Глава 1

Я проснулась, прикованная к постели. Снова. Который именно раз, сказать сложно. В последнее время на многие вопросы о моей жизни затруднительно дать внятный ответ. Хотя, почему в последнее время… Это продолжается, сколько я себя помню. Или нет? Я же помню, что было что-то помимо этих белоснежных мягких стен и кровати с кожаными наручниками. Но, Господи, как давно это было!

Странно. В моей речи всегда присутствует упоминание Бога. Но я не могу назвать себя верующим человеком. Ну, по крайней мере, не полностью. Наверное, это привычка. Привычка социума выражать силу эмоций, используя Бога. Я снова думаю обо всем, за что только могу ухватиться в водовороте своих мыслей. Их так много…

Несмотря на скованное положение, я инстинктивно попробовала освободиться. Не получилось, потому что я слабая. Изо рта вырвался горький истерический смешок. Думаю, это не совсем нормально. В этой реальности нет ничего нормального. Поскорее бы окунуться в свою вымышленную реальность, как я делала всегда, когда хотела вырваться из плена этих белоснежных стен. Я сосредоточилась. Чем же в тот раз все закончилось? Да, конечно… Вспомнила, они едут к пруду…

Мое воображение уже рисовало красочную зелень деревьев и прозрачную воду, в которой отражалось насыщенное синее небо, когда я услышала жуткий скрип. Дверь отворилась, и вошел человек. Ощущение, будто я давно с ним знакома, но еще не полностью вспомнила его. Будто процесс узнавания идет в сотни раз медленнее, чем у людей. Чем у нормальных людей… А разве я не нормальная? Кажется, о таких вещах не спрашивают. О них думают, постоянно думают. Вот и я, постоянно думаю. Человек в голубой одежде из хлопка подошел к моей кровати и присел на край. На лице расцвела ласковая улыбка. Я автоматически улыбнулась в ответ. Я знала, он этого хотел бы. Но доверия улыбка не вызывала. Никогда не доверяла этому человеку. Его зовут Майк. Или, может, Мэтт…Я не помню. Он плохой. Я знаю, но улыбаюсь.

Мэтт или Майк, уже неважно, накрыл своей ладонью мою. Не было возможности увернуть руку, так как она была в наручниках. В кожаных коричневых наручниках, уже потертых со временем. В этом месте все было старым, а вот стены всегда оставались белоснежными.

— Здравствуй, Кристина! Ты хорошо себя чувствуешь? — прозвучал мягкий голос мужчины.

Меня зовут Кристина. Красивое имя. Я совсем забыла, какое у меня красивое имя. А фамилия? Над этим еще надо поработать. Я давно ни от кого не слышала свою фамилию. Она созвучна с именем. Кажется, еще несколько минут и я вспомню…

Мои беспорядочные мысли снова прервал мягкий тон Майка-Мэтта. Он, видимо, ждал ответа на свой вопрос. Мне казалось это бессмысленным, да и отвечать было уже поздно, он сам заговорил.

— Я лишь хотел напомнить, что у тебя сегодня сеанс с миссис Кори. Наверное, ты уже не помнишь. Ты же хочешь встретиться с ней? — этот голос раздражал своим снисходительным спокойствием.

Мэтт-Майк был низок (гораздо ниже моих ста семидесяти четырех сантиметров), широкоплеч. А волосы его были столь седые, что было уже трудно определить их первоначальный цвет. Хотя он и не был старым. Возможно, от сорока до пятидесяти лет, не больше. Большой нос с кривой перегородкой совсем не украшал мужчину. Я сделала вывод, что в прошлом кто-то решил, что ему нужна ручная одномоментная ринопластика. А голос был противоположностью внешности. Спокойный, ласковый, нудный. С закрытыми глазами можно было представить, что говорит пожилая женщина. Его рука, все еще находящаяся поверх моей ладони, была сухой и грубой. Я не заметила, как снова ушла в свои мысли.

— Кристина? Ты меня слышишь?

— Да. Когда придет миссис Кори? — голос хриплый от долгого молчания. Я тихо прокашлялась и продолжила. — Я бы хотела поскорее с ней встретиться.

