Часть 2. Глава 4.

Раскрасневшаяся, запыхавшаяся, обливающаяся потом Зина сидела возле переполненных контейнеров для мусора, прямо на земле и устало хрюкала, вяло обмахиваясь грязной ладошкой. Таких усилий, коих она приложила за сегодня, Зинин организм еще никогда не испытывал. Со стороны казалось, будто свинка перелопатила тонны мусора, не жалея себя для столь важного дела.

— Давай, поднимайся! — насмешливо прикрикнула на нее Европа, ничуть не сочувствуя Зининой усталости.

— Я кучу убр-рала! — обессилено простонала свинка, причем совсем натурально.

— Ага, оглянись!

Зина с трудом повернула свой колоритный корпус назад и натужно охнула.

Кучек-то почти и не убавилось!

— Может, пообедаем? — с надеждой спросила Корзиночка, медленно, с усилием поднимаясь на усталые ножки.

— Работай! — пробубнила Европа.

— Ну, хоть чашечку чаю?

— Собирай, давай! — окрысилась кошка, выпустив наполированные коготки и обнажив белоснежные клыки, чем напугала свинку до дрожи.

Зина все же поднялась, подобрала контейнер и охая, ахая и прихрамывая, пошла к кучам. Причем ее стоны, выражающие непомерно тяжкие страдания, с каждым шагом становились все громче и горче.

Лифты остановились у самого дна шахты, одновременно включая освещение и подачу кислорода. Но, даже сейчас, когда системы кондиционирования воздуха и перепадов давления были налажены, датчики расчетов дистиллятов настойчиво горели красным. Нефтяные скрытые испарения так просто не выведешь.

Жак удобнее перехватил снаряжение, подобрался и, настойчиво не замечая еле живого свина, сделал первый шаг на вязкую землю. Саша в нетерпении обогнала его, прилаживая за спиной лазер. Ее настойчивость пугала, даже больше — Ковчег стал ее одержимостью. Жак сказал бы — болезнью. Вероятнее всего, тоннель был настолько нестабилен, что лезть в него, даже несмотря на все затраченные труды, опасно. А вот Саше не терпелось. Отговорить профессора Бойко от вылазки оказалось невозможным, но отпустить ее одну Жак не осмелился. Можно сказать, он рисковал не за сенсационную находку, будь она неладна, а за Александру, в чем убедился после сегодняшней бессонной ночи, сдобренной душевными терзаниями и физическими сладостными муками.

— Я на связи! — с трудом пробормотал Антон, странно переставляя ноги и изображая руками нелепые пассы дирижера. — И сразу за вами! Ик!

Жак лишь кивнул, хотя был не совсем уверен, видел ли это Антон, и пошел следом за Сашей.

Когда поток словесных излияний по поводу самой тяжкой доли в жизни Зиночки-Корзиночки закончился, и наступило долгожданное затишье, Европа облегченно выдохнула, устало потянулась и уже привычным движением отправила очередную использованную упаковку в контейнер. Глаза, конечно, боялись, но, как и сказал Антон, руки работали, потому как глаз у них не было и бояться они не могли. Так рассуждала Европа, понимая, что монотонный труд и не на такие мысли может натолкнуть. Большой помощи в этой неблагодарной работе от свинки она не ожидала — от Тотошки толку было больше. Но не могла не заметить и не отметить ее стремление помогать по мере сил, когда Зина, уставшая, опустив голову, ползала по земле на коленях, толкая перед собой мусоросборник, и кидала туда все, что попадалось ей по руку, а точнее на ее глаза. Можно сказать, работала она вслепую, потому как голова у свиньи уже не понималась.

Поначалу лютик, так полюбивший Зиночку, сострадательно попискивал на ее тяжкие стоны, но потом, картина ползающей среди мусора колышущейся тушки, вызвала в нем веселый смех, который он старательно скрывал, прикрываясь листочками и веточками.

