно переходящий в ночь, она в очередной раз пыталась представить, каким же их дом был при жизни Каны. Наверное, не таким мрачным.

Подойдя к двери, вытащила из кармана брюк ключи. На связке было всего три ключа — один от двери, один от шкатулки и один от шкафчика на заводе, где хранится ее запасная одежда и рабочая форма.

Звонить в дверь и ждать, пока отец откроет, не хотелось. Поэтому девушка открыла ее своим ключом, вошла.

— Пап, я дома… — неуверенно произнесла Джи.

Тишина. Отец ей не ответил, а Джи и не ждала его ответа. Она закрыла за собой дверь и прошла в основную комнату дома, которая служила гостиной, столовой и общей комнатой. Когда-то, в то время когда была жива Кана, это была самая оживленная комната. Мать рассказывала детям сказки, истории об Островах и той жизни, которой жила до того, как спустилась вниз, и читала книги вслух. После ее смерти в этой комнате уже не было так здорово, как раньше. Отец никогда не читал вслух.

В углу комнаты работал телевизор. В кресле сидел отец. Как Джи и предполагала, тот смотрел новости. Это был его ритуал перед сном.

— Папа, я дома… — повторила девушка, садясь на стул за обеденный стол.

В какой-то момент ей стало жаль, что Айк не любит ее. Может быть, будь жива мама, к ней бы относились иначе. Единственный момент, когда Айк испугался за дочь, на взгляд самой Джи, произошел семь лет назад. Тогда ей было всего семь и она совершила абсолютное безумство.

В семь лет весь мир делится на добро и зло. В семь лет Джи верила, что в руках каждого человека есть волшебное оружие — право творить свою судьбу. В семь лет девочка мечтала о том, чтобы жить на Островах.

В городе, в котором жила Джи, самое высокое здание — Цитадель. Двадцать восемь этажей над землей и одиннадцать этажей под ней. Это здание восхищало девочку, и она считала, что именно с него можно дотянуться до Островов.

Тот год она запомнит навсегда и будет возвращаться к тем событиям в памяти снова и снова, не давая им умереть и в будущем. А пока что… пока что маленькая Джи, вместо того, чтобы отправится в школу, решила отправиться на Острова. Ведь там, по ее мнению, было гораздо лучше, чем внизу.

Не будь в тот день в Цитадели школьной экскурсии, Джи никогда бы не смогла пройти незамеченной. Ей повезло. Всего лишь встать позади всех, затеряться в толпе детей и пройти мимо равнодушного охранника.

Ученики другой школы направлялись на экскурсию вниз, на нижние этажи. Вниз ей не было нужно, поэтому Джи шустро оглядывалась. Вот и заветная дверь. Отделившись от чужого класса, девочка, никем незамеченная, подошла к двери и открыла ее. Смело вошла и так же смело поднялась по ступенькам. Ей было необходимо попасть на самый верх, и ничего, что ей всего семь лет. Она обязательно поднимется.

Ступенька за ступенькой — и вот, последние десять шагов остались позади. Она стоит перед дверью. Той самой, которая ведет на крышу. Детская рука тянется к ручке. Та поддается, и вот Джи на крыше. Ветер. На крыше сильный ветер, но девочка не боится. Ей кажется, что стоит всего лишь протянуть руку, и вот оно — она дотронется до Островов.

Шаг. Второй. Третий. Она практически дошла до самого края, когда чьи-то руки схватили ее за плечи, подтянули к себе. Пальцы взрослого сжались на детском плече.

— За мной! — строгий голос.

От одного только тона хотелось спрятаться, и Джи вздрогнула, отшатнулась. Не держи ее за плечо, девочка и могла упасть. Хорошо еще стояла не на самом краю и расшибиться насмерть не могла.

— Я...

— Ты, ты! — хмуро произнес мужчина, уводя ее с крыши.

Они спустились на последний этаж и в молчании прошли по коридору. Джи рассчитывала, что ее отведут к лифту, и они опустятся на первый этаж. Девочка рассчитывала, что ее просто выставят из здания. В семь лет мир кажется абсолютно другим, что бы ни говорили взрослые, и что бы ни слышала Джи из подслушанных разговоров отца с братом.

Ее желанию просто оказаться на улице не суждено было сбыться. Ее ответили в кабинет. Мужчина отпер дверь, втолкнул девочку и вошел сам. Дверь была закрыта на ключ, теперь Джи точно без разрешения не выйдет.

