Ольга и рис

            Родители Оли от безмерной любви к дочери, когда желание иметь талантливого и одарённого ребёнка переполняет сердце и застилает разум, не хотели признавать тот факт, что их ребёнок до мозга костей лишен слуха, голоса и каких-либо иных способностей к музыке. Чтобы реализовать амбиции папы и мамы, девочка с третьего класса вынуждена была посещать всевозможные музыкальные школы и кружки. Постоянные домашние разговоры про её талант и предстоящую успешную карьеру ядовитым мицелием опутали эго ученицы начальных классов, которая уже сама начала верить в свою счастливую звезду. Тихими вечерами семья, собравшись в гостиной, живо обсуждала её безоблачное творческое будущее, которое представлялось в оркестровой яме первого состава Большого симфонического оркестра или, на худой конец, на подмостках эстрады.

            Шли годы… Ольга усиленно готовилась к покорению музыкального Олимпа, в то время как подруги её возраста, набираясь опыта вторичной социализации,  уже пили и курили в подъездах, задорно расставаясь с девственностью на заплёванных шёлухой от семечек лестничных пролётах многоквартирных домов.

            Драма не заставила себя долго ждать. После окончания средней  школы Оля провалила череду вступительных экзаменов  в институты и университеты по специальностям рояль/ скрипка/ кларнет/ арфа/ мандолина/ ксилофон/ тувинское горловое пение и т.д.  Бесталанный абитуриент был опустошен и раздавлен. Гнетущее настроение в семье после этого фиаско изрядно усиливали  истерический невроз у матери и коронарная недостаточность у разочарованного папаши. Похоронив надежду устроить музыкальную карьеру,  они за неделю сменили её профориентацию и помогли с поступлением в кулинарный техникум.

            Как-то раз Ольга решила порадовать всех вкусным блюдом, недавно освоенном на новом поприще. Плов по-фергански – вот истинный король среди пловов! В казане на плите золотились шкварки из курдюка, баранина, сушёный барбарис, головки чеснока  и прочие обязательные ингредиенты ожидали своей очереди. Начинающий повар задумчиво стояла на кухне, уткнувшись взглядом в ржавые разводы на штукатурке потолка, и держала в руке жестяную коробку с басмати. Из радиоточки доносилась популярная мелодия, нога непроизвольно отбивала примитивный в четыре четверти ритмический рисунок, а длиннозёрный индийский рис  шумно пересыпался внутри ёмкости, когда домочадцев осенило!!!

            — Эврика! Дочь имеет несомненный талант игры на маракасах.

            Как бедняга, попавший в трясину, в надежде на спасение изо всех сил хватается за трухлявые деревца и хилую траву, так и Ольга вцепилась в эту возможность. Она заполнила пустые бутылочки и баночки из-под косметики всем сыпучем, что нашла дома, и, действуя на нервы окружающим, принялась по много раз в день подыгрывать в аккомпанемент разным песням. После таких рьяных репетиций весь пол квартиры, как правило, был усеян маком, сахарным песком  и  горохом, а её кисти рук ныли, как у барабанщика с туннельным синдромом.

            В свою очередь, обнадёженный и повеселевший глава семейства через некоторые связи в музыкальной среде  выбил ей вакантное место в ансамбль мексиканской песни и пляски "Пасодобль". Армен, импресарио коллектива, разыскивал фигуристую музыкально одарённую девушку, готовую к ненормированной ночной работе в ресторанах и шалманах города.

            Ольга должна была отвечать  за перкуссию и всякие этнические стучалки и шумелки. От работы она не уставала и для своего возраста зарабатывала неплохие деньги, правда, под утро частенько приходила домой навеселе. Девушке пришлась по душе  зажигательная и ритмичная латиноамериканская музыка, импонировали красивые сомбреро и расшитые блёстками пончо на музыкантах. Вульгарный макияж и, то, что ей приходилось выступать в пышной, но короткой юбке, (когда она наклонялась, чтобы поднять со сцены бубен, барабанщик за её спиной каждый раз сбивался с ритма и после концерта, краснея, оправдывался), нисколько её не смущало.

            В кабаках по выходным разгулявшаяся к полуночи публика  жаждала водки, зрелищ, сальсы, меренги и бачаты. В столице с мексиканцами было не густо, поэтому в ансамбле мужская часть коллектива сплошь состояла из цыган и узбеков без прописки, но с широкой душой. Кроме неё из девушек там работали  Марина и Руслана – бэк-вокал, обе из Винницы. Внешне барышни были уже  изрядно потрёпаны всеми теми соблазнами, что сопутствуют  шоу-бизнесу. Ольгу поначалу забавлял их говор на суржике, потом эта тарабарщина начала резать слух, особенно когда те исполняли песню «Гуантанамеру» с характерным украинским фрикативным гыканьем.