Зинино мытарство, а с ним и вся уборка, закончились возле помятого аэробуса, в который свинка врезалась, ползая в поисках отбросов. Лютик не выдержал и заржал, теряя лепестки, но источая при этом неимоверно приятный аромат.

Европа перестала дуться, подошла к Зине и присела рядом, одобрительно похлопав коллегу по широкой спине.

Зина устало хрюкнула, села и тут же достала из складок одежды коробку печенья.

— Откуда? — удивилась Европа.

— В куче нашла, — открывая коробку, ответила Зина. — Случайно выбр-росили. Будешь?

Европа по-доброму усмехнулась, взяла печенье и, отсалютовав им Зине, принялась грызть угощение.

Зина сунула перекус в рот и спросила:

— Как там Антон?

— Молчат — значит все хорошо, — ответила Европа. — Случись что — дали бы сигнал. Будем ждать.

— Будем, — согласилась Зина. — Вот пр-рямо так и нужен им этот Ковчег? Столько сил, столько р-работы — пр-рямо воз! — сокрушалась Зина, не забывая забрасывать в рот печенье.

— Мы этим живем, — грустно ответила Европа. — Это наш заработок. Конечно, давно можно было другие артефакты поискать, но Саша это дело бросить не может. Понимаешь, она столько труда в него вложила! А нам кредиты срочно нужны!

В голосе кошки сквозило столько печали, что лютик перестал смеяться и грустно повесил веточки вдоль горшка.

— Ну, так это попр-равимое, — деловито хрюкнула Зина. — Я так и помогу, наплету чего, пока дело стопор-риться, а потом и посмотр-рим, что др-ругое или как. А?

— И что для этого надо? — вяло, спросила Европа.

— Так мало чего, — радостно сообщила Зина. — Пр-рутья, да и все!

— Скажешь, прутья! — кошка загрустила еще больше. — Тут нужен лес! А где его взять? Зеленхоз никогда не позволит деревья ломать. А чтобы позволил, нужно сначала землю купить, вырастить там чего, получить разрешение на вырубку, а уж потом дело открывать. Да мы с голоду вымрем, пока такой заработок доход приносить начнет!

Зина задумалась, поохала, на всякий случай, а потом сказала:

— А Умница у нас как? Р-работой сильно занятой? Может, вспомогнет чем?

Лютик тут же встрепенулся, захорохорился и выдал гордо:

— Умница!

— И чем?

Ни в голосе, ни в образе Европы особого интереса не наблюдалось.

— Пр-рутьями! — торжественно объявила Зина. — Они у него такие пр-рямо отличные, что р-работы совсем мало, а товар-р загляденье, пр-рямо очень даже!

Лютик задачу понял, пошелестел веточками, зачем-то прочистил горло и аккуратно вылез из горшка, тут же поселившись в свободной земле. Раскланявшись, попищав, попив водички, принялся бодро расти, громогласно мыча себе под соцветия известный марш, гордо надув пушистые щеки.

Ржавая обшивка корабля жадно поглощала свет фонарей, выделяясь на общем фоне загаженной нефтью земли пугающим чернотой пятном. Они смогли откопать достаточно места, чтобы вскрыть корабль и беспрепятственно проникнуть внутрь. Саша, не говоря ни слова, сразу же принялась устанавливать лазеры.

Жак почему-то грустно вздохнул, посмотрел назад, в тоннель, где уже давно плясало пятно света от фонарика Антона. Учитывая, какие кульбиты вделывало световое пятнышко, свин уже давно должен был лежать и не шевелиться, но он упорно продолжал идти.

— Работаем! — нетерпеливо бросила Саша, включая лазер. Жак приготовил воду. Мгновение — и тонкий луч бесшумно коснулся многовековой ржавчины.

