Часть 2. Глава 3.

Среди небольших, но аккуратных горок мусора, сплошь состоявших из объедков и тары из-под еды «на заказ», стояла, прибалдевшая, Европа, временами щетинясь и подозрительно нервно дергаясь. Такого раннего, беспощадно загаженного утра на речном бережку, у нее еще ни разу не было!

— Вы тут совсем, что ли?!

Это был первый возмущенный, полный мерзости взвизг, раздавшийся в лагере археологов в столь ранний час.

— Так только ты можешь ор-рать, и Вова из «Зеленхоза»!

Антон наполовину выполз их своего шатра, вяло махнул Европе рукой, изображая толи не совсем радушное приветствие, толи, отгоняясь от ее пронзительных криков.

— А где он, ваш «Зеленхоз»? — не унималась Европа. — Антон, это же подсудное дело! Вас всех за мусор в тюрьму упекут! А за этот дадут пожизненное! Как такое можно?! Саша! — в отчаянии позвала она.

Через минуту, из шатра Жака показалась сонная голова Александры, а рядом, такой же сонный и заметно уставший, появился сам Жак.

Судя по виду Европы, она многое могла предположить, оказавшись в этом рассаднике заразы и мусора, уже как бы, и диву даваться нечему, ан нет, подфартило еще нервишки пощекотать.

— Значит, я там кручусь, как могу, — шерстка Европы потихонечку начала подниматься, щетиниться угрожающе, — а вы тут, вместо того, чтобы деньги зарабатывать, законы нарушаете?! И всякими делами занимаетесь?!

— Уймись!

Антон выбрался на свет Божий, за ним, покряхтывая, с легкой отдышкой, появилась Зина. Она доела бутерброд, и тут же выбросила упаковку от него в ближайшую горку мусора.

— Вот!!! — завизжала Европа, выпустив коготки в сторону свинки. — Это она вас под суд подведет!

Зина испуганно ойкнула, и поспешила скрыться за спиной Антона.

— Уймись! Убер-рем! — недовольно хрюкнул Антон.

— Уберем, — пообещала Саша. — Привет, Европа! Какими судьбами?

— Продаж нет! Находок нет! — возмущалась кошка, нервно подпрыгивая на месте. — Мы на мели! — она покрутилась, размахивая лапками на живописный бардак. — А вы тут вот это! И вот это! — лапки картинно взмахнули на Жака и Сашу.

Что именно имела в виду Европа, они так и не поняли. Удивленно посмотрели друг на друга, вместе вышли на улицу.

— Вскроем Ковчег — будут продажи, — вяло пообещала Александра. — Подожди немного. Сейчас позавтракаем и сразу начнем.

Европа презрительно фыркнула и переместила свой гнев на Антона.

— Научи свою пассию хорошим манерам! Срочно!

— Ага. Щас пр-рям и учить стану. Ср-разу.

— Антон! А это что?

Пребывая во власти возмущения и легкого свирепства, Европа не сразу заметила лютика, мирно дремавшего за одной из мусорных кучек.

— Забыла? — усмехнулся Антон. — Это наш Умница! Совсем тебя твои кр-редиты ума лишили!

— Нет, — она даже не обиделась на его колкость. — Горшок такой откуда?

— Зина сплела. А что?

— Зина?

Настроение кошки как-то сразу преобразилось: шерстка пригладилась, хвост перестал дергаться и она, плавно повиливая задом, медленно направилась к свинке. Зина ухватилась за Антона и попыталась надежнее схорониться за его спиной. Учитывая, что она была размера на три его больше, попытка претерпела крах.

— А что еще ты можешь?

Европа остановилась в нескольких шагах от свинки, вложив в свой голос максимальный набор ласки, но забыв, от избытка чувств, убрать злостность, от чего ее голос прозвучал пугающе зловеще. Антон еще больше нахмурился и тихо рыкнул.

— А чего? — пискнула Зина.

— Еще таких кашпо наплетешь?

— А если, наплету?

— А если, я их продам? И ты получишь свою долю?