            В школе у Оли на личную жизнь совершенно не было времени. Из-за интенсивных занятий музыкой она пропустила тот влюбчивый и нежный период в подростковом возрасте, когда мальчики и девочкам пишут друг другу записочки, встречаются, целуются, а потом с разбитым сердцем неумело царапают вены. Оказавшись без родительской опеки среди взрослых, наша ягодка дозрела  и принялась навёрстывать упущенное. Сердце Ольга в те дни напоминало кухонную губку – без опыта отношений впитывало в себя всякую дрянь. Неудивительно, что её так быстро охмурил мариачи-гитарист Юсуф. После выступлений, чтобы не тратиться на такси, она от случая к случаю ночевала у него в строительном вагончике, где помимо Юсуфа проживали его дядья, кумовья и прочая работящая родня. По завету матери Оля берегла свою целостность и лишнего ему не позволяла. В душном провонявшем мужчинами бараке её натренированные игрой на маракасах руки доставляли ухажёру уйму чувственных наслаждений во время их жарких, но непродолжительных любовных игр. Смущало только, что соседи по лежакам во время её ночных визитов отчего-то бодрствовали  и, задержав дыхание, похотливо пялились на них из темноты.

            Как-то раз ансамбль "Пасодобль" работал на корпоративном мероприятии для одной известной по телерекламе компании по производству снеков и прочей солоноватой снеди к пиву, развлекая жующих сотрудников и руководство. Вместе с «мексиканцами» в программе также участвовал танцевальный квинтет "Аделаида" с дряблыми  немолодыми женщинами в выцветших перьях на головах, куцых боа и неоднократно штопаных бальных платьях. Призывно вихляя бёдрами и с трудом балансируя на высоких стрип каблуках, они вяло перемещались между столиков, к щенячьей радости отдыхающих, присаживались на колени мужчинам посолидней и повторяли в тысячный раз одни и те же несложные па. Выступление «Пасодобля» прошло без накладок, но (как, уже не раз случалось), возникли финансовые трудности с заказчиками, поэтому Армен, по своему обыкновению, не уехал сразу после шоу в обнимку с их черноволосым, как смоль, монобровным вокалистом, а остался разобраться в ситуации. 

            Покрытая гусиной кожей, Ольга с другими девочками сидела в стылой гримёрке, под которую было оборудовано подсобное помещение с пивными кегами, разломанной мебелью, раздутыми упаковками просроченного сока, пустыми картонными коробками и прочим ресторанным хламом. В едком мареве из сигаретного дыма и испарений от утомлённых женских тел, девушки, ожидая расчёта, скучали, обсуждали всякую ерунду, попутно снимая макияж и по очереди прихорашиваясь в пыльном зеркале с пауками пятен облупившейся амальгамы.

            Одна из танцовщиц «Аделаиды» — дама с невыразительным лицом и гидроперитной паклей нездоровых волос, как будто кроме неё вокруг никого не было, сидя на стуле, развела  ноги, и, сдвинув в сторону нижнюю часть комбидресса,  принялась с невозмутимым видом скоблить свой пах розовым бритвенным станком. Ольга от такой беспардонности потеряла дар речи. Тем временем, её товарка высыпала на сложенную в несколько раз прошлогоднюю афишу с  акустического концерта  Вадима Самойлова какой-то порошок и, высунув от старания язык, гитарным медиатором  пыталась сформировать из него равномерные дорожки.   

            — Девчонки, налетай! «Ангельская пыль» – пальчики оближешь, — закончила она с колдовством.

            — А, шо твоя пыль серая, как цемент? – скептически покосилась коллега Ольги Марина.

            -Да ничего ты не понимаешь, — обиделась обладательница уголовно наказуемого удовольствия, — это, на самом деле,  и есть, самый чистый продукт прям из Голландии, а когда его тут дилеры сахарной пудрой и крахмалом разбодяжат –  он  и станет тебе белым, что порошок стиральный.

            — А крыша не поедет? Я, когда дуну, то так мужика хочу, что аж зубы сводит, — все заржали на такую прямоту Марины.

            — Не боись – всё будет зае… сь!

