Начало

… лето остановилось на перроне и растерянно огляделось — все было совсем не так, как оно помнило. То ли все переменилось до неузнаваемости, то ли за годы и годы лето успело крепко забыть, как здесь все было раньше. Раньше, в тот день, когда ему надо было уехать, обязательно уехать, собирать чемодан, прощаться со всеми, обещать вернуться, писать, слать телеграммы, а потом… что было потом? Лето не помнит, дальше все завертелось в бесконечных делах, уже и не понять, каких.

Лето поставило чемодан на запыленный перрон и оглядело руины вокзала, выискивая такси. Такси оказалось недалеко, если эту проржавленную машину можно было назвать «такси». Лето подошло к машине и заглянуло внутрь, даже постучало в стекло, — и в ужасе отпрянуло, когда увидело на сиденье истлевший скелет. Лето приблизилось к еще одной машине и еще — но там было то же самое...

Не зная, что делать, Лето осторожно окликнуло:

— Сколько стоит… до города?

Ему никто не ответил.

— Хью матч ту зе сити? — спросило Лето, припоминая английский.

Ответом была тишина.

— Вифиль… вифиль костет… — Лето попыталось вспомнить, как будет дальше, но ничего не вспомнило, шепотом выругалось.

В ответ по-прежнему ничего не произошло.

Наконец, лето поняло, что ничего не добьется, и вернулось к своему чемодану. Оно вытащило несколько тряпок наугад, зачем вообще столько с собой потащило, бросило в легкую дорожную сумку, спрятало чемодан в камеру хранения, а кому платить за камеру, а некому, — и зашагало к городу.

Город тоже представлял собой жутковатое зрелище — от домов остались груды камней, сквозь которые пробивались чахлые, высохшие деревца, засыпанные снегом. По мере того, как лето входило в город, снег таял, растекался ручейками, потом и вовсе испарялся, взмывал в небо, которое из аспидно-черного становилось все более голубым. Лето не понимало, что происходит, что-то случилось в городе, знать бы еще, что именно.

Лето представляло себе это не так, совсем не так — оно сойдет с поезда, возьмет такси, приедет в городок, заглянет в лавочку на углу, чтобы перекинуться парой слов с торговкой, потом заглянет в кафе, чтобы выпить кофе с куском пирога, потом вернется в свой старый дом и смахнет сухие листья, осыпавшие крыльцо… но здесь не было ни лавочки, ни кофейни, ни крыльца, — только заснеженные руины (под снегом оказался еще один снег), истлевшие остовы, остатки каких-то укрытий...

Лето пригляделось — что-то парило над землей далеко впереди, что-то, похожее на блестящий металлический шар, да оно и было металлическим шаром, который стремительно приближался к лету. Перепуганное лето хотело спрятаться, но не успело — шар приблизился к нему, казалось, с интересом его рассматривая.

— Кто вы? — спросил шар.

Лето вздрогнуло и даже покраснело от возмущения: это оно должно было спрашивать, кто он такой, а не наоборот, потому что лето оно и есть лето, как можно не узнать, что оно лето, лето, вы что, не видите, что ли?

— Вы что… меня не узнаете?

— Я первый раз вас вижу. Вас раньше здесь не было.

Лето вспыхнуло:

— Это вас здесь раньше не было… когда я уезжало отсюда!

— Уезжали? И давно?

— М-м-м… — лето попыталось представить, как долго его не было, но не смогло.

— Наверное, вас не было несколько веков, — заметил шар.

— Должно быть, да...

—… так кто же вы?