Часть 4: Утро

Мы не понимаем, где нам оказаться,

На какое место сесть и куда,

Чтобы от иллюзий своих отказаться,

Чтобы в голову не шла ерунда…

(Кукрыниксы — Иллюзии)

Он очнулся спустя несколько часов. Артур лежал на небольшом кресле, рядом с которым стоял столик на колёсиках с чаем и конфетами. А за столом сидела Линда, бледная, уставшая, но живая…

Увидев её, Артур ущипнул себя несколько раз, прогнал в своей памяти последние события…

— Как ты? — спросила она, крепко держа в руках чашку горячего чая. — Тебе лучше?

— Лучше ли мне? — Артур улыбнулся. Он не мог поверить в то, что его жена проснулась, что она не умерла. — Дорогая, да что ты спрашиваешь?! Это я должен спросить тебя, лучше ли тебе! Родная, тебе лучше?

Линда опустила глаза, поставила чашку на стол и неуверенно начала:

— Знаешь, доктора мне всё рассказали. Я поняла кое-что. Профессор Гавриил сказал, что ты мой муж, что ты любишь меня, и был постоянно здесь и пошёл ради меня на риск. Я…мне было трудно верить, что всё это действительность. Но он показал мне, что этот мир реальнее моего того, что ощущения здесь совсем другие, что можно чувствовать боль. Но мне это ни о чём не говорит, я… я запуталась, и я не могу… я не могу признать того, что то где я была, что вся моя жизнь там это только сон. Я чувствую ответственность за тех, кого там оставила. Валда я так давно и так хорошо знаю… И пусть он не очень хороший человек, но зато он любит меня…

— Если бы он тебя любил, он бы не издевался так над тобой, — прервал Артур свою жену.

— Артур, я понимаю твои чувства, — девушка заговорила увереннее, — но пойми и ты меня. Представь, что ты вдруг уснул и в этом сне люди пытаются доказать тебе, что это всё наяву, что ты женат, и жена твоя вовсе не я… а ещё они просят убить и разрушить твою реальность…

— Ты, значит, не веришь, что сейчас всё реально?

— Я не знаю, но… может, ты и не поймёшь, но для меня это уже не важно! Может здесь всё реально и там! И что же делать!? Знаю, я должна сделать выбор, но…

— А я знаю уже, что ты выберешь! — Артур вновь прервал Линду. Он был на взводе. — Ты выберешь ту реальность, где не нужно мыть посуду, работать, где всё ярко и красочно! А мне останется только лежать под проводами, чтобы только с тобой повидаться. А если ты снова уйдёшь к этому своему Валду, так тогда… я должен буду смириться не только с тем, что ты бросила меня, но и с тем, что ты… что ты бросила эту проклятую жизнь! Что ты решила умереть!

— Артур…

— Подожди! Я не договорил! — Он нервно покусывал губы и теребил в руках кончик одеяла, — Линда, если ты захочешь, ты можешь не работать, можешь не убираться, можешь ничего не делать! Хочешь, рисуй, хочешь пой или сочиняй, но только не лишай этого мира, этого дурацкого грязного, такого обычного и противного мира себя! Да, в твоих снах всё по твоим правилам, там всё так хорошо устроено! Там волшебно! Но пойми, что никто кроме тебя этого не оценит! Ты эгоист, Линда, эгоист, как и этот твой… ты его создала по образу и подобию твоей собственной тёмной стороны… Чёрт возьми, Линда, ну почему тебе плевать на меня и на этот мир!? Мир, который нуждается в таких людях как ты!

Переволновавшись, Артур встал с дивана и стал ходить взад и вперёд. Потом он немного успокоился, встал лицом к стене и продолжил:

— Ладно, ты меня разлюбила, полюбила свою фантазию, свой идеал! Но пойми, пойми ты, наконец, что рано ещё тебе отправляться в мир грёз… Оставь ты его на самую старость! И потом, мы с тобой, стариками, сами будем создавать наш мир, в который отправимся после своей смерти. Но сейчас… сейчас не время, Линда!