            — Когда торкает, то, как у ангела вырастают крылья. Возносишься и летишь. Помнишь слова песни «…сильная, смелая, как лебедь белая, я становлюсь на крыло…»? — Вот, во время прихода её и сочинили, — убедительно нарисовала предстоящее наслаждение искусительница. 

            Объяснение всех устроило и скучающие девицы, кроме Ольги, по очереди сделали в себя глубокий вдох через трубочку из свёрнутой залапанной сторублёвой купюры.

            — Чего тупишь, давай ускоряйся, — протянула она Ольге на глянцевой бумаге синтетический дурман, столь популярный в среде уличных проституток.

            Та решила из коллектива не выбиваться и вести себя по-взрослому. Но, для себя отметила, что смесь дорожки выглядит подозрительно неоднородной  и, по правде, очень смахивает на рассыпчатую суповую основу, что идёт в пакетике с лапшой «Роллтон», которой она в последнее время часто перекусывала с Юсуфом.

            Отринув сомнения, девушка наклонилась и, как пылесос, через ноздрю шумно засосала в себя остатки порошка. Её чутьё и в этот раз не подвело, подтвердив сомнения, — в носу сразу же защипало, а во рту появился солоноватый привкус. Соль, сахар, глутамат натрия, ароматизатор идентичный натуральному  -  по памяти воспроизвела она знакомый состав из маленького прозрачного квадратного пакетика.

            — Какая же я всё-таки наивная дура!  — коря себя за такую неосмотрительность, злилась Ольга, и, сдерживаясь, чтобы не чихнуть, решила подыграть остальным. Она, имитируя наркотический экстаз, закатила глаза, издала балдёжный звук «уфффф» и опустила лицо к коленям, скрыв в распущенных волосах улыбку от абсурдности ситуации. 

            В этот момент кто-то поскрёбся в дверь гримёрки, – Девочки, вы не раздеты? – дверь скрипнула, и в проёме показался Армен с молодящимся типом с зализанными назад волосами, который представился, как представитель заказчика. Мужчина с внешностью холуя, стреляя маленькими глазками по обнажённым женским телам, развёл руки и извинился, что гонорар людям искусства он не сможет выплатить в обещанном размере. Зато, чтобы компенсировать неудобства (барабанная дробь), он презентовал  две объёмные коробки молодёжных сухариков со вкусом сметаны, — проще говоря, всех «кинули на бабки».

            Наша героиня, ожидая свою половинку из Центральной Азии, сидела в фойе ресторана и расстроенная хрустела углеводами, когда к ней подсела танцовщица из «Аделаиды», которую она только сейчас хорошо рассмотрела, настолько та себя скромно вела, молчаливо забившись  в самый  тёмный угол подсобки.

            — Привет, а я не думала, что ты на это поведёшься, — начала она, — выглядишь, как правильная девочка. — Инка постоянно из себя крутую строит, ради понтов всем предлагает всякий отстой.

            — Да, я понарошку притворилась, что кайфую, — смущённо оправдывалась девушка, опешив от вопроса в лоб.

            — Кстати, меня зовут Тома. Любишь слушать «Портисхэд» и пить пуэр? — так нежданно-негаданно Ольга познакомилась с Тамарой.

            И уже через десять минут, не дождавшись гитариста, Оля с Томой на заднем сиденье такси мчалась по ночному городу в гости к новой подруге на позднее чаепитие. О чём-то болтали, хохотали и раздражали насупленного водителя тем, что попросили выключить магнитолу с хриплым шансоном. И чем ближе к ней пододвигалась Тамара, тем  сильней под пуховиком покалывали кожу электрические разряды влечения, и тем скорей хотелось скинуть с себя оковы одежды, а из девичьего сердечка, мнилось, будто выросли маленькие крылышки, как у колибри. Или всё-таки это подействовала «ангельская пыль»?!

            Бурно, как в бюджетном эротическом фильме, завязалась, точнее, переплелась руками и ногами их дружба. Надо признать, что этому сближению изрядно способствовало охлаждение в отношениях с Юсуфом. Ольгу уже давно тяготило расхождение с ним в культурно-религиозных взглядах, да и суррогатными формами телесной любви с темпераментным партнёром, сменившими  с недавних пор невинный петтинг, девушка уже была сыта по горло и всерьёз опасалась угрозы выпадения прямой кишки, оставаясь при этом технически девственницей. Добавим к этому неудобству ещё и маленьких ползучих гадов, блох или клопов, (она не разбиралась в них) которые больно кусали её за нежную кожу во время ночёвок в вагончике для нелегальных рабочих кадров.  Как малый ребёнок через падения и синяки познаёт окружающий болезненный мир, так и Ольга с такими же последствиями продолжала исследовать «terra incognita» своей сексуальности, следуя за мечтой о своём единственном принце или (а вдруг) принцессе.