— Ну, я еще могу всякое, — Зина встрепенулась, хитро блеснула маленькими глазками и, выступив немного из-за своего укрытия, пролепетала: — Так и не только гор-ршки, даже и кор-рзинки, утвар-рь там, р-разную.

— Да?

С каждым словом Зины, взгляд Европы все больше светлел, и весь вид ее становился добрее.

— Семьдесят на тр-ридцать! — Зина ухватила, откуда ветер дует, вышла вся из-за Антона, деловито подбоченясь, встала перед Европой.

— Шестьдесят на сорок! И я не стану приставать с мусором, — тут же ответила кошка.

— Пятьдесят на пятьдесят, и ты помогаешь все убр-рать, пока «Зеленхоз» не появился и нас в тюр-рьму не посадили. А я очень постар-раюсь наплести всякого, ну пр-рямо очень!

И к своему предложению добавила невинный взмах редкими ресницами. Наверное, этот жест должен был выглядеть мило и умоляюще, но больше смахивало на нервный тик.

Впрочем, Европа этого не заметила, подсчитывая в уме доходы с предполагаемых продаж. Помялась, не желая возиться с отбросами, нервно подергала хвостом, но взглянув еще раз, на корзинку лютика, все же сказала:

— Идет!

— Даже они договорились?! — Жак в отчаянии всплеснул руками, встал напротив Саши, — А мы не можем!

— Можем, можем! — Антон решил все взять в свои руки. — Мы спускаемся в шахту, а вы, девоньки, собир-раете мусор-р и идете в лес, ежиков кор-рмить!

— Какие ежики?! — возмутилась Европа. — Да и мусор тут неделю надо убирать!

— Глаза боятся, р-руки р-работают! — авторитетно заявил Антон и даже поднял к верху палец, для пущей убедительности.

Спорить никто не стал.

Завтрак прошел в полном молчании, и только лютик, выспавшийся и отдохнувший, с наслаждением поливался водой и присыпал корни удобрениями.

К спуску Антон готовился тщательно. Продумал все заранее, и теперь сосредоточенно вешал на себя амуницию, состоявшую из специального пояса, на котором крепилось две фляжки самогона. Учитывая, что работать в шахте придется в фильтре, Антон придумал гениальное, как ему казалось, изобретение — от фляг в фильтры были протянуты тоненькие трубки, по которым подавался самогон, прямо в рот свина. Нужно было ухватить одну такую трубочку губами и втянуть «божественного нектара».

Жак уже ко всему привык за эти дни, но видок свина вызвал у него веселую ухмылку. Выглядел мутант, наряженный в комбинезон, фильтр и фляги с трубками как диковинное нечто. Короче, переплюнул все, что довелось видеть Жаку за всю свою карьеру!

Европа приступила к уборке мусора, с легким отвращением и недовольством раскладывая объедки в контейнеры, сразу же перерабатывающие отходы в удобрения. Кошачье ворчание, типа: «А сразу так нельзя было?», прерывалось виноватым похрюкиванием и страдательной одышкой. Находчивая Европа даже Тотошку подключила к работе — пес таскал за ней контейнеры, от кучи к куче, и старался выглядеть максимально полезным.

— Чуешь чего? — спросила Саша, стараясь разглядеть глаза Антона через запотевшие стекла маски.

Поначалу, Антон кивнул, потом помотал головой, вздрогнул и поежился.

— И что это значит? — напрягся Жак.

— Отлично все! — ответила Саша, махнула на Антона рукой. — Он всегда боится.

— Не зря же…

— Тогда тут сиди! — нервно рявкнула Саша. Спуск в шахту неприятно будоражил нервы. Сокровища были так близко! — Все! К лифтам!

Антон странно покачнулся, неуклюже подпрыгнул и, шатаясь, пошел в обратную сторону.

Саша ловко подхватила пьяного свина, развернула туда, куда нужно, легонько подтолкнула. Звонко икая, свин неуклюже ввалился в лифты.

Жак тяжело вздохнул, уныло поплелся следом, предчувствуя самые крупные неприятности, какие только можно было себе представить внутри осушенной нефтяной шахты.