Обернувшись, он увидел, что его жены нет.

В панике Артур начал искать её по всей больнице. Но её нигде не было. Несясь по одному из коридоров, он наткнулся на Гавриила:

— Что такое? — спросил док.

— Линда сбежала! Не видел её?

— Не видел. Интересно, куда она могла побежать…

— Я не знаю, не знаю, Гаври…

— Тихо, тихо. Пойдём ко мне, сейчас мы во всём разберёмся. — Профессор успокаивающе дотронулся до плеча Артура и повёл его обратно.

Когда они присели, Профессор обратился к нему словно к душевнобольному:

— Давай мы сейчас подумаем, куда она могла пойти. Подумаем спокойно, без эмоций.

— Давай…давай подумаем, — молодой человек беспомощно пожал плечами

— О чём ты с ней говорил?

Артур передал содержание их разговора.

Гавриил задумался, после чего сказал:

— Я тоже побеседовал с ней. И если сопоставить мой и ваш разговор с ней, я могу предположить, что сейчас она прогуливается и размышляет. Уж поверь, Артур, ей есть о чём подумать, и при этом ей никто не должен мешать. После прогулки, я думаю, она придёт либо домой, либо сюда. Наверное, это и будет означать её выбор.

— Выбор между домом и больницей? То есть, между реальностью и сном? И что же из этого дом, а что больница? Я не понимаю…

— Ты смотришь на эту проблему немного не так, — спокойно и дружелюбно отозвался профессор, — ты так и не понял, что… знаешь, женскую психологию очень трудно понять, с ума сведут эти женщины кого угодно, особенно, если они избегают рациональных суждений. Но, всё-таки твоя жена, если я не ошибся, имеет светлую голову, и она не уйдёт бездумно вновь в свои сны, только потому, что ей этого хочется, принимая во внимание только своё желание, свою зависимость. Так, к чему я всё это… Так вот, я к тому, что выбор её это дело её любви. Многие ошибочно полагают, что любовь это что-то совершенно глупое, неразумное, что это сплошные чувства и эмоции. Но мы-то с вами, Артур, умные люди, и мы должны понимать, что это дело и разума! Разум это что-то среднее между чувством и рассудком, если я что-то понимаю в этом! И… о чём я говорил? А, я дал понять тебе, что выбор её будет зависеть от любви… так вот! … — Гавриил поднял палец вверх. — Речь идёт не только о её любви. Небезосновательно предполагаю, что она будет также размышлять о том, где в ней больше нуждаются, здесь или там, где её больше любят.

— Но ведь это и дураку понятно, что я люблю её больше чем этот…

— Ну, раз дураку понятно, тогда и тебе не стоит переживать, — с лёгкой иронией произнёс Гавриил.

— А что если… что если она будет и там и тут?

— Нет. Жить двойной жизнью она не сможет. Рано или поздно это сведёт её с ума. Я ей об этом тоже сказал. И кстати, я любезно предложил ей, если что, прийти сюда, где я смогу обеспечивать ей спокойный сон.

— Но док! Как ты мог ей сказать это?! — негодовал Артур, — ты что, правда…?

— Спокойно, спокойно, парень, не придёт она сюда.

— Ты уверен?

— Нет.

— Так что же…?

— Ни в чём нельзя быть уверенным, друг мой, особенно если мы говорим о женщинах, — Гавриил улыбнулся, и, достав из кармана леденец, быстро проглотил его, — Не желаешь? — предложил он Артуру другую конфету.

— Нет, спасибо, — грустно отозвался Артур.

— Зря. Сладкое очень повышает настроение.

Артур нервно посмотрел на него, затем как-то нелепо улыбнулся и более спокойно спросил:

— Что же мне сейчас делать, док?

— Езжай домой, и если её нет дома, жди. Лучше всего приготовь что-нибудь, что она любит, побалуй её чем-нибудь. Я бы посоветовал также травяные или ароматические ванны…

— А если она не придёт?