            Тамара была самостоятельной женщиной и жила одна в съёмной квартире. Ольга всегда стеснялась задать вопрос подруге про её возраст, поэтому, изучив морщинки  на  лице, когда та улыбалась или хмурилась, остановилась  где-то между тридцатью и сорока годами. Она также недоумевала, почему Тамара  связалась с такой вульгарной труппой. Лучше узнав её, Ольга была поражена эрудированностью и богатством внутреннего мира последней, которой, по её мнению, нисколечко не соответствовал образ плясуньи в кабаре.   

            Для танцовщицы рост у Томы был ниже среднего, но на выступлениях это компенсировалось высокими каблуками. Худощавая, она также не могла похвастаться и аппетитностью своих женских форм.  Без комплексов и поводов ради обольщения  норовила продемонстрировать Ольге свою мальчишечью грудь с неестественно длинными антеннами сосков, которыми она, по всей видимости, очень гордилась. Зато Тамара была пластичной и настолько гибкой, что кроме шпагата могла,  лёжа на спине,  закинуть обе ноги за голову. Эта гимнастика очень забавляла Ольгу, особенно, когда на Томе ничего не было из одежды. Симпатичную внешность новой знакомой нисколько не портили  коротко остриженные волосы с филированной чёлкой  а-ля «тифозный барак» — всё равно она танцевала в парике кислотно-зелёного цвета. Уместно заметить,  что Тамара в нескольких интимных местах пронзила свою  субтильную плоть пирсингом из нержавеющей стали (позднее, к своему огорчению и радости стоматолога из частной клиники, об одну из таких висюлек Ольга сколола передний зуб).

            Изящные татуированные драконы, карпы Кои и гекконы обитали на предплечьях и лодыжках неординарной особы. Из одежды она носила джинсы, толстовки, кеды, женской классике предпочитала небрежный и чуть неряшливый  «casual» стиль в одежде, подчёркивая,  таким образом, свою эмансипированность и независимость от мнения большинства. Этим последним штрихом я завершаю её портрет.

            В свободное от работы время, а его было предостаточно, Тамара любила играть в нарды, читать книги Пелевина и смотреть скучные фильмы Шванкмайера и Гринуэя. Вместо предпочитаемых Ольгой алкогольных энергетических коктейлей, от которых у той по утрам кололо в правом подреберье, Тома предпочитала чилийское вино и курение психоактивных веществ растительного происхождения, из-за чего повсеместно по её комнате были разбросаны закопчённые пипетки и бонги-полторашки из-под минералки.

            Эксцентричная  знакомая украсила своё уютное жилище в «oriental» стиле. Тут мы могли бы наблюдать всё буйство эклектического вкуса хозяйки: фигурки индуистского Ганеша соседствовали с японскими Neko-котиками, что приветливо машут лапкой, на стенах висели огромных размеров тайские веера, изображения буддийских пагод и непонятные иероглифы молитв  на рисовой бумаге, по всем углам догнивали пожелтевшие палки бамбука из «Икеи». Сандаловые палочки благовоний и восточные украшения из фен-шуй магазина валялись не только в комнате и на кухне, но и на полочках санузла совмещённого с сидячей ванной. И если Томину зацикленность на иероглифах  в дизайне интерьере можно было объяснить её концептуальностью, то обилие с ними «принтов» на  одежде и, даже, на постельном белье, вызывало улыбку — иногда безвкусица умеет ловко скрываться под личиной утончённости. 

            По выходным каждая из девушек где-то да выступала, зато будни дни были в их распоряжении. Ольга после учёбы  начала часто пропадать в гостях у новой подруги, где они подолгу степенно меж собой общались, рассуждая на самые разные темы, например, на тему несовершенства исполнительной власти и недостаточные традиции прогрессивного либерализма в косном российском обществе, про спорные моменты магометанства и универсальность даосских практик, про скрытый гомоэротизм творчества  Альмодовара и о применимости некрофильской философии Фромма  к  фильмам Буттгерайта. С моей стороны назвать такие беседы диалогом, было бы не совсем корректно  – Тамара больше вещала, а Ольга помалкивала, ощущая, как в пустой кувшин её базы данных переливается неструктурированная мудрость учителя. Через день она снова могла слушать эти же разглагольствования – кувшин был с трещиной.