— Она освободится через несколько часов и примет тебя. Я развяжу тебя, но обещай вести себя хорошо, договорились?

«Да, конечно! Я буду вести себя лучше, чем когда-либо, только развяжите!» — это я кричала у себя в голове, а на самом деле лишь смиренно кивнула.

Макс, я вспомнила его имя, аккуратно снял наручники с моих рук, ног и талии, но я не спешила подниматься. Ждала, пока он уйдет. Даже просто резкие движения давали им повод колоть мне транквилизаторы. Рисковать я не хотела, не говоря уже о неосторожных словах.

Меня нередко держали привязанной к кровати. Это происходило после моих буйных выходок. К сожалению, они тоже не были редкостью. Я бунтовала, кричала и вырывалась, требуя выпустить меня. Но это было, когда мое сознание прояснялось, и я вспоминала. Сейчас я тоже пыталась все вспомнить. Было ощущение, что с каждым введением лекарства мои самые ценные воспоминания заталкивались все глубже. Этот омерзительный черный раствор кололи мне в вену до нескольких раз в сутки, а после я всегда спала. Поэтому минуты бодрствования я очень ценила. Тем не менее, я не могла временами заставить себя остановиться, когда мое поведение переходило черту. Они снова вводили мне лекарство, и я засыпала. Мне было легче думать, что это обыкновенный транквилизатор, но я понимала, что это маловероятно.

Между «эпизодами», а именно так санитары называли мои бунты, я могла свободно передвигаться по комнате. Иногда я даже выходила из нее в такой же бесконечно белоснежный коридор, вдоль которого было несколько вечно запертых дверей. Концы этого коридора тоже были заблокированы бетонными стенами. В итоге, я всегда возвращалась к себе. Это было ужасно мучительно — быть в полном одиночестве, не считая санитаров. Но их и не следует считать, они враги. Правда, они приносили мне кое-какие книги, когда я просила. Чтение в некоторой степени скрашивало мое существование. В определенный момент даже мои приступы стали развлечением, а не самонадеянной попыткой вырваться.

Я находилась в психиатрической больнице… Возможно. Насколько я знаю, в психушках одному пациенту не отводится целый персонал. А за время пребывания здесь я не встретила никого, кто не был бы одет в голубую больничную пижаму. Сама я носила хлопчатобумажные брюки и рубаху коричневого цвета. Конечно, мне меняли одежду, и у меня имелось несколько комплектов, но это были все те же коричневые тряпки. Я находилась в этом месте уже достаточно долго, но непонятно, сколько именно. Может, год или больше, но не меньше нескольких месяцев. Именно по истечении данного периода, мое чувство времени окончательно покинуло меня, бодро помахав ручкой. Кстати, день и ночь я тоже не различала, поскольку меня пичкали таблетками и наркотиками, а в здании не было никаких окон. К тому же, свет горел всегда. Возможно, это было самым ужасным в моей теперешней жизни! Всегда все было освещено. Все вокруг было белоснежным. Таким образом, даже с закрытыми глазами я не могла полностью погрузиться во тьму. Мне было уже сложно представить, что это такое: сладкий мрак, не причиняющий боли глазам, а, наоборот, ласкающий их.

Лучше вспомнить о самом лучшем, что здесь есть. Ванная комната! Как бы странно и глупо это ни звучало. С душевой кабинкой и унитазом, а так же всеми необходимыми принадлежностями для личной гигиены. Правда, такими предметами, как бритва, например, я могла пользоваться только в определенные дни. Они находились в шкафчике с кодовым замком. Наверное, чтобы я не нанесла вред персоналу или не убила себя. Хотя, последнее утверждение — явный бред. У меня ни разу не возникало мысли прибегнуть к суициду. Какая-то частичка меня, очень маленькая, верила, что однажды это закончится, и я смогу жить нормальной жизнью, завести семью, может быть, даже полюбить кого-то. Прямо как в моих фантазиях.

