Глава 2. Побег.

Люди ушли. А я начал обдумывать свое положение. Оставаться — ни в коем случае, иначе заработаю клеймо на лоб и больше никогда не смогу смотреться в зеркало, ведь этот символ напоминал мне о Серый Свет. Да и жить я так не смогу. Остается одно — бежать. А для этого мне придется вылезти из бассейна и ползти на хвосте неопределенное расстояние до Океана. Если мой побег не заметят ещё на этапе вылезания из бассейна — люди это умеют.

Но больше ждать я не мог — рассветало, скоро будет совсем светло, да и люди могли вернуться. Поэтому я взял себя в руки и, глубоко вздохнув, вылез из воды.

Первая трудность обнаружилась практически сразу же: бассейн оказался огорожен. Я выругался сквозь зубы и начал подтягиваться на тонких перекладинах, очень надеясь, что они выдержат мой вес. Чем выше, тем становилось сложнее: сначала я мог помогать себе хвостом, потом пришлось работать одними руками. Ладони горели, а мышцы онемели от боли, когда я наконец достиг вершины ограды. Тут стала очевидной вторая трудность: как спуститься так, чтоб ничего себе не сломать? Высота снизу казалась небольшой, но теперь я понял, что это был обман зрения: забор на самом деле очень высокий. Сто лет я пытался перекинуть хвост через край, не кувыркнувшись при этом вниз головой. Со стороны, наверно, смотрелось очень забавно. Если люди меня сейчас видели, то они, наверно, просто умирали от смеха. А я умирал от страха — вот она, несправедливость жизни. Ценой неимоверных усилий я перекинул хвост через ограду и повис на руках. Самое страшное позади… По крайней мере, в это хочется верить.

***

Виктор задумчиво смотрел на экраны камер наблюдения. Минуту назад ему сообщили о том, что один из его новых питомцев пытается перебраться через ограду. Как ни сложно было в это поверить, это было так. На его глазах Ледяной Ветер приземлился с другой стороны ограждения и быстро пополз прочь. Виктор хмыкнул — смотрелось все это очень забавно. Охранник встревоженно спросил:

— Ловить? Он же сейчас удерет!

— Никуда он не денется. До океана больше двух километров. Ему столько не проползти.

— Так а нам что делать?

— Ничего. Я скажу, если что-то понадобится.

Охранник с уважением посмотрел на своего хозяина. После того, что тот перенес, не испытывать страх… Лет 10 назад совсем юный Викки с папой отправился на небольшом катере в Океан исследовать какой-то удаленный от берега остров. Вернулся он один, в невменяемом состоянии, на каком-то едва держащемся на воде обломке. На обломке были следы от когтей. Анализ показал, что их оставили русалки вида атараглис (как раз того, к которому относился Ледяной Ветер). А Виктор ничего не помнил… И никто не понимал, как ему удалось выжить…

***

Вот и исполнилась моя мечта попутешествовать по таинственным зарослям суши. Только на деле все оказалось далеко не так замечательно и привлекательно, как я себе представлял. Камушки и веточки больно кололи незащищенную чешуей кожу, ладони то и дело натыкались в траве на каких-то сухопутных улиток и отвратительных насекомых. Меня кто-то укусил, я устал, я иссох. Солнце поднялось, и стало только хуже: душно в тени, и как на сковородке на открытой местности.

Я полз очень долго, а когда оглянулся назад, сквозь просветы в кустах увидел ограду… Столько усилий… И тут вдруг я сообразил, что все это время двигался в гору. А чтобы попасть к Океану, надо ползти вниз! В воде о таких вещах думать не приходилось.

Отчаянье еще сильнее захлестнуло меня, когда я остановился и задумался. Я ведь не знал, в какой стороне Океан. Я могу ползти все время вниз, но если выберу неверное направление, то только сильнее углублюсь в холмы, и придется возвращаться. Все-таки в чем-то я оказался прав, инстинктивно выбрав путь наверх. С высоты, возможно, я смогу увидеть свою цель…

Но до вершины я так и не добрался. Из-за жары и сухости мне стало очень плохо — в глазах темнело, во рту пересохло, в ушах стоял непрекращающийся звон. Я выбрал было куст погуще, но под ним оказался большой муравейник, и пришлось обойтись каким-то высоким папоротником. Я лег и закрыл глаза.

