Глава 4

Разумеется, Селма никогда не скрыла бы от родного брата то, что узнала, но собранные ею сведения были пока что только у Макса, а Свен корпел над интервью, хотя Гера не стал над ним издеваться, напротив, всячески сей труд облегчил. Лишь только братик добьет задание редакции, стоит обсудить узнанное, потому что мистика — вещь придуманная, но фотодоказательства налицо: или двойники, или пластическая операция, но наличествовали, ведь не может человек жить вечно. Или им попался новый Дориан Грей? Впрочем, наличие на некоторых снимках Анны ничего не объясняет, только еще больше запутывает.

Анна же все это время провела бок о бок со Стасиком, невольно улыбаясь тому, как лучился ее друг-композитор от весьма заразительного энтузиазма. Вся широкая общественность знала — если Стас в ударе, будет интересно, и именно от такой вот его улыбки падали в обморок все дамы в округе, от восемнадцати до бесконечности. Влюбленные барышни часто называли красавца Демоном, но, по его собственным словам, в Тамары не очень-то годились.

Нюту Стас иногда в шутку величал Амариэ, то есть, Анна-Тамара, но «по-эльфьи»; звонко смеясь ему в ответ, рыжая благодарила, что хотя бы суккубом не назвал, а то решит, что он и правда столь бесстыжий, как не только себя показывает, но и часто сам говорит. Словом, отношения были самые что ни на есть дружеские, с полагающимися добрыми подколками и неизменной душевной теплотой.

— Ты что-то напряжен, — лилейная ручка погладила крупную, но столь же белую кисть. — Опять продюсер?

— А, ну его, — отмахнулся Демон, рассеянно касаясь клавиш, — лучше покажи, что придумала на сей раз.

Анна умостилась поудобнее.

— Напомни, как ту красивую брюнетка зовут…

— Маша.

— Значит, Марьюшка, — кивнула Аксенова, — вот ей, на мой взгляд, песенка подойдет.

— Напой-ка мне, — композитор с готовностью занес пальцы над клавишами.

Все прекрасно знали, что Анна не запоминает свои стихи — отстучала на компьютере и тотчас напрочь забыла, а вовремя не записанную строку не восстановить, — поэтому девушка пользовалась распечатками. Стас исподволь залюбовался, как она достает лист из красной лаковой сумочки, точнее, пока не лист, а крошечную, с конверт размером, красную с золотом папку, открывает кнопочку и извлекает аккуратно сложенную бумагу.

Умостившись рядом с Короединым, Нюра открыла листочек и тихо, нараспев, продекламировала (дикция у нее была не хуже театральной):

— Встало солнце уж давно,

А в бору еще темно —

Если слухи нам не врут,

Черти в том бору живут…

Лучше мимо я пройду,

Чем накликаю беду;

Лучше тихо будет пусть,

Чем я повстречаю гнусь.

Ну что же, для мюзикла-сказки самое то, а какому отдать персонажу они подумают. Стасик уловил ритму мгновенно, и к припеву стал подыгрывать. Голос девушки взлетел примерно на октаву:

— Кого-то, может, и манит тайна,

А я б хотела спокойно жить.

Пройду я речкой с водой хрустальной,

Пройду по солнцу — лишь здесь ходить

И добрым людям, и зверю нужно,

В бору заклятом не появлюсь.

А коли кто-то шепнет по дружбе:

«Ты что, боишься?»; так да — боюсь!

Надо все-таки ее уломать хоть попытаться исполнить парочку партий, а то еще и в мюзикле сыграть, ведь и петь умеет, и голос красивый, и сама красивая, прямо муза его индивидуальная. Стасик подыгрывал левой рукой, правой шустро записывая ноты, жалея, что опять диктофон не прихватил.

Стас быстро кивнул Ане, чтобы пропела на бис, та не заставила себя упрашивать, а потому музыка быстро была готова. Европейцы, конечно, шустро отучили баса целовать дамам руки, но сейчас он бы вспомнил старые традиции, потому что в паре с ней творилось так легко, что будто бы крылья отрастали.