Я любила придумывать и распутывать в уме невероятные истории о любви и человеческой жизни, о приключениях, оставляющих великолепные воспоминания. Если бы я записывала эти истории, то вышел бы неплохой сборник сказок. Правда, во всех моих сказках все заканчивалось хорошо, а главные герои жили долго и счастливо. Я бы хотела променять свою на каждую из этих жизней.

Я снова услышала скрип двери. Видимо, Макс оставил попытки найти еще какую-нибудь тему для разговора. Он сказал, что придет перед походом к миссис Кори. Эта женщина была моим психологом. Она постоянно что-то говорила и иногда прерывалась, чтобы задать мне вопрос. Но когда она его задавала, то не успокаивалась, пока я не отвечала именно то, что она хочет услышать. Почему я хотела с ней встретиться? Потому что, несмотря на мою антипатию конкретно к ней, я хотела побывать в ее кабинете. Он представлял собой овальное помещение с темно-серыми стенами и фотографиями пейзажей, развешанными где только можно. Так же в кабинете была рабочая зона со столом и креслом, а чуть поодаль от них кушетка для пациентов и небольшой стул для самой миссис Кори. Я любила лежать на кушетке и разглядывать потолок, искусно расписанный всевозможными узорами и цветами. Это происходило в тот промежуток времени между ее вопросами, когда я могла мысленно отстраниться от ее речи и перестать слушать.

В перерывах между беспорядочными мыслями я решила, что неплохо бы принять душ. Сначала я осторожно села на кровати, потом встала на ноги и зашагала к двери, противоположной той, в которую входил Макс. Никаких замков предусмотрено не было, и дверь легко поддалась моему касанию. Внутри я стала стягивать с себя коричневый хлопок, и мой взгляд случайно упал на зеркало, висящее над раковиной. Я медленно подошла к нему и присмотрелась в свое отражение.

Обычно светлые русые волосы, ниспадающие до поясницы, сейчас были влажными от пота и прилипли к лицу. Они слегка завились, хотя от природы были прямыми. Лицо настолько бледное, что казалось фарфоровым. На нем мои глаза казались изумрудными, хотя на самом деле они были светло-карими с вкраплениями насыщенного зеленого. Глаза были обрамлены русыми ресницами, кончики которых были столь светлыми, что ресницы казались короче, чем есть на самом деле. Темные круги под глазами никогда меня не покидали, несмотря на то, что я почти все время спала. Я поморщилась и шагнула в душевую кабинку.

Смыв пот и грязь, я почувствовала себя намного лучше. Старую одежду я бросила в пластиковую корзину для белья, стоящую у двери. Санитары забирали ее и возвращали одежду уже постиранной и выглаженной до хруста.

Остаток времени до прихода Макса я ходила кругами по комнате, наслаждаясь тем, что мое тело выполняет хоть какую-то физическую работу. Кончики волос к тому времени уже немного подсохли. В первые минуты после пробуждения я обычно не помнила себя, зато следующие за пробуждением несколько часов проходили во вспышках воспоминаний. Сейчас моя голова снова стала забиваться картинками из прошлого. Но они были незначительными и разрозненными. К примеру, моя фамилия Квазар. А еще я училась в колледже, правда, недолго. Мне там не понравилось. Потом моя любовь к бегу, кажется, еще со школьных соревнований. Еще книги, но не те классические произведения, которые читают в школе, или научные издания, а сказки. Точнее, сказки про любовь и волшебство.

Воспоминания начинали складываться, но чего-то не хватало. Конечно, я вспомнила не все, но чувствовала, что не помню чего-то важного. И это что-то должно пронизывать всю мою жизнь… Но детали ускользали, стоило мне к ним приблизиться. Меня начал наполнять гнев. Снова это чувство. Каждый раз, когда я вспоминала почти всю последовательность своей жизни, я упускала это.