— Жди, просто жди, Артур. Если же она вернётся сюда, я позвоню тебе и, обещаю, что до того как ты приедешь, я не погружу её в состояние сна.

— Спасибо, Гавриил.

— Тебе спасибо. Ты доказал мне, что моё изобретение работает.

Артур выбежал из больницы, не медля сел в машину и направился в торговый центр. Его глаза были полны решимости, а мысли различных задумок. Он набрал тележку продуктов, чтобы приготовить одни из самых любимых блюд его жены, купил свечей, различных ароматических мелочей, которые ему настоятельно рекомендовала продавщица, и много всего прочего. Всё, что могло сделать этот мир чуточку лучше, чуточку романтичнее. Всё, что могло показать ей, что он лучше сна. Всё, что могло вернуть её…

Когда Артур подъехал к дому, он сразу понял, что Линды там нет. Свет в окнах не горел. Войдя внутрь, хозяин вместе с покупками рухнул на диван. Но долго сидеть он не стал. Артур верил, что она вернётся к нему, и кроме того, лучше уж что-то делать, чем томиться в ожидании!

Первым делом он решил привести в порядок себя. Артур принял холодный душ, избавился от, наверное, недельной щетины, надушился, причесался и теперь был готов наводить красоту во всём, что его окружало.

Он расставил повсюду свечи, нарвал в саду много цветов и разложил их во все вазы, которые только были в доме. Тщательную уборку затевать было некогда, ведь Линда могла прийти в любую минуту, поэтому Артур принялся за приготовление романтического ужина, на который ушло у него добрых три часа.

Когда стол был накрыт, а на часах уже пробило половину первого ночи, Артур сел на табурет и стал ждать, ничего больше не делая, просто смиренно ждать, глядя на стрелки часов.

Время замедлилось. Ожидание становилось всё тяжелее. Артур не шевелился, и это было довольно трудно для него. Он пытался держать в себе свои импульсы, так и норовящие вылезти наружу. Молчание хотело сорваться в крик, а спокойствие в истерику.

Артур осушил три бокала вина. После четвёртого, он сказал что-то невнятное и закурил, вот уже трёхсотый раз за последнюю неделю. После пятого — Артуру уже не могла помочь ни сигарета, ни ровно горящая свеча, ни теплящаяся в его сердце надежда. Каменная стена рухнула от винных потоков. Самоконтроль был атакован и взят в плен. Артур издал какой-то непонятный даже ему звук и, хотел было бросить бокал, который он держал, со всей силой на пол и упасть после самому в эти осколки, в осколки его разбитого сердца, разбитой надежды, разбитой жизни, но вдруг он услышал заветные звуки её шагов за дверью. Эти шаги он не мог спутать ни с чем.

Дверь открылась. Зазвенел колокольчик. Она шагает по коридору и…

Артур смотрел на неё и не верил своим глазам. Неужели это действительно она?! Казалось, он не замечал, во что она одета, как выглядит. Он, словно зашёл в галерею и увидел тысячи образов её внутреннего мира, её снов.

— Ты кого-то ждёшь? — послышался знакомый голос, ещё не покинувший пределы коридора.

Артур встал и сделал несколько шагов к ней навстречу.

— Да, — тихо ответил он.

— Кто же она?

— Молодая и красивая девушка.

— Ты любишь её?

— Да.

Артур стоял и не мог оторвать взгляда от Линды. Теперь он вынырнул из омута образов и скользил по поверхности её лица, шеи, туловища, рук, ног. Он видел, как потускнела её кожа, как осунулось лицо, разглядел каждую новую морщинку на её коже, уловил едва заметные движения её пальцев. Только они выдавали её, только они говорили о том, как она хочет прикоснуться к нему.

После недолгого молчания Линда спросила:

— А я вам не помешаю?

Артур вдруг рассмеялся и подошёл к своей жене почти вплотную.

— Хватит чудить, дорогая. Пойдём к столу. Ты, наверное, жутко голодная.