Сине-зеленые глаза девушки впились в его собственные именно в тот момент, когда подумалось о крыльях, и проскочило в них нечто непонятное, будто она или видела его насквозь, или же слышала его мысли… впрочем, Стас шустро выкинул из головы глупости, это не более, чем совпадение. Не бывает экстрасенсов и телепатов, все это бабушкины сказки или средство манипуляции массами, необразованными и неспособными критически мыслить. Все мы взрослые люди, и мистики не стоит разводить.

— Пойду гляну, не съел ли наш викинг Геру, — улыбнулась Аня. — Пока.

— Пока.

На прощание они поцеловались, крепкие, но аккуратные объятия бугая обожали все девушки в радиусе минимум полутора километров от его огромной, но при этом кажущейся невесомой особы. Девушка убежала шустро, но при этом грациозно, словно по волнам, и даже каблучок ни разу не стукнул.

Настроение вмиг стало нерабочим, лучше уж перекурить перед дальнейшим процессом, а то тоска наваливается. Хм, донна Анна… а он тогда кто? Дон Гуан? Смешно, право слово.

Уже закончив запись интервью, Свен предпочел кинуть его в редакцию с помощью электронной почты, а сам отправился прямиком домой, сестра, верно, соскучилась, денек нынче почти серый и какой-то меланхоличный. Гера, конечно, позабавил, но это всего лишь работа.

Да уж, был серый, пока не булькнуло сообщение от сестры.

Хорошо, что Свен на машине не поехал, потому что: а) чуть мобилку не выронил от удивления и б) точно врезался бы, будь он за рулем. Однако на банальном трамвае можно все просмотреть, а затем вовремя язык прикусить, потому что ругаться тянуло не на родном языке, а очень даже на русском — Макс сошел с ума! Если он насвистит Йозефу, что они с Ларисой могут сенсацию откопать, еще неизвестно, чем это все кончится. Нет, все, что нарыла сестра, попахивает бредом, но когда. Во имя всех богов Асгарда, бред был настолько логичен? Может, Фрейр с Фрейей и правда существуют? Чем не очередной бред, но для всех притягательный.

Свен пулей вылетел из троллейбуса и кинулся в музыкальный магазин, где (он твердо знал) часто торгуют винилом, а то еще и разными видами пленочный кассет. Проигрыватель дома есть, привез в качестве наследства, сестренке раритетную «АВВА» крутить, так что будет большой удачей, если пластинка попадется.

Удалось взять диск-гигант с той самой картинкой, что сестра переслала, название группы было чудное: «Великий Гусляр», альбом «Марсианское зелье». Поблагодарив, Свен побежал как ошпаренный, в итоге чуть собственную дверь не вышиб, но метнулся к проигрывателю даже обувь не сняв, хотя у русских это проявление дурного тона, сто лет отвыкал, а тут и не заметил, что и куртка на нем.

— Свен…

Пришлось махнуть на Сел рукой, чтобы не вздумала вмешиваться. Дрожа от нетерпения, Торсон активизировал агрегат, не дыша опустил иголку. Зазвучала музыка.

— Алмаз Битый,

Что ищешь ты?

Что в жизни видел?

Сбылись ли мечты?

С княжной персидской

Не первый век

Идешь сквозь время,

Странный ты человек!

Брат и сестра переглянулись, деля в тот момент молчаливое осознание факта: пел Герман. Внешность можно было подделать довольно давно, но подделать голос с тем уровнем технологий было бы проблемно. Голос явно был тот же, пусть даже записи не всегда совершенны, хотя винил куда лучше того же МР3 в плане передачи нот, шумов, даже малейших оттенков единственного аккорда. Манера произношения слов тоже была точь-в-точь такой же, хотя имитировать чужую речь можно, но смысла в этом нет.

Этот таинственный Агасфер только что с блеском и треском попался… впрочем, Макс зовет его Мак-Лауд, а Сел склонна была бы назвать Дориан Грей. А может, это и вовсе Конрад из романа Желязны? Удивительное порой рядом.

— Нет, — нарушил их оцепенение Свен, — надо во всем разобраться.

— Значит, Макса цап-царап, а дальше — вперед и с песней, — подытожила сестра.