Я помню, что мама всегда ругала меня за то, что я слишком много читаю и порчу зрение. А Таурию ее мать ругала за нежелание прочесть хоть что-нибудь. Таурия была моей лучшей подругой всего пару лет, и мы были совершенно разными, но я все равно любила ее. Типичная модница, мечта всех парней в школе, платиновая блондинка, совершенно забившая на учебу. Больше я о ней ничего не помню. Я, в отличие от нее, не пользовалась популярностью у парней. Не оттого, что я им не нравилась. Мне несколько раз предлагали отношения, но меня что-то сдерживало. Я поняла, что снова зашла в тупик. Я боялась отношений из-за того пласта своей жизни, который я не могла вспомнить. Я что-то упускала, постоянно. Но что именно…

Дверь приоткрылась, мгновенно прервав мой внутренний монолог, и я резко развернулась в ее сторону. В палату просунулась седая голова. После чего Макс зашел целиком, а за ним плелся еще один мужчина в таком же синем больничном костюме. Второй был гораздо выше. Я видела его в первый раз. С тех пор, как я тут нахожусь, персонал никогда не менялся. Макс, две санитарки, одна из которых забирала грязное белье, а вторая носила еду; миссис Кори и еще трое охранников, которые появлялись чтобы схватить меня и привязать к кровати, когда я была в ярости. Целый год или больше одни и те же люди. Именно поэтому появление нового лица привело меня в крайнее удивление. Похоже, Макс совершенно не заметил изменений во мне, так как заговорил так же ласково и монотонно, как и всегда.

— Кристина, мы проводим тебя к миссис Кори. Но сначала я хочу познакомить тебя с новым сотрудником. Он заменит меня на некоторое время, но уверяю тебя, вы найдете общий язык. Это Николас, — по лицу Макса расползлась улыбка, словно он только что пожертвовал миллион долларов детскому дому.

Я почувствовала напряжение мышц лица и поняла, что последние несколько минут недоверчиво хмурилась. Ну же, Кристина, улыбнись. Он ждет этого. Чем раньше с этим будет покончено, тем скорее ты отправишься в единственное «не белое» помещение в этом чертовом здании. Я постаралась растянуть губы в улыбке, но она вышла судорожной и неуверенной. Но и этого хватило.

— Вот и отлично! Пойдем, — Макс поманил меня к себе, и я повиновалась. Мой новый смотрящий санитар так и не произнес ни слова, хотя все время знакомства не отводил от меня изучающего взгляда.

Когда мы втроем вышли в коридор, мужчины держали меня за плечи с двух сторон, предотвращая попытки вырваться. Я издала смешок, осознав, что мы стоим по росту: Макс, я и Николас, возвышающийся надо мной больше, чем на голову. Никто не обращал на меня внимания. Я лишь почувствовала, как Николас на секунду сильнее сжал мое плечо, когда я издала звук, но снова расслабил руку. Она была теплой, почти горячей, что чувствовалось даже сквозь рукав моей рубашки. Подняв на него осторожный взгляд, я обнаружила, что он смотрит перед собой. У меня появилась возможность как следует его рассмотреть. Смуглая кожа, идеальный профиль, иссиня черные волосы, спадавшие на лоб и нуждающиеся в том, чтобы их немного укоротили. Может, это был его стиль. В целом прическа выглядела несколько небрежно, но это его не портило. Я не могла разглядеть цвет глаз. С этого угла они казались абсолютно черными. Больничный костюм сидел на нем достаточно свободно, но из-под коротких рукавов выглядывали мышцы. Его можно было принять за спортсмена, познакомься я с ним где-нибудь на улице. Но, находясь рядом, можно было понять, что он далеко не обычный спортсмен. Он был опасен. Казалось, что этот спокойный и привлекательный парень может в мгновение ока сломать кому-нибудь шею и продолжить так же легко и неспеша шагать рядом.

Мы дошли до очередной белой двери справа. Макс постучал. Мы стали ждать, но мужчины не спешили отпускать мои руки. Николас, словно почувствовав мой взгляд на себе, повернул голову в мою сторону. Перед тем, как судорожно отвести глаза и уставиться в пол, я все же разглядела его глаза. Темно-серые, но не черные. Он отпустил мое плечо.

— Я рада снова видеть тебя, Кристина! Джентльмены, вы можете оставить нас. Если понадобитесь, я позову, — это была миссис Кори, отворившая дверь. Обратив взгляд на меня, она продолжила, — Проходи и ложись на кушетку. Я постараюсь не задержать тебя. — «Ну, конечно!» — подумала я. Наши сеансы всегда затягивались на несколько часов. Я пропустила ее слова мимо ушей.

