8 июня, Володя Пантюхин

8 июня8 июня, 11:34

— Пантюх, куда дальше? — поинтересовался прапорщик.

— Да я-то откуда знаю! — раздражённо бросил старший лейтенант Володя Пантюхин. — И не называй меня Пантюхой!

— Лады, Пантюх, не буду, — согласился водитель.

— Может ну его? Скажем, что ложный вызов, — предложил с заднего сиденья сержант.

— Всё бы тебе ложный вызов, — пробурчал прапор. — А если там человека убили? А? Что тогда? Тоже ложный вызов? Вот ведь молодёжь пошла…

Сержант обиженно засопел и уставился в окно.

— Какой там адрес был? — спросил Володя.

— Улица Интернационала 4, квартира 24...

— О, тогда приехали! — сообщил водитель, показывая рукой на табличку с номером дома и названием улицы.

— Тормозни вон там! — лейтенант показал в сторону мусорных баков.

— Угу.

Когда машина остановилась, прапорщик порылся в кармане рубашки, выудил пачку сигарет, прикурил и скучающим взглядом окинул двор.

— Ты идёшь?

— Не, это не моё дело. Моё — это баранку крутить, да вас балбесов по адресам разводить.

— Ты, Николаич, не обзывайся. Субординация всё-таки, — заметил Володя.

— А то что? Рапорт на меня накатаешь? — заржал водитель, пуская колечки дыма в открытое окно. — Будешь сам тогда баранку вертеть!

Но лейтенант уже топал к подъезду, торопясь оказаться в спасительной тени. Полдень почти наступил, и солнце начало печь немилосердно.

— Жарко-то как… — вздохнул сержант и поправил висящий на плече АКСУ.

— Пошли, — Володя пропустил слова подчиненного мимо ушей и подошёл к двери подъезда, осуждающе посмотрев на дыру, на месте которой когда-то был кодовый замок. Опять выдрали с мясом. Вот ведь терпения хватает. Там болты сотки. И все равно ведь выдирают ради цветмета. Хотя этого цветмета там рублей на пятьдесят. Больше мороки, чем навара.

Милиционер открыл дверь и остановился. Так, а это что такое? Сзади в спину запыхтел, обливающийся потом сержант. У этого все мысли только о том, чтобы побыстрее нырнуть в прохладное нутро подъезда. А кто будет смотреть по сторонам? Вот, например, на эту саму дверь. Что тут у нас такое? Отпечаток ладони. Смазанный. Володя послюнил палец и потёр отпечаток. На руке остался красный след. Володя открыл кобуру и вытянул Макар.

— Что такое? — поинтересовался сержант, глядя на манипуляции старшего товарища.

— Кровь, — Володя ткнул пальцем. — А ведь на пульт вызов поступил про сумасшедшего, который напал на кого-то.

Замолчав, лейтенант подумал, что может это вовсе и не кровь, а красная краска. Какие-нибудь хулиганы испачкали дверь. Придерживая ногой дверь, чтобы не закрылась, заглянул в полумрак подъезда.

— Вроде никого, — сказал лейтенант, и медленно двинулся вперёд.

Милиционер поднялся на площадку первого этажа. Володя жестом приказал сержанту контролировать лестницу, а сам подошёл и подергал сначала одну дверь, а потом вторую. Обе закрыты.

— На второй, — одними губами отдал приказ милиционер. Сержант согласно кивнул.

Поднимаясь на площадку с подъездным окном, Володя поглядывал на лестницу, ведущую на второй этаж. След в след за ним поднимался его напарник, сжимая автомат так, словно тот был его лучшей подружкой. Лейтенант выглянул в окно. Из пыльного, заросшего грязью окна было видно как прапорщик пинает колесо служебного автомобиля. Тем временем сержант поднялся выше по лестницу.

— Черт! Товарищ, лейтенант! Тут… Посмотрите сами…

Володя отвернулся от окна и посмотрел на сержанта, который стоял на середине лестницы и что-то рассматривал на площадке второго этажа.

— Что там?