Но вместо того, чтобы пойти к столу, она крепко обняла его и не отпускала. Её пальцы, наконец, ощутили желаемое тепло. Они, словно ища убежище от внешнего мира, спрятались в его светлых густых волосах.

Так они стояли несколько минут, ничего не говоря друг другу. Вселенная сузилась до размера их дома, а миром стало то маленькое пространство, которое занимали их тела. Что касается реальности, она превратилась в самые чувственные прикосновения двух любящих людей, и их не сможет повторить ни один сон на свете.

Через некоторое время Артур взял её на руки и понёс на кухню, где бережно посадил за стол.

Они не спеша принялись за ужин, возвращаясь в свои привычные роли. И, казалось, всё было как раньше, только еда теперь не вызывала аппетита, только паузы при разговоре затягивались, только глаза их были уже не те…

Артур не стал утомлять свою жену вопросами, которые он так долго вынашивал в своей голове. Он ждал, что она сама заведёт разговор о том, что так долго не давало покоя ни ей, ни ему. Но Линда либо молчала, либо говорила о чём-то незначительном.

После ужина она медленно прошлась по их дому, дотрагиваясь до всего, что попадалось под руку. Девушка смотрела на всё новыми глазами, и так внимательно, словно пыталась сканировать всё, что её окружало, в свою душу.

Когда Линда заметила, что её муж моет посуду, она взяла полотенце и принялась вытирать каждую тарелку, каждый бокал, каждый столовый прибор с такой любовью и старательностью, как будто это было её самым любимым занятием. Впервые Артур видел её такой. Но больше всего его изумило то, что сразу после того как вся посуда была помыта, Линда принялась за уборку. Он пытался отговорить её, но она настояла на своём. Когда всё блестело от наведённой чистоты, его жена решила устроить в доме перестановку. Артуру пришлось помочь ей. Они вместе таскали мебель и другие предметы, не говоря друг другу ни слова, только изредка встречаясь взглядами. Артур вскоре начал понимать, почему Линда так странно себя ведёт. Он пришёл к выводу, что таким образом она возвращается к реальности. Каждую клеточку тела Линды постепенно заполняла её душа, а её разум всё больше устремлялся на внешнюю сторону жизни.

Когда от несмолкающего ноутбука послышалась одна из их любимых песен, они забыли о перестановке. Слушая её, Артур и Линда вспоминали свой первый танец. Но одних воспоминаний было мало. Двое захотели воспроизвести его, окунуться в прошлое, в самый расцвет их любви. Они коснулись друг друга как будто в первый раз и закружились в медленном танце, который вскоре провёл им дорогу в их холодную, давно никем не согретую постель.

Когда Линда проснулась посреди обломков своего дома, она начала его строительство заново. Маленькие шаловливые бесы с удовольствием помогли своей хозяйке это сделать. Работа длилась недолго. Во сне всё было настолько просто, что Линда даже немного расстроилась. Однако взглянув на своё новое творение, она не смогла не улыбнуться. Дом, отражающий в своих окнах солнечный свет, улыбался девушке в ответ. Бесы, так часто кружившие ныне над ним, превратились в звонкоголосых птиц, которые слетелись к своей хозяйке и исполнили приятную мелодию, означающую в этом мире что-то новое и светлое.

Будучи в прекрасном настроении, Линда решила нарвать цветов. Пройдя благоухающий цветущий лес, девушка оказалась в поле, которое было раскрашено всеми цветами радуги. Она собирала разной красоты цветы, тихо напевала песню и даже не заметила, как оказалась рядом с рекой.

На берегу сидел Валд. Он был мрачен и угрюм. Его словно окаменевшее лицо стало мертвенно бледным и безжизненным. Под глазами проглядывались тени, а сами глаза источали столько одиночества и безудержного зла, что Линде стало не по себе.