Речь миссис Кори была почти материнской, но под фальшивой лаской можно было распознать стальные нотки. Каждое ее слово было продуманным, несмотря на то, что она говорила почти не останавливаясь. Я предпочитала не обращать на это внимания и сейчас снова уставилась в расписной потолок, лежа на кушетке.

— В последний раз мы говорили довольно давно, Кристина. Мне не нравится, что твое поведение становится хуже. Если так пойдет и дальше, тебе совсем запретят приходить ко мне. Тем не менее, все что делается в стенах этого здания, это все для твоего блага. Чтобы защитить тебя…

«От чего защитить?» — хотелось спросить мне, но миссис Кори не терпела вопросов с моей стороны. Она не перестала говорить, но я ее уже не слышала. Мой психолог была невысокой полноватой женщиной средних лет. В ее волосах начала проступать седина, но миссис Кори исправно подкрашивала корни, пытаясь это скрыть. Она всегда ходила в сером брючном костюме и туфлях-лодочках. Волосы коротко подстрижены. На ее лице было слишком много косметики, и на мой взгляд, она еще больше выделяла ее морщины, вместо того, чтобы скрыть их. В какой-то момент ее голос прозвучал несколько громче, что заставило меня прислушаться.

— Ты должна рассказать мне все, что ты помнишь о себе. Что бы это ни было. Что тебе нравится, где ты училась, что угодно, — мне показалось, что я снова отвлеклась и поэтому перестала ее слышать, но миссис Кори замолчала на самом деле и выжидательно смотрела на меня.

— Меня зовут Кристина Квазар, — начала я.

— Хм, хорошо. Что еще ты можешь сказать?

— Я… — я запнулась, не зная, стоит ли говорить вообще что-то, — Я родилась в девяносто восьмом году, окончила школу в Мичигане.

Из моего рта вырвался вздох. Я хотела начать перечислять все, что вспомнила в палате, но миссис Кори прервала меня встречными вопросами. Она понимала, что ее методика совершенно не работала? Только начав получать от меня желаемое, женщина тут же делала все, чтобы я передумала рассказывать хоть что-то.

— А что было после школы? Ты жила с родителями? Где они сейчас? Ты их помнишь? Ты помнишь, как попала сюда? — я ненавидела, когда она так делала.

Вопросы сыпались один за другим. Я пыталась сосредоточиться на каждом, но ничего не выходило. Мои руки инстинктивно схватились за голову, я зажмурила глаза, пытаясь восстановить дыхание. Во мне снова начал закипать гнев. Я не хочу ничего ей рассказывать! Я не хочу ее слышать! Не хочу слышать никого!

— Я не помню! — соврала я, но поняв, что сказала это слишком громко, я замолчала и заставила себя успокоиться. Перед взором появился шприц с черной жидкостью. Ты не должна позволить им сделать это снова, Кристина! Заставь себя успокоиться. Успокойся… Один, два, три, четыре…

— Что ж, тогда попробуй вспомнить все, что сможешь. Это важно для меня. Я оставлю тебя на полчаса. Обещай, что постараешься вспомнить. Мне все еще не нравится твое поведение, Кристина, — она направила выжидательный взгляд в мою сторону, как всегда делала, но что-то в ней изменилось. Мне показалось или это был страх… Возможно, она хотела поскорее ретироваться, чтобы вернуться с кем-то еще? Но как именно моя ярость могла причинить ей вред?

— Обещаю, — выдохнула я, сворачиваясь в позу эмбриона. — Я постараюсь.

Вспомнить. Зачем им так важно заставить меня вспомнить, если они своими же руками заталкивали мои воспоминания глубже все это время. Миссис Кори еще никогда не спрашивала меня о том, что я помню из своей жизни. Словно в их плане что-то изменилось. Был ли у них вообще какой-то план. И с какой, черт возьми, целью я вообще находилась здесь так долго? Кто я, где я и что им от меня нужно? Вопросы, ответы на которые я желала получить каждую секунду своей нынешней жизни.