— Вон там. Смотрите…

Грязное оконное стекло пропускало не слишком много света, но оторванный палец в засохшей лужице крови сразу бросился в глаза.

— Это кто же здесь так повеселился? — протянул Володя, рассматривая кровь на полу и на двери с номером 24.

— Да кто же его знает, — пожал плечами сержант.

Лейтенант сунул пистолет в кобуру и, стараясь не встать в размазанную по полу кровь, подошёл к двери двадцать четвертой квартиры и несколько раз нажал на звонок. За дверью раскатилась переливистая трель. Подождав немного, Володя снова позвонил в дверь. Открывать никто не спешил. Глазка не было, поэтому милиционер приложил к двери ухо и прислушался. На секунду ему показалось, что в квартире кто-то есть. Почудилось какое-то движение, но, сколько Володя не прислушивался больше ничего так и не услышал.

— Пройдись, — начал он, обращаясь к коллеге, но голос как-то сильно сел.

— Пройдись по квартирам, поищи слесаря, — кашлянув, сказал он сержанту. — И быстро тащи его сюда. Будем квартиру вскрывать. И понятых найди.

— А может лучше… — начал сержант, но Володя только отмахнулся. Сам знает что лучше, а что хуже.

Пока младший по званию ходил по этажам и звонил по квартирам, лейтенант присел на не первой чистоты ступеньку, и приготовился к длительному ожиданию. Но сержант вернулся быстро, ведя с собой плюгавенького мужичка в домашних тапочках, вытянутых тренниках и некогда белой, а теперь серой майке. К груди мужичок прижимал необычно новую оранжевую сумку, при этом от мужичка распространялись такие миазмы перегара, что аж в глазах щипало.

— Вот, привёл. Петр Ильич. Слесарь первого разряда.

Володя с сомнением посмотрел на источник перегара.

— А он вообще в состоянии? Он же на ногах еле держится. И запахан от него ого-го. Видно же — "любитель", — лейтенант щёлкнул пальцем по горлу.

— Гражданин начальник, — обиделся мужичок. — Я двадцать лет слесарем работаю! А то, что люблю рюмочку другую пропустить, так это делу не мешает!

— А это откуда? — спросил милиционер, показывая пальцем на новенькую сумку. — Где спер?

Уж больно ново выглядит сумка. Никак не вяжется с дышащим перегаром мужиком.

— Нача-альник! Жена подарила на день рождения! — возмутился слесарь. — Для меня профессия это всё! Телек могу пропить, холодильник тоже. Ну, чисто гипоти… гитопа… гм… гипотитически. А инструменты ни-ни. Это святое! — слесарь многозначительно поднял палец.

— Ну, ладно, верю, верю! Давай ближе к делу. Ты сказал ему, что надо сделать? И где понятые?

Сержант виновато развел руками:

— Никто не открывает. На работе похоже все.

— Так чё делать-то надо? А то у меня там… чайник кипит, — нетерпеливо поинтересовался мужик.

— Дверь вскрыть надо. Вон ту, — лейтенант показал рукой какую именно. — И… понятым будешь

— Двадцать четвёртую что ли? Так это же Васины. Дядька писатель какой-то, а жена дома сидит всё время. Они чё? Не открывают? — вопросы сыпались из мужика нескончаемым потоком, в то время как он расчехлял свой инструмент. Из сумки сначала появилась стамеска, потом щипцы, потом ещё какая-то фиговина, совершенно незнакомая Володе, который был далек от дел слесарных.

— Ты это… Давай быстрей! — поторопил сержант, поглядывая на часы.

— Мы это ща! Мигом! — заверил слесарь, беря в руки связку каких-то загогулин, похожих на ключи. Наклонился над замком и забренчал своим инструментарием. Побренчал, побренчал. Что-то щёлкнуло, мужичок дёрнул за ручку, и дверь приоткрылась. В образовавшейся щели сверкнула цепочка. Слесарь достал небольшие щипцы и сноровисто перекусил последнюю преграду. Милиционеры разом взяли открывшийся проём на прицел. Мужичок ловко отскочил в сторону, покидал в сумку инструмент и с интересом уставился на милиционеров, не торопясь возвращаться домой .