Через некоторое время я вновь возобновил свои безнадежные скитания. Опять ночь, но уже без звезд, только громадная бело-лиловая Сенис освещает ландшафт. Усталость стала вторым я, но останавливаться нельзя. Насекомых стало гораздо больше — они тихо похрустывали под хвостом, больно впивались хитиновыми шипами в ладони. Потом они осмелели, начали цепляться своими многочисленными лапками за волосы, лезть в лицо. Я рвался вперед, но руки скользили по гладким членистым телам, я утопал в них, я не успевал выплевывать мерзкие шевелящиеся тельца, заползавшие в рот, я задыхался… Теперь я понял, где нахожусь — в громадной вулканической пещере, а то, что я принял за Сенис, — её жерло. И извержение уже близко — вода вокруг все быстрее нагревалась, начали появляться пузырьки. Жаркая беспощадная мгла поглотила все вокруг.

***

Виктор и ещё несколько человек обступили папоротник, наблюдая, как медик оценивает состояние скорчившегося в судорогах русала.

— Перегрев и обезвоживание, — констатировал медик, — хотя это вполне очевидно. Рекомендую немедленно погрузить его в охлажденную воду, пока не поздно.

Виктор кивнул, и группа принялась за работу. Один из людей поднял голову и негромко произнес:

— С ним надо что-то делать. Вернете обратно в бассейн — он снова попытается сбежать, ограничите в движении — долго не протянет: они не выносят неволю.

— И что вы посоветуете? — Виктор надменно хмыкнул.

— Ну… ввиду недавнего происшествия… Возвращать его в Океан опасно для людей… Усыпить быть может…

Глаза Виктора сверкнули:

— Вы понимаете, что вы предлагаете? Убить разумное существо. Быть может не менее разумное, чем вы.

Человек только пожал плечами. Ответ хозяина его удивил. После всего перенесенного жалеть этих тварей? Странный он.

***

Я снова пытался вспомнить, кто я и где я. Я — Ледяной Ветер… Да… Обычай в работе. У нас редкие родители заморачиваются с выбором имени. Как правило происходит так: после рождения ребенка мать всплывает с ним на поверхность, и первое, что она ощутит, увидит, почувствует, подняв голову над поверхностью, и становится именем новорожденного. Моя мама рассказывала мне, что я родился глубокой ночью, во время шторма. Когда она всплыла со мной, ледяной ветер с такой силой ударил ей в лицо, что она сразу ушла обратно под воду. Поэтому я Ледяной Ветер.

У меня есть 12 сестер: три старшие — Лазурь, Туманная Даль и Звездная Ночь, остальные младшенькие, и ни одного брата. Серый Свет они все очень не любили. И не только потому, что, присоединившись к ней, я практически перестал с ними общаться. Звездная Ночь делала какие-то странные намеки, а Лазурь просила не верить ни единому её слову — даже про ненависть к людям. Но когда я пытался их расспросить, они находили себе неотложные дела, и лица при этом у них были какие-то… виноватые.

Вынырнув из воспоминаний, я привычно огляделся. Теперь я находился в маленьком бассейне, расположенном в сумрачном помещении, скорее всего внутри дома, который я видел раньше. Через окно пробивались красно-оранжевые всполохи заката, делая его похожим на портал в Преисподнюю. Рядом с окном стоял знакомый силуэт, как страж врат ада. Он перебирал в руках ожерелье из ракушек и кусочков кораллов. Такие обычно носят наши девчонки…

Я вдруг словно очнулся и начал нервно ощупывать лоб. Вроде ничего лишнего на нем не появилось. Я выдохнул с облегчением, а Виктор хмыкнул. Сейчас он смотрел на меня, и взгляд его был крайне неприязненный. Ещё при первой встрече я ощутил исходящий от него холод, а теперь понял, что адресовался он мне. Нелюбовь с первого взгляда, или что-то иное? Что ему от меня нужно?

Но ответа я не получил. Виктор просто молча вышел из помещения.