            Тамара часто называла себя "космополиткой", отчего Ольга, в очередной раз, стесняясь спросить, что это означает, сделала вывод, что та любит читать журнал "Cosmopolitan".

            Любовница Ольги не всегда была такой нетрадиционной. Раньше она, как и другие девушки, запутанные в своей половой ориентации, ошибочно встречалась с парнями, но её духовному и физическому перерождению помог случай.

            В то время личностных исканий Тамару манили загадочные праны, асаны и чакры, овеянные мистическим туманом сакральных знаний и медитаций. Она всерьёз заинтересовалась йогой и познакомилась по переписке с адептом Вамшидхарой, в миру Андреем. Тот ей открыл глаза на истинность пути Аюрведы и заинтриговал рассказами про тантрическую любовь.

            — Только такая связь йога с йогом может одарить блаженством на совершенно ином уровне, не доступном пониманию  обывателя, — заманивал её он в свои сети. 

            – Ты только представь, что в бушующий момент кульминации и выброса космической энергии можно даже любоваться образом  Шри Чинмоя или мастера Ошо, что только усиливает оргастатические ощущения.

            — А после экстаза соития наступает неземное релаксирующее блаженство, которое уже никогда не забыть, — утапливал он последний кирпич аргументов  в раствор своего красноречия. Сказочный «розовый замок» сиял и искрился, как в заставке фильмов Диснея.

            — Как можно упустить такую возможность? — думала про себя охмурённая Тамара.

            По методике своего учителя её чудаковатый знакомый у себя дома на пенисе носил гирьки, они под дхоти мелодично позвякивали, как звучат колокольчики на шее крупного рогатого скота, отчего, даже находясь с ним в разных комнатах, было слышно, как он передвигается по квартире. Прикреплённые к колечку пирсинга, грузики по закону Ньютона весьма эффективно оттягивали плоть вниз, отчего репродуктивный орган настолько удлинился, что Вамшидхара  мог завязывать его узлом. Длина прибавилась, но объём, столь необходимый для обтюрации,  бесследно исчез.

            Модификации человеческого тела всегда бросали вызов создателю, мол, ты создал нас по образу и подобию своему, но мы хотим большего – нельзя винить людей за такой невинный тюнинг. На этой бунтарской волне  Тома решила самой себе  сделать её первый  пирсинг, продев серебряное колечко сквозь левый лепесток своего «лотоса», используя в кустарных условиях только корочку хлеба и прокалённую цыганскую иглу. От такой дерзости, Labia minora обиженно надулась и нагноилась, но после санаций мирамистином простила свою хозяйку. Ещё бы, теперь она, как корсар Джек Воробей, была украшена крупной серьгой.

            Не передать словами, сколько раз  такие металлические  девицы уже развлекали таможенников, раз за разом проходя через ворота  звенящего металлодетектора, а потом, краснея, в комнате для осмотра демонстрировали  причину тревоги. — Что поделать? Угроза терроризма, тут надо держать уши востро.

            Тамара начала с ним совершенствоваться и посещать занятия йогой, где качественно развила, заложенную в ней от рождения, гуттаперчевость тела. Но, сколько раз она с Вамшидхарой не сожительствовала, никаких неописуемых всплесков пережить не выходило. Андрей, объяснял это её неподготовленностью и тем, что девушка находится на самой нижней ступени лестницы к слиянию с богом. Тамаре был необходим обряд посвящения, о котором чуть ниже. Разрекламированный же тантрический секс был обыкновенным и  к огорчению  очень кратковременным.

            Через несколько месяцев занятий в школе йоги «Утренняя роса на бамбуковой флейте»  в ней зародилось сомнение. Частые денежные взносы,  обособленность и замкнутость их собраний и  авторитаризм гуру уже начали наводить на мысль, что она попала в секту и это может плохо закончиться. Последней каплей стал выезд на природу на многодневный семинар для «своих».  В первую же ночь у костра наставник велел всем лечь на коврики для занятий йогой, затем, извлёк свой «нефритовый стебель» и,  умело сдерживая эякуляцию, совокупился по очереди со всеми участниками тренинга. После, сцедив «эссенцию своей мудрости» в «сосуд познаний», под который сошёл пластиковый стаканчик, он, обмакнув туда палец,  духовно инициировал Тамару и еще нескольких неофитов, нарисовав у них на лбу круг. Поддавшись экзальтации, двое новопосвящённых  причастились по глотку его нектаром.