— Что здесь происходит?! — раздался за спиной писклявый голос.

Оба милиционера резко повернулись, беря на мушку новую цель.

— Ээээ! Вы чего!? — попятился назад мужчина в очках и в майке с сочной красной надписью LOVE на груди. Нога промахнулась мимо ступеньки, и мужик кубарем скатился с лестницы.

Милиционеры переглянулись.

— А вы кто будете? — спросил Володя пытающегося подняться на ноги и кряхтящего внизу мужика.

— Я председатель товарищества собственником жилья! — отрекомендовался мужик, поднимаясь с пола и придерживая рукой поясницу.

— Лейтенант Пантюхин, — представился лейтенант, доставая из нагрудного кармана красные корочки. Махнул ими в воздухе и убрал обратно.

— Вы то нам и нужны. Будете вторым понятым, — добавил он.

Обладатель гламурной футболки, уже пожалевший, что вылез из своей уютной квартиры, вопросительно посмотрел на представителя власти.

— С вашими соседями что-то случилось, — пояснил Володя и поморщился. Вспомнил оторванный палец.

У мужика сначала загорелись глаза, но почти сразу потухли, его лицо приобрело скорбное выражение. Как любой среднестатистический россиянин, проводящий всю свою унылую жизнь на работе, любое убийство становилось событием номер один. Но в данном случае убийство произошло в его доме, а ему "повезло" стать понятым, поэтому мужик и опечалился. Теперь придётся кучу бумажек заполнять, а то и с ментами ехать на пол дня в отдел.

— Заходим, — скомандовал лейтенант. — А вы стойте здесь, пока не позовем.

Слесарь согласно кивнул, председатель, чуть помедлив, тоже.

Милиционеры, держа оружие наготове, вошли в квартиру. Лейтенант сразу заметил кровь на полу. Еще в прихожей на полу валялись бинт и пузырек зелёнки. Кому-то оказывали первую помощь.

В коридор выходили три двери. Одна, скорее всего кухня, вторая спальня, ну а третья либо гостиная, либо кабинет.

— Ты — туда, — лейтенант показал сержанту на дверь в центре. — Я — туда, — и показал на крайнюю левую. Сержант с серьёзным лицом кивнул.

Володя бесшумно подкрался к своей двери. Держа пистолет у груди, лейтенант заглянул в комнату. Кухня. Опаньки! А это что?

Володя подошёл к столу. Кровь. Весь стол залит. Неожиданно сзади раздался какой-то шум и сразу последовавший за ним хлопок выстрела.

Володю как ветром сдуло с места. Оказавшись в прихожей, Володя увидел сержанта с бледным лицом, зажимающим рукой шею.

— Тварь… укусила, — как-то по-детски пожаловался сержант и, привалившись к стене, медленно сполз вниз, оставляя за собой широкий багровый след.

Лейтенант, не отрывая взгляда от потерявшего сознание сержанта, прижал ко рту рацию.

— База, приём! База! Я машина три, приём!

— Машина три, я База, приём, — зашипела в ответ рация.

— База, у меня сержант ранен! Как понял, приём!

— Чего? Машина три, я База. Повтори. Приём.

— Твою мать! У меня сержант кровью истекает! Если через пять минут тут не будет скорой, то я… тебе… и ......., а ещё… понял!?

— Понял. Скорая едет. Приём, — торопливо ответил дежурный.

Но милиционер дежурного уже не слушал. Он смотрел на женщину, которая покачиваясь вышла из комнаты. Выглядела она ужасно. Бледное лицо, запавшие глаза, испачканный свежей кровью подбородок. На шее зияет огромная рваная рана. На руках в нескольких местах выдраны куски мяса, и виднеется кость. В груди дырка от пули.

"Сержант попал," — мелькнула мысль у лейтенанта.