Дверь за миссис Кори закрылась, но через секунду в комнату вошел другой человек, растоптав мою надежду остаться наедине со своими мыслями. Николас. Я даже не подняла на него взгляд, но сразу поняла, что это он. Парень неспеша подошел к креслу возле меня и тихо опустился в него. Несколько минут он молчал, изучая меня странным взглядом, словно увидел что-то впервые.

— Твой психолог в кабинете напротив. Вернется через полчаса, — он замолчал после этих слов, будто вся его работа заключалась лишь в том, чтобы произнести их.

Николас сел, скрестив руки и откинул голову, глядя в потолок. Я ожидала, что он скажет что-нибудь еще, но он вроде не собирался. А жаль, его голос успокаивал. Он не был монотонным и намеренно гипнотизирующим, как у Макса. Обычный мужской тембр. В нем ощущалось что-то простое и близкое. Я поняла, что он не контролировал свой тон в разговоре со мной. Не пытался манипулировать.

Возможно, прошло минут пять в тишине, прежде чем я заговорила.

— Ты немногословен, — мои слова заставили его поднять голову. Я даже не подумала о том, чтобы обратиться к нему на «Вы». Пронизывающий взгляд изучал меня. А серые глаза были такими глубокими. В них что-то было не так. Но обычным взглядом это невозможно было увидеть. Я подумала, что сморозила глупость, и решила, что он уже не ответит. Ни с Максом, ни с миссис Кори я никогда не начинала разговор первой, в основном, я лишь отвечала на их вопросы.

— Ты тоже, — произнес он низким голосом.

Я не знала, что на это сказать, а Николас решил не продолжать. Откинувшись на спину, я уставилась в расписную розу. Но была уверена, что он все еще разглядывал меня.

— Здесь красивый потолок. Ты любишь бывать здесь из-за него?

— Еще стены. Картины напоминают, что существует мир за этой тюрьмой. С чего ты взял, что я люблю бывать здесь?

— Ты считаешь, что это тюрьма? — он проигнорировал мой вопрос.

— А ты нет?

Ответа не последовало. Тем не менее, это оказался самый длинный наш диалог. Я попыталась погрузиться в воспоминания и не обращать внимания на Николаса. Санитары — враги. Это была моя мантра в течение всего моего пребывания в этом месте. То, что он отличался от остальных, не делало его другом.

Я вспомнила несколько незначительных деталей из своей жизни. Названия нескольких прочитанных мною книг. И еще кое-что.

— «Победитель народов», — я не сразу сообразила, что говорю вслух.

— Что ты сказала? — в голосе Николаса звучало не удивление, а скорее попытка лучше понять сказанное.

— Твое имя. Это значение твоего имени, — мой взгляд оставался прикованным к потолку.

— Откуда ты это знаешь?

— Не помню. Наверно, прочла где-нибудь, — я провела рукой по волосам и поняла, что они еще влажные.

— Хм, что еще можешь сказать? — я повернулась к нему, ожидая увидеть что-угодно. Но увидела дружелюбие и любопытство на лице.

— Ну, ты любишь одиночество, — начала я осторожно.

— Возможно, — он едва заметно улыбнулся.

— А еще ты профессиональный убийца, которого тренировала Лига Теней. Возможно, вы с Бэтменом даже из одного выпуска, — это прозвучало довольно смело с моей стороны.

— Это ты тоже по имени определила? — его улыбка стала шире, но огонек в глазах при упоминании убийцы меня насторожил.

— Не совсем. Просто ты производишь такое впечатление.

— Боишься меня?

— А мне стоит? — по спине пошли мурашки от его последующего молчания.

По правде говоря, я боялась отвечать вопросом на вопрос с кем-то из персонала, и уж тем более намекать на организацию убийц, тренировавших Бэтмена. Хоть это и была шутка, вряд ли Макс или те охранники ее бы поняли. К тому же, я могу с уверенностью сказать, что у меня не возникало желания шутить с тех пор, как меня заперли здесь. Сама не понимаю, что на меня нашло рядом с Николасом, но после моих слов мы оба надолго замолчали. Перед моим взором снова предстал расписной потолок, и мысли опять начали наперебой заполнять мой разум.