***

Виктор шел по коридору, нервно теребя в руках ожерелье. В сознание вновь постучалось непрошенное — то, что он так и не сумел заставить себя забыть… Конечно же он все помнил — все, что произошло тогда, 13 лет назад. Но признаться в этом людям означало совершить предательство, преступление, которое он себе никогда не простит. А Виктор умел держать слово. Он знал, какую боль и горе испытывали родственники погибшего, и ему становилось от этого ещё хуже. Если бы они все знали… Да, может быть им стало бы легче, но ненадолго. Такие знания опасны для жизни. Ледяной Ветер что-то чувствует, но и он не знает правды.

Большинство ученых по уровню интеллекта ставит русалов на один уровень с человекообразными приматами, и в большинстве случаев это оправданно. Но есть и расы-исключения, и Виктор как никто другой был осведомлен об этом, на собственном горьком опыте.

Виктор… Это имя досталось ему по наследству от мальчишки, уплывшего с отцом исследовать далекий остров 13 лет назад. Имя, и все что с ним связано — родные и близкие, друзья, имущество. И только единственный человек в мире догадывался о том, что он совсем не тот, за кого себя выдает — мать Виктора…

***

Элеонора — красивая, но уже с первыми признаками увядания, женщина, неспешно подошла к юноше с русалочьим ожерельем. Она вздохнула и спросила:

— Виктор, сколько это будет продолжаться? Тебе не жаль мать? Ты ведь прекрасно знаешь, как я не люблю этих русалок. Почему ты до сих пор от них не избавишься?

Виктор отвел взгляд, а потом посмотрел Элеоноре прямо в глаза:

— Я хочу разобраться, хочу вспомнить…

— Меня это объяснение не обманет. Лги другим.

— Я не лгу, я действительно…

— Моё терпение лопнуло. Я долго ждала, когда ты одумаешься, но эта твоя последняя выходка, приобретение атараглиса, меня доконала. Я обратилась в КРВВ. Завтра они приедут и заберут этих твоих…

— Ты шутишь?! Скажи, что ты пошутила!!

Элеонора сделала шаг назад. Она привыкла видеть Виктора сдержанным и невозмутимым, но сейчас он был просто взбешен. Тогда она сказала то, что уже давно рвалось наружу:

— Ты не мой сын.

Она развернулась и быстрым шагом пошла прочь. А Виктор, словно замороженный, молча глядел ей вслед.

Первые подозрения возникли у неё лишь спустя 3 года после происшествия, когда горе по мужу немного приутихло. После свершившейся трагедии Виктор сильно изменился. Живой и веселый мальчишка резко повзрослел, стал холодным и каким-то равнодушным. Изменились предпочтения в еде, в развлечениях. Но даже не это стало отправной точкой.

Однажды Элеонора с 13-летним сыном и многочисленной родней отправились на пикник в честь дня рождения её племянника. Было довольно весело: дети смеялись, бегали и играли, взрослые активно общались. Потом решили устроить конкурсы.

Виктор выглядел расслабившимся. Наконец-то он улыбался.

В одном из конкурсов было задействовано довольно сложное техническое устройство, ГР, создающее дополнительную голографическую реальность. Но что-то сломалось, и оно выдавало картинку с сильными искажениями. Несколько взрослых бились над проблемой, но ничего не выходило. Элеонора пошла спросить у них, что происходит, а Виктор увязался за ней. Мельком оглядевшись, мальчик спросил, проверялась ли совместимость кое-каких систем ГР. Проверили — действительно, все дело было в этом. Взрослые восхищались эрудированностью ребенка, а у матери похолодело все внутри — ребенок не мог знать таких вещей, да и далеко не все взрослые знали об этом. Требуются или годы изучения специальных дисциплин, чтобы разбираться в технике, подобной ГР, или видеть, как абсолютно такую же проблему решают другие, вникнуть и запомнить. Первое невозможно — Виктор дисциплины эти не изучал и интереса к ним никогда не испытывал, второе — тоже, мальчик никогда раньше не сталкивался с ГР. Да и как ребенок смог бы запомнить все эти термины?

С тех пор она начала замечать и другие нестыковки.