            Зазвучали, уносящие в транс,  мриданги и караталы. Началась масштабная оргия по всем канонам Камасутры. На Тамарину беду, среди «преданных»,  мужчины, включая старых отталкивающих типов,  своим числом преобладали над женщинами, что не предвещало ничего хорошего. Сначала она сопротивлялась, отталкивала настырные руки, но, смирившись с судьбой, расслабилась, закрыла глаза, представила зелёный луг с овечками и принялась считать, как те с блеяньем перепрыгивают через палочку, которую держала в зубах собачка-пастух колли.

            Так продолжалось две ночи, но Тамара, не дожидаясь третьей, вся использованная и измождённая соврала, что пошла по грибы, добралась до соседней деревни, и на автобусе  бежала прочь в город от этого шабаша. После такой нравственной травмы она завязала с йогой, перестала отвечать на звонки своего дружка и  враз охладела к противоположному полу…

            Больше всего Ольге нравилось, когда хозяйка устраивала чайную церемонию. Они заказывали через службу доставки на дом суши и роллы, Тамара, как гейша, облачённая только в коротенький чёрный халат с рисунками хризантем из искусственного шёлка, садилась по-турецки, скрестив ноги, и разливала в маленькие пиалы терпкий земляной чай. Естественно, что чаепитие сопровождалось лекцией про антиоксидантные и сжигающие холестерин свойства танинов. Всё было интересно, только часто хотелось в туалет «по-маленькому». 

            В гостях у Тамары Ольга чувствовала себя посетительницей музей, столько странных и красивых вещей её окружали. Как-то раз по своей простоте и наивности она попала в неловкую ситуацию. На прикроватной тумбочке она обнаружила на верёвочке шарики Бен-ва.

            – Какие милые бусики, — воскликнула она и схватила их, на что владелица эротического приспособления отчитала её в негигиеничности и поведала неискушённой  и покрасневшей от стыда  о предназначении  этих шариков наслаждения для гурманов обоих полов.    

            – Хожу с ними каждый день. Все мышцы в тонусе. Называется – вумбилдинг! И это очень доставляет, — так Тома резюмировала преимущество использования Бен-ва и, чтобы произвести еще больший эффект, порывшись в тумбочке, достала двадцатисантиметровый силиконовый страпон, — а, еще есть у меня и такая штука, но мы пока с ней не можем поиграть, раз ты так за плеву беспокоишься!

            Как правило, по вечерам девочки возлежали на засаленном и продавленном диване с прожжённой во многих местах обивкой, вдыхая по очереди в себя дурман  до состояния, когда мимические мышцы лица становятся стеклянными и немеет расслабленное тело. Тогда время замедляло свой ход, из колонок музыкального центра в который раз звучал, поставленный на повтор диск Земфиры, а на кухонной плите мутным клейстером выкипали забытые пельмени.

            -  «Я помню все твои трещинки, оа-оа, Пою твои-мои песенки…».

            В такие моменты Ольга замечала, как закорючки мантр с картин, словно  в 3D фильме, начинали скользить по выцветшим обоям и заполнять пространство комнаты. Замысловатая вязь опутывала стены, пушистой бородой луизианского мха свисала с люстры. Её дыхание становилось прерывистым, чакры приоткрывались, начиная испускать светлую и дрожащую эманацию, а центр энергии Ци приятно смещался из середины живота под лобковую кость, увлажняя хлопчатобумажную ткань трусиков в мелкий горошек…

            Минул год. Магия развеялась, Ольга с Тамарой расстались. Сладкая до приторности и сверх меры нежная  любовь, воспетая некогда Сапфо, оказалась однообразным занятием, скудным на способы получения удовольствий. Вдобавок к рыбным блюдам Ольга всегда испытывала толику отвращения, ну вы меня понимаете.

            После помутнения, так она охарактеризовала свой непродолжительный роман, и практического лесбийского опыта девушка решила вернуться к обыкновенной гетеросексуальной жизни молодой и цветущей особы. Теперь она жаждала сильных объятий, покалывания щетиной,  натиска, грубости, подчинения в отношениях с мужчинами, которые были заведомо заложены в её естестве самой матушкой природой. Ольге хотелось свадьбы, деток, красивого и щедрого мужа. Надо было срочно строить серьёзные отношения, а целомудрие в сложной конкурентной борьбе только ослабляло её шансы.

             – Мамочка, прости, но так надо! – озвучила дочь свои планы, — ты ведь тоже, перед тем, как духи или колбасу купить, вначале пробуешь?