Когда дверь отворилась, вздрогнула не только я, но и Николас. Точнее, он вскочил с кресла миссис Кори, как ужаленный. Зашла одна из санитарок и заявила, что мой психолог задержится еще на пять минут. После ее ухода парень снова уселся в кресло, принимая удобную позу. Видимо, я никогда не пойму, как с таким ростом можно столь изящно и ловко двигаться.

— В чем дело? — не удержалась я. — Боишься, что увидев тебя на своем месте миссис Кори велит тебя сжечь?

Похоже, эту шутку Николас не понял. Он внимательно, без тени улыбки, посмотрел на меня.

— Миссис Кори видит все, что здесь происходит. За мной в углу потолка находится камера, направленная прямо на нас, — он произнес это таким скучающим тоном, словно говорил о том, что стекла прозрачные. Мои же глаза округлились, и я резко села на кушетке.

— Что? Зачем ей камера в ее же кабинете? — я ничего не могла с собой поделать, мой взгляд не мог оторваться от черной точки в углу, прямо рядом с лепестком нарисованной розы. Я удивилась тому, что не замечала камеру раньше, ведь у миссис Кори я тратила почти все время на то, чтобы разглядывать чертов потолок и стены.

— Не знаю. Наверное, позже она просматривает запись и изучает тебя…

— Изучает меня? — в моей уставшей голове начал разгораться гнев. — Ну, конечно! В этом убогом месте все только тем и заняты, что изучают меня! Экспериментируют на мне, и никто не говорит, что во мне такого особенного! Что я сделала или не сделала, чтобы попасть сюда? Черт возьми, я ненавижу это место и понятия не имею, зачем я здесь! Почему мне просто не могут сказать правду?! Что им всем от меня нужно?

Мой повышенный тон перешел в крик, а гнев, клубившийся внутри уступил место голой ярости. Я уже не сидела, а стояла перед Николасом, который не сразу сообразил, что я могу представлять опасность. Перемена произошла очень быстро. Я просто превратилась в сгусток агрессии. Еще секунда, и я готова была наброситься на собеседника. Но именно в этот момент он опомнился. Парень молниеносно вскочил и схватил мое тело, пока я обрушивала на него беспорядочные удары. Он обхватил мои предплечья, больно сжав их пальцами и заключил меня в кольцо своих рук, блокируя любые движения выше пояса.

Уголком сознания я услышала звук распахнутой двери. В кабинет ворвались несколько человек. Я пыталась вырваться, размахивая ногами, так как руки и туловище были заблокированы. Словно издалека слышались мои собственные крики и слова проклятия в адрес всего персонала.

— Ты все портишь, Кристина. У нас нет столько времени, — прошептал мне в ухо санитар в момент, когда комната заполнилась людьми.

— Несите инъекцию! — скомандовала кому-то миссис Кори.

Мой взгляд затуманился от гнева. Я уже поняла, что не смогу вырваться из неестественно крепкой хватки, но не могла остановиться, потому что уже перестала управлять своим телом. Что-то темное внутри меня заняло мое место. Перед глазами вспыхнул яркий образ, всего на долю секунды. Это был человеческий силуэт, но он был черным, словно уголь. И весь был покрыт трещинами, из которых просачивался огненный свет.

«Ты не помнишь меня?» — услышала я отчетливый хриплый шепот. Он звучал не извне, а внутри меня. Я почувствовала, что задыхаюсь, глаза широко распахнуты. Мои крики уже перестали быть членораздельными.

— Кристина! Кристина, успокойся! Ради Бога, перестать!

Николас орал мне прямо в ухо, но я все равно не слышала, хотя чувствовала его горячее дыхание.

— Ее глаза… — донеслось до меня. — Теперь, мистер Гартнер, вы сами видите, что она такое.

Затем я ощутила острую боль в шее, и все вокруг погасло. Я провалилась во тьму. Но даже она не спасла меня от последних слов, прорезавших тишину моего сознания:

«Тогда вспомни».

И я вспомнила.