Работа спорилась, Жак втянулся и уже с нетерпением ожидал, когда свершится долгожданный взлом Ковчега, как вдруг свин тихо и почти невнятно произнес:

— Бежим… отсюда…

Никто не откликнулся, на что свин даже не удивился, а попытался повторить свое предупреждение более настойчиво и громко:

— Тоннель р-рухнет! Эй, бежать пор-ра!

Жак встрепенулся, разобрав последнее пьяное мычание свина, легонько толкнул Сашу в плечо.

— Совсем скоро! — зло отмахнулась она, продолжая работать.

— Совсем скоро нас завалит!

Жак вырвал лазер из ее рук, ухватил девушку за талию и потащил к выходу.

— Нет! — завизжала Саша, попыталась вырваться, — Это мой Ковчег!

Но тут подоспел Антон.

— Да! — взвыл он. — Это наши похор-роны!

— Бежим! — крикнул Жак, волоча за собой Сашу.

Он не чувствовал никаких сдвигов в тоннеле, никаких странных звуков, но рисковать не пожелал. Всегда можно вернуться, если тревога окажется ложной. Тогда он еще не знал, что свин в таких делах не ошибается.

Не без труда, благодаря Сашиным брыканиям, они добрались до лифтов и благополучно поднялись наверх.

Первое, что увидел Жак, оказавшись на поверхности — многометровые копии лютика, безжизненно застывшие вокруг всего лагеря. Жак насчитал пятнадцать штук увитых щупами деревьев, под одним из которых сидели Европа, Зина и сам уставший, но довольный Умница.

Жак снова напомнил себе не удивляться, обрадовавшись своему благополучному возвращению, выпустил Сашу, но тут земля под ногами задрожала, загудела и тяжело просела. В том месте, где был вырыт тоннель.

— Ковчег! — в ужасе закричала Саша, забегала по обвалу, беспомощно махая руками.

— Антоша! — радостно взвизгнула Зина, неожиданно резво бросаясь навстречу бурчащему что-то другу.

— Вот и поработали! — грустно вздохнула Европа, но с надеждой посмотрела на деревца лютика.

— Ну, нет! — в отчаянии застонал Жак.

Тотошка подумал и тоже тявкнул.

— Нужно копать! — Саша в бешенстве отбросила фильтр, кинулась к остаткам рабочей палатки, попыталась поднять смятый полог. — У нас есть буры! Мы начнем копать!

— Хватит! Хватит уже! — Жак подскочил к Александре, схватил за плечи и хорошенько встряхнул. — Не дается нам он, понимаешь?

— Я буду копать! — взвизгнула она нервно, кинулась под полог, но Жак перехватил покрепче, шагнул навстречу и пресек ее крики настойчивым поцелуем.

Девушка, по инерции, дернулась, но потом замерла и беспомощно обмякла в его руках.

— Он нам не нужен, — ласково произнес Жак, не без труда оторвавшись от нежных губ. — Бросаем работу! Хорошо?

— Хорошо! — словно во сне, отозвалась Саша, потянулась к нему и с наслаждением повторила поцелуй.

— А мы ежиков забыли покормить! — тихо напомнила Зина, одной рукой подхватывая Антона, другой Европу. — А ну, пойдемте, что ли, сходим в лесок, что ли?

Друзья не хотели уходить, упрямо вертели головами, чтобы лучше разглядеть страстные поцелуи на руинах раскопок, но Зина настойчиво тянула их за собой и, наконец, победила.

Подхватив свинку под руки, друзья бодро зашагали к лесу.

— И что так стоило тер-рзаться? — весело усмехнулась Зина, чмокнув Антона в щеку. — Ковчег, Ковчег! Не главное это! А главное что?

— Кредиты! — уверенно заявила Европа.

— Хор-роший самогон! — авторитетно ответил почти протрезвевший Антон.

— Эх, вы! — засмеялась Зина. — Главное, р-ребятушки, дружба! Так то!

P.S.

Сердечно поздравляем ежиков с прибавлением в семействе!