            — Только не вздумай  по залёту замуж выйти, — сдалась мать и, тяжело вздохнув,  молчаливым кивком благословила Ольгу. Что поделать, канула в Лету прежняя чистота первых ухаживаний, заветы древнерусского «Домостроя» забыты, а развратные реалити-шоу из телевизора, нынешнего воспитателя молодёжи, несут неокрепшим умам идеи свободной любви, порицая воздержание, как архаизм. O tempora, o mores!

            А, если подумать, то и Оленьки не было бы на свете, не согреши в молодости до брака её мать с будущим отцом. Первый выстрел и сразу в цель, вот так через девять месяцев вышло боком её несерьёзное отношение к контрацепции, обернувшись скромной студенческой свадьбой, рождением ребёнка и академическим отпуском, после которого она так и не вернулась в альма-матер. 

            В начале девяностых мать Ольги, Вера Юрьевна, тогда еще Верочка, прилежно училась в педагогическом институте.  На свою тихую однокурсницу-зубрилу с неброской внешностью и излишней полнотой ребята категорически не хотели  обращать внимание, вот она и решила действовать, взять быка за рога/рог. В гостях у одногруппника на пирушке в честь сдачи зимней сессии и празднования «экватора» она махнула для уверенности  водки и, потея от страсти и шерстяных рейтуз,  прижала к стене в прихожей весом своего тела шатающегося  от выпитого Алёшу, который ей нравился еще с первого курса. Преодолевая к себе отвращение, она залезла  к нему в брюки и обнадежено нащупала, как пульсирует и растёт под пальцами  к ней его симпатия. На следующее утро Алексей с Верой проснулись под пледом на кушетке без одежды и ничего не помнили. Ну, как после такого дочке мораль читать.

             Как героиня сериала «Секс в большом городе», Ольга «пошла по рукам». По пятницам и субботам, если не было запланировано выступление, она начала посещать рестораны и дискотеки, где знакомилась с парнями, наслаждаясь флиртом и всеми вытекающими из этого последствиями.

            В один из таких выходных в модном ночном клубе она обратила внимание на экстравагантную девушку ди-джея с творческим псевдонимом Маша «Вишенка». Та выступала топлес  с крест-накрест  заклеенными синей изолентой сосками на вздутой от силикона груди. Сполохи стробоскопа, обжигающий сетчатку зелёный лазер, густой виниловый бас, и в центре этого феерического действа стояла звезда дискотеки, приковывая взгляды танцующих. Все два часа своего сета она на сцене имитировала самую бурную деятельность: кричала в толпу, скакала, хлопала в ладоши, замирала, как Фредди Меркури, в эффектных позах, разводила в сторону руки, намереваясь обнять весь зал.

            — Хочу! Хочу стать ди-джейкой, — подумала Ольга и закусила до крови нижнюю пухлую губу, как делала всегда, чтобы её желание сбылось.                     

            Ольга дождалась конца её лицедейства и, подкараулив в баре, обрушилась на неё с вопросами. Маша оказалась хоть и гламурной, но общительной девушкой. Судя по её зрачкам, чавканью жвачкой  и позитивному  общению, та была изрядно под веществом.

            — Тут ничего сложного нет. Покупаешь ноутбук, устанавливаешь программу «Трактор», скачиваешь из интернета модные релизы  и «вуаля» – ты ди-джей! — кратко обрисовала она Ольге азы своей профессии, поворачивая  голову,  как сова, из стороны в сторону в такт музыки.

            — Уметь «сводить» треки не надо, всё сделает кнопочка синхронизации, — делилась, пританцовывая с чашкой чая,  «упоротая» Маша — но, чтобы тебя в клубы начали приглашать, найди свою фишку: засветись в каком-нибудь скандале, выложи в сеть ролик, где тебя кто-нибудь «трахает», короче, будь в тренде и пиарься по полной программе! А если с фантазией туго, купи латекс, стразики всякие или выступай раздетой – это пока «хавают»,- и чтобы Ольга оказалась «в теме», посоветовала той  съездить «потусить» на  «Казантип».

            Летом от учёбы в «кулинарке» она была свободна, как птица. Поэтому оставалось только отпроситься у Армена и взять отпуск на две недели за свой счёт.