— Ты… — холодно, но не без чувства произнёс Валд, — я ждал тебя…я долго ждал тебя…

— Валд, — она тяжело вздохнула. Девушка знала, что как бы ни была она к нему привязана, она должна отпустить его, навсегда, — Валд, уходи, пожалуйста. Живи в своём мире, и не приходи больше сюда.

— Ты… — он смотрел ей прямо в глаза, — ты изменила мне. Я вижу! Ты провела всё это время с ним, в его постели, в его объятиях! Я убью его, убью, поверь! — его лицо исказилось яростью. Он поднялся на ноги. — А потом, потом я заставлю тебя быть моей!

— Валд, — Линда подошла к нему ближе и положила свою руку на его плечо. — Что ты такое говоришь?! Валд, не давай злу захлестнуть тебя. Ведь ты не такой, я знаю это. Если ты любишь меня, ты должен отпустить…

После этих слов он невесело засмеялся, затем вдруг крепко стиснул девушку одной рукой, а другой отобрал её букет цветов. В ту же секунду цветы завяли и превратились в чёрную пыль, которая быстро развеялась по ветру. А он в свою очередь постепенно усиливался, нашёптывая природе о происходящем.

— Ты моя, только моя! — властно произнёс Валд и сжал девушку уже двумя руками так крепко, что ей стало тяжело дышать.

Теперь Линда поняла, что если позволит себе слабость, то потеряет свой дом, потеряет свою настоящую любовь, любовь светлую и тёплую. Теперь она твёрдо решила — быть сильной, во имя своей любви. Сжавши волю в кулак, она нанесла удар по жалости и состраданию. После на осколки разлетелись воспоминания, выставляя под удар её любовь, обречённую на гибель, ибо, если она не умрёт, она погубит и истязает не одну душу. Удар, ещё и ещё, и вот любовь истекает кровью, плачет, молит, но оставшись не услышанной, умирает.

Валд сжимал Линду всё сильнее, как будто хотел растворить её в себе, чтобы она уже точно никому не досталась. Но неожиданно в глазах девушки вспыхнул огонь, кожа начала темнеть и становиться скользкой. Превращаясь во что-то ещё ей неведомое, Линда ловко выскользнула из объятий злодея и вскоре завершила метаморфозу. Теперь перед Валдом до самых грозовых облаков возвышалась чёрная змея.

Молния разбила небо на две части. Гром басом разнёсся по всему воздушному и земному пространству, объявляя Валду войну.

Огромная змея сверлила парня зловещими красными глазами, в свете которых он уменьшался в размере.

Но Валду это не понравилось. Он нашёл в себе силы и, поборов страх перед новым образом Линды, стал больше и сильнее. Валд принял облик чёрного желтоглазого шакала, из зловещей и оскаленной пасти которого обильно текла слюна.

Тихо рыча, зверь медленно приблизился к Линде. Она зашипела на него словно кошка и начала отстраняться. Но шакала это ничуть не испугало. Он набросился на змею, пытаясь укусить её, но она была изворотливее. Валд попытался ещё раз, и в этот раз она отшвырнула его в сторону мощным ударом хвоста. Шакал бросил на неё раздосадованный взгляд и пошёл прочь. Змея, посмотрев минуту на своего соперника, отвернулась и поползла в сторону леса. Но шакал не дал ей добраться до цели. Он догнал её и схватил за хвост. Линда вздрогнула от боли, но, не смотря на это, попыталась укусить Валда, однако теперь он вонзил свои клыки чуть выше змеиного хвоста. Линда не смогла не только ответить ему, она не смогла даже шевельнуться от поразившей её боли. Шакал принялся яростно разрывать зубами тело змеи, вовсе не желая убить её, желая только причинять боль. Казалось, силы стали покидать Линду, они как будто выходили из неё вместе с её кровью.

Вскоре, решив, что с девушки достаточно, Валд успокоился. Заглянув в её глаза, он мысленно сообщил ей, что разрушит и сожжёт весь её мир и что ей ничего не останется, как перебраться к нему. А что касается Артура, то он и места живого на нём не оставит. По-звериному ухмыльнувшись, и бросив небрежный взгляд на истерзанное тело змеи, шакал засеменил в сторону леса.