— Садись, — одно слово, и Джи, испугавшись тона, не посмела ослушаться и захныкать, запроситься домой.

Она подошла к стулу и села. Поерзала, пытаясь устроиться удобней — не получилось. Вероятно, такие стулья специально созданы для того, чтобы сидеть было неудобно.

— Я не советую тебе лгать, поэтому прямо отвечай на поставленные вопросы, — он говорил уже спокойно, сев за стол и включив монитор компьютера. — Тебе понятно?

— Да… — тихо ответила девочка, опустив голову.

— Имя?

— Джи.

— Девочка, полное имя. Имя, фамилия, район проживания.

— Джи. Норби. Шестой, — послушно ответила девочка на его вопрос. Сама же не рисковала даже осмотреться.

В какой-то момент Джи подумала о том, что ей стоит солгать и представиться иначе. Например, сказать, что ее зовут Кимберли. С той девочкой она училась в одном классе, и Ким ей не нравилась, слишком наглой та была и самоуверенной, считающей, что весь мир должен кружиться вокруг нее. Кимберли, родившаяся внизу, была дочерью тех, кто и сам родился внизу. Вот только ее родителям удалось удачно устроиться внизу, и им не приходилось считать время. Но это был не выход. Обман ведь обязательно раскроется, и тогда будет лишь хуже. В свои семь лет Джи это прекрасно понимала. Именно поэтому она и не солгала, назвала свое настоящее имя.

— Вы меня отпустите? — тихо спросила девочка, боясь отрицательно ответа.

Ответом ее не удостоили. Мужчина молча продолжал заполнять форму, изредка сверяясь с данными, которые показывались на мониторе компьютера.

— Простите? — не выдержала девочка.

— Еще одно слово, и штраф будет в неделю, — спокойным тоном произнес мужчина.

Девочка вздрогнула. Опустила голову. Что такое штраф в неделю, она уже представляла. Отец будет, мягко говоря, в ярости. Наверное, совсем пропадет на работе, перестанет разговаривать даже с братом. Такого Джи не хотела. Именно поэтому она прикусила язычок, чтобы не заговорить опять. Молча дождалась, когда мужчина закончил писать и отложил ручку.

— Джи Норби, семь лет, шестой район. Дочь Айка Норби и Каны Норби, в девичестве Сьера. В личное дело заносится запись о непослушании и поступке, направленном против Островов. В случае повторного штрафа ты будешь отправлена на исправительные работы в шахту «Эдем».

Тогда, в семь лет, ее отпустили из Цитадели всего лишь с записью о проступке. К тому моменту, как ее вывели из здания, уже успели позвонить Айку и вызвать того с работы. Как итог — отец с дочерью в тишине возвращались домой. Джи прекрасно помнит его просьбу неожиданно тихим голосом, чтобы она больше не попадала в неприятности. Он не хотел, чтобы девочка оказалась в «Эдеме», и эта забота окрылила Джи. Больше она не нарушала правил и старалась быть послушной.

— Джи, тебя восстановили на работе? — выключая телевизор, спросил Айк.

Он встал с кресла, посмотрел на дочь, которая все так же сидела на стуле.

— Да, папа.

— Иди спать, — кивнул Айк.

Сам он прошел в свою комнату, служившую одновременно кабинетом и библиотекой, закрыл дверь на ключ. Джи лишь улыбнулась.

— Спокойной ночи, папа… — прошептала девушка.

О штрафе в шестьдесят часов и о том, что будет работать так долго абсолютно бесплатно, Джи не сказала. Вначале замешкалась, пытаясь представить реакцию отца, а затем было поздно — Айк ушел в свою комнату.

— И тебе, мама, спокойной ночи, — вдох и выдох. Девушка посмотрела на фотографию. Это была счастливая фотография, где Айк, обнимавший красавицу жену, улыбался. Ее старший брат, Оуэн, стоял рядом с родителями. Джи не было. Она еще не родилась.

Вздох. Порой Джи казалось, что если бы она так и не родилась, жизнь тех, кого она любила, была бы лучше. Отогнав от себя грустные мысли, она встала со стула. Завтра будет рабочий день, и ей лучше попытаться вздремнуть. На работу необходимо идти с полными силами. Знать бы заранее, что будет завтра...