— Стоять!!! — заорал Володя, направляя пистолет на приближающуюся фигуру. Женщина никак не среагировала, только издала какой-то странный полустон-полухрип и, вытянув руки шагнула, к милиционеру.

— Стой! Стрелять буду! — крикнул лейтенант и нажал на спусковой крючок. Пуля ударила в стену справа от женщины, но та будто и не слышала выстрела, продолжая надвигаться на милиционера.

Оглушительно бабахнул второй выстрел. Пуля вошла чуть ниже ключицы. Женщину качнуло, но на ногах она устояла и сделал еще один шаг в сторону милиционера, сжимающего в руках дымящийся пистолет.

Володя, сжав зубы, опять нажал на спусковой крючок. Он будто в замедленной съёмке увидел, как из ствола пистолета вырвалось пламя, а вслед за ним вылетела пуля. Пуля медленно, неторопливо преодолела расстояние до женщины, которая по какой-то неведомой причине еще не лежала на полу после первого попадания. Пуля ползла как черепаха, но, наконец, добралась до цели и ткнулась той в плечо. Женщина дёрнулась от мощного толчка и чуть не упала, еле удержавшись на ногах.

Бам! Бам! Бам! Смертельным роем пули вылетали из ствола и клевали тело женщины, которая от выстрелов раскачивалась как при шторме, но даже и не думала падать. Володя попятился. Вот только отступать было некуда. У его ног сержант, который, похоже, потерял сознание.

Лейтенант выдохнул и прицелился в голову своей противнице. Пуля вошла чуть ниже правого глаза. Голову отбросило назад, женщина рухнула на спину, а обои в прихожей разукрасились красными брызгами.

Бледный лейтенант мелко дрожащей рукой снял фуражку и вытер мокрое лицо. С улицы раздался вой сирены.

— Сержант! Ты как? — позвал Володя товарища. Неужели умер?!

Милиционер с трудом присел на колено и нащупал на шее у бесчувственного товарища пульс. Есть! Есть пульс. И тут сзади что-то вцепилось Володе в плечо. Лейтенант заорал от боли и двинул локтём напавшего, но не удержался и свалился на бок.

Вывернув голову, Володя увидел грузного мужчину с кровью на пухлых синюшных губах. В груди по самую рукоятку торчит кухонный нож.

Толстяк шевелил толстыми губами и все больше наваливался на милиционера. Лейтенант попытался оттолкнуть мужика, но ничего не вышло. Толстяк оказался неимоверно тяжёлым.

— Твою ма@#! — воскликнул Володя, когда его противник раззявил смрадно воняющую пасть с клейкими ниточками слюны и вцепился зубами в руку, которой милиционер пытался отпихнуть жирдяя. Оставив попытки оттолкнуть мужчину, Володя выпростал вторую руку и, приставив пистолет к виску толстяка, выстрелил.

Бум! И толстяк раскинул мозгами (в прямом смысле этого слова). Черепушка словно взорвалась изнутри. Осколки кости и белесой субстанции разлетелись по всему коридору, а тело мёртвого мужчины упало на милиционера.

Едва не поседевший от пережитого лейтенант с трудом спихнул с себя смердящий труп и отполз в сторону.

В этот момент распахнулась входная дверь. Лейтенант мгновенно взял на прицел вошедших людей. Но тут же опустил пистолет.

— Ни х@ра себе! — воскликнул врач скорой, переводя взгляд с неподвижных тел на дымящийся пистолет в руке лейтенанта. Следом за ним зашел второй врач, из-за плеча которого с интересом и опаской выглядывали слесарь и председатель.

— Помогите сержанту. Его ранили, — сказал Володя, с трудом поднимаясь с пола.

Наконец, лейтенант принял вертикальное положение. Его мутило. Но нужно было проверить оставшиеся комнаты. Вдруг там еще парочка таких же как толстяк.

Лейтенант заглянул в одну из комнату. Гостиная. Телевизор, диван, книжный шкаф. Никого. Вышел и сунулся в другую дверь. Спальная. Не заправленная кровать. На полу разбитая фотография.