Линда лежала неподвижно и беспомощно. Она знала, что Валд не шутит, и что он способен погубить здесь всё. Хозяйка сна также понимала, что до Артура он добраться, конечно, не сумеет, но всё же она не могла позволить ему превратить созданный ею рай в обугленный ад, где бы она оказывалась каждый раз, когда засыпала, где бы каждый раз она видела Валда, где бы каждый раз он тащил её к мосту.

Она не могла позволить. Вся её сущность не могла позволить. И вдруг сон восстал. Цветочное поле, недавно впитавшее в себя кровь Линды, стало возвращать её обратно, наделённую силой земли, а дождевые потоки питали тело силой воды и грозового неба. Её глаза вспыхнули и метнули в сторону леса пару небольших молний, которые чуть было не задели шакала. Он не без удивления взглянул на Линду. На её голове тем временем вырастали чёрные, извивающиеся подобно змеям, волосы. Змея принимала ещё более ужасающий облик, вселяющий в сердце шакала жуткий страх. В ужасе он побежал прочь. Но Линда не могла позволить ему уйти. Её гибкое змеиное тело напряглось, сжалось гармошкой, готовясь к нападению и резко бросилось вперёд, нагоняя Валда.

Шакал побежал быстрее, меняя направление в сторону реки. Он надеялся найти там укрытие от разъярённой женщины-змеи. Линда тем не менее не отставала от него. Цель шакала была близка, ему оставалось буквально два больших прыжка. Он со всей силой оттолкнулся задними лапами от земли, чтобы одним махом преодолеть это небольшое расстояние. Но как только он оказался в воздухе, Линда веревкой обвила его тело, и они вместе рухнули. В долю секунды хищник превратился в жертву.

Валд пытался сопротивляться, но тщетно. Она не позволит ему так просто уйти, уйти с миром, потому что знает, что ушедшие с миром возвратятся с войной.

Змея сжимала шакала все крепче, опутывая его пасть своими волосами, лишая хищника возможности пустить в ход свои клыки. Настал её черёд. Она вонзила свои острые зубы в шею зверя, заселяя в его жилы смертельный яд.

Валд жалко задрожал. Его шкура вдруг побелела, а глаза обесцветились. Они отражали в себе ту Линду, которую всегда по-своему любили, которой не могли налюбоваться. Змея, увидев саму себя в образе милой и прекрасной девушки в глазах умирающего её создания, столь беззащитного теперь, переменилась в лице, но не перестала крепко держать зверя.

Судорожно дёргаясь в предсмертной агонии, Валд прошептал: «In Schlummer ist der dunkle Wald gesunken…»[1]

Эта строчка показалась ей знакомой, как будто она уже её где-то слышала или видела. И ведь правда… когда-то давно, в детстве, мама Линды заставляла учить её стихи на немецком и английском языке. Она надеялась, что когда-то они уедут жить куда-нибудь в Европу. Но Линде не было интересно ни изучение языков, ни Европа. Её мать вышла замуж за иностранца и уехала жить в Германию. Всё, что у Линды от неё осталось, это сборник немецких стихов с переводом. Он лежал в самом дальнем и тёмном углу чердака её дома. Линда всё вспомнила, всё то, что было запрятано в самом дальнем и тёмном углу чердака её памяти. И только теперь она поняла, что означает имя героя её сна.

Он больше не содрогался.

Линда ослабила хватку и предала Валда чёрной реке.

Ярость прошла. Девушка освободилась от змеиной кожи. Она стояла на берегу в своём человеческом обличии, наблюдая, как когда-то любимый ею образ идёт ко дну. Много мыслей и воспоминаний проносилось в её голове, но она сказала ровным и холодным голосом:

— Прощай, Валд.

[1] In Schlummer ist der dunkle Wald gesunken — (нем) из ст-я Николауса Ленау, «В дремоту погрузился тёмный лес…»