            Скорые сборы, и, вот уже Оля мчит на поезде прочь из столицы в крымском направлении. Августовский душный плацкартный вагон и частые от безделья перекуры в тамбуре, сводящий с ума храп соседей и въедливый запах чужих носок, курские мелкие раки и воронежское тёплое пиво, жёсткая варёная кукуруза с полустаночков и недозрелые джанкойские груши и сливы, и даже эквилибристика в трясущемся туалете, где от запаха мочевины изнеженный иностранец может потерять сознание, — не могли испортить её приподнятое настроение.  Вот, замелькали  в окне пирамидальные тополя. Приключение начиналось!

            Ежегодный фестиваль электронной музыки «Казантип» встретил Ольгу высокими ценами на жильё и долбящей оглушительной музыкой. Если в первые дни  атмосфера «рейва» на открытом воздухе восторгала девушку, то в дальнейшем праздник каждый день и всеобщее неистовство начали её напрягать. На пляже среди нагих девиц, если не считать за одежду крошечный лоскут  ткани стрингов от нижней части бикини, и бесстыдно совокупляющихся парочек загорать ей было неловко и брезгливо, да и разбросанные по песку сигаретные бычки, подвяленные на солнце презервативы и тонкие одноразовые шприцы с розоватым содержимым, отбивали напрочь всякую романтику отдыха.

            Две недели безбашенного отпуска пролетели, как психоделический сон. Сон, где с утра до поздней ночи она в винно-коньячном угаре вникала во всё жанровое разнообразие современной танцевальной музыки, и, спросонья, продрав глаза, с жутким похмельем и раскалывающейся от амилнитрита головой  ползла к морю, отстирывать  шорты и топик от пятен рвоты и парней.

            — Поднимите руки! Я не вижу ваших рук! – и целыми сутками, — бум, бум, бум, — хрипели двухметровые порталы колонок.

            Но, сказать, что Ольга только развлекалась, было бы неверно. Некоторые знания о новой профессии она всё-таки получила. Один ди-джей с дредами и красными глазами совершенно бескорыстно объяснил свою философию.

            — Ди-джей, он, как шеф-повар в крутом ресторане. Возьми, к примеру, деликатесную еду. Рецепт известен всем, ингредиенты купить не проблема, но только единицы смогут сварганить гастрономический  шедевр, остальные готовят всякую рыгаловку,  вот, как это «явство», — так, сидя в пляжном кафе и уплетая за пластиковым столиком потемневшие от отработанного масла чебуреки, рассуждал он масляными губами.

            — То же касается музыки. Её много и достать не проблема, но насколько ты её умело соединишь и преподнесёшь свой микс – настолько ты оригинальный и виртуозный ди-джей…

            Мучительно долго заживали на коленях язвы от черноморской гальки после коленно-локтевых занятий на фоне лунной дорожки. Днём солёная морская вода разъедала полученные ссадины и раны, чтобы следующей ночью на полупустом пляже Ольга, почёсываясь от кусачих мошек, что выползают из-под камней с закатом солнца, с упорством повторяла вчерашние ошибки, вновь сдирая колени, под монотонные и бесконечные, от зашкаливания в крови канабиса,  толчки,  то ли Богдана, то ли …, да их и не упомнить всех. Вот такое, повторяющееся дежавю.  Но, ведь молодость на то нам и дана, чтобы расшибаться и ошибаться?!

            Разочаровавшись в диджеинге и дискотеках, по возвращению домой  она первым делом изничтожила антибиотиками в себе хламидий, которыми,  вероятней всего, с ней поделился в рамках обмена опытом  кучерявый ди-джей из Алушты. Начались похожие одно на другое выступления в «Пасодобле», как говориться, трудовая рутина.

            Как-то раз Ольга сидела на кухне и поглощала поджаренные куриные крылышки с рисовой кашей. Мать, повернувшись спиной, мыла в раковине посуду. Из радиоприёмника раздавалось – «муси, пуси, вся во вкусе». Девушка, тщательно пережёвывая,  отвела взгляд от грязно-жёлтого пятна на потолке, которое еще больше увеличилось в размерах, и контурами напоминало Северную Америку, — Соседи-суки, алкаши чёртовы, опять нас залили, — расстроено констатировала она. Потом наколола крайним зубцом вилки разваренное рисовое зёрнышко и начала его вблизи рассматривать, поворачивая из стороны в сторону.

            — Обычный рис, а как ты изменил мою судьбу? – от набежавших дум наморщив лоб, «про себя» обратилась она к нему.

            — Сколько всего интересного с тех пор произошло, — Ольга нежно обхватила губами рисинку, сняла с вилки и отправила в пропасть пищевода.

            Жизнь только начиналась!