Милиционер подошёл и, стряхнув стекло, посмотрел на улыбающихся женщину и мужчину на фоне пальм. Перевернул фотографию. "Египет 2003".

Странно, но на фотографии женщина была привлекательной, а мужчина не выглядел таким толстым. Немного тучный, но ничего неприятного в его внешности Володя не усмотрел, в отличие от внешнего вида того жирного куска мяса, который укусил его. Кстати про укус. Володя посмотрел на залитый кровью рукав. Вот ведь гадство. Даже рубашку прокусил!

Милиционер вернулся в коридор и обратился к врачу:

— Как он?

— Состояние тяжёлое, — обеспокоенно ответил немолодой врач, слушавший сердце сержанта через фонендоскоп. — Но… — вдруг его выражение лица изменилось.

— Остановка сердца! Адреналин! Пять кубиков! Быстрее! — второй врач тут же протянул наполненный шприц.

— Готовь носилки! Лейтенант, поможешь! — командовал доктор, вкалывая лекарство прямо сквозь рубашку.

С шелестом расправились складные носилки.

— На счёт два! Раз! Два! — по счёту закинули тело сержанта на носилки. Какой горячий, — удивился Володя, коснувшись рукой щеки сержанта.

Пинком распахнув прикрытую входную дверь, вынесли носилки на площадку.

— В сторону! — освободите проход!

Любопытствующих понятых как ветром сдуло.

Ожесточенно пыхтя, потащили по узкому подъезду. К тому моменту как носилки оказались на улице, Володя тяжело дышал и взмок как мышь. Слипшиеся волосы лезли в глаза, но опасения за товарища, который может умереть от его нерасторопности, придавали сил. Кажется, у сержанта есть девушка, и вроде бы он собирался жениться.

Машина Скорой помощи стояла у подъезда, заехав колёсами на тротуар. Около задней двери курили водитель Скорой и прапорщик. Они сразу выбросили сигареты и распахнули задние дверцы машины.

— Заводи! — крикнул врач водителю.

— На два! — напомнил врач. — Раз! Два! — тело сержанта перегрузили на каталку. Врачи запрыгнули следом и втянули раненного внутрь.

Врач, закрывая дверцы, заверил Володю:

— Всё будет хорошо! Он парень крепкий. Выкарабкается.

Машина, взвизгнув колёсами, тронулась с места.

Прапорщик подошёл к лейтенанту и протянул пачку сигарет.

— Будешь?

Лейтенант покачал головой.

— Что там случилось?

Лейтенант промолчал. Не сейчас. Потом расскажет. Только теперь милиционер почувствовал как ему нехорошо. Перед глазами всё плыло, укушенная рука горела огнём. Поморщившись, Володя скомандовал:

— Поехали...

Прапорщик хотел сказать, что нельзя оставлять место преступления без присмотра, но глянув на бледное, осунувшееся лицо лейтенанта с бисеринками пота на лбу, передумал.

Милицейский Уазик выехал со двора и покатил по улице, периодически подпрыгивая то на одной, то на другой вечной беде России.

Прапорщик бросил взгляд на лейтенанта. Тот закрыл глаза и привалился к стеклу.

— Так что там было? — спросил прапорщик лейтенанта. Володя не ответил. Его голова легонько покачивалась, когда машину потряхивало особенно сильно.

Прапорщик затормозил на светофоре. Рядом остановился шестисотый "мерс" с тонированными стёклами. Прапорщик с завистью посмотрел на классную тачку. "Живут же люди," — думал прапор, представляя, как он за рулём такой красавицы раскатывает по городу, а не горбатится в родном РУВД за баранкой "козла".

Зажегся зелёный, иномарка и уазик одновременно тронулись с места. Прапорщик больше смотрел на красавца-американца, чем на дорогу, а про своего пассажира-лейтенанта уж и подавно забыл. А зря.

Прапорщик всё смотрел на мерсюк, когда пассажир открыл глаза, выпрямился в сиденье и медленно повернул голову в сторону водителя.