Начало

— И...? — лето многозначительно посмотрело на свой дорожный чемодан, а потом на записку Алека.

— Что… и?

— Ах, Алек, Алек, какой же вы непонятливый, я же...

— Что вы?

Лето покраснело до самых ушей, собралось с духом и выпалило:

— Я… я хочу взять вас с собой!

— Боюсь, сейчас я немного занят, давайте лучше в середине октября, хорошо?

Лето покраснело еще больше, ему захотелось разрыдаться и убежать, провалиться сквозь землю, исчезнуть — да оно и так исчезло бы ровно в полночь с тридцать первого августа на первое сентября.

— Алек… как вы не понимаете… завтра же сентябрь!

— Я знаю.

— Алек… ну неужели вы совсем не понимаете? Я должно уйти, уехать, исчезнуть, меня не будет! Вы просили… вы писали… тогда… пятьсот лет назад… Алек, Алек, неужели вы совсем не помните себя прежнего, который писал мне — ДАРАГОИ ЛЕТА! Алек, Алек, вам не придется возвращаться за школьную парту и ходить по сугробам в темноте ранним утром, вы… стойте, что я говорю, какая парта, вы уже взрослый… Вам уже не придется прятаться под землю, согреваясь теплом ядра земли, вы отправитесь со мной в вечное я… вечное меня… — лето запнулось, не зная, как сказать — отправитесь в вечное лето, если это говорит само лето.

— А, вот вы о чем...

— Ну, конечно же! Так поторопитесь, поторопитесь, до полуночи совсем немного! Еще чуть-чуть, и меня не станет, поторопитесь же, или я исчезну!

— Вы не исчезнете.

— Простите?

— Дорогое лето, вы не исчезнете.

— Но...

—… я позаботился об этом, я работал над этим все вас… всего вас… все лето… Ракетные двигатели в пустыне Сахара… я поменял орбиту… Дорогое лето, теперь вы никогда не уйдете от нас.

— Правда? Правда? Алек, я так счастливо, вы даже не представляете себе, как я счастливо...

Где-то вдалеке послышался бой часов, гудок поезда — но лето не слышало ничего этого, оно обняло Алека, понимая, что останется